Сэм Хащанский
2019-03-07 12:11:07
Мой сын бездомный
Цікаве, Думки вголос, Різне
"Мой сын бездомный" - это рассказ написан несколько месяцев назад. Мне почему-то хочется рассказать его от имени моего отца...
Ты просыпаешься среди ночи, когда кто-то шуршит в твоем мусорном баке. Ты встаешь с кровати, отодвигаешь старые шторы и видишь растрепанного человека с черными, гнилыми руками. Я наблюдаю, как он собирает банки в мешок для мусора.
Он находит кусок пиццы и ест ее с огромным аппетитом. Он тянет руку вниз, достает старые мешковатые джинсы и надевает их поверх своей одежды. Когда он уходит, то можно подумать, что он пьян. Так сильно его шатает. Я возвращаюсь в постель под шум тележки, которая катится к следующему мусорному контейнеру.
Этот мужчина мой сын. Ему 42 года и он живет на улицах Беер-Шевы. У него больные ноги. Каждую ночь он грохочет своей тележкой возле нашего дома.
Найденные вещи он сдает старому скупщику, чтобы прожить еще один день. С рассветом он возвращается в свой дом - куска старого картона, брошенного на асфальт. Вдали от большинства бездомных. Он изгой даже здесь, среди своих сверстников.
Мой сын рос в семье среднего класса. С детства он боролся с надменностью своих сверстников, не соответствовал стандартам и искал способ сбежать. Не в состоянии изменить свою физическую среду, он нашел способ изменить свою психическую среду.
Он нашел алкоголь. К тому времени, когда ему исполнилось 16 лет, он попал в программу реабилитации алкоголиков. Ничего не получалось. Он бросил школу, не мог устроиться на работу.
Пытаясь жить с алкогольной зависимостью, терроризировал семью. Каждый день кто-то стучался в нашу дверь. Возле дома постоянно ошивались грязные полуживые люди.
В течение многих лет мы пытались найти ему жилье. Но каждый раз его выгоняли.
В конце концов мы опустили руки. Лечится он не хотел. А заставить мы его не могли.
«Слишком много правил и ограничений», - говорил он. «Мне не нужна такая помощь». Отрицание болезни мешает выздоровлению; его отрицание еще более осложнилось из-за серьезной травмы головы, полученной в пьяной драке.
Однажды он сказал нам, что хочет жить на улице. На следующий день он вернулся обратно. Мы не могли принять его. Он не может жить с нашими идеалами, ограничениями и правилами.
Мои отношения с сыном никогда не станут прежними. Мое сердце разрывается на куски, когда я вижу нашего сына. Этот грустный неопрятный человек не тот счастливый привередливый ребенок, которого мы воспитали. Я оплакивал потерю этого ребенка в течение почти трех десятилетий. Его небесно-голубые глаза теперь утонули за изможденной маской на закаленном лице, его дыхание пахнет запахом гнилых зубов.
Его иммунная система нарушена гепатитом С и повреждением сердечного клапана, что приводит к частым визитам в больницу. Это самые трудные времена. Каждый раз, когда его госпитализируют, мы навещаем его и задаемся вопросом, будет ли это в последний раз?
Ему некуда идти, кроме улиц, он борется до следующего. Мы ждем следующего телефонного звонка.
Это не только моя история. У каждого из тех бездомных, которых ты видишь, где-то есть семья. Бездомность, как и зависимость, затрагивает всю семью.
Мы живем с чувством вины, когда садимся за семейный стол. Праздники и дни рождения проходят с сожалением. Что мы могли бы сделать по-другому? Мы знаем, что сделали все возможное, но вина все еще преследует нас.