А на золотистом куполе церкви сидит удивительное чудо: ворона, облеченная в белые одежды, обтягивающие худощавый стан этой небольшой по размерам птицы. Когда в очередной раз прозвенит колокол, она распахнет свои крылья и что-то громко прокричит в небо, но не грубое "Кар", а, такое, от чего невольно вздрогнешь - уж очень пронзительно звучит ее голос... В это время на мокрых ветках старой липы расшумелись привычные нам, обычные вороны: черные, с перепачканными в грязи крыльями и лапами, щелкающие своими острыми клювами для пущей убедительности собственной правоты и несомненной серьёзности... Несмотря на оглушительное карканье этой компании, белая ворона, казалось бы, не слышала того, что происходило совсем неподалеку от нее. Она все время смотрела куда-то вдаль и иногда поднимала свой клювик наверх, чтобы снова и снова произнести только ведомые ей и ветру, поддувающему под ее хрупкие белоснежные крылья, тихие, таинственные слова молитвы. С режущим по барабанным перепонкам скрежетом компания чёрных ворон так и норовила подлететь к ней поближе, но что-то упорно их останавливало: побаиваясь раздающейся звонкости из церкви, они нападали на белую "иностранку" с дерева, на котором важно прохаживались взад и вперёд, надевая на себя образ бесстрашных и самых умных птиц на свете... "Она такая худая! Какие ужасные тонкие перья, какой цвет - она несомненно больна, надо всем держаться от нее подальше - бледность делает ее такой уродиной, позором на наш величественный род! Она, вероятно, слепа, раз все смотрит только в одну и ту же сторону, а, может, она и вовсе не способна летать! Ха, точно же - за все это время она ни разу не покинула свое странное место, причем видно, что там нет никакого гнезда - у нее нет дома! Она - бродяга, невнятно бормочущая какие-то глупости!" Белая ворона с грустью посмотрела на чёрный клубок, сцепившихся между собой озлобленных птиц, неизвестно почему так ненавидящих ее, незнакомку, и, шепнув: "Господи, прости их...", широко расправила свои блестящие крылья и улетела высоко в небо под громогласный звон колоколов, от которого компания бывших смельчаков растворилась в считанные секунды... (с)

Дождь безжалостно набивает тату своими тонкими струями-иголками, из-за которых образуются мелкие каплевидные волдыри. Его творение вы сможете заценить только в течение нескольких минут - потом будет слишком поздно: все быстро исчезнет, забрав в неизвестность каждый завиток, проложенный рукой опытного Профессионала... Рисунок моего Мастера всегда уникальный: предугадать какой он будет в следующий раз даже для меня не представляется возможным. Как только моя кожа будет полностью покрыта прозрачной жидкостью, мне предложат взглянуть на себя в авторское зеркало: да, уже известный вам, Гуру изготавливает особенные зеркала, разбрасывая их по всем уголочкам нашего района. Материал, из которого они созданы, весьма необычен: если вы со всей силой стукнете по зеркальной глади ногой, вы не разобьете ее, но будете наблюдать расхождение волнистых кругов, искажающих ваше отражение, хмуро глядящее сверху вниз. Иногда мы с Мастером начинаем серьезно спорить: я не разрешаю набивать тату на свои руки, прикрывая их длинными кожаными перчатками, не разрешаю набивать на шею, пряча ее под объёмным цветастым шарфом, я оставляю Ему лишь часть лба, щёки да кончик носа. Да, иногда мне тоже хочется бунтовать - правда, тогда этот сумасшедший Профи злится еще сильнее, с бешеной силой покрывая открытые части тела своей бесцветной краской... Но бывают дни, когда Мастер ленив, - изредка почувствую маленькие мокрые покалывания на своем лице. Тогда наступает время релакса: захочется немного позевать, поприщуриваться на серые облака, замедлить немного шаг или вовсе остановиться... Но потом - бац!, и стая пулеметных выстрелов неожиданно опустится на дно моей шляпы - так Он будит меня, так по-своему шутя... Когда Он находится в хорошем расположении духа, то бросает под мои черные ботинки пёстрые осенние букеты, и особенно в больший восторг я прихожу при виде красных кленовых листьев - Мастер их дарит довольно редко, но если уж принесет, то я с радостью подбрасываю этот шепчущийся ворох высоко наверх, чтобы затем украсить ободки фирменных зеркал от моего Большого Друга. Мастера любят не все, но все же находятся те отчаянные счастливчики, готовые броситься под его меткую тату-машинку, вращаясь под вальсовую музыку листьев, сливающуюся с маршем от ливневых струй истинного Музыканта в мире самых красивых мелодий осени... Я стою в распахнутом пальто, и мир течет... Глаза сквозь решето... Не слышу слов... Я под Дождем, я под надёжной рукой Мастера...

Завернувшись в полотенце, я тону в теплых объятиях скал, окруживших меня от цепких крымских ветров. Многочисленные палатки зажглись разноцветным свечением - словно кто-то подготовился, разбросав романтические свечи по всему дикому покрывалу песчаного пляжа... ⠀ Мне казалось, что, окунаясь в тихие черные воды, я доверяю все свои мечты и переживания этому месту с невероятной силой спокойствия и умиротворенности, возбудившей во мне желание благодарить Бога за очередное открытие для меня прекрасного, не поддающегося четкому описанию при помощи всех известных мне слов, того, из-за чего хочется задерживать дыхание, дабы не спугнуть этот счастливый момент в моей, однако, весьма хорошей студенческой жизни. ⠀ Я вдруг начинаю осознавать, что здесь мне не хочется ни о чем думать - лишь хочется фотографировать своими обострившимися ощущениями этот момент близости с природой, искренне признаваясь в любви каждой золотистой песчинке и маленькому камушку, случайно отвалившемуся от гордой скалы; каждой круто петляющей рыбке и малышу-крабику, легонько кусающего за пальцы; каждому приливу, нахлынувшему под аккомпанемент подруги-Луны, и каждой звезде, делающей абсолютно волшебной эту незабываемую серебристую ночь... ⠀ Я завороженно смотрю на морскую гладь, напоминающую мне в лунном свете зеркало, в котором ловят свое отражение отвесные скалы, строго следящие за переменными обвалами, происходящими в их серой, рутинной жизни, но, удивительно, от этого они становятся еще более утончёнными, что не может не навеять новые, неожиданные мысли... ⠀ Здесь нет ни оглушительного хора цикад, ни крика любопытных чаек. Здесь так тихо, что кажется, что к чему бы не обратился мой расслабленный взгляд, то именно с тем я невольно совершу неведомый никому, таинственный тет-а-тет... ⠀ Я сольюсь вместе с седой ночью, накинув на себя плащ-невидимку, сотканный из тёмной материи моря. Лишь от кончиков пальцев разойдутся круги на лунной дорожке, выводящей меня из огромных ворот бухты под названием "Тихая"...