I

         Густая высокая трава негромко шуршала под ногами, и последние капли росы обжигали холодом босые ступни, но тут же высыхали, не выдержав пристального взгляда утреннего июльского солнца. В детстве Мелвину всегда казалось, что роса – это слёзы одинокой луны, которые она роняет на землю из-за страшной долгой разлуки с любимым мужем. А утром супруг возвращается в родной дом и осушает своими тёплыми лучами эти чистые капли чувств. Нравилось парню верить в эту легенду и сейчас. А ещё ему нравилось часами беззаботно бродить бескрайними полями родного ранчо, а потом прятаться от полуденного зноя в огромном тенистом лесу или в прохладных водах обожаемой им реки Миссисипи. Только не в субботу. В этот день он всегда спешил на 8-ми часовой маршрут автобуса. Опоздание было смерти подобно, потому как следующий рейс в город состоится только после 10 часов.

         Выйдя на пустынную трассу, Мелвин поставил ботинки на дорогу - наспех обулся, крепко затянув шнурки. Потом быстро расправил подвёрнутые до самых колен штанины брюк. Всё. Теперь порядок.

       Автобус показался из-за высоких зарослей кукурузы точно по расписанию. Внутри было пусто, только водитель небрежно держался правой рукой за баранку. В левой была сигарета. По радио всю дорогу крутили какую-то новомодную музычку, которая нашему единственному пассажиру явно была не по душе.

         Когда транспортное средство, шумно взвизгнув тормозными колодками, припарковалось на необходимой Мелвину остановке, асфальт был уже горячим, а короткая стрелка часов только что перевалила за 9.

      «Точно по графику» - улыбнулся парень. Но всё равно необходимо спешить. Столько всего ещё нужно было успеть сделать в срок.

     То тут, то там навстречу попадались медленно ползущие сквозь надвигающуюся жару люди. Лица их преимущественно выражали апатию. А Мелвин наоборот улыбался. Всем и каждому. Для него сегодня был особенный день. От одной мысли о предстоящем событии голова начинала кружиться, а сердце превращалось в пойманную в силки канарейку, пытаясь вырваться наружи из сдавившего его плена рёбер.

     А вот и первое расстройство: кондитерская, в которой он собирался отовариваться, была наглухо заколочена. А ведь раньше дела у мистера Чарльстона и сыновей шли очень даже хорошо. Надо же было им прикрыть лавочку именно на этой неделе.

     Мелвину пришлось побеспокоить проходящую мимо женщину вопросом о том, где ему можно поблизости купить сладостей.

- Буквально за углом находится небольшой ресторанчик. При нём есть магазин. Думаю, Вам там непременно помогут, - женщина была неимоверно любезна. Она даже слегка приобняла парня за плечо и медленно повернула его, показывая нужное направление.

- Большое спасибо, Вы просто спасли мне жизнь, - щедро отплатил Мелвин улыбкой за помощь.

- Удачи Вам. Будьте осторожны.

- Непременно, мэм. Хорошего Вам дня.

         Выбор шоколада в указанном магазине был просто замечательным. Здесь даже продавались те сорта и названия сладостей, о которых раньше Мелвин и не слышал, а это кое-что значило, ведь наш герой был лакомкой со стажем. Он купил большую коробку конфет, на которой был нарисован пухленький кудрявый ангелочек, коварно щуривший глаз для лучшего прицеливания. В руках он держал стрелу и лук с натянутой тетивой. За плечами Амура висел колчан, в котором виднелись ещё с десяток стрел. Картинка, словно писаная под трафарет, накладывалась на сегодняшнее настроение Мелвина.

         Не успел он нарадоваться первой своей удаче, как тут же этот прекрасный день подкинул ему следующий повод для веселья: прямо перед ним выросла неимоверных размеров вывеска. Огромная синяя реклама приглашала всех желающих из серой пыльной реальности в яркий, благоухающий «Мир цветов». Внутри было даже лучше, чем в том цветочном магазинчике, куда он планировал зайти изначально. Застенчивые лилии и вызывающие орхидеи, нежные фиалки и игривые герберы, пушистые хризантемы и беззаботные ирисы, солнечные ромашки и смущённые тюльпаны. Все они говорили, шептали, скромно намекали на что-то, таили в себе молчаливое, но такое прекрасное послание. Впрочем, его сегодня интересовал только тот цветок, который не молчал, а громко кричал о чувствах Мелвина на весь мир.

         Женщина лет 65 подозрительно покосилась на него из-за прилавка.

- Здравствуйте, бабушка. Мне нужны цветы. Красные розы. Обязательно красные и обязательно розы. Только так и не иначе, - сразу же выпалил все свои запросы наш герой, дабы на корню обрубить продавщице желание посоветовать ему что-то кроме именно тех цветов, которые он изначально решил купить.

- Надо, так покупайте. Что я Вам мешаю? – грубо и даже по-хамски ответила дама. Только тут Мелвин догадался, что зря он по-свойски назвал её «бабушкой». Женщины всегда выходят из себя, если напомнить им про возраст.

- Понимаете, мне необходимо произвести хорошее впечатление на одну очень важную для меня особу. Она давно симпатична мне. И вот только сегодня я набрался смелости признаться ей в этом.

         Женщина была явно удивлена такой откровенностью. Мелвину даже показалось, что её глаза излишне округлились.

- Кхе-кхе, - откашлялась она и смерила парня придирчивым и строгим взглядом от пяток до макушки. - Ну-ну. Давайте посмотрим, чем я Вам могу помочь.

        Мелвин выбрал 7 больших красных роз, потом попросил скомбинировать их с несколькими белыми хризантемами и обернуть всю эту красоту зелёной сеточкой. Букет и правда получился ничего себе.

        На прощание хозяйка ещё раз ехидно присмотрелась к парню, отчего ему стало слегка не по себе.

- Расскажу сегодня о Вас своему мужу. А то он уж больно давно не проявлял ну никаких романтических позывов в мою сторону, а раньше то…

- Вот ваши 32 доллара и 25 центов, мэм, - прервал её Мелвин, пока она не поведала ему удивительную историю всей своей жизни, вплоть от самого зачатия или, ещё хуже, от момента встречи её родителей.

- Да. Спасибо. Вот Ваша сдача. Просто иногда в наше время очень … - женщина причмокивала языком, а зрачки её взмыли вверх, будто на потолке было написано то слово, которое она пыталась подобрать, - очень странно встретить такого жизнерадостного и романтичного человека, как Вы.

         Наш герой широко улыбнулся:

- А когда ж ещё радоваться жизни и придаваться романтическим чувствам, как не в мои юные 18 лет?

       Тётка вдруг сглотнула ком слюны, невесть откуда у неё взявшийся, и разразилась столь противным хохотом, что Мелвин поспешил откланяться. Он уже закрыл за собой дверь магазина, а оттуда ещё доносился причудливый смех старушки, который более всего походил на то, как хохочут ведьмы в старых Диснеевских мультфильмах.

«Какая противная старушенция» - подумал парень и поспешил к месту своего назначения.

                                                                           II

        Огромная массивная машина промчалась так близко возле Мелвина, что его даже немного закрутило порывом ветра, поднятым этим чёрным металлическим чудовищем. Парень ещё никогда не видел такой модели автомобиля. Наверное, какая-то новая причудливая марка.

       Вот она – «Липовая аллея». А вот и дом № 21. Типичное кирпичное, ничем не примечательное жилище среднестатистического жителя их маленького городка. Но душа рвалась к этому зданию так, будто место это обладало невероятной мистической силою. Вот уже год, как потерявший покой, сон, аппетит и остатки здравого рассудка Мелвин каждую субботу приезжал сюда и расхаживал взад-вперёд, будто бы прогуливаясь. Естественно, вы уже догадались, что целью данных действий служило далеко не банальное желание «нагулять» аппетит. Как и всех молодых людей его возраста, парня свела с ума любовь: иррациональное чувство, из-за которого мы делаем те самые свои горькие ошибки, которые так приятно потом бывает вспоминать со временем.

        Джанис он увидел случайно. Случилось это прошлогодним майским утром в центре города. Смущённо проследив за девушкой до самого дома, он терялся в догадках, что именно повелевало им в тот момент. Миллионы поэтов написали миллиарды слов об этом чувстве. И все эти слова всех этих людей уложились тогда внутри Мелвина в одно единственное желание: увидеть объект своих воздыханий ещё раз. За вторым разом последовал третий, четвёртый, пятый, и вот он уже знал каждую выбоину «Липовой аллеи» так же хорошо, как 10 заповедей, которые ещё в раннем детстве из-под палки заставил его вызубрить папаша священнослужитель.

         С тех самых пор Мелвин неделями напролет мечтал очутиться напротив этого дома. Он постоянно смотрел в окно своей семинарии, представляя, как наступит пятница, он отправится домой, поцелует мать, обнимет отца, а потом скорее ляжет спать, чтобы завтра проснуться пораньше, поехать в город, найти заветный дом на заветной улице … а дальше … дальше начиналось счастье.

     Со временем он даже составил в уме график своих так называемых «свиданий» по субботам с Джанис:

9-45 – девушка выносит поесть своему стаффордширскому терьеру;

9-50 – 10-20 – она играет с псом. Потом уходит домой;

11-15 - иногда 11-30 – Джанис выходит во двор с чашкой и книжкой. Около часа пьёт чай и листает произведения любимых авторов. Потом медленно привстаёт, немного прикрывая глаза, видимо, для того, чтобы ещё раз окунуться в мир, о котором только что прочитала, разворачивается и уходит в дом, унося с собой всё то, чем живёт и дышит Мелвин. Забирая его сон, покой и аппетит в залог. И отдаст она их только через неделю. Да и то временно. А Вы как хотели? Любовь – это болезнь.

         Как же неистово и страстно хотелось молодому человеку просто постучать в деревянный каркас дверей своей возлюбленной. Хоть раз поймать на себе взгляд, осознанно принадлежавший бы ему одному. Пускай он потом сгинул бы в пучине не взаимности. Случиться могло что угодно. Но тот первый взгляд, который он почувствовал бы на себе, навсегда остался бы с ним, словно приносящий удачу талисман, как самое ценное сокровище, когда-либо виданное человечеством.

         Десятки раз он клялся себе, что найдёт внутри ту силу и смелость, которые позволят ему совершить этот простой на первый взгляд поступок. Он даже пару раз прикасался к невысокой, выкрашенной в белый цвет калитке, открывал её, делал несколько неуверенных шагов в сторону той самой разлучницы-двери, скрывающей от него счастье, но всегда срывался в последний момент. Каждый раз, когда он, словно трусливый енот, улепётывал со двора Джанис, не сулил ему ничего хорошего. Только глубочайшее презрение к самому себе и неделю беспросветного запоя одиночеством. Да-да, бывает и такое.

        Иногда казалось, что уже никогда ему не собраться с духом, чтобы совершить задуманное, но уже через пару минут что-то внутри утверждало об обратном. Он вовсе не был трусом. Ему случалось прыгать в реку с тарзанки на такой глубине, на которой не решался это делать даже местный хулиган - Большой Билл; когда на ранчо отца был пожар, он первым вбежал в полыхающую конюшню, спасая племенного жеребца; он даже не боялся пломбировать зубы и делать прививки, но перед самыми обычными дверями он был бессилен.

        Настал тот день, когда Мелвин Сандерс докажет себе, что имеет право на счастье. От волнения он не помнил ни дороги с семинарии домой, ни сегодняшнего утра вплоть до прогулки по полю. Одна мысль, словно навязчивая идея, как демоническая одержимость, пульсировала в его голове: «Постучи в эти чёртовы двери, трус! Сделай это, или будешь жалеть всю жизнь!».

     И вот он приоткрывает калитку, протискивается сквозь полученное отверстие во двор, быстрым уверенным шагом проходит к крыльцу, в два прыжка преодолевает все 8 ступенек … вот оно – счастье. Так близко.

     Мелвин пригладил рукой непослушные волосы, поправил воротник рубашки. Вдруг его бросило в пот. Сердце кольнуло, и он едва не повалился прямиком на вязаный коврик с неровной надписью «Welcome» на нём. Сознание помутилось, но терпеть разлуку было невыносимо. Ему на миг показалось, что с момента, когда он в последний раз видел Джанис, прошло вовсе не 7 дней. Вечность умножилась на 7 вечностей и чёрной пропастью пролегла между ними. Сейчас или никогда!

     Руки не слушались его, запястья не гнулись, ноги, казалось, вросли в землю, словно корни столетнего дуба. Но вот он собирает всю сою волю в кулак и этим же кулаком стучит в дубовую дверь. И вдруг становится ужасно легко. Самое сложное позади.

      Двери открыла маленькая девочка, лет 7-ми. Она с интересом посмотрела на Мелвина, и с лёгкой беззаботной хитрецой, как умеют только дети, улыбнулась.

- А я знаю, кто Вам нужен, - хвастливым тоном произнесла она. – Сейчас позову.

     Свершилось самое страшное, что только мог предположить наш герой – открыла не сама Джанис. Сейчас малышка точно позовёт отца семейства, и Мелвина будет ожидать долгий неудобный разговор, в ходе которого придётся пояснить, что незнакомый парень делает в их дворе со всем этим джентельменским набором в руках.

     Бежать – промелькнуло в голове у горемыки. Он и рад бы, да только ноги совсем не слушались. Но вот в коридоре раздался звук шагов – кто-то спускался по лестнице со второго этажа. А потом навстречу ему вышла та, о ком он так долго мечтал.

      Парень шагнул вперёд:

- Джанис, Вы совсем не знаете меня, но я … я знаю Вас уже больше года. Нет! Всю жизнь. Я знаю Вас всю свою жизнь, и, как мне иногда кажется, даже чуть больше. Простите, что смутил Вас. Понимаю, как абсурдно слышать такие признания от абсолютно незнакомого человека, но …

- Я знаю Вас, - тихо, но уверенно произнесла девушка. Сейчас, при свете дня, она казалась немного старше. К тому же, она сменила причёску, но сомнений быть не могло – это была она. Боже мой, как же она была прекрасна!

      Мелвин немного попятился назад. Чего-чего, а такого ответа он точно не ожидал. Откуда она могла знать его?

- Присядем на улице. Эльма, принеси, пожалуйста, нам с гостем чаю и медового печенья.

Уже знакомая девочка проворно исполнила просьбу старших, не отводя глаз от Мелвина. Он помог ей поставить тарелочку с печеньем на стол, а взамен протянул малышке коробку конфет. Она звонко рассмеялась, схватила сладости и убежала в дом. Только теперь ошарашенный парень вспомнил про букет.

- Это Вам.

- Спасибо, они просто великолепны, – она приняла из его рук цветы и поставила их в вазу, стоявшую тут же – на столе. – Как видите, я ждала Вас.

     Во дворе было тепло и светло. Пели птицы, и невысоко над газоном прыгали маленькие зелёные кузнечики.

      Какое-то время оба молчали. Мелвин даже в самых смелых фантазиях никогда не доходил и до прогулки вместе с объектом своей страсти по улице, а чтобы вот так запросто распивать вдвоём чаи … Потом он попытался вспомнить все те прекрасные фразы, которые так долго вынашивал и сочинял, готовясь к этой встрече. Попытка провалилась. Слова роились и жужжали у парня в голове, но какого-либо определённого порядка они не имели. Больше всего слова напоминали сейчас предателей, которые поспешно дезертируют с поля боя, и ни в какую не желают становиться ровной колонной в строй, как того требует устав, порядок и элементарная культура поведения.

- Не волнуйтесь мистер Сандерс. Я даже рада видеть Вас снова. Пейте чай, холодный он не такой вкусный.

       Мелвин ошеломлённо отпил глоток.

- Но откуда Вы знаете меня? Мы ведь никогда не разговаривали до этого.

- Простите, я не хотела Вас обидеть.

- Нет, что Вы. Я всего лишь хотел сказать, что … - его прервал гул мотора огромной санитарной машины. Большая, белая с неуклюжим красным крестом на светлой обшивке, припарковалась она прямо на соседнем газоне. Из неё вышло несколько человек крепкого телосложения в одинаковых серых рубахах, один приземистый сутулый мужчина средних лет в белом халате, уставшего вида мужчина в джинсовой куртке и миловидная женщина лет 35-40 со встревоженным видом и запухшими красными глазами. Что-то в облике этой женщины показалось Мелвину знакомым и даже родным. Но он снова повернулся к Джанис.

- Наверное, кому-то из Ваших соседей плохо? Как жаль, что несчастья ещё случаются на земле. А вот с нами ничего плохого никогда не случится. Правда? Никакая беда в мире не настигнет нас, ведь мы нашли друг друга. Боже, я так устал! - от излишнего волнения ему и правда было не хорошо. Голова кружилась, а руки, словно плети, безвольно болтались у туловища. - Мне кажется, что я искал Вас со дня сотворения земли.

     Санитары тем временем уже вошли во двор Джанис и бравым шагом направлялись к их маленькому столику. Девушка виновато посмотрела на него, потом слегка привстала и жестом приказала пришедшим остановиться.

- Я не совсем понимаю, что здесь происходит, но мне так многое нужно Вам сказать, Джанис. Джанис, Джанис, Джанис, - повторил он, - Какое счастье просто называть Вас по имени.

     Девушка приложила свой указательный палец к его губам.

- Самые прекрасные слова уже прозвучали. Но дело не в словах. Вы всей своей жизнью доказали свою любовь, - нежно и по-матерински заботливо сказала она. – Я знаю, что Вы любите Джанис. Сегодня бабушка снилась мне. Она велела передать Вам это…

     Девушка обняла Мелвина и крепко поцеловала его в губы. От неожиданности и от волнения парень чуть не потерял сознания. Это ведь был первый его поцелуй.

- Как жаль, что она сама не успела этого сделать, - сказала девушка, заплакала, и молча побрела в сторону дома, печально опустив голову.

       Санитары крепко схватили парня и потащили в сторону машины. Мелвин изо-всех сил упирался, но ребята были настолько крепкие, что не замечали его отчаянных попыток бежать.

- Джанис! Вернись, пожалуйста. Что всё это значит? Я люблю тебя…

- Мистер Сандерс, не вертитесь, Вам же хуже будет, - несколько раз повторили санитары.

      Возле машины маленький худой человек в костюме врача достал из кармана пятикубовый шприц с какой-то мутной суспензией внутри и быстро вколол содержимое прямо в шею скрученному по рукам и ногам парню.

           Миловидная женщина бросилась ему на шею.

- Дядя Мелвин!. Слава Богу, с тобой всё в порядке. Ты так сильно напугал нас, - она причитала и плакала, плакала и причитала. По всему чувствовалось, что она очень любит его, но за что? И кто она вообще такая? Ноги подкосились, и его быстро усадили в машину, которая тут же завелась и поехала. Краем глаза Мелвин ещё видел те самые злополучные двери. Они удалялись…

- Я же говорил Вам, что ничего хорошего из Вашего желания забрать мистера Сандерса домой не выйдет, но Вы упорствовали, настаивая на своём. В госпитале ему было куда лучше.

- Нигде ему не будет так же хорошо, как на родном ранчо, - огрызнулась женщина и крепко сжала руку Мелвина. - Всё будет хорошо, родной наш, всё будет хорошо.

- У Вашего дяди болезнь Альцгеймера. С этим шутки плохи. Вам с супругом пора бы уже давно смириться, - настаивал на своём мужчина в халате.

        Сам муж явно был недоволен всей это суматохой. Он нервно посмотрел на врача и санитаров, потом - на жену, и отвернулся, отрешённо уставившись в окно.

       Только женщина не унималась:

- Доктор Говерберг, Вы не понимаете. Дядя Мелвин любил меня больше, чем родные родители. Он вырастил и воспитал меня, пока моя мать прожигала дедушкины деньги в Европейских турне. Отказаться от него – равносильно предательству. Что бы там не говорил этот Ваш грёбаный Альцгеймер.

       Голос её казался нашему герою милым и успокаивающим.

- Что про…и…схо…дит, - отрывисто промямлил Мелвин. Язык больше не принадлежал ему.

- Ничего. Успокойтесь. Скоро всё забудется, - впервые заговорил мужчина в джинсовке, не отводя глаз от окна.

- Нет. Он же человек. Он любит нас и достоин знать правду, - женщина вытерла рукавом слёзы. – Я – твоя племянница Катрин. Ты заменил мне родителей. Ближе и роднее, чем мы сами, у нас никого нет. Ты очень болен. Тебе 87 лет и в реальности ты так и не познакомился с Джанис Бентнер. Она уехала учиться в Великобританию и там вышла замуж. Это разбило тебе сердце, и ты так никогда и не женился, выбрав в спутники жизни одиночество. 7 лет назад она умерла, так и не узнав о твоём существовании. Девушка, с которой ты только что общался – её внучка – Дороти. Вот и всё. А теперь мы поедем домой, примем тёплую ванну, сытно пообедаем и ляжем баиньки. Всё будет хорошо. Ты веришь мне?

       Он верил и не верил одновременно. Страшная догадка острой иглой пронзила его мозг.

- Дев…ушка. Она гово…рила, что знает мо…ю исто…рию. В который раз я уже … это делаю?

- В восьмой. Мы опять не уследили за тобой, прости, - она снова заплакала, уткнувшись ему в плечо.

       Собрав последние силы перед тем, как поддаться действию снотворного, Мелвин напряг шею, приподнял голову на уровень передних сидений и в упор взглянул в зеркало заднего вида, висевшее прямо над водителем.

       Из зеркала на него смотрел древний, как сама вечность, старик. Отражение плакало.