Резко включенный над ложем свет вырвал ее из блаженного сна, где она наконец-то ощутила себя мертвой. Обнажённое тело непроизвольно дернулось. Звякнули звенья цепей, которые сковывали ее на ложе слез. Дверь медленно скрипнула, предвещая начало ежедневной пытки. Начинается еще один день… в аду. Еще одна попытка дождаться смерти, которая не дойдет до несчастной хрупкой пленницы. Но ведь это должно произойти. Однажды "костлявая" минует длинные коридоры, пройдет через все преграды, найдет нужную дверь и протянет руку. Мила непременно ответит тем же. Вот только она не пришла и в этот раз. Вместо нее на пороге показался высокий темнокожий мужчина с бритой головой. Как и большинство, готовых к зрелищам посетителей, он был полностью без одежды. Назвать эту мразь человеком язык не поворачивался, поэтому девушка про себя именовала его и ему подобным нелюдью. Он стоял в полумраке, но Мила чувствовала похотливый взгляд, отчего ноги невольно сомкнулись плотнее. Это не помогло бы, захоти нелюдь взять ее. Но он этого не сделает. Почему-то ее никогда не использовали так, как все остальные женщины борделя. В ее лоно ничего кроме металлических изделий не проникало. Никто не пожелал лечь с ней. Вместо этого, изверги наблюдали, как кат режет ее мягкое тело. Им было радостно видеть ее страдание. Они страшно возбуждались от этого и сношались между собой, устраивая разнополые и однополые оргии. Но не с ней.

– Пожалуйста, – одними губами шептала Мила в пустоту, – Убейте.

Невидимые темные глаза устремлены на ровное движение груди, которую уже не один раз разрезали и пронизывали как кусок мяса перед жаркой. Ложе слез, часто наполнялось кровью, в которой приходилось по долгу лежать. Девушке казалось, что из нее вылилась уже вся жидкость и следующий сеанс боли точно будет последним. Но это продолжалось и продолжалось. Смерть не приходила, а раны чудесным образом заживали. Ежедневная боль сводила с ума, отчаяние окончательно убило надежду. В этом проклятом мире не осталось ничего, кроме этих обитых красной тканью стен, мрачной музыки, палача, психопатов-зрителей и криков других мучеников. Царящая атмосфера безысходности заместила собой все, из чего складывалась личность. Трудно было вспомнить жизнь в эту комнату. В памяти остались только прибывающие поезда метро и ждущие его люди. Казалось, что уже прошла вечность с этого момента.

Лысый сделал шаг назад. Это не кат, просто посетитель. Тот, кто ежедневно спрашивает ее, имеет более светлую кожу и невероятно длинные волосы за спиной. Черная как ночь. Иногда Миле казалось, что тьма, играющая его локонами, вырывается наружу, чтобы затмить собой всю комнату и на мгновение увлечь за собой ее сознание. Мила любила эти моменты. Она не чувствует своего тела, когда ее разум словно отслаивается и улетает прочь вслед за живой тьмой. И боль становится чем-то очень дальним. Абстрактным явлением. Однако оставаться надолго там никогда не получалось. Истязающая плоть всегда возвращает обратно.

- Убей, - просила она, пытаясь высмотреть в танцующей тьме лицо палача, - Убей.

Палач всегда молчал и продолжал своё дело. Зрители, возлежащие на мягких диванах, наслаждались зрелищем и собой.

- Убей, - умоляла она, пронизывая палача взглядом.

Мила не могла не слышать, что нелюди говорят на чужом языке. Она совершенно не понимала их. Но палач знал, он чувствовал её просьбу. В это простое слово девушка вкладывала всю себя, как и любой страдающий на пыточном столе пленник. Он понимал, но ничем помогать не собирался.

- Я в аду? - так же безрезультатно спрашивала Мила у него, прекрасно понимая что да.

Но за какой грех? Что нужно совершить, чтоб… Бог позволил так поступить с ней? А может Он желает чтобы она осознала бренность бытия и бесценность души в этом месте? Но что такое душа? Энергия без плоти. Свободная и независимая.

Без обременения плотной материи.

Стоны. Плач. Крики. Хохот. Кому-то было ужасно больно, а кому-то невероятно весело. Один лишь палач оставался отстранённым от всего и не выражал никаких эмоций. Он всегда молчал, а его скальпель делал новые надрезы. Вместо каких-либо слов, он только использовал разные инструменты для пыток. Мила не может вспомнить ни одно место на теле, где бы не было прикосновения холодного металла.

Лысый снова явился в помещение, разрушив течение её мыслей. На этот раз он подошёл к самой ложе и склонился над несчастной пленницей. Потрогал её короткие волосы, погладил. Мила смотрела в его мерзкую улыбку и понимала, что на этот раз её проткнут уже не металлом. Нелюдь склонился над ней и начал облизывать ей лицо. Спустился к шее, грубо взялся за грудь и больно сжал. Мила лишь вздохнула. Её истерзанный организм настолько привык к пыткам, что отношение к боли изменилось. Пока под кожу не проникает тонкий лепесток металла, девушка даже не начинает кричать. Хотя порой и это становилось приятным.

- Тела не существует, - произнесла она ритуальную фразу, надеясь уйти в небытие и не чувствовать того, что будет происходить.

Но ничего не произошло. Нелюдь остановился. Выпрямился и задумчиво посмотрел на спокойно лежащую перед ним жертву. Его это не устраивало. Он ожидал совсем другого. Ему нужны просьбы не делать этого. Мольба, стоны, крики. Спокойствие его не возбуждает.

В комнату, хотя Миле проще называть это камерой, вошёл палач. Он вопросительно оглядел обнажённого гостя и что-то спросил. Начался разговор и судя по интонации, закончился ничем. Палач был недоволен тем, что кто-то пришёл к пленнице раньше чем он. А лысый возмущался так как не смог овладеть беспомощной жертвой. Об этом, видимо, пошла речь и при появлении ещё одного гостя. Мила слушала их громкие восклицания и словно понимала их. Возможно ей это казалось и мозг просто сам подбирал варианты значений тех или иных слов. Она не могла знать этот язык. Он не был похож ни на один, который когда-либо могла слышать.

Мила облегчённо вздохнула. Пытки - это ужасно. Быть изнасилованной куда проще и приятнее, чем получать увечья. Но почему-то ей, в данный момент, показалось обратное. Уж пусть лучше палач вонзит в неё все свои ножи, но только не случиться половой акт с лысой мразью. Мысли об этом вызвали ещё один тяжёлый вздох. Скоро начнётся.

Тем временем, в центре комнаты появилось необычное кресло из дерева и металла. Оно чем-то напоминало то, что стоит у гинеколога. Отличалось только некоторыми характеристиками в конструкции и устрашающим видом. Палач установил его так близко к зрительскому ложу, чтоб господам было лучше видно его “искусство”. Мила часто оказывалась в этом кресле. Все процедуры, в нём, как раз концентрируются на интимных местах. Одно из наиболее кошмарных ощущений, по мнению девушки. Она зажмурилась и внутренне сжалась, невольно вспоминая боль, которую испытывала в этом кресле. Когда открыла глаза, палач стоял рядом. Впервые на его лице было нечто похожее на сожаление. А может оно было всегда? Просто из-за тени этого не было видно. Палач медленно отстегнул обручи на руках и ногах, затем мягко помог Миле подняться. Посетители галдели. Их уже было около шести. Пять мужчин и одна девушка. Они пили что-то из непрозрачных бокалов, ругались и давали какие-то советы палачу, называя его простым словом, очень похожем на имя. Мила вслушивалась в разговор, старалась разобрать это слово. Рии… Рин… Рив… Риг. Или Рииг? Собственно, какая разница как зовут того, кто не даёт шанса умереть?

Железные обручи накрыли обе кисти. Затем механизм сковал ноги и немного сильнее раздвинул их. Палач остановился ровно между ними, закрывая обзор гостям, чем вызвал массу недовольства. Но он не обращал внимания на них и внимательно рассматривал предмет своего интереса. Мила едва могла сглотнуть. Сегодня он другой. Волосы аккуратно связаны за спиной, что давало возможность рассмотреть его лицо. Это образ совершенства. Оно пропорционально, с явными чертами, которые придают ему мужественность и силу. Его смуглая кожа создает контраст с черными волосами, подчеркивая его загадочность и привлекательность, решимость и уверенность в себе. Чёткие очертания, чего нет у лысых нелюдей, придают палачу строгость и характер. Глаза словно источник его силы и магии. Они глубокие, цвета ночного неба, искрящиеся интенсивным взглядом. В них можно увидеть страсть и решимость, способные покорить сердце и душу. Взгляд этого мужчины приковывает к себе внимание, заставляет содрогаться и сжиматься перед ним. Грозный палач, словно непоколебимый властелин ночи. И он готов пытать. На нём священный, для его дела, чёрный комбинезон из гладкой кожи. Он весь усажен застёжками и заклёпками. На чёрном фоне они угрожающе блестели, словно живые капли расплавленного металла.

Внезапный взмах его руки прекратил все разговоры за его спиной. Он медленно повернулся к гостям и что-то сказал. Те одобрительно похлопали и притихли. Вот и началось. Верный знак приближения боли. Мила закрыла глаза. Через минуту камера пыток погрузилась во тьму. Лишь яркий прожектор освещал место, где будут происходить экзекуция. Нелюди восхищённо ахнули. Теперь они видели всё. И находились будто повсюду. Со всех сторон. В такой контрастной атмосфере порой кажется, что кроме палача Милу дёргает кто-то ещё. Но эти касания почти неощутимы, на фоне работы палача. А вот и он сам. Вошёл в круг света, протягивая к губам девушки пропитанную водой мочалку. Мила начала высасывать влагу и вдруг остановилась. Она осознала разочарование. Лицо палача. А точнее его волосы. Раз они за спиной, то в этот раз не будет танцующей тьмы. А значит шансов уйти в небытие очень мало. Она отказалась пить, надеясь что умрёт от потери влаги.

Заиграла мрачная электронная музыка. Она звучала, как отголоски ночных кошмаров, выраженные через электронные звуки. Мелодия несла в себе мерзость, будто была рождена в самых тёмных и извращенных уголках подсознания всех этих нелюдей. Монотонный басовый гул, создающий ощущение напряжения и неопределенности, одиночный удар барабана, негармоничные переборы нот и диссонансы синтетических инструментов придавали неприятную динамику, с которой в любой момент могло стать больно. Это заставляло ждать и заранее предчувствовать страдание. А приготовиться никогда не получалось. Мила не знала как лучше, расслабиться или сжаться. Больно бывает всегда, как бы она не пыталась с этим справиться.

Лёгкий укол между ног, в промежность. Девушка вздрогнула больше от неожиданности, чем от боли. Но и это вызвало слабое ликование зрителей. Как первый глоток. Всегда вкусно.

Палач погладил внутреннюю сторону бёдер и словно исчез. Музыка и светотеневой контраст вновь погрузили Милу в неопределённость. И вновь неожиданный укол, но теперь уже сильнее. Больно, но она научилась терпеть такое. Перестала обращать внимание на звук от расползающейся в стороны кожи, когда скальпель медленно скользил по телу. Даже в интимных местах. Тело невольно вздрагивает от боли, но она не кричит. Нелюди что-то говорят палачу. Называют его постоянно всё тем же словом, которое смутно напоминало привычное слуху имя. Рик. Он прислушался к словам и перестал резать. Отошёл к рабочему столику с инструментарием. Вернулся с длинной спицей, с крючком на одном конце и петлёй на другом. Рик не затягивая время, вогнал крючок в кожу, прямо возле половых органов. Мила не смогла больше терпеть и закричала, подарив наслаждение зрителям. Она всегда до последнего старалась сдерживаться, но не в этот раз. Жгло с той стороны, где стоял палач. С правой. А теперь он подходит к левой ноге. Вторая спица примыкает к телу. Очередной крик и довольные вопли зрителей. Они смеются, говорят и говорят. Послышались звуки соития.

Рик показал третью спицу. Потом четвёртую, пятую и шестую. По три с каждой стороны. После шестой палач достал толстые красные нитки. Теперь в каждую петлю он протянул эти нитки и привязал их к чему-то. Мила не хотела на это смотреть. Она лишь почувствовала, как крюки тянули её кожу в разные стороны. Под ягодицы побежала кровь. Боль как всегда адская. Но пока недостаточно сильная чтоб потерять сознание.

Смех. Стоны и крики…

Дьявольская музыка…

Натяжение то усиливается, то ослабевает. Боль нестерпимая, но постепенно становится привычной и девушка перестает кричать. Тогда Рик взял в руки длинный тесак и провёл тонкую линию от лобка до шеи. В последний момент Мила подумала, что неплохо бы попробовать мотнуть головой и перерезать себе жилы. Но мысль опоздала, Рик принялся чертить вторую линию накрест первой. Потом убрал тесак и взял скальпель. Ближе к середине начерченного креста он принялся выписывать колдовские символы. По одному в каждом квадрате. Затем замкнул их в круге и добавил ещё ряд слов. По телу Милы побежали многочисленные красные струйки. В этот момент сношение на ложе гостей подошло к кульминации. Но в глазах всё потемнело после того как забытые было спицы вновь пришли в движение. Больно. Гости борделя заверещали от радости. Это всегда сильно угнетало. Приносило дополнительную душевную боль, в придачу к телесной. Мила устала терпеть это необоснованное унижение. Если она и натворила что-то ужасное, то почему никто не скажет что именно? Почему она здесь?

Нитки максимально натянулись и застыли. За этим отсутствием кратковременного облегчения последовало введение внутрь чего-то весьма неприятного. Острый металлический предмет с шероховатостями. Девушка выгнулась дугой, открыла рот, но не смогла издать даже крик. Боль сковала горло. Тело затрясло. Казалось, руки сломают оковы и самопроизвольно разорвут собственное горло. Но это была только иллюзия… А жаль. Мила убила бы себя не думая. Она была уверена в этом.

- Когда же я сдохну?! - закричала она, но это лишь вызвало ещё больше удовольствия, - Аааа. Тваааариии!!! Ненавижу!

Рик прокрутил инструмент и вынул его наружу. Кровь брызнула на пол, а вместе с этим ужасный крик нестерпимой муки заполнил комнату и пощекотал самолюбие маньяков. Палач не остановился. Внутрь вошло нечто большее. Тоже холодный и фаллический предмет. Мила успела увидеть, что он похож на грушу с ручкой, прежде чем ощутить его внутри. Терпеть пришлось не долго. Рик достал его и поднял вверх, демонстрируя механизм. Нажатие на кнопку освободило из секрета четыре лезвия. Они распустились словно лепестки адского цветка, разбрызгивая собравшиеся капли крови. Ещё одно нажатие и всё вернулось обратно. Нелюди ликовали некоторое мгновение и затем вновь затихли. Они приготовились к самому интересному и Мила поняла, что теперь будет по-настоящему больно. Рик занял удобную позицию у её ног и неожиданно взглянул ей в глаза. Он никогда прежде так не делал. Никогда не смотрел на неё перед тем как использовать свой инструментарий. А тут вдруг посмотрел таким взглядом. Глаза блестели. По щеке побежала слеза. Мила даже забыла о боли в этот момент.

- Пожалуйста, не нужно, - она плакала, - Просто убейте. Пожалуйста. Пожалуйста. Убей.

Лицо Рика дрогнуло. Он опустил взгляд и ввёл грушу. Мила задрожала, прекрасно понимая что с ней произойдёт с секунды на секунду. Но может быть это и к лучшему. Может быть это последняя пытка. Скорее всего. От этого увечья невозможно будет вылечиться. Не в этот раз. Мила понятия не имела почему её тело перед каждой новой процессией свежее и нетронутое, но допускала мысль о магическом воздействии, которое восстанавливало ткани организма. В аду и не такое может быть. Вечные муки на то и вечные, чтоб вновь и вновь переживать их.

Перед тем как Рик продолжил, возле лица Милы появилась рука с губкой. Кислая влага проникла через непослушные губы и мгновенно впиталась слизистой. Девушка расплакалась, понимая что ей дали проглотить. Это был толи наркотик, толи стимулятор, который не позволял потерять сознание от шока и боли. Милу не раз поили этой гадостью и каждый раз она не могла уйти во тьму небытия. И это противоречило идеи на счёт ада…

Не знающая пощады рука палача создала поступательно-возвратные движения, имитируя половой акт. Мила смотрела в слепящие лампы под потолком и звала Смерть. Она поджала пальцы на ногах, а руками вцепилась в подлокотник. Будет не просто. Кислая жидкость не отпустит быстро.

- Боже, в чём же я провинилась? - спросила она у света, - Где согрешила? Ааааа!

Груша превратилась в цветок. Крик превратился в визг. Девушка, теряющая себя и своё имя, почувствовала жжение в ногах и в боку. Внутри неё будто горел пожар. Плюс ко всему палач стал вращать инструмент, причиняя дополнительные увечья. Возможно он понимал, что это их последняя встреча и поэтому посмотрел в глаза. Девушка откинула голову назад. Он всё же делает это. Убивает её. Проявляет милосердие.

Она чувствовала стук своего сердца, ощущала каждую клеточку своего организма. В какой-то момент ей даже показалось, что музыки не стало. Остались лишь похотливые восклицания нелюдей. Их смех… слова. После того как боль трансформировалась в жгучий поток энергии и словно выстрелила из головы, произошло понимание происходящего. Мила словно перешла какую-то незримую черту и стала понимать своих мучителей, будто бы всегда разговаривала на их языке. Все слова стали понятными. Нелюди все в один голос призывали Рика вступить в половой акт со своей жертвой ибо они достаточно хорошо заплатили в этот день и хотят большего. В честь праздника должно свершиться гораздо большее и отвратительное как никогда. Палач явно не был готов к такому повороту и попытался возразить, но у гостей были аргументы.

- Рик! Рик! Рик! - скандировали они.

- Трахни! Трахни! Трахни!

Рик угрюмо смотрел на окровавленную жертву и медленно начал расстёгивать комбинезон. Мила почувствовала невыносимую слабость. Боль не отпускала, но кричать уже не было сил.

- Смотри на эту мелкую. Хочешь так? Ха-ха. Нет? Ложись давай! Давай. Я по тебе кожаным пройдусь.

- Давай все вместе.

Рик разделся. Залез на кресло и хотел сначала избавить Милу от спиц, но нелюди велели этого не делать. Палач пристроился и…

- Ааааа! - вновь закричала Мила, выкручивая себе руки.

Она посмотрела в приближающееся лицо и вдруг успокоилась. На неё падали чёрные как ночь волосы. Последнее, что она успела увидеть, это его слёзы. А потом полный был мрак.

Нет имени, нет памяти. Нет тела, нет боли. Нет действительности, нет существования. Нет меня. Есть только бесконечность… - всё это Мила повторяла себе в момент забвения. Тьма уносила её прочь от мира мук туда, где не было ничего кроме слабой искорки самосознания. Вокруг была пустота и тишина. Желанный покой. Однако звуки проклятой реальности всё же настигают её и требуют возвратиться. Она пытается их не слушать, но бездонная тьма резко уступает зловещей сумеречной пустоши. Рядом не было ничего, что напоминало бы о цивилизации. Лишь сухая земля под ногами, покрытая глубокими трещинами, и безжизненное серое небо над головой. Что-то незримое удерживало девушку в воздухе в вертикальном положении. Но когда от рук и ног в бесконечность потянулись красные нити, точь в точь такие, которые использовал Рик, её грубо опрокинуло параллельно сухой поверхности. Это так неприятно напоминало о реальности, но всё ещё было сном. Кошмарный сном.

Мила не видела никого из нелюдей, но ощущала их присутствие на противоположных от неё концах нитей. В далёком зареве красных огней мелькали лишь их огромные тени, падающие на край небосвода. Поднимался лёгкий холодный ветер. Нелюди натягивали путы, словно стремились четвертовать пленницу, и отпускали, давая возможность перевести дух. Их хихиканье растекалось по всей округе. Мила слышала их. Четыре голоса мерзким шёпотом пророчили скорый повтор мучения. Тяжелое дыхание тёмных сил окутывало её, обещая остаться даже после смерти. Оно наполняло сердце ненавистью, болью и жаждой крови. И девушка прокляла всех кто был причастен к её мучениям. Пожелала всем гореть в вечном пламени. А затем раздутое сердце взорвалось и бурлящий гейзер гнева выбросил сознание в реальность. Но перед тем как проснуться, она увидела лик сияющего добрым светом существа. Оно словно бы возникло на пути несущемуся к пробуждению сознания. Что-то произошло в момент соприкосновения с ним. Мила на краткий момент ощутила бурлящий фонтан чувств внутри себя. Некое знание проявилось и ушло в небытие, оставив лишь ощущение, что скоро всё будет хорошо. Возможно то была сама Смерть, которая наконец пришла… Пришла, поцеловала и ушла.

Кошмар остался позади. Мила проснулась. Вот только странное явление поразило её. Она не чувствовала боли. Такого никогда не бывало. Боль всегда остаётся. Лишь через несколько дней утихает, когда адская магия нелюдей восстанавливает тело. Или уже прошло достаточно времени?

Она подняла голову и обнаружила себя в том же кресле, в котором была до потери сознания. Напротив, в ложе зрителей, спали… четверо. Не шестеро. Но это те самые, которые ей снились только что. Тусклый свет едва освещал их потные нагие тела разного оттенка серого. Мила долго смотрела на спящих, представляя как тысячи ножей впиваются в их мягкие места. Но вдруг обнаружила что совершенно не пристёгнута. Её руки свободны! Ноги свободны! Окровавленное кресло больше не держало её. Как такое возможно? Кто-то допустил ошибку? Рик занялся её лечением, но забыв застегнуть ушёл? Мила не могла в это поверить. Смотрела на руки и трогала себя, пытаясь понять действительно ли проснулась. Ощущения прикосновения были, но это мало что доказывало. Другой вопрос: “Что с этим делать?”. Если это реальность… конечно же убить себя. Прекратить этот бесконечный марафон боли. Или стоит попробовать убежать?

Мила тихо приподнялась, боясь спугнуть наваждение, и покинула устройство для пыток. Страшная рана, где однажды были половые органы, не заболела при движении. Девушка не стала щупать это место и даже смотреть туда боялась. Её глаза искали совсем другое. Рабочий стол с инструментарием. Никуда бежать не нужно. Выход под рукой и это скальпель. Только он. Другие варианты провальны. Ей не выбраться отсюда живой. И когда её поймают при попытке сбежать, второго шанса убить себя точно уже не будет. Необходимо лишь один раз хорошенько провести по шее, возле артерий и всё. Она потянулась к инструменту и взяла его двумя пальчиками. Скальпель слегка звякнул о металлическую поверхность стола. Мила потрогала лезвие большим пальцем. На подушечке появилась красная полоса - достаточно острый, чтоб мгновенно лишить себя жизни.

- Смерть, - шепчет несчастная, крепче сжимая ручку скальпеля, - Теперь я поняла. Ты дала мне этот шанс. Дала возможность решить свою судьбу. И я… иду.

Она приложила лезвие к шее и слегка надавила. Кожа в этом месте немного разошлась. Не больно. Возникшие ощущения казались щекоткой, по сравнению с тем, что делал палач с её телом. Но… как же трудно лишать себя жизни самостоятельно. Сделать это последний шаг, приблизить конец. И вперёд, за пределы вечной ночи, где по-настоящему нет ни имени, ни тела. Ни боли… Туда, откуда уже не вернуться. В самый настоящий ад. Или небытие…

- Я давно умерла, - прошептала она себе, - нужно только завершить агонию тела.

Мила много раз в своих мыслях разрезала себе горло, но сделать это по-настоящему было сложнее. Рука не слушалась. Мысли метались в разные стороны. Если она уже в аду, то смерти не будет, мучения продолжаться до бесконечности. Но если это реальный мир, чего не может быть на самом деле, то выйти можно. Но что хуже, такая реальность или то, что будет в аду? Но есть ли настоящий ад? Ведь, если Бог позволил происходить такому безобразию, то… Его попросту нет.

- Ну же. Иначе это продолжиться.

Один глубокий росчерк и хлынет кровь. Будет много крови и бесконечное спокойствие после. Мила взглянула на спящих нелюдей. Кто они такие, что смеют позволять себе такие развлечения? Демоны или представители власти? Теневая структура криминального мира? Что должно быть в головах, чтоб получать удовольствие от вида крови и нестерпимой муки? Мила долго смотрела на них, прислушиваясь к мерному дыханию, и вдруг поняла что поможет её руке сделать разрез. Нужно всего-то закричать и разбудить их, чтоб появился стимул надавить на скальпель. Мила решительно открыла рот и застыла в нерешительности. Опустила руку. Если сейчас просто умереть, то эти твари найдут другую девчонку. Будут издеваться над ней. Странный вид удовольствия продолжиться. Поэтому… поэтому…

Мила посмотрела на скальпель и переложила его в левую руку. В правую, не долго думая, взяла одну из спиц, с прямым и острым концом на одной стороне и небольшим черным шаром на другой. Она больше не мешкала. Как могла быстро подкралась к мягкой зоне и не раздумывая воткнула инструмент в ухо ближайшему из нелюдей. Спица прошла без сопротивления, а тот лишь дёрнулся, хрюкнул и перестал дышать. Второй закончил так же. Пальцы измазались в кровь. Но… как это приятно. Мила начинала осознавать, что делает, и это принесло огромное удовольствие. Она отдавала должное тем, кто издевался над ней и испытала безразмерное счастье.

Вот и третье возмездие. Спица пронзает голову насквозь и застревает внутри. Чёрный шарик, служивший рукоятью, отпал и остался в руке. Красное пятно постепенно разрасталось на постели. Мила смотрела на это, получая удовольствие от каждой секунды. Она с удовольствием поработала бы с каждым отдельно, но на это не хватило бы времени и сил.

Последний гость страшного заведения зашевелился. Открыл глаза и вопросительно уставился на девушку. Увидев истекающих кровью товарищей предпринял попытку схватить несчастную и ему это удалось. Словил окровавленную правую руку, но пропустил мимо внимания скальпель. Мила ударила. Инструмент с лёгкостью проник в шею несколько раз, а затем погрузился в полость глаза. Нелюдь лишь булькал и не успел даже вскрикнуть. Он пытался остановить кровь на шее и вытащить инородное тело из глаза, но девушка со всей силой ударила кулаком. Она била по рукам извращенного психопата пока не затолкала скальпель глубже в череп. В конце концов, она запрыгнула на противника и навалилась всем телом и принялась избавлять уже мёртвого нелюдя от второго глаза. Выдавливала его одним пальцем. Двумя. Хотела раздолбать глазницу и разорвать череп на куски, но для этого не хватало сил. Мила опомнилась когда вся реальность в один миг рухнула. Разлезлась как невысохшая краска под действием растворителя. Девушка вновь оказалась прикованной к креслу, а раны на её теле дали о себе знать. Сначала она испугалась, что её возмездие оказалось всего-лишь очередным сном, но когда подняла голову с наслаждением рассмотрела маленький фонтан крови, вырывающийся из глазниц четвёртого нелюдя. Значит не показалось, значит всё на самом деле и некто одарил её силой, с помощью которой можно… можно…

Затем открылась дверь и Мила поняла, что это конец. Но конец ли?..