Утро наступило неожиданно. Мне казалось, что я всего на минуту закрыла глаза, но бледно- розовые лучи рассветного солнца уже подбирались к моей кровати.

Я потянулась, разминая затекшие за ночь мышцы, и вздрогнула, услышав тихий стук в дверь.

После моего "Войдите" она распахнулась , и на пороге возникла горничная с подносом в руках.

---- Доброе утро, госпожа, - с улыбкой произнесла девушка, слегка поклонившись, ---- Я принесла вам завтрак.

И, словно в ответ на её слова, мой пустой желудок приглушённо заурчал.

---- Спасибо, поставь на стол, - попросила я , и девушка выполнила моё распоряжение.

---- Вам ещё что-то нужно, госпожа? - она застыла рядом с моей кроватью, ожидая ответа, и я уже хотела отпустить её, но затем спросила :

---- Ты можешь сказать мне, где господин Чон?

---- Он у себя в кабинете. Доложить ему, что вы хотите его видеть? - поинтересовалась горничная, но я покачала головой.

---- Я сама спущусь к нему позже. Можешь идти.

---- Как пожелаете. - девушка вновь поклонилась и бесшумно вышла, а я вновь осталась одна, переваривая завтрак и полученную информацию.

При свете дня все, произошедшее вчера, казалось мне каким-то кошмарным сном , и при большом желании можно было бы сделать вид, что ничего не случилось, но моя ноющая скула и чужая спальня, в которой я встретила рассвет, красноречиво свидетельствовали о том, что все это было реальностью. Вчерашний вечер одним махом перевернул весь мой привычный мир с ног на голову , и я совершенно не знала, как дальше быть.

Я боялась даже думать о том, в какой ярости был сейчас Чимин, протрезвевший и не обнаруживший меня дома, где я должна была ждать его, как примерная жена.

Но произошедшее вчера стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, и на каком-то подсознательном уровне я понимала , что мне больше нельзя к нему возвращаться.

И я больше и не хотела этого.

Я слишком устала от всего, что происходило между нами за время нашего ненавистного мне брака и отчаянно хотела освободиться от него.

И Чонгук , так неожиданно вернувшийся в мою жизнь, стал... моей надеждой.

***

Расправившись с едой, я привела себя в относительный порядок и, нацепив шмотки друга, которые он принёс мне вчера, вышла в холл.

Его одежда была мне ужасно велика, потому штаны пришлось два раза подворачивать, а просторная футболка болталась на мне, как на вешалке, но этот факт меня лишь развеселил , и я с улыбкой спросила у встретившего меня внизу дворецкого, которого не видела вчера, может ли он провести меня к хозяину дома.

Спустя пару минут я уже стояла перед высокими дверями из тёмного дерева.

Откланявшись, учтивый дворецкий ушёл, а я, сделав глубокий вдох, постучала и, дождавшись приглушённого "Да", вошла внутрь.

Чонгук сидел за широким столом, заваленным какими-то бумагами, и сосредоточенно их изучал, но, услышав, как я вошла, поднял голову и тепло улыбнулся, отчего мое предательское сердце пропустило удар .

---- Доброе утро, Розэ. Как спалось? - поинтересовался он, чуть склонив голову к плечу.

---- Давно не чувствовала себя такой... отдохнувшей, - призналась я, подходя к нему и останавливаясь напротив, понимая, что это действительно так.

---- Рад это слышать, - улыбнулся он и, расслабленно откинувшись на спинку кресла, невзначай обронил:

— Кстати, твой отец уже был здесь.

У меня же от этой новости пол начал стремительно уходить из-под ног , и я ухватилась за край стола похолодевшими пальцами, едва слышно прошептав:

— Что ты ему сказал? - хотя мне хотелось кричать:

"Нет, только не отдавай меня ему! Пожалуйста, не надо!"

Но, увидев моё побелевшее лицо, Чонгук нахмурился, и вся наигранная расслабленность мгновенно исчезла с его лица, а сам он отвёл взгляд, процедив:

— Только память о его многолетней дружбе с моим отцом удержала меня от того, чтоб выставить его за дверь.

— Почему? — я удивлённо уставилась на него, ведь всегда учтивому и воспитанному в старых традициях уважения к старшим Чонгуку были не свойственны столь открытые проявления непочтения.

Но когда он перевёл на меня тяжёлый нечитаемый взгляд и я застыла под ним, как бабочка, пригвожденная к доске булавкой, его слова стали для меня настоящим откровением.

— Я не могу простить ему того, что он сделал с тобой, Розэ, - тихо, но твёрдо произнёс он, глядя мне прямо в глаза.