Сердце девушки споткнулось, пропустив несколько ударов, а затем забилось с удвоенной силой, но она отвела взгляд, снова пытаясь прогнать непрошенные слезы, и посмотрела на брата лишь тогда, когда он, так и не дождавшись от нее ответа на свое признание, тихо и непривычно робко попросил:

— Помоги мне сесть, пожалуйста?

Розэ вздохнула и нашла рычаг, регулировавший высоту спинки кровати, а затем наклонилась к брату, помогая ему устроиться поудобнее и поправляя подушку.

Он больше не пытался поцеловать её, но не смог удержаться от того, чтоб не провести носом по её шее, глубоко втянув её запах и одним только этим заставив её колени почти подогнуться.

— Хулиган, — беззлобно прошипела Розэ, но её губы уже тронула слабая улыбка, и Чонгук ответил ей тем же, беспечно пожав широкими плечами.

— Я же не виноват, что ты так приятно пахнешь.

Девушка закатила глаза и легонько стукнула его в плечо, а Чонгук с тихим смехом поймал ее руку и потянул на себя, снова заставив придвинуться ближе, и Розэ больше не сопротивлялась, сжимая его широкую ладонь и второй рукой, и тихо попросила:

— Поговори со мной, Чонгук. Я вижу, как тебе плохо, но ты не должен справляться с этим в одиночку... у тебя есть я.

Брат тяжело вздохнул, но понял, что этого разговора избежать не удастся, ведь он был прикован к постели на неопределённое время, а Розэ, судя по всему, никуда не собиралась и не спешила. И, глубоко вздохнув, он наконец признался:

— Все это время... Я... ревновал тебя к Тэхену... ужасно злился и буквально с ума сходил, видя, как он смотрит на тебя, думая, что я ничего не замечаю, и потому... пытался доказать, что ты моя, всеми возможными способами.

Девушка удивлённо вскинула брови, ведь... даже не подозревала, что Чонгука обуревают настолько сильные чувства... и более того, никогда не думала, что старший брат окажется таким же жутким собственником, как и младший.

Но способ доказать ей и Тэхёну, что она его, он, конечно, выбрал весьма оригинальный.

— Трахая меня, как последнюю шлюху? — бесстрастно произнесла она, словно со стороны слушая свой безжизненный бесцветный голос, а Чонгук прикрыл глаза и нахмурился, словно её слова причиняли ему боль, хотя это она была здесь жертвой.

— Прости, малыш. Я знаю, что делал тебе больно, знаю, что тебе не нравилось, как я с тобой обращался… Поэтому и не хочу, чтоб ты жалела меня.

Девушка сердито фыркнула, стукнув его по руке:

— Ты так ничего и не понял… Это не жалость, глупый ты бунтарь… Но даже если... тебе так тяжело... любить меня... не стоит губить из-за этого свою жизнь. Ты не думал о себе, когда садился пьяным за руль, но твоя смерть причинила бы мне намного больше боли, чем все твои выходки… А если бы... ты погиб?.. Ты подумал обо мне? — на последних словах её голос дрогнул и сломался, разбиваясь на тысячи острых осколков, больно ранящих их обоих, но Чонгук снова отвёл взгляд, глухо выдохнув:

— У тебя есть Тэхен. И он любит тебя намного сильнее, чем когда-либо любил я.

— Но это же... это же неправда,— Розэ обхватила его за подбородок и заставила брата смотреть ей в глаза, — Я не хочу сравнивать, кто из вас любит меня больше, ведь я люблю вас обоих одинаково сильно... и вы оба нужны мне, слышишь? ---- она рвано выдохнула, с трудом сглатывая ком, застрявший в горле и мешавший говорить, а затем сжала ладонь Чонгука почти до боли и едва слышно шепнула, --- Но ты... Ты был моим первым, Чонгук. Как я могу забыть об этом? Забыть... тебя? Ты думаешь, это... так просто?..

Тёмные глаза брата буквально впились в неё, впитывая каждую её черточку, каждый вздох, каждый взмах ресниц, прожигая насквозь своей разбивающей сердце нежностью, от которой безумно хотелось плакать. И ещё больше ей захотелось плакать от его тихих слов, так же безжалостно разбивающих её сердце.

— Тэхен любит тебя... больше. Ты думаешь, я ничего не замечаю, не вижу, как он ревнует тебя ко мне? Я решил, что если смогу отдалиться и не мешать вам, то... всем будет проще, — глухо процедил Чонгук сквозь сжатые зубы, но Розэ прекрасно видела, как тяжело давалось ему каждое слово.

— И ты решил... --- она потрясенно уставилась на него, наконец понимая, что он хотел сделать и приходя от этого в животный ужас, --- и вовсе избавить нас от своего присутствия, насмерть разбившись на машине?! Чонгук, ты просто… — голос Розэ почти сорвался на истерический вопль, но договорить ей не дали его тёплые губы, настойчиво, но в то же время мягко прижавшиеся к её дрожащим губам, отметая все протесты и возражения и заставляя замолчать и наконец отдаться их невесомой осторожной ласке.

И девушка сдалась... сдалась почти без боя, ведь перед этой давно забытой, трепетной нежностью она всегда была бессильна и лишь покорно трепетала в его руках, отдавая ему всю себя.

Вот и сейчас Розэ рвано всхлипнула, обнимая его лицо дрожащими руками, а затем обвила ими его плечи, отвечая на его мягкие осторожные поцелуи и полностью потерявшись в его нежности, о которой уже давно забыла.

Но Чонгук умел быть нежным. Таким нежным, что у неё земля уплывала из-под ног, а голова начинала кружиться от одних только его поцелуев.

— Так кто я, малыш?.. — мягко шепнул он, наконец, с неохотой отстранившись, но совсем немного, и они все ещё дышали одним дыханием, прижавшись друг к другу лбами и совершенно не желая выпускать друг друга из объятий.

— Идиот, — без колебаний выдохнула Розэ, и он усмехнулся, зажмурившись, как ленивый кот на солнце, все ещё нежно поглаживая её скулы большими пальцами.

— Ладно, ты права. Ну а теперь, когда мы это выяснили, давай просто помолчим? Мне... так хорошо, когда ты рядом, малыш... Побудь со мной... ещё немного... пожалуйста?.. --- тихо шепнул он.

Розэ хотела сказать ему, что будет с ним так долго, как он захочет, но Чонгук и так должен был это знать, поэтому просто кивнула.

Брат благодарно улыбнулся и наконец немного отодвинулся, похлопав рукой по постели.

— Иди сюда… Я хочу... чувствовать тебя рядом, маленькая... На самом деле... Мне это... просто жизненно необходимо...

Его голос звучал так робко и неуверенно, словно он теперь боялся обидеть её любым неосторожным необдуманным словом, и это было так не похоже на всегда уверенного в себе, властного и дерзкого Чонгука, что Розэ просто терялась и не знала, что и думать, и чем вызвана такая резкая перемена в его поведении.

— А вдруг я... сделаю тебе больно?.. — неуверенно шепнула она, все ещё колеблясь.

Но Чонгук улыбнулся, мягко и покровительственно, так, как умел всегда только он один, став в этот миг снова заботливым старшим братом, и негромко сказал:

— Не сделаешь, малыш. Я вовсе не при смерти, хоть с виду и не скажешь. Ну же... Залезай.

Девушка наконец послушно скинула обувь и осторожно легла рядом с ним, позволив ему обнять её одной рукой, и он удовлетворённо вздохнул, развевая её волосы тёплым дыханием.

--- Так лучше? --- с улыбкой поинтересовалась Розэ, начиная рисовать на его груди указательным пальцем замысловатые узоры.

--- Намного, --- Чонгук усмехнулся, собирая ее тонкие пальчики в свою широкую теплую ладонь, и мягко поцеловал ее в висок, едва слышно выдохнув, — Я люблю тебя, мой маленький котенок… прости, что... молчал так долго и заставил тебя в этом сомневаться. Но теперь ты знаешь... ты знаешь, родная...

Розэ снова сжала губы, чтоб не заплакать, радуясь, что он не видит её лица, и осторожно обняла его за талию, стараясь не задеть пострадавший бок.

Чонгук тихо вздохнул и прижал ее к себе крепче, напрочь игнорируя боль в рёбрах, ведь боль в сердце была намного сильнее.

Он знал, что накосячил, знал, как больно делал ей своим поведением, но сейчас она была здесь, с ним... даже несмотря на все его выходки.

И... пока он держал ее в объятиях... все в его мире было правильно.