Разве ради этого мы воюем! Суки, проклятые суки! Кричу во все горло проклятым мусорам. Последние что я помню это - как наношу удар за ударом этой маленькой сучке, которая всем видом и каждой клеткой своего тщедушного тельца выражает пренебрежение ко мне и моему народу. В итоге мне удалось стереть это с её личика, жаль, что ненадолго, говорят, что она выжила и уже чувствует себя лучше. Представьте моё удивление, когда я очнулся, в этой серой конуре! А теперь умножьте его на двести, и вы все равно не прочувствуете его как я! Посадить меня конечно вряд ли получится, собачонка не подаст заявление, кишка тонка, но семьи я лишился на 100%. Моя пизденка жена подала на развод и требует, чтобы я к ней не приближался больше никогда. Так же она решила ходатайствовать о полном ограничении общения с Сашкой. При этом уведомляет, что если обойдётся без суда, и я соглашусь на все её требования, дом остаётся за мной и претендовать она на него не собирается,  а если все-таки я захочу, суда тогда ей придется, и полдома у меня отсудить, если не весь. Сука редкая, как меня угораздило жениться на такой паршивке. В обезьяннике тоже обращаются как с последним отрепьем, я бы посмотрел на них в моей шкуре, ох, сколько бы я отдал за это. Есть тут один охранник, Василич его кличут - самый задушевный мужик из всех здешних чертей, он и подогреет, чем может пока никто не запалил, да и выслушать тоже умеет по-братски. Так вот этот самый Василич полностью на моей стороне,  говорит негоже так с патриотом своей страны, особенно с тем, кто воевал и пожертвовал ногой, и все ради процветания россии. Он то и сказал, что мне тут ещё суток 5 осталось торчать, а потом домой отпустят.  Забились с ним порыбачить, как домой попаду,  говорит, что он рыбак от бога, да и выпить не прочь, даже больше,  по его мнению, рыбалка без водки не рыбалка вовсе. Тут я, конечно, мог бы поспорить, но не стал - больно задушевный он мужик, а в наше время это вымирающий вид. Мысль моя перестраивается в ряд моего нового статуса - "холостяк". Некоторые мужики утверждают, что это прямо рай и наоборот, а кто из них прав - это теперь и предстоит выяснить мне и надеюсь что первая категория окажется правы. Раньше-то я всегда жил либо при жене, либо при родителях, теперь вот такое разнообразие подъехало,  что же будем привыкать и адаптироваться, не зря же род людской считается приспособленцами. Иногда мне, конечно, становится грустно от всего произошедшего, но злость берет верх и грусть отходит мгновенно. Насущные проблемы тоже вызывают ярость, допустим, эта сырость в камерах, баланда которой кормят заключённых, на что только уходят наши налоги, и тут в мыслях всплывает эта треклятая окраина и яд растекается по всему телу, тогда я начинаю биться головой об прутья проклятой камеры. Подходит мусор и грозиться отделать меня, если я продолжу шуметь, дерзкий малый! Кричу ему, что когда выйду отсюда, его не спасет его эта сраная дубинка! Мусор явно разозлился и хорошенько прилаживается по решетке, попадает он и по моей руке, которая в силу рефлексов поспешила бросить сжимать треклятую решётку, но всё-таки дубинка была быстрее, закусив рукав от боли сажусь в угол и качаюсь как неваляшка, мусор с довольной миной удаляется по своим мусорским делам. Вообще в обезьяннике довольно пусто и меня этот факт удивляет больше всего, я то думал что у нас в россии одна половина граждан на воле, а половина из них по тюрьмам распихана, на столько часто по телеку рассказывают про задержания что даже удивляет пустота этого местечка.

Свобода, этот сладкий запах свежей свободы! Наконец-то не буду видеть эти кислые рожи мусоров! Делаю пометку в памяти не попадать больше в гребаную мусарню. Никто не пришел меня встретить, да и хрен с ними - доберусь сам, нащупываю в кармане какую-то мелочуху, после не долгих подсчетов с улыбкой обнаруживаю, что мне хватает на 0,5, недолго думая заползаю в магазин. Домой иду я пешком, городок у нас маленький, так что путь мой не займет уйму времени, тем более охота проветрить свою жопу после сырой камеры. – от мысли про камеру мурашки облепляют мою кожу и меня передергивает. Погодка нынче стоит загляденье, самое оно для рыбалки, поэтому решаю по приходу собрать удочку и на озеро. Ветерок обдувает мою лысину, пение птиц умиротворяет, зелень вокруг так и светиться от счастья при виде солнечного света. На половине пути начинают поднывать руки, присаживаюсь на первую попавшуюся лавочку. Нужно решать вопрос с этими костылями, ко всему конечно привыкаешь, и я почти привык к ним, но мне нужен обещанный государством - протез, с ним-то станет намного проще, хотя бы руки будут свободны от этих палок. Еще одна заметка: позвонить в военный комиссариат и узнать на счет протеза и выплат. Еще надо бы инвалидность оформить, а это дополнительные деньги, поэтому от голода и отсутствия топлива не помру. Эта мысль вполне импонирует мне, и я воодушевлённый продолжаю свой путь. По пути встречаю Ваньку, он рад меня видеть или делает вид что рад, и мы болтаем о том, о сем, рассказываю, откуда я ковыляю, он говорит, что нужно было позвонить ему, встретил бы без базара. Интересуюсь, чем он сейчас занимается, на что он отвечает, что совсем ничем, работы нет, так что пока сидит на пособии биржи труда. Одобрительно киваю, нужно и мне встать на учет по безработице, займусь этим прямо завтра. Предлагаю Ваньку идти со мной на рыбалку, прихватив 0,5 конечно, а если есть больше тогда пусть хватает все что есть, сегодня я настроен нажраться. Он не против, говорит, что присоединиться ко мне через часик. Отлично, бьем по рукам, и я ковыляю дальше. Придя в дом, осматриваюсь, многих деталей не хватает, эта сучка многое загребла, да и насрать, пусть хоть все забирает, возмездие настигнет алчную стерву. После моего звонка в комиссариат, настроение мое заметно падает - за протез они ничего не знают, даже не переадресовали меня на кого-то другого, как зачастую любят поступать чиновники, а по поводу выплат направили обратиться в соц. защиту, мол, там ведают подобными выплатами. Так же мне сообщили, что я выбран к получению медали за участие в спецоперации, награждение пройдет без церемоний, и я могу на днях заехать и получить медаль. Отлично сукины дети! - отмечаю про себя. После звонка в соц. службу, меня приглашают посетить это учреждение лично. Делаю пометки на листочке, адрес, время работы и необходимые документы. Так же набираю номер местного центра занятости, так же договариваюсь о посещении. Все идет не по самому плохому сценарию и это вызывает у меня легкую улыбку. Собираю снаряжение для рыбалки и вот я уже выкатываюсь в сторону озера.

Слушай, Егор, а ты не думал написать что-то вроде книги, про свою поездку на Украину? - спрашивает Вано. Сейчас подобная литература с патриотическим оттенком вполне вкатила народу! Слыхал, сейчас любой абсурд с налетом патриотичности становится популярным. Я отрицательно махаю головой. Где литература, а где я? Разве я похож на писателя? Смеюсь от души, спасибо Вано, насмешил. Максимум что у меня выйдет написать так это рецепт отвертки, и то без ошибок точно не обойдётся. Да автору не обязательно быть грамотным, смеясь, комментирует Вано.

Главное это хороший сюжет и интересные описания, а все остальное не важно. - Да мне что, заняться не чем! Смеюсь я. Лучше уж порыбачу лишний раз. Ну как знаешь! Кричит Вано. Достаю мобилу и набираю Василича, спрашиваю как на счет того чтобы присоединиться к нашему сабантую, он очень даже не против. Втроем все-таки веселей! Клюет что-то крупное, пытаюсь аккуратно тянуть, выходит очень тяжело, и после 15ти минутной борьбы вытягиваю щуку! Охренеть! Вот везение! Сама рыбина кило на 10, огромная! Ребята спешат найти какую-нибудь дубинку, чтобы приглушить разъярённую озерную фурию, она скачет и рвётся обратно в свою среду обитания, но уже поздно, увесистая ветка-дубинка добивает ее, и теперь нам сулит отличная трапеза. Общий улов довольно хороший для наших мест, а вишенка на торте, огромная такая, размером в сам торт выступает мое чудовище. День близиться к финалу, угли весело потрескивают в костре, рыбий жир капая шипит на углях и вот уже вроде бы начинается горение, но моментальная реакция человека и чуток водички подавляет восстание огня. рюмки отражают зарево костерка, проникшись атмосферой, опрокидываю рюмку, после чего накатывает чувство полного удовлетворения. Пиршество у нас выдаётся знатное, вкуснейшая, компания приятнейшая, чувствую расслабление каждой клеткой своего тела. Беседа льётся от одной темы к другой, она течет легко и непринуждённо. Откидываюсь на траву и смотрю на небо, звезды в наших местах видно хорошо, даже очень. Откуда только берётся у меня подобное удовлетворение, казалось бы все идет явно не так как задумано, жопа моя гола, но данное замечание ни капли не цепляет меня, кажется ничего не может нарушить эту идиллию. Василич травит какой-то старый анекдот из цикла Штирлиц, смешного в нем нет абсолютно ничего, но я смеюсь, отчасти из вежливости к товарищу, отчасти просто, потому что мне хочется смеяться. Хочется смеяться над женой и над девочкой-хохлушкой, над Дениской говноедом, над моей культей и вообще над жизнью, которая пыталась меня сломать. Но я сука крепкий дрын, всех переиграл. Обращаю внимание, что уже никто не смеётся, только я заливаюсь хохотом, остальные же смотрят на меня с легкой озабоченностью.

Говорю, что забавную ситуацию вспомнил и всего-то. Парни просят поделиться с ними, но говорю что это очень личное. Беседа наша приходит к причинно-следственной связи моего ареста. Говорю, что всего-навсего преподал урок смирения девочке-хохлушке. Мой рассказ вызывает одобрение. Рассказываю что, мол, на войне пришил ее папку ради своей свободы, выбора у меня особенно не было, вопрос стоял либо он, либо я, ну и мне пришлось взять судьбу в свои руки, пришил этого хохла и глазом не моргнул. Он как назвал свою фамилию, еще там, в поле, я сразу подумал о хохлушке моей, фамилии у них одинаковые. Поначалу подумал что однофамильцы, мало ли этих Реенко по земельке нашей бегает. Но потом сами понимаете, и имя его и отчество паршивки совпали. А она, обыскав рюкзак своего папаши, который я приволок с собой и специально бросил на видном месте (интересно мне, было, узнает ли дуреха его), затеяла допрос маленькая наивная дурочка. На что только надеялась! – тут я разражаюсь хохотом. Ну и так все вышло, если бы не вырубили меня я бы, наверное, и чертовку послал к отцу, но ей свезло больше. Хотя... Можно ли это назвать везением в ее ситуации!

Все ржут, и я в том числе. Говорю, что не прочь скупаться, и если кто хочет со мной, то пусть присоединяется. Вано идет со мной. Вода прохладная, но приятная. Давненько я ночами не купался, последний раз был, наверное, еще в девяностых, в Ялте, тогда я был еще молод и глуп, и если мне кто-то сказал что произойдет то, что произошло, я бы покрутил у веска тому человеку. Нужно почаще вот так выбираться... Тут меня настигает судорога, я начинаю хлопать по воде и звать Вано на помощь, он реагирует моментально, и я отделываюсь просто небольшим количеством проглоченной воды, мерзко конечно, но не смертельно.

Возвращаемся к костру, Василич с озабоченным видом допытывается, чего мы кричали, и что произошло, вводим его в курс дела, после чего выпиваем за перерождение. Возбуждение проходит и вот я уже спокоен как удав, все идет своим чередом, байки становятся все пошлее, а частота наполнения рюмок сокращается. Просыпаюсь я с легким похмельем, прямо возле озера, где проходила наша пирушка. Никто не разошелся, все на месте и опохмелин уже переливается в наших рюмках, затем отправляется туда, где ему и положено быть. Вспоминаю о намеченных планах, и прося парней меня извинить, отчаливаю. Добравшись, домой привожу себя в порядок, и пулей лечу на старушке для начала в соц. службу, а затем дальше по списку. Есть у меня и особое дельце, связанное с хохлушкой, просто необходимо взбодрить ее!