10 лучших монологов о женщинах «Ум и талант не всегда встречаются. А когда встречаются, появляется гений, которого хочется не только читать, но и спросить о чём-то». На недавнем выступлении Михаила Жванецкого все его читатели и почитатели могли убедиться в том, что Михаил Михайлович не теряет, а приумножает количество метких формулировок ручной работы. Всё верно: ведь мудрость — это фундамент, на котором они строятся. А фундамент в этом случае с возрастом становится всё прочнее.  Михаил Жванецкий «Каково это — быть женщиной...» Каково это — быть женщиной и чувствовать себя куском сахара. Или маслом. Или ложкой варенья. Или мухой. Или, наоборот, липкой бумагой. Или, наоборот, ядом без этикетки. Или вином с этикеткой и долгими спорами: вредно или полезно. Хотя жизнь без этого невозможна. Но жизнь невозможна без многого. Можно жить и без жизни. Вот продолжение жизни без них невозможно. Назовём всё это прекрасной половиной, на которую мы иногда заходим получить скандал, наслаждение, отдать деньги, передать ключи, привет, пустяк, сказать «люблю», убедиться в своей ненужности и выйти вон к чертям собачьим. «Красивая женщина» В мире, по-моему, ничего нет лучше красивой женщины. Лучше красивой женщины только красивая мысль. Они обе трудно приходят, но обе возникают целиком и сразу. И всё-таки красивая женщина — это больше, чем внешность. Это и тепло, и ум изнутри. Это свечение. Это проступание сквозь одежду. (Мужчина сквозь одежду не проступает). Я всегда изумлялся их способности любить умных. Ну нет, не любить, а привязываться. В общем, красивая женщина так же редка, как умный мужчина, — нужны списки, вольеры, может быть, даже искусственное разведение. Красивая женщина лучше своей внешности. Глубже своего содержания. И выше всей этой компании. Её появление мужчины не видят, а чувствуют. Некоторые впадают в молчание. Кто-то вдруг становится остроумным. Большинство, вынув авторучки, предлагают помощь в работе и учёбе. Даже врачи декламируют что-то забытое. У некоторых освежается память. Кто-то садится к роялю. Неожиданно — «Брызги шампанского» с полным текстом. Сосед волокёт диапроектор, жена с присвистом сзади: «С ума сошёл!..». И наконец, самый главный посылает своего помощника: «Тут должна быть распродажа...». Если есть проблемы... по этому телефону лучше не звонить, а по этому всегда... Мы спонсоры конкурсов красоты. Если есть проблемы, у нас влияние. Я член жюри. Тем более, если Вас это интересует... Мы, извините, снимаем фильм... Мне сдаётся, Вы не без способностей. Не хотите ли на фотопробы... в любое время... я как раз режиссёр... Нет... не самый он, но я его самый непосредственный помощник. Говоря откровенно, он уже... Так что милости просим — 233-28-22. Грех скрывать такую красоту... Я ещё хотел... Извините... Может, Вам чего-то налить?.. Молодой человек, я же разговариваю... Дама попросила меня... Нет, позвольте... 233-28... Вы так не запомните... 28... Нет... 28 предыдущая... Молодой человек, позвольте подойти, дама сама просила... Нет-нет, 413 не мой... А 28, предыдущая... там 22... Ну, хорошо... У неё один недостаток — ею нельзя наслаждаться одному. У неё одно достоинство — она не бывает счастливой. Красивая женщина — достояние нации. Их списки и телефоны хранятся в специальных отделах «ЦРУ», «КГБ» — сервис. Красивая женщина разъединяет мужчин и сплачивает женщин. Она творит историю и меняет ход войны. Она, она, она... Она, оказывается, ещё и поёт на некотором расстоянии при ближайшем рассмотрении. И неожиданно что-то вкусно взболтнёт в кастрюльке в фартучке, который так обнимает её своими ленточками, что каждый мужчина на его бы месте висел бы, свесив голову, обжигая спину горячими брызгами, и молчал, принимая на себя все пятна и удары... Красивая женщина пройдёт по столам, не опрокинув бокалы, и опустит взгляд, под который ты ляжешь. У неё нет хозяина, но есть поклонники... — А что делать некрасивым? Повеситься? Спросила меня какая-то студентка и посмотрела с такой ненавистью, что мы не расстаёмся до сих пор. «Талант и женщина» Определить талант очень просто: Вы смотрите, какая женщина возле него. Возле Пушкина, возле Есенина, возле Высоцкого. Потом вспоминаете, какая женщина была возле Брежнева, возле Хрущёва, возле Сталина. Не было их у них. Всё было у них, а этих людей у них не было. Вот я и говорю: ты сам такой, какая женщина возле тебя. Ты в её вкусе. И когда твои друзья-юмористы в шутку целуют стул, на котором она сидела — в шутку, в шутку, в шутку, — и говорят: «Миша, ну, ты даёшь! И где ты её нашёл?» — ты им говоришь: «Вот не надо врать, не надо похабничать, не надо говорить то, от чего детей выводят с дневного концерта, и народ выделит тебе такую же». «Губами говорить» Потому что ничего нет лучше, когда Вам шепчет в ухо чья-то молодость. Что-то шепчет, касаясь всеми своими губами. Сопровождая какие-то слова тёплым дыханием. Слегка щекотно и так приятно, что слушал бы... Но слов не разобрать. Сам процесс настолько… И дыхание проникает настолько... А там ещё смеются. Это же, оказывается, анекдот... — Ну, — говорят Вам. — Смешно, правда? — Да ещё как, — говорите Вы, краснея. — А нельзя ещё раз концовку? На Вас смотрят удивлённо. Но опять в ухо губами, и Вы опять теряете сознание. Будь в Вашей власти, Вы втянули бы в ухо всё это… Вы силитесь понять… А Вам смеются внутрь тихонько и повторяют, чтоб Вы поняли. — Нет, не доходит, — говорите Вы в надежде. — Я третий раз не буду, даже для тупых. Сатирик, называется. Вы никого не смешите, кроме себя. — Я... Да… Я не виноват… Я не расслышал. — Глубже, чем в ухо, я не могу. Купите аппарат, сатирик, чтоб понимать хотя бы то, что говорят Вам в ухо. — Я понимаю по губам, — ответил я. — Но Ваши губы следует прижать к моим и говорить. И я клянусь: я разберусь, я не тупой, я просто одинокий. «Не люблю, люблю, люблю» Послушайте! Я Вас не люблю. Мне приятно Вас видеть иногда, иногда. Мне приятно с Вами говорить. Всегда. Мне приятно, что Вы у меня где-то неподалёку, но я Вас не люблю. Я могу без Вас жить. Неделю. Я могу без Вас спать. Неделю. Мне приятно знать, что Вы придёте, но я Вас не люблю. Я могу без Вас есть. Неделю. Я могу без Вас писать. Неделю. Я могу закрыть глаза и Вас не видеть несколько мгновений. Я головой верчу, не думаю, не думаю о Вас. Нет. Я Вас не люблю. Я Вас не люблю за всё. За то, что так живу без Вас, неделю. За то, что сплю без Вас, и потому что, когда Вы наконец являетесь, у меня такие не мои глаза. Сидите, спокойно. Зачем Вам человек, который Вас не, не... не любит... «Женский язык» Всё очень просто, если понимаешь женский язык. Едет женщина в метро. Молчит. Кольцо на правой руке — замужем. Спокойно, все стоят на своих местах. Кольцо на левой — развелась. Два кольца на левой — два раза развелась. Кольцо на правой, кольцо на левой — дважды замужем, второй раз удачно. Кольцо на правой и серьги — замужем, но брак не устраивает. Два кольца на правой, серьги — замужем, и есть ещё человек. Оба женаты. Один на мне. Оба недовольны жёнами. Кольцо на правой, одна серьга — вообще-то я замужем… Кольцо на левой, кольцо на правой, серьги, брошь — работаю в столовой. Тёмные очки, кольца, брошь, седой парик, платформы, будильник на цепи — барменша ресторана «Восточный». Мужа нет, вкуса нет, человека нет. Пьющий, едящий, курящий, стоящий и лежащий мужчина вызывает физическое отвращение. Трёхкомнатная в центре. Четыре телефона поют грузинским квартетом. В туалете хрустальная люстра, в ванной белый медведь, из пасти бьёт горячая вода. Нужен мужчина с щёткой, тряпкой и женской фигурой. Ни одной серьги, джинсы, ожерелье из ракушек, оловянное колечко со старой монеткой, торба через плечо, обкусанные ногти, загадочные ноги: художник-фанатик, откликается на разговор о Ферапонтовом монастыре. Погружена в себя настолько, что другой туда не помещается… Бриллианты, длинная шея, причёска вверх, разворот плеч, удивительная одежда, сильные ноги — балет Большого театра. Разговор бессмыслен. «Вы пешком, а я в «Мерседесе». Поговорим, если догонишь...». Кольцо на правой, гладкая прическа, тёмный костюм, белая кофта, папироса «Беломор». — Что Вам, товарищ?.. Кольцо на правой, русая гладкая головка, зелёный шерстяной костюм, скромные коричневые туфли и прекрасный взгляд милых серых глаз — твоя жена, болван! «Я жду появления в России женщины около сорока пяти…» Я жду появления в России женщины около сорока пяти, стройной, ухоженной, ненакрашенной, ироничной, насмешливой, независимой, с седой девичьей причёской. Пусть курит, если ей это помогает. Пусть будет чьей-то женой, если ей это не мешает. Это неважно. Её профессия, эрудиция второстепенны. Но возраст — не меньше сорока. И юмор, царапающая насмешка, непредсказуемость и ум. Всё это не редкость. Одно порождает другое. Такая женщина — ценность. Она возбуждает то, что не употребляется в сегодняшней России. Ответный огонь, ум, честь, юмор и даже совесть, не применимую ко времени, которое не знает, что это такое. Как пунктуальность, твёрдость слова и прочее, что не имеет значения во время полового созревания целой страны. Та, о которой речь, и услышит, и поймёт, и ответит, и научит, и, главное, ей есть что вспомнить. Как и Вам. Какое чудесное минное поле для совместных прогулок! В России такие были. Отсюда они уехали, а там не появились. «С женщинами что-то стало происходить...» 1) Отхлынули. 2) Не держат слова. 3) Не обращают внимания. 4) Не заинтересованы. 5) Не влюбляются. 6) Впадают в грусть. 7) С каждым шагом выходящего мужчины становятся веселей. 8) Удержанию не подлежат. 9) Настроением не интересуются. 10) Здоровьем не проймёшь. 11) Семьёй не дорожат. 12) Деньги уходят вместе с ними. 13) Кому поручить концовку? Мне?.. Правительству?.. Народу?.. Тогда переведём в начало — с женщинами что-то стало происходить. «Нашим женщинам» Женщины, подруги, дамы и девушки! В чём радость и прелесть встреч с вами? Почему вы созданы такими? Нежная кожа, эти глаза, эти зубы и волосы, которые пахнут дождём. Этот носик и суждения по различным вопросам. Товарищи женщины, дамы и девушки! Назад! Вы уже доказали: вы можете лечить, чинить потолки, собирать аппараты, прокладывать кабель. Хватит! Назад! Обратно! В поликлиниках женщины, в гостиницах женщины, в ресторанах женщины, в цехах женщины. Где же прячутся эти бездельники? Она ведёт хозяйство, она прописывает мужа и сидит в техническом совете. Она и взрослеет раньше, и живёт дольше. У нас в новых районах одни старушки, где же старики?.. А вот бездельничать не надо, будем долго жить. Пьём, курим, играем в домино, объедаемся, валяемся на диванах, а потом же в претензии — мало живём. Морщины в тридцать, мешки у глаз в тридцать пять, живот в сорок. Кто нами может быть доволен? Только добровольцы. Лев пробегает в день по пустыне сотни километров. А волк? Все носятся по пустыне, ищут еду. Поел — лежи. А у нас поел — лежи, не поел — лежи. У льва есть мешки под глазами? А брюхо? Имей он брюхо, от него бы сбежала самая унылая, самая дряхлая лань. Они, конечно, зарабатывают больше нас, наши женщины, с этим мы уже смирились. Они выглядят лучше, с этим мы тоже смирились. Они одеваются красивее. Сейчас мы пытаемся что-то предпринять — жабо, кружевные воротнички, броши на шее… Ну куда?! С лысиной на голове и брошью на шее далеко не уедешь. А какие у нас походки от долгого лежания на диванах и сидения в креслах на работе? Вы видели эти зады, черпающие землю?.. А зубы — от курения, употребления солёного, сладкого. Горького и противного. А глаза, в которых отражается только потолок. Наши милые дамы, наше чудо, наше украшение. Вставать рано, собирать детей и этого типа на работу. Самой на бегу проглотить маленький кусочек, успеть причесаться, кое-что набросать на лицо. Прийти на работу — и выглядеть. И в обед занять очередь в четырёх местах и всё успеть. И прибежать домой, накормить детей и этого типа. И бегать, и вытирать, и шить, и починять. А утром будильник только для тебя. Для тебя будильник, как для тебя огонь плиты, для тебя толпа и давка, для тебя слова, шипящие сзади. А ты поправишь прядку, и бегом. И любят тебя как раз не за это: к этому привыкли. Любят за другое — за кожу твою, за ресницы твои, за губы, и слабость, и нежность твою. И тебе ещё надо умудриться, пробегая в день пятьдесят километров, оставаться слабой. И ты умудряешься: пойди пойми, что главное. И я тебя люблю за всё. Только прошу, остановись на бегу — на работе, дома, встань стройно, посмотри в зеркало, поправь что-то в лице. Чуть сделай губы, чуть глаза, реснички вперёд и наверх, покачайся на красивых ногах и опять… А мы ждём тебя. Ждём всюду. С букетиком и без. Со словами и молча. На углу и дома. Приходи! И в дождь, и в снег… И — не всё ли равно!.. «Детка, вперёд!» Я читаю самого себя через четырнадцать лет. Да, детка, говорю я себе. Ты, как всегда, прав. Это говорю я — тот же, но на четырнадцать лет старше. Мне сейчас шестьдесят! Я старше всех. Я удивительно наивен. Я катастрофически доверяю им. А входя в азарт, верю до конца. А наказание всё страшнее. А я уже дошёл до того, что вручаю им жизнь. А они теряются, не знают, как распорядиться. А я сижу в сторонке и даю советы: — Нет-нет… Не так. Так мне неудобно… А так я обижусь… Не трогай там… Там сердце… Не надо здесь ковырять, детка, это душа. Нет-нет, я не мешаю, распоряжайся, просто тебе нужно знать, где мне больно. Ну, если хочешь именно там — пожалуйста. Ах, ты просто поиграть моей жизнью? Давай… Хочешь, я научу тебя управлять ею? Я научу тебя, как влюбить меня в себя… И ты будешь это делать… Ты будешь капризничать, давить на затылок ножкой, ручкой сжимая сердце, и я повезу тебя куда захочешь. Тебе будет легко. Там внизу я буду отвечать грубостью колёс на жестокость дороги. А тебе будет легко. Я не передам наверх. Плыви, милая. Управляй. Постарайся не съехать… Сама знаешь, что сейчас на обочине. Хотя и здесь у тебя есть шанс. Ты на мне будешь выше грязи… И перейдёшь на сухое. Пока я тону. Ты успеешь. Всё же с какой-никакой высоты. А там и мощёное. А там и асфальт. А там уже все ходят. И ты не пропадёшь.