Савва Крупский

2018-05-16 19:50:35

Конец концов

Думки вголос, Різне

Скомканность: как развернув изрядно помятый лист бумаги сложно прочитать текст. Размытость: как достав из кармана только что постиранных штанов все тот же лист, который по беспечности или безразличию в этом кармане был забыт, восстановить текст и вовсе невозможно. Остаются лишь отдельные слова, которым повезло сохраниться где-то на внутренних сгибах бумаги, где-то там, на изломе. Вот так, скомканно и размыто присутствует во мне *. С * у нас все началось, хочется сказать, что случайно, но нет – обыденно. По регламенту, по предписанию, по традиции всех студентов первого курса. Закончилось же не по традиции. Впрочем, как – не важно, потому, как и не закончилось вовсе. Почему? – Что вообще такое конец? Вернее, что может, а что не может закончиться? И, если у чего-то есть начало, обязательно ли есть конец? Рождение – начало жизни, а смерть ее конец? Отвечаю точно – Нет. У жизни есть свои начало и конец и у смерти так же. Они существуют по закону сохранения энергии, по закону сохранения памяти, по закону самосохранения человека. Конец – от древнерусского поконъ – начало. Когда ты стоишь у начала дороги — это вовсе не значит, что за тобой бездна. Начало дороги это конец чего-то, что было до нее, а конец дороги – начало того, что будет после. Конец – иное качество начала. Потому, и не закончилось вовсе. Врослось, впилось и поселилось. Теперь это – взрослое дерево: не требует полива (поди-ка полей дерево) и является частью земли, почвы, ее константой. Если и срубишь – всех корней не вытянешь. Став константой – стало данностью: скомкалось и размылось. Когда мы перестали жить вместе, все спрашивали – почему? Разошлись. Не как человек с человек, как две дороги, которые могут разными путями привести в одно и то же место, но не привели. Это я сейчас так пишу, другим я объяснял это, конечно, иначе – за шесть лет мы стали разными. На самом деле даже противоположными. Я искал идеальную модель существования, она – кропотливо и терпеливо создавала приемлемую. Я хотел быть ядром, чтобы она вокруг меня вращалась. Скверное желание. Ожидать, что хорошее произойдет само собой, а нехорошее не произойдет вовсе. И в какой-то момент мы захлебнулись. Перешли в иное качество – родственников-друзей. А между родственниками страсть только в спорах. Только в них была она и у нас. За исключением короткого летнего периода, не помню какого года, когда мы гостили у моих родителей, длилась эта страсть дней восемь, и последних недель нашей совместной жизни. А ругались мы «трехпалым свистом в бабушку и в бога душу мать!» Могли орать на всю улицу – «бездарнейшая погань». Начинал всегда я. Удивительно, но, кажется, до наших близких это все так ни разу и не дошло. Помню, <…>. Помню то, что не смогу написать – злость. Дикую злость за некоторые ее поступки, злость, которую я не сумел превратить в страсть. В скобках: интересно, сколько злостей у нее на меня? Когда мы решили разойтись (вернее, решил я, но, судя по всему, я просто вербализовал витавшую в воздухе мысль – эвтаназия), некоторое время мы еще жили вместе, в одной квартире. Просто, ей было некуда идти. Не стоит только это понимать, как утверждение моего великодушия. Это было – иное. Конец отношений и их начало одновременно. Это была та самая страсть первой встречи, которой у нас не было. Искренность людей, которые могут сделать что угодно, не опасаясь прослыть ненормальными в глазах другого. Не опасались потому, что понимали – скоро разойдемся. Квартира превратилась в доменную печь. И так – мы закончили тем, с чего все начинается.