— Дядя Чонгук! — воскликнула Розэ и, промчавшись мимо отца, ринулась в объятья вошедшего Чонгука, у которого чуть не слетели солнцезащитные очки от такого безудержного порыва и чересчур явной демонстрации неприкрытого обожания. Но брюнет лишь тихо рассмеялся, крепко прижимая повисшую на нем малышку к себе и наблюдая за тем, как Джин, стоя в коридоре и скрестив руки на груди, усиленно продолжал сохранять каменное лицо, наблюдая за сценой, вырезанной прямиком из подростковой мелодрамы.

Но долго смотреть на хмурое табло начальника было скучно, и потому Чонгук сомкнул руки на тонкой талии девушки, которую помнил ещё совсем малышкой, и, закрыв глаза, с наслаждением позволил всей трепетной нежности, что содержалась в нем, вылиться в крепкие объятия, в которые он заключил ее хрупкое тело.

--- Ты пришел... --- выдохнула Розэ ему в шею, и он невольно поежился от ее теплого дыхания, так же неслышно шепнув:

--- Конечно пришел, малыш. Я ведь пообещал тебе.

Но, к его огромному сожалению, этот прекрасный момент не мог длиться вечно, и потому спустя несколько безумно неловких минут, проведенных под насмешливо-- снисходительным взглядом командира, которого повисшая на нем Розэ, к счастью, не видела, брюнет легонько чмокнул ее в висок и с улыбкой шепнул на ушко:

— Слезай уже, котенок... иначе твой отец сейчас лопнет от ревности. Он уже и так почти испепелил меня взглядом.

— Я не ревную. — невозмутимо ответил Джин, демонстративно принимаясь очищать свое длинное бежевое пальто от несуществующих пылинок. — Но деньги на карманные расходы теперь будешь давать ей ты.

Чонгука развеселило то, как малышка при этом показательно надула губки, с неохотой отстраняясь от него, но не отходя даже на шаг, упорно игнорируя свой уже давно не детский возраст и отсутствие возможности спекулировать подобным поведением, но Джин, несмотря на всю свою напускную строгость и военные привычки, которые не отпускали даже дома, очень любил единственную дочь и всегда сдавался слишком быстро для военного, прощая ей абсолютно все, хоть поначалу и грозился за очередную выходку закрыть ее дома на веки вечные.

— Ладно... — закатив глаза, усмехнулся Джин, снимая последние ворсинки, — это шутка.

Рука Чонгука крепко сжала ладошку Розэ, немного надавливая и тем самым удерживая от какого-нибудь колкого замечания, которое могло усугубить ее и без того незавидное положение, и, как только отец шагнул за порог, оставив последние напутствия, Розэ потащила мужчину за собой в комнату, чтобы похвастаться свежесмонтированными видео со вчерашнего вечера.

— Новая камера? — заинтересованно спросил он, осторожно взяв безусловно недешевую вещь в руки и рассматривая со всех сторон.

— Да, Боже, я на нее молиться готова! Она просто потрясающая, Чонгук ! По сравнению с теми, что были у меня раньше, эта --- настоящее сокровище!.. — Розэ так увлечённо вещала, энергично жестикулируя и красочно описывая все плюсы новой техники, что брюнет не смог не улыбнуться, с затаенной нежностью глядя на свою подопечную, пока она носилась по комнате, как маленький шустрый вихрь, доставая распечатанные снимки, чтоб сунуть ему буквально под нос, но затем вдруг резко сникла и устало опустилась на кровать, тихо выдохнув, — Вот только это никого, кроме тебя, не интересует... Так же, как и я.

— Ну почему же, детка? Твой папа за тебя очень волнуется. --- мягко заметил брюнет, откладывая камеру на стол и, подойдя к девушке, опустился перед ней на колени, мягко сжимая ее голые ноги горячими ладонями.

Ему на миг показалось, что Розэ вздрогнула, а затем прикрыла ресницы, прикусив губы и подавив едва слышный вздох, но он поспешил отмахнуться от этих опасных мыслей и вновь сосредоточился на ее кукольном красивом лице, неосознанно поглаживая ее по ногам и тем самым стараясь хоть немного ободрить и успокоить, ведь прекрасно знал, что их отношения с отцом были... Сложными.

Но Розэ успокаиваться не желала и при упоминании отца ещё больше помрачнела и закатила глаза с тихим фырком:

— Он волнуется только о том, чтобы меня кто-то не трахнул!

— А тебя кто-то трахает? — невозмутимо поинтересовался Чонгук, и, не дождавшись ответа, переместился на кровать, утягивая за собой и Розэ.

Она вздохнула, сворачиваясь маленьким теплым комочком у него под боком, а он бережно убрал с её хрупких плеч непослушные мягкие волосы и осторожно коснулся подушечками пальцев огромной багровой отметки на шее, медленно обводя ее по контуру.

--- Это что такое, малыш? --- тихим напряжённым голосом спросил он, притягивая застывшую в его руках девушку ближе к себе и ощущая, как она напряглась, готовясь выпустить иголки, как маленький обиженный ежик.

— Дядя... и ты туда же? — обиженно прошипела Розэ и отвернулась, попытавшись высвободиться из его объятий, явно не желая развивать эту щекотливую тему, но оказалась тут же перехвачена чужими, натренированными на захват, крепкими руками, лишившими её возможности даже шелохнуться.

Частое дыхание мужчины, пробивающееся сквозь его хриплый смех над её слабыми попытками вырваться, щекотало шею, раздражая, но затем Чонгук тихо и невыносимо ласково шепнул:

--- Ну хватит вырываться... Успокойся, маленькая... --- и

внезапно мягко прижался тёплыми губами к пострадавшему от чужой непомерной страсти месту и прикрыл глаза, глубоко вдыхая сладкий аромат ванили, исходящий от ее фарфоровой полупрозрачной кожи, которую только нежить невесомыми поцелуями, а не уродовать засосами, но когда спустя мгновение услышал из девичьих уст сдавленный ( и явно не от боли) стон, тут же отстранился, но так и не нашел в себе силы выпустить малышку из рук.

Он просто хотел... ещё немного полежать с ней вот так... и все...

— Мне нужен был красивый кадр, и я... попросила подругу сделать, — тихо произнесла Розэ, пытаясь заполнить неловкую паузу, но он ей, разумеется, не поверил.

— Подругу, говоришь? --- задумчиво протянул брюнет, снова начиная невесомо поглаживать ее по изящной спине и длинным распущенным волосам, --- Ладно, не хочу превращаться в твоего деспотичного отца и устраивать тебе допрос с пристрастием, так что... поехали лучше искать самую дешёвую забегаловку и травиться вредным фастфудом, идёт? — Чонгук сменил тон разговора на непринужденно весёлый и тут же ощутил, как хрупкое тело расслабилось в его руках и доверчиво прижалось к нему, крепко обнимая и заставляя снова и снова таять от нежности.

Подруга... Знал бы, кто эта подруга, яйца бы оторвал. Вместе с головой.

— А ты не боишься? Всё-таки... Будет немного обидно, если, пережив столько опасных заданий, ты умрешь от бургера. — рассмеялась Розэ, вырывая Чонгука из этих кровожадных мыслей, от которых его руки неосознанно сжались в кулаки, нечаянно прижимая ее крепче, чем следовало и заставляя тихонько ойкнуть и удивлённо посмотреть на него, и, наконец опомнившись, он виновато улыбнулся и, наклонившись, звонко чмокнул ничего не понявшую Розэ в пушистую светлую макушку, поиграв тёмными бровями и вкрадчиво мурлыкнув:

— Неужели ты забыла, с кем имеешь дело? Я опасный, не забывай, люблю риск, хожу по лезвию, беру от жизни всё.

Розэ улыбнулась, мимолётно подумав " тогда... возьми от жизни и меня", но тактично промолчала, сохранив эти дурацкие мысли для себя и с грустью понимая, что они никогда не станут реальностью.