?
Аннет возвращалась домой поздно. Но в тот вечер, почему-то, что было несколько удивительным, по мнению ее соседей, своего рода разведчиков и сплетников, высказавших свои подозрения несколько позже, - именно они, должно быть предчувствовали, во что могло ввязаться ее ранее возвращение. Она недолго порылась в своей серой полинявшей сумке, зачерпнула наконец ключи, затерявшиеся во мраке канцелярского бардака. Ключ мягенько вошел в скважину, и послышался принятый в такие секунды скрежет, и дверь открылась.
В прихожей обувная полка была забита летними босоножками; сапоги и зимние валенки, которые не смогли найти себе места, ютились у входа, создавая беспорядок. Если бы Клаудия была здесь, тетя Аннет, она непременно бы поругала свою племянницу. По ее мнению, Аннет всегда была размазнёй и оставляла вещи где попало.
Поэтому Аннет ушла из дома в три. Да, можно было бы уйти пораньше, но та мизерная зарплата, которую она получала раз в месяц, будучи учительницей французского языка, не была в состоянии обеспечить ее жилищем, хотя бы взять его в аренду. Поэтому Аннет попросила в долг небольшие деньги у сеньора Давида, богатого родственника, ее троюродного дяди и к тому же самого первого мужа своей матери, признававшейся впоследствие, что вышла замуж по глупости, и переехала в один из апартаментов Боуля, местности далекой от центра. Ко всему прочему она имела плохую репутацию и зачастую лидировала в списке районов с высокой преступностью.
Аннет пробралась в спальню, бросил двадцать а сумку на пол и уставилась в зеркало. Внезапно ей показалось, что ее комната изменилась; то ли что-то лежало не на своих местах, то ли чувствовался терпкий запах вина. Она раскрыла окно, вспомнив, что прошлой ночью ночевала ее сестра, Анель, по обыкновению любившая выпить и оставить за собой мусор и беспорядок. Воздух, свежий, хоть и пыльный должен быстрее проветрить этот неприятный запах...
Аннет заказала пиццу, села за компьютер и запустила Интернет. Включила музыку, любимый хардрок, грозивший разнести стены квартиры. Куча обновлений поджидала Аннет в каждой вкладке. Любимым развлечением ее было искать интересные статьи на политических сайтах, просматривать всякие новинки и по возможности критиковать каждого, кто ей не понравится. «Даже хороших книг, — писала она, — в наше время не осталось. Кругом пьянчуги и подростки, пишущие о всякой бредовой концепции и переживаниях. Кого интересует быль или романтическая история?».
Некоторое время спустя раздался звонок. Аннет побежала открывать дверь. Наверное, это сеньор Анри, он ведь обещал навестить ее еще на прошлой неделе! Однако можно представить себе, каково было удивление Аннет, когда она увидела в дверном глазке невысокого небритого мужчину в темной кепке. Одет он был неброско.
Аннет открыла.
При виде нее незнакомец был удивлен. Словно он не ожидал увидеть ее.
— Здесь не проживает Леммон?
— Кто? — не поняла она.
— Это квартира не Жана Леммона? — повторил мужчина. Затем, передумав, добавил: — Я, наверное, перепутал адрес.
Где-то она уже слышала это имя... Мужчина отступил назад и ушел в сторону лифта.
Сеньор Анри, невообразимо тощий, низенький и зеленоглазый мужчина, часто приходил к Аннет с визитом. Он являлся итальянцем. Вообще корни Аннет имели итальянское происхождение. Она сама не знала, почему у нее завязались с ним теплые отношения, гораздо теплее, чем были с собственной матерью. Отец умер, когда ей было лет пятнадцать. Аннет считала Анри странным; после развода с ее матерью, он успел жениться еще раз пять, а сейчас вновь был холостяком.
Анри приехал меньше чем за полчаса после ухода перепутавшего адрес мужчины. Аннет уже успела позабыть о нем и снова сидела за компьютером, поедая остатки пиццы. Едва Анри оказался в доме, как Аннет принялась убирать беспорядок как можно быстрее, поскольку не хотела чувствовать себя неряхой, каковой была при тете Клаудии.
— Я хочу устроиться где-нибудь в другом месте, — сказала Аннет ему. — Мне не нравится этот лицее. Подростки бывают так ранимы и агрессивны.
— Устройся в школе, — предложил дядя. Тощие пальцы с зеленоватыми ногтями сжимали сигарету. — Родной язык нужен во всех учебных заведениях.
Аннет согласилась. В этом было сложно себе признаться, но даже Анри раздражал ее, и вовсе не потому, что считал себя умным и сведущим во всем, но и потому, что вел себя так, чтобы Аннет чувствовала себя обязанной ему. Особенно это стало явным, когда он ей дал денег взаймы, чтобы она наконец ушла из тетушкиного дома. Анри будто все понимал: и то, что мать ее, Аннет, считала свою дочь достаточно взрослой, чтобы жить отдельно, чтобы она, Аннет, не могла помешать счастью своей матери, которая тоже вышла замуж в третий раз после смерти мужа.
Аннет проводила Анри и уселась на коврик в прихожей. Сколько можно убегать от реальности? Бесконечная работа учительницы - совсем не то, о чем она мечтала.
Час назад наступила темнота, а она пугала Аннет. После ухода Анри, она почувствовала, как страх темноты подкратывается к ней все ближе и ближе...
И вдруг она вспомнила о мужчине, приходившем вечером. Эта невзрачная темная кепка, спортивная куртка и джинсы. Кто такой Жан Леммон и почему она до сих так хорошо помнит его имя?
Аннет выключила музыку, легла в постель и положила ноутбук себе на грудь. В ее блоге появилось несколько комментариев. Кто-то раскритиковал ее критику произведения очередного нового писателя, а кому-то это понравилось. Она хотела ответить что-то, как зазвонил мобильный телефон. Аннет потянулась к сумке, оставленной валяться возле кровати и нашарила вибрирующий телефон. Опять эта Элинор. Новенькая в учительском составе. Как ни прискорбно было это признавать, у Аннет не было друзей, но это предоставляло ей только удобства. Она была асоциальной.
— Да? — ответила Аннет.
— Привет, Эни. Я как раз хотела тебя спросить о презентации. Мне же необязательно писать письмо администрации, с целью получить разрешение...
Опять глупые вопросы, подумала Аннет, и вытянула ноги. Коснулась кончиками больших пальцев холодного пола. Когда ей почудилось, чио что-то еле прикоснулось к ее ноге, Аннет пробрала дрожь. Элинор болтала о каких-то бредовых дискуссиях с ее учениками и Аннет успокоил ее беззаботный тон, который сопровождал глупую болтовню.
— Элинор? — неожиданно она оборвала девушку. — Ты не знаешь, кто такой... Кто...
Нашла, что спрашивать.
Элинор не может знать, кто такой Жан Леммон, если она даже не знает, как вести журнал оценок.
— Я тебе мешаю, — по-своему поняла Элинор. — Прости, Ани. Я и забыла, что в такое время, все нормальные люди уже спят...
Ага, все, именно, что нормальные.
— Нет, всё в порядке. Я не сплю.
Аннет вспомнила о том, что по ночам ей кажется, что прд кроватью прячется какой-то страшный монстр. Она явственно представила, что это безумное и опасное чудовище готовится схватить ее за ногу и потащить Аннет в свое логово...
Аннет с головой укрылась одеялом.
Почему ей страшно именно сейчас? Может быть, это просто страх, возникший несколько часов назад и растущий с каждой секундой.
Что успело случиться за этот день? Почему она вспоминает о детстве, о подростковом возрасте? Может быть, то, чего она еще не поняла. Она поняла бы это, если бы постаралась.
Чего такого могло произойти, чего она упорно продолжается не замечать?
Этот монстр под кроватью... Он уже приходил к ней раньше, в детстве. Аннет убедили в том, что его нет и не может быть. Тогда интересно почему она снова о нем вспомнила.
Ей уже не расхотелось прерывать общение с Элинор и не хотелось прощаться с назойливой и надоедливой, глупой коллегой. Аннет скудно попрощалась с ней, едва не закричав в трубку, чтобы та не приехала к ней в квартиру немедленно, потому что что-то нкпременно проичходит прямо сейчас, а она, Аннет, не может понять, что именно, и не знает, как деться от этого тревожного чувства.
Но тебе же уже двадцать четыре года, дорогая. Под кроватью не прячутся монстры. Даже если твоя нога почувствовала какое-то неуловимое касание, не исключено, что тебе просто показалось. Понимаешь, это нормально, когда некоторые участки начинают чесаться. И это всегда так. Прежде чем что-либо начинает чесаться, всегда кажется так, будто кто-то невидимый специально разражает твою кожу своими едва ощутимыми касаниями. Это как щекотка. Толькт вместо того, чтобы смеяться, ты начинаешь чесаться. Только и всего. Понятно?
Аннет положила трубку и закрыла глаза. Она не станет заглядывать под кровать. Она нормальная взрослая женщина и это не просто глупо, это безумно считать, что под кроватью может кто-то быть. Или рассматривать тебя через щель в приоткрытом шкафу. Там никого нет. Это детские страхи. И глупости. Она же сама педагог. Это должна успокаивать глупых детей и убеждать их в том, что под кроватью или в шкафу никто не может скрываться. И ждать, когда ты утеряешь свою бдительность, чтобы оторвать руку или ногу, высунувшуюся из-под одеяла.
Аннет заставляет себя покрепче закрыть глаза и наконец засыпает. В сонных мыслях то и дело всплывает и мелькает таинственное имя, Жан Леммон, крутятся мужчины в кепках, которые стучатся в двери к учительницам французского языка и спрашивают о своем товарище, неком Подкроватном Монстре.
Аннет почти видит и чувствует, как из-под кровати вылезает большая черная тень, чудовище, которые преследовало ее с детства. Тень страшная и пугающая. Она тянет свои когтистые грязные лапы к горлу спящей, и...
...она просыпается, видит его и все, о чем она думает в этот момент, так это то, что она знает, знает, знает, кто такой Жан Леммон, это же...
...преступник, чьи руки притрагиваются к нежному женскому горлу, чтобы задушить, убить ее...
...и Аннет кричит, вырывается назад и бросается подальше от кровати, над которого стоит этот монстр из ее кошмаров, серийный...
...убийца, а тот мужчина в кепке был его сообщником, а ее рассеянный взгляд проходил по буквам его имени много раз, когда она шла на работу, и они хотели прийти пораньше, ограбить ее, пока Аннет еще была на работе, но она вернулась пораньше, и...
...и поэтому они отомстят, Жан убьет ее...
...Аннет бросает к выходу, а разлагающееся чудовище бежит за ней, оно не даст ей убежать, она видела его зверское лицо еще днем, на обьявлениях, развешанных по всему преступному району, в котором она купила квартиру на деньги этого зеленоглазого скелета, потому что больше никто бы не дал их, кроме него, потому что только у него присутствует крупица совести, чтобы одолжить денег, и немножко щедрости, чтобы одолжить денег чужому человеку, а этот монстр сейчас ее догонит...
...чудовище хватает ее, Аннет закрывает лицо, и кричит, кричит, кричит, а его зверинный рык велит ей сейчас же заткнуться, пока эти когти не вцепились в ее глотку глубоко-глубоко, пока кровь не вспрыснула наружу, окрашивая бежевые стены с бледными цветочками в картину алых мокрых роз, вытекаемых на пол, на ковер...
Аннет нужно было взять с собой сотовый, а не оставлять его в подушках. Она загнана в угол как овечка, беззащитна и беспомощна. В беспорядке, созданном ею же, должно быть здесь лежит кучу хлама. Аннет нащупывает рукой швабру, хочет побить ею по морде отморозка, но он намного быстрее нее выхватывает деревяшку из ее руки и ломает на две равные части. Острой стороной он хочет прокнуть живот Аннет, а она из последней силы вырывается из его мертвой хватки и убегает к выходу.
Но Жан близко, слишком близко, он убьет ее, и это самое страшное, что приходилось испытывать ей за всю жизнь. Аннет даже не хватит времени открыть дверь. Она кидает в него свои туфли на каблуках, тяжелые сапоги, приобретенные по дешевке в прошлом году, она выуживает обувную полку; все ботинки и босоножки с грохотом падают, Жан чуть ли хватает ее за локти, но Аннет бьет обувными полками по его голове, плечам, деревр разламывается на кусочки, монстр отлетает в сторону; она, разъяренная, берет в другую руку обломок швабры, которого Жан выронил, и хочет засунуть ее ему в глаз, но знает, что он слишком силен, и поэтому свободная рука хватает тяжелую длинную дощечку от разломившихся полок и наносит удар ею по голове.
Жан намного крепче, чем она представляла. Она встает, будто ничего и не было, дает ей пощечину; Аннет падает. Преступник пинает свою жертву, ее боль словно доставляет ему садистское удовольствие. Аннет не плачет. Она просто очень боится, даже если один из худших страхов, о которых она и не подозревала, случается. Чудовище, преследовашее ее с детства, чуть не переломало ей ребра. Она выплюнула кровь и осталась лежать на земле.
— Попалась, любимая? — в темноте глаза его светятся, как у кошек. — Я научу тебя хорошо вести.
Он поднимает ее за локоть. Аннет лихорадочно вспоминает, что в маленьком шкафчике в прихожей, возле двери в ванную хранился молоточек, которым она выбивала гвозди. Но как она дотянется до него? И эта боль распространилась по телу, по коже и костям. Аннет совершенно не имеет понятия, как ей спастись.
Чудовище приближается. Его пасть все ближе и ближе. Она с отвращением смотрит на него, у которого на морде некое подобие оскала, нет, улыбки, и внезапно Аннет понимает, что видит перед собой отнюдь не зверя, а человека. Это лицо, не морда, а ведь она была прямо сейчас, и Аннет знала, что ночные преступники и чудовиша под кроватью - одни и те же личности.
— Боишься меня? — спрашивает чудовище, упиваясь своей властью. — Я бы никогда не хотел убивать тебя, но сейчас у меня нет выбора.
Аннет рассмеялась.
— Я знаю тебя, Жан Лэммон. Каждый знает тебя. И я вижу тебя каждый день. Ворота и витрины по всему Боилю развешаны твоими фотографиями.
— Ты сбежал из тюрьмы, — продолжает она, думая, что умрет сегодня. Да, именно сегодня.
Но она не хочет умирать.
— А знаешь почему я здесь? — спрашивает чудовище. — Это плата за мой побег. Мне помог Кости. Ты причина его несчастий.
Чудовище преображается; теперь он похож на человека.
— Кости был счастлив, пока не появился самый главный враг в его жизни. Враг был хитёр и добивался своей любыми самыми грязными способами, был готов ходить по головам для того, чтобы получить желаемое. Этот враг испортил Костям жизнь, отравил ее. Кости был влюблен, а Враг отнял у Костей любовь. Потому что было совершено грехопадение. Появился ядовитый плод. И этот плод — ты.
Преступник улыбается, будто сам является врагом Костей. Берет ее за руку как-то мягко, даже слабо, что кажется ей издевательством и тянет в ее спальню. Чудовище становится все страшнее и страшнее. Едва они останавливаются возле двери, как она замечает, что на пороге лежит нож, который он выронил, когда она проснулась и выбежала прочь.
Чудовище все еще улыбается и поднимает этот нож. Аннет думает о том, что я не хочет умирать сегодня.
Она еще ничего не успела сделать. Если она выживет, то обязательно уволится из школы и больше никогда никогда н-и-к-о-г-д-а не будет училкой по французскому.
Как только он проводит ножом по ее щеке, она хватает его руку, быстро забирает у него нож, и пока он не успел отреагировать, бьет его ножом по лицу. Острие задевает глазное яблоко.
Преступник хватает за голову рукой; другая рука старается выхватить нож у Аннет обратно, но она вонзает его чудовищу в грудь и, чувствуя отвращение от прикосновения к смерти, она пятится назад из комнаты. Внезапно она слышит незнакомую вибрацию телефона. Но у Аннет мобильник стоит на звонке. Аннет бежит по квартире, раздумывая над своим поступком. Она убила его.
Она наконец-то убила чужовище из своих кошмаров.
Аннет набирает номер полиции на чужом мобильнике. Ее разбирает истерика. Какая-то частичка подсознания замечает, что это должно быть мобильник Жана. Она называет свой собственный адрес. А затем происходит что-то еще.
Приходит сообщение. От какого контакта по имени «Жук».
«Когда ты выйдешь? — пишет этот человек. — Хозяйка уже давно дома. Если ты надумал меня подставить, то Червь быстро тебя найдет».
Какой еще Червь?
Аннет пишет сообщение вместо Жана.
«Нет, конечно. Я не собираюсь никого подставлять...»
Она тут же стирает последнее предложение и набирает вместо него другое.
«...Это Кости нас подставил. Я не могу выйти из квартиры, помимо самой хозяйки тут еще и несколько человек. Убей Кости. И лучше беги отсюда. Кости может вызвать полицию».
Аннет отправляет сообщение, надеясь, что сообщник, которого она видела утром ничего не понял.
* * *
Следующий день Аннет приходится просидеть в полицейском участке. Сообщник Жана убил сеньора Анри, у которого не было детей. Наследство досталось Аннет, его племяннице. Когда ее наконец отпускают, поняв, что убийство настоящего преступника случилось лишь из-за состояния аффекта, в котором прибывала Аннет, она возвращается в свою квартиру. Всю неделю ей приходится оформлять документы, связанные с небывалым финансовым состоянием Анри. Месяц спустя она устраивается в только что купленном особняке в центре Парижа.
Теперь она не работает и имеет все возможности обеспечивать саму себя.
В прихожей обувная полка была забита летними босоножками; сапоги и зимние валенки, которые не смогли найти себе места, ютились у входа, создавая беспорядок. Если бы Клаудия была здесь, тетя Аннет, она непременно бы поругала свою племянницу. По ее мнению, Аннет всегда была размазнёй и оставляла вещи где попало.
Поэтому Аннет ушла из дома в три. Да, можно было бы уйти пораньше, но та мизерная зарплата, которую она получала раз в месяц, будучи учительницей французского языка, не была в состоянии обеспечить ее жилищем, хотя бы взять его в аренду. Поэтому Аннет попросила в долг небольшие деньги у сеньора Давида, богатого родственника, ее троюродного дяди и к тому же самого первого мужа своей матери, признававшейся впоследствие, что вышла замуж по глупости, и переехала в один из апартаментов Боуля, местности далекой от центра. Ко всему прочему она имела плохую репутацию и зачастую лидировала в списке районов с высокой преступностью.
Аннет пробралась в спальню, бросил двадцать а сумку на пол и уставилась в зеркало. Внезапно ей показалось, что ее комната изменилась; то ли что-то лежало не на своих местах, то ли чувствовался терпкий запах вина. Она раскрыла окно, вспомнив, что прошлой ночью ночевала ее сестра, Анель, по обыкновению любившая выпить и оставить за собой мусор и беспорядок. Воздух, свежий, хоть и пыльный должен быстрее проветрить этот неприятный запах...
Аннет заказала пиццу, села за компьютер и запустила Интернет. Включила музыку, любимый хардрок, грозивший разнести стены квартиры. Куча обновлений поджидала Аннет в каждой вкладке. Любимым развлечением ее было искать интересные статьи на политических сайтах, просматривать всякие новинки и по возможности критиковать каждого, кто ей не понравится. «Даже хороших книг, — писала она, — в наше время не осталось. Кругом пьянчуги и подростки, пишущие о всякой бредовой концепции и переживаниях. Кого интересует быль или романтическая история?».
Некоторое время спустя раздался звонок. Аннет побежала открывать дверь. Наверное, это сеньор Анри, он ведь обещал навестить ее еще на прошлой неделе! Однако можно представить себе, каково было удивление Аннет, когда она увидела в дверном глазке невысокого небритого мужчину в темной кепке. Одет он был неброско.
Аннет открыла.
При виде нее незнакомец был удивлен. Словно он не ожидал увидеть ее.
— Здесь не проживает Леммон?
— Кто? — не поняла она.
— Это квартира не Жана Леммона? — повторил мужчина. Затем, передумав, добавил: — Я, наверное, перепутал адрес.
Где-то она уже слышала это имя... Мужчина отступил назад и ушел в сторону лифта.
Сеньор Анри, невообразимо тощий, низенький и зеленоглазый мужчина, часто приходил к Аннет с визитом. Он являлся итальянцем. Вообще корни Аннет имели итальянское происхождение. Она сама не знала, почему у нее завязались с ним теплые отношения, гораздо теплее, чем были с собственной матерью. Отец умер, когда ей было лет пятнадцать. Аннет считала Анри странным; после развода с ее матерью, он успел жениться еще раз пять, а сейчас вновь был холостяком.
Анри приехал меньше чем за полчаса после ухода перепутавшего адрес мужчины. Аннет уже успела позабыть о нем и снова сидела за компьютером, поедая остатки пиццы. Едва Анри оказался в доме, как Аннет принялась убирать беспорядок как можно быстрее, поскольку не хотела чувствовать себя неряхой, каковой была при тете Клаудии.
— Я хочу устроиться где-нибудь в другом месте, — сказала Аннет ему. — Мне не нравится этот лицее. Подростки бывают так ранимы и агрессивны.
— Устройся в школе, — предложил дядя. Тощие пальцы с зеленоватыми ногтями сжимали сигарету. — Родной язык нужен во всех учебных заведениях.
Аннет согласилась. В этом было сложно себе признаться, но даже Анри раздражал ее, и вовсе не потому, что считал себя умным и сведущим во всем, но и потому, что вел себя так, чтобы Аннет чувствовала себя обязанной ему. Особенно это стало явным, когда он ей дал денег взаймы, чтобы она наконец ушла из тетушкиного дома. Анри будто все понимал: и то, что мать ее, Аннет, считала свою дочь достаточно взрослой, чтобы жить отдельно, чтобы она, Аннет, не могла помешать счастью своей матери, которая тоже вышла замуж в третий раз после смерти мужа.
Аннет проводила Анри и уселась на коврик в прихожей. Сколько можно убегать от реальности? Бесконечная работа учительницы - совсем не то, о чем она мечтала.
Час назад наступила темнота, а она пугала Аннет. После ухода Анри, она почувствовала, как страх темноты подкратывается к ней все ближе и ближе...
И вдруг она вспомнила о мужчине, приходившем вечером. Эта невзрачная темная кепка, спортивная куртка и джинсы. Кто такой Жан Леммон и почему она до сих так хорошо помнит его имя?
Аннет выключила музыку, легла в постель и положила ноутбук себе на грудь. В ее блоге появилось несколько комментариев. Кто-то раскритиковал ее критику произведения очередного нового писателя, а кому-то это понравилось. Она хотела ответить что-то, как зазвонил мобильный телефон. Аннет потянулась к сумке, оставленной валяться возле кровати и нашарила вибрирующий телефон. Опять эта Элинор. Новенькая в учительском составе. Как ни прискорбно было это признавать, у Аннет не было друзей, но это предоставляло ей только удобства. Она была асоциальной.
— Да? — ответила Аннет.
— Привет, Эни. Я как раз хотела тебя спросить о презентации. Мне же необязательно писать письмо администрации, с целью получить разрешение...
Опять глупые вопросы, подумала Аннет, и вытянула ноги. Коснулась кончиками больших пальцев холодного пола. Когда ей почудилось, чио что-то еле прикоснулось к ее ноге, Аннет пробрала дрожь. Элинор болтала о каких-то бредовых дискуссиях с ее учениками и Аннет успокоил ее беззаботный тон, который сопровождал глупую болтовню.
— Элинор? — неожиданно она оборвала девушку. — Ты не знаешь, кто такой... Кто...
Нашла, что спрашивать.
Элинор не может знать, кто такой Жан Леммон, если она даже не знает, как вести журнал оценок.
— Я тебе мешаю, — по-своему поняла Элинор. — Прости, Ани. Я и забыла, что в такое время, все нормальные люди уже спят...
Ага, все, именно, что нормальные.
— Нет, всё в порядке. Я не сплю.
Аннет вспомнила о том, что по ночам ей кажется, что прд кроватью прячется какой-то страшный монстр. Она явственно представила, что это безумное и опасное чудовище готовится схватить ее за ногу и потащить Аннет в свое логово...
Аннет с головой укрылась одеялом.
Почему ей страшно именно сейчас? Может быть, это просто страх, возникший несколько часов назад и растущий с каждой секундой.
Что успело случиться за этот день? Почему она вспоминает о детстве, о подростковом возрасте? Может быть, то, чего она еще не поняла. Она поняла бы это, если бы постаралась.
Чего такого могло произойти, чего она упорно продолжается не замечать?
Этот монстр под кроватью... Он уже приходил к ней раньше, в детстве. Аннет убедили в том, что его нет и не может быть. Тогда интересно почему она снова о нем вспомнила.
Ей уже не расхотелось прерывать общение с Элинор и не хотелось прощаться с назойливой и надоедливой, глупой коллегой. Аннет скудно попрощалась с ней, едва не закричав в трубку, чтобы та не приехала к ней в квартиру немедленно, потому что что-то нкпременно проичходит прямо сейчас, а она, Аннет, не может понять, что именно, и не знает, как деться от этого тревожного чувства.
Но тебе же уже двадцать четыре года, дорогая. Под кроватью не прячутся монстры. Даже если твоя нога почувствовала какое-то неуловимое касание, не исключено, что тебе просто показалось. Понимаешь, это нормально, когда некоторые участки начинают чесаться. И это всегда так. Прежде чем что-либо начинает чесаться, всегда кажется так, будто кто-то невидимый специально разражает твою кожу своими едва ощутимыми касаниями. Это как щекотка. Толькт вместо того, чтобы смеяться, ты начинаешь чесаться. Только и всего. Понятно?
Аннет положила трубку и закрыла глаза. Она не станет заглядывать под кровать. Она нормальная взрослая женщина и это не просто глупо, это безумно считать, что под кроватью может кто-то быть. Или рассматривать тебя через щель в приоткрытом шкафу. Там никого нет. Это детские страхи. И глупости. Она же сама педагог. Это должна успокаивать глупых детей и убеждать их в том, что под кроватью или в шкафу никто не может скрываться. И ждать, когда ты утеряешь свою бдительность, чтобы оторвать руку или ногу, высунувшуюся из-под одеяла.
Аннет заставляет себя покрепче закрыть глаза и наконец засыпает. В сонных мыслях то и дело всплывает и мелькает таинственное имя, Жан Леммон, крутятся мужчины в кепках, которые стучатся в двери к учительницам французского языка и спрашивают о своем товарище, неком Подкроватном Монстре.
Аннет почти видит и чувствует, как из-под кровати вылезает большая черная тень, чудовище, которые преследовало ее с детства. Тень страшная и пугающая. Она тянет свои когтистые грязные лапы к горлу спящей, и...
...она просыпается, видит его и все, о чем она думает в этот момент, так это то, что она знает, знает, знает, кто такой Жан Леммон, это же...
...преступник, чьи руки притрагиваются к нежному женскому горлу, чтобы задушить, убить ее...
...и Аннет кричит, вырывается назад и бросается подальше от кровати, над которого стоит этот монстр из ее кошмаров, серийный...
...убийца, а тот мужчина в кепке был его сообщником, а ее рассеянный взгляд проходил по буквам его имени много раз, когда она шла на работу, и они хотели прийти пораньше, ограбить ее, пока Аннет еще была на работе, но она вернулась пораньше, и...
...и поэтому они отомстят, Жан убьет ее...
...Аннет бросает к выходу, а разлагающееся чудовище бежит за ней, оно не даст ей убежать, она видела его зверское лицо еще днем, на обьявлениях, развешанных по всему преступному району, в котором она купила квартиру на деньги этого зеленоглазого скелета, потому что больше никто бы не дал их, кроме него, потому что только у него присутствует крупица совести, чтобы одолжить денег, и немножко щедрости, чтобы одолжить денег чужому человеку, а этот монстр сейчас ее догонит...
...чудовище хватает ее, Аннет закрывает лицо, и кричит, кричит, кричит, а его зверинный рык велит ей сейчас же заткнуться, пока эти когти не вцепились в ее глотку глубоко-глубоко, пока кровь не вспрыснула наружу, окрашивая бежевые стены с бледными цветочками в картину алых мокрых роз, вытекаемых на пол, на ковер...
Аннет нужно было взять с собой сотовый, а не оставлять его в подушках. Она загнана в угол как овечка, беззащитна и беспомощна. В беспорядке, созданном ею же, должно быть здесь лежит кучу хлама. Аннет нащупывает рукой швабру, хочет побить ею по морде отморозка, но он намного быстрее нее выхватывает деревяшку из ее руки и ломает на две равные части. Острой стороной он хочет прокнуть живот Аннет, а она из последней силы вырывается из его мертвой хватки и убегает к выходу.
Но Жан близко, слишком близко, он убьет ее, и это самое страшное, что приходилось испытывать ей за всю жизнь. Аннет даже не хватит времени открыть дверь. Она кидает в него свои туфли на каблуках, тяжелые сапоги, приобретенные по дешевке в прошлом году, она выуживает обувную полку; все ботинки и босоножки с грохотом падают, Жан чуть ли хватает ее за локти, но Аннет бьет обувными полками по его голове, плечам, деревр разламывается на кусочки, монстр отлетает в сторону; она, разъяренная, берет в другую руку обломок швабры, которого Жан выронил, и хочет засунуть ее ему в глаз, но знает, что он слишком силен, и поэтому свободная рука хватает тяжелую длинную дощечку от разломившихся полок и наносит удар ею по голове.
Жан намного крепче, чем она представляла. Она встает, будто ничего и не было, дает ей пощечину; Аннет падает. Преступник пинает свою жертву, ее боль словно доставляет ему садистское удовольствие. Аннет не плачет. Она просто очень боится, даже если один из худших страхов, о которых она и не подозревала, случается. Чудовище, преследовашее ее с детства, чуть не переломало ей ребра. Она выплюнула кровь и осталась лежать на земле.
— Попалась, любимая? — в темноте глаза его светятся, как у кошек. — Я научу тебя хорошо вести.
Он поднимает ее за локоть. Аннет лихорадочно вспоминает, что в маленьком шкафчике в прихожей, возле двери в ванную хранился молоточек, которым она выбивала гвозди. Но как она дотянется до него? И эта боль распространилась по телу, по коже и костям. Аннет совершенно не имеет понятия, как ей спастись.
Чудовище приближается. Его пасть все ближе и ближе. Она с отвращением смотрит на него, у которого на морде некое подобие оскала, нет, улыбки, и внезапно Аннет понимает, что видит перед собой отнюдь не зверя, а человека. Это лицо, не морда, а ведь она была прямо сейчас, и Аннет знала, что ночные преступники и чудовиша под кроватью - одни и те же личности.
— Боишься меня? — спрашивает чудовище, упиваясь своей властью. — Я бы никогда не хотел убивать тебя, но сейчас у меня нет выбора.
Аннет рассмеялась.
— Я знаю тебя, Жан Лэммон. Каждый знает тебя. И я вижу тебя каждый день. Ворота и витрины по всему Боилю развешаны твоими фотографиями.
— Ты сбежал из тюрьмы, — продолжает она, думая, что умрет сегодня. Да, именно сегодня.
Но она не хочет умирать.
— А знаешь почему я здесь? — спрашивает чудовище. — Это плата за мой побег. Мне помог Кости. Ты причина его несчастий.
Чудовище преображается; теперь он похож на человека.
— Кости был счастлив, пока не появился самый главный враг в его жизни. Враг был хитёр и добивался своей любыми самыми грязными способами, был готов ходить по головам для того, чтобы получить желаемое. Этот враг испортил Костям жизнь, отравил ее. Кости был влюблен, а Враг отнял у Костей любовь. Потому что было совершено грехопадение. Появился ядовитый плод. И этот плод — ты.
Преступник улыбается, будто сам является врагом Костей. Берет ее за руку как-то мягко, даже слабо, что кажется ей издевательством и тянет в ее спальню. Чудовище становится все страшнее и страшнее. Едва они останавливаются возле двери, как она замечает, что на пороге лежит нож, который он выронил, когда она проснулась и выбежала прочь.
Чудовище все еще улыбается и поднимает этот нож. Аннет думает о том, что я не хочет умирать сегодня.
Она еще ничего не успела сделать. Если она выживет, то обязательно уволится из школы и больше никогда никогда н-и-к-о-г-д-а не будет училкой по французскому.
Как только он проводит ножом по ее щеке, она хватает его руку, быстро забирает у него нож, и пока он не успел отреагировать, бьет его ножом по лицу. Острие задевает глазное яблоко.
Преступник хватает за голову рукой; другая рука старается выхватить нож у Аннет обратно, но она вонзает его чудовищу в грудь и, чувствуя отвращение от прикосновения к смерти, она пятится назад из комнаты. Внезапно она слышит незнакомую вибрацию телефона. Но у Аннет мобильник стоит на звонке. Аннет бежит по квартире, раздумывая над своим поступком. Она убила его.
Она наконец-то убила чужовище из своих кошмаров.
Аннет набирает номер полиции на чужом мобильнике. Ее разбирает истерика. Какая-то частичка подсознания замечает, что это должно быть мобильник Жана. Она называет свой собственный адрес. А затем происходит что-то еще.
Приходит сообщение. От какого контакта по имени «Жук».
«Когда ты выйдешь? — пишет этот человек. — Хозяйка уже давно дома. Если ты надумал меня подставить, то Червь быстро тебя найдет».
Какой еще Червь?
Аннет пишет сообщение вместо Жана.
«Нет, конечно. Я не собираюсь никого подставлять...»
Она тут же стирает последнее предложение и набирает вместо него другое.
«...Это Кости нас подставил. Я не могу выйти из квартиры, помимо самой хозяйки тут еще и несколько человек. Убей Кости. И лучше беги отсюда. Кости может вызвать полицию».
Аннет отправляет сообщение, надеясь, что сообщник, которого она видела утром ничего не понял.
* * *
Следующий день Аннет приходится просидеть в полицейском участке. Сообщник Жана убил сеньора Анри, у которого не было детей. Наследство досталось Аннет, его племяннице. Когда ее наконец отпускают, поняв, что убийство настоящего преступника случилось лишь из-за состояния аффекта, в котором прибывала Аннет, она возвращается в свою квартиру. Всю неделю ей приходится оформлять документы, связанные с небывалым финансовым состоянием Анри. Месяц спустя она устраивается в только что купленном особняке в центре Парижа.
Теперь она не работает и имеет все возможности обеспечивать саму себя.
Коментарі