Вика Довбыш
2020-10-02 17:49:54
Рассказ
Цікаве, Різне, Особисте
Это попытка написать что-то мрачное и возможно страшное. Не совсем моя тематика, но я старался.
-----------------------------------------------
«Мрачный рассказ»
Когда Томас Миллер перешагнул порог квартиры, он тут же почувствовал резкий трупной запах. Именно на него так жаловались соседи. Полиция отреагировала не сразу: делали вид, что слишком много работы. Они были вынуждены прислать кого-то уже когда жалобы пожилых людей стали приходить не реже, чём три раза в сутки. Эти старушки всегда чуть что, сразу бьют тревогу. Иногда это бывает полезным, но в большинстве случаев просто мешает.
Квартира, в которую попал офицер Миллер была не в лучшем состоянии. Даже наоборот, она больше была похожа на обитель полоумного человека. Сломанная мебель, исцарараные стены и пол, разбросанные вещи, заколоченные окна... Не слишком живописная картина для приличного района неподалёку от центра Лондона.
Труп обнаружили в спальне. Это был мужчина лет сорока. Ужасно исхудавшее тело, в лохмотьях, скрючено валялось на полу.
Поморщив нос от отвратного запаха и не менее отвратного вида уже разлагающегося трупа, Томас шагнул вглубь комнаты.
Здесь осталось не так много уцелевших вещей. Но среди них были найдены в более менее приличном виде документы, которые помогли установить личность усопшего. Им оказался Чарльз Логан — профессор, изучающий природу сна и его влияние на организм человека.
Ещё уцелевшим оказался дневник умершего. Несколько страниц выпали, но соединить их не составило бы большого труда. Офицер Миллер открыл первую страницу:
«Несколько месяцев назад проявились первые симптомы моего заболевания. Тогда я всё ещё надеялся на то, что это окажется что-то иное. Но сегодня мой диагноз подтвердился. Болезнь, которой я так боялся, настигла меня. Она обошла моих братьев, живущих в своё удовольствие, но проявилась именно у меня — человека, который боятся её больше всех остальных. «Фатальная семейная инсомния» — мой диагноз.»
В тот момент офицер подумал о том, что до чего же забавно вышло: человек изучавший сон, умер из-за отсутствия предмета своего изучения. Затем, спрятав дневник во внутренний карман своего пальто, он поспешил удалиться с этого, мягко говоря, отвратного места, дав знак своим коллегам, что осмотр помещения закончен и они могут убирать тело.
***
Томас Миллер был из тех людей, которым нравилась смерть. Загадочная, сложная для понимания, но одновременно столь простая и естественная, она не могла не очаровывать.
Есть некая таинственность и трагичность во всём этом. Человеку свойственно однажды умереть, но ведь до того момента стоит ещё дожить. Поэтому никто и не придает особого значения своей смерти. Но если сократить время жизни, то можно заметить как человека охватывает страх и паника. Как он бьётся в конвульсиях, осознавая неизменность своего финала.
А такие смерти, как смерть господина Логана, были особо притягательными. Его жизнь не просто сократилась, может быть в двое, а ещё должна была наполнится мучениями. Чувствовал ли он свой конец? Содрогался ли от ужаса неизбежности? Какие эмоции он переживал в целом? Как чувствовал себя физически?
Ответы на эти вопросы мог дать дневник умершего, увязнуть в чтении которого так намеревался офицер.
***
Поздним вечером, сидя у камина после долгого рабочего дня, Томас Миллер наконец смог посвятить себя изучению дневника не так давно умершего Чарльза Логана. Открыв первую страницу и пропустив уже знакомые строки, офицер принялся читать:
«Эта болезнь проявляется в четырёх стадиях. Первую из них я наблюдаю последние месяцы.
За это время качество моего сна заметно ухудшилось. Часто случаются бессонные ночи, когда я совершено не в состоянии уснуть.
Начались панические атаки. Они всё ещё редки, но их наличие заставляет невольно содрогаться, ведь это только начало. Так же, я начал бояться гораздо большее количество вещей, чём прежде. К примеру, появился страх темноты, которым ранее я никогда не страдал....»
Офицер Миллер перевернул пару страниц, ища более интересные подробности:
«Кажется не так давно началась вторая стадия... Панические атаки теперь появляются гораздо чаще. Их количество достигает пяти раз на дню, если не больше.
Я заколотил окна и больше не выхожу из дома. От солнечного света у меня начинает зудеть кожа. Наверное, это свойственно моей болезни, хоть я о таком и не слышал...»
«Вчера в доме весь день мяукал кот. Я перевернул верх дном всю квартиру, пытаясь его найти, когда внезапно вспомнил, что котов у меня нет...»
«Мне кажется, что портрет моей матери, висящий на стене, следит за каждым моим шагом. Я видел как её улыбка расплылась в хищную ухмылку и она злобно прошептала: «Скоро ты ко мне присоединишься..». Я знаю, что всё это мне только кажется, но от греха подальше порвал портрет и сжёг кусочки.»
Томас Миллер прочитывал страницы одну за другой, чувствуя внутри нарастающую тревогу. Так странно, жутко, но запредельно интересно читать нечто подобное.
***
Чем дальше, тем более корявым и неразборчивым становился почерк.
« Вчера, как мне показалось, у меня вышло немного вздремнуть. После пробуждения кое-как смог дойти до кухни, чтобы выпить немного воды. Когда же я вернулся, то увидел его!
Он сидел у моей кровати, смотрел на меня пустыми глазницами. На лице расплылась та самая хищная ухмылка, которую я видел на портрете матери.
Не знаю откуда, но в моей руке оказался нож. Я пригрозил ему и велел уйти, на что он всего лишь рассмеялся, погладил что-то, лежащее в моей кровати и растворился в воздухе.
Подойдя ближе, я заметил что там лежу я сам...»
Томас перевернул ещё пару страниц.
« Пустоглазый теперь появляется чаще. Он приходит, садится в дальнем углу комнаты и что-то монотонно рассказывает, неотрывно следя за мной. На всякий случай я не поворачиваюсь к нему спиной и держу возле себя нож.
К себе, лежащему в кровати, я тоже не приближаюсь. На всякий случай.
Кажется, в комнате были ещё кто-то, кроме нас троих. Я часто замечаю на себе чьи-то взгляды, шепотки у самых ушей или из дальних углов комнаты. Что-то подсказывает, что все они замышляют нечто по отношению ко мне.
Стараюсь не двигаться слишком много, может так они не будут замечать меня и не смогут причинить мне вред.»
« Мои опасения подтвердились, они хотят от меня избавиться. Хотят убить! Я слышал, как Пустоглазый шептал кому-то об этом. »
Дальше почерк становился совсем непонятным, лишь иногда можно было разобрать отдельные слова, такие как: «Пустоглазый», «смерть» и «заговор».
***
Томас Миллер закрыл дневник, отложил его в сторону. Потянувшись, встал и вышел на балкон.
Там, на улице, ночной город жил своей жизнью. Фонари освещали дороги, ездили машины, слышался смех гуляющих людей.
И ничто не указывало на то, что где-то, в какой-то квартирке, какой-то человек, может сходить с ума или уже быть мёртв. Никто и не подозревает как часто это может происходить и при чём у ни под носом.
