В потустороннем мире не так давно я побывал, Там в ад попал, ужас пыток испытал, Варился я в котлах, горел в огне, Но всё же выпало вернуться мне, На землю грешную вновь попасть. И показалась жизнь земная раем, Её теперь не описать, — Теперь она зовётся краем Покоя и Тепла (Снов сладостных на неё печать лягла). Стал гулять я в диковинных садах, Слушать песни женщин дивной красоты, Но вдруг меня окутал страх, До боли захотелось простоты — Чтоб адский шум в ушах стоял и гам, Чтобы не было вокруг прекрасних дам… И тут меня обуял срам: До каких же пор мыкаться по мирам, То не нравится мне здесь, не так мне там, Там крики, вопли режут слух, Тут от блаженства становишся нем и глух! Нужно было что-то срочно предпринять, И принялся я думать да гадать, Как мне свой, третий, мир создать, Не было чтобы в нём тоски-печали, Чтобы люди не мучились — не выли, и не молчали, (Уж если муки, так от любви, творенья) Чтобы не было благим деяниям забвенья, И люди жили весело, в достатке, всему зная меру, Чтобы поколения в жизнь обретало веру. Но с чего начать? Ведь я не Бог и нету под рукою глины, Да и в помощь некого позвать, Все забылись в наслаждении, застыли, Хоть пиши картины. Ну что ж, придется идти за помощью к богам, Припасть как следует к их святым ногам, Просить о помощи иль довольствоваться советом. Не долго думая, собрался в путь. Отогнал сомнения, предательскую грусть, Окинул окружающих прощальным взором (Всех занятых благопристойным разговором), Хотел проститься, но встретившись с мутным взглядом, Вдруг понял, что стоящие со мною рядом — Живые трупы, разлагающаяся плоть… Растеряный и пораженный, Я шел куда глаза глядят, Вид странный мой, отрешенный, Отпугивал земную благодать. Шарахалася в стороны всяческая живность, Потерявшая давно свою активность, Разомлевшая в мечтаньях, снах, Незнавшая веками, что такое страх. Не помню, сколько времени я так блуждал, Сколько перенёс невзгод, как страдал, Покуда предо мною не предстал Во всём величии божественный Олимп. — О Боги!! — возопил я до небес (как будто в меня вселился бес), — Снизойдите хотя бы выслушать меня, Творенье ваших рук, Жизнью наделённого вашей мощью… Но обиталище богов молчало, Лишь тихо музыка звучала, Жужжала невидимым ручьём, ласкала слух. Сады вокруг благоухали, Цветы диковинные источали Приятный запах, будоража нюх. Бродил я одиноко светлый день, Пока на божее жилище не упала тень Вечерних сумерков… Птичье пение стало затихать — Наверное, готовилась округа отдыхать, Решил и я найти пристанище на ночь А по-утру продолжить поиски: Не уходить же прочь, Когда святые так близки. Ночное небо играло мерцаньем звёзд, Луна блестела, от солнца отражая свет Мир был не так уж пуст, И даже колючий куст Казался божеской постелью. Пришли минуты сна, но вдруг Какой-то шорох послышался вокруг, И я, открыв глаза, вгляделся в темноту: На фоне небосвода появлялись силуэты. — Так это ж Боги!! — воскликнул я. — Они всегда вот так одеты, в тончайшие шелка. Ах, сколько их тут в сияньи нимбов, Создателей земных «олимпов»! Настал желанный миг спросить богов, Кто на людей накинул паутину сладостных оков? Но я здержался, присутствия не выдал тайну, А боги, между тем, возникали, как из-под земли, Арфы изящные в руках несли, Неспешно растекались по аллеям сада — Велась непринуждённая беседа. Негромким был их разговор, И я, как отпетый вор, Стал вслушиваться в божеские речи. — Ты затушил, сын мой, в покоях свечи? спросил у спутника святой в летах. — Быть экономным надлежит тебе, ведь в скором времени ты будешь при делах. Расточительством не навреди себе. — О мой отец, будь спокоен: я докажу, что быть достоен вершителем сполна!.. Подобные услышав речи И уловив во внешнем сходстве признаки родства, Я все же отметил про себя, Что в центре нимба молодого божества Отсутствует цифра. — Что ж, похвально рвение сиё, возможно, место ты займёшь моё в Правлении Верховном. — И вообще, сын мой, будь всегда спокоен: бессмертным нет места на грешнице-земле… Отец и сын направились к лужуйке у пруда, Лежащего у подножия поросшего кустарником бугра, С которого я созерцал происходящее. Святые колонами стекались со всех сторон, Заполняя свободное пространство, Их роскошное убранство, Сиянье нимбов раздражали мои глаза, И покатившаяся по щеке слеза Вернула чувство плоти. Пока я приводил себя в порядок — Бока изколотые изрядно, плечи, Распрямил занемевшие от долгого сиденья члены, Шум на лужайке стих. И я увидел посредине собравшейся толпы Из мрамора стоящие столбы, На них дубовая площадка, А рядом (наверное, для порядка) Стояли нагие ангелы… На возвышающую трибуну по ступенькам Старцы почтенные взберались, тяжело дыша, Собравшаяся публика одобрительно жужжа Приветствовала восходящих, хлопая в ладоши. До отказа набившись на площадку, Призвав собравшихся к порядку, Верховное Правление торжественно открыло совещание. К присутствующим обратился седой старик, Его божественно-безплотный лик, Ниспадающие волосы и цифра «1» над головой Внушали уважение (святой-то, видно, не простой). Бог из цифрой 1 — Друзья! — промолвил он, шевеля едва губами. — Сегодня мы собрались с вами великой важности решить вопрос. Среди земной ничтожной твари, которую мы сотворили, жизнь которой дали, уровень непослушания богам возрос. Мы с вами трудились на износ, и вот что хам нам приподнёс, вместо почитания. Он, видите ль, решил, будто бы норма божеского питания слишком велика, уменьшив, при этом, богоприношение. Считаю, — это преступление! Загалдела возмущённо божья масса, Дружно зарычала, протяжно взвыла, Требуя наказания для быдла. Лицо моё скрывила ужаса гримаса, И я, не выдержав очередного стресса, Потерял сознание, упал и покатился вниз. Лужайка замерла — скопление богов застыло, Колючий взгляд свой неземной вонзило В несчастное моё, едва живое тело (Пока оно с горы катилось, Два ангелочка подлетело). Меня схватили, руки заломили, Пинков под зад изрядно отпустили, К богам бесцеремонно подволокли. И вот увидел я их вблизи, Бессмертных, наделённых вселенской силой (Все они внешности приличной, милой), Сумевших создать живое подобие своё… — Ты кто? откуда? имя как твое? — Где божья сутана, где крылья?! — Вид неприличен твой, небрежно обращаться так с собой лишь может хам, изгой… Что мог ответить я на это, Срамное стыдливо закрывая место: Вид мой и вправду был чудной, Стоял изодранный, почти нагой. Бог из цифрой 2 — Я вижу, случай не простой, — успокоил публику приподнятой рукой Бог пожилой с цифрой «2» над головой. — Сперва нам следует узнать, кто он такой? И я ответил не тая, Что в их прекрасные края Привела меня великая нужда. Я рассказал, как бедствует земной народ — Как его гложет страшный призрак-антипод, Какие запустения грядут на плодородные поля, Как стонет, плачет пораженная земля. И в заключение просил богов помочь в беде, Быть благосклонным к человеческой судьбе… То, что услышать довелося мне в ответ, Не збыть ни завтра, ни вовек… — Человек?! Ты как посмел прийти сюда мешать Богам вести свои дела?! — Быть может, он гнуснейший вор или шпион — гнать его из святых местов подальше, вон! Галдели долго боги: Решали-спорили, как со мною быть, — А я, тем временем, соображал, Как унести отсюда ноги. Но не пришлося мне сбежать, Уже закончили святые судьбу мою решать И вынесли своё мудрейшее постановление: Устроить негодяю Божий Суд — В моём лице судить земное население. Был тут же избран почётный состав суда, От Верховного Правления два святых вошло туда, Третьим был уже знакомый мне молоденький божок. Приготовления к процессу шли не долго (Видимо, на подобный случай заготовлено всё было впрок), И вот был дан сигнал к началу… Судья из цифрой 3 — Друзья! Что тут, позвольте вас спросить, Разбираться, спорить да судить? Ведь ясно же и так, кто он: Если не вор, то наверняка шпион. А раз так обстоят дела, Честь тем и сладкая хвала, Кто нужную кару утвердит. Моё же мнение такое: не повредит Ему испробовать кнута… Затем на землю отослать, Ничтожным людишкам чтоб мог сказать О скорой и неизбежной Божьей Каре. Судья (молоденький божок) — О друзья! Мудрейшей в жизни не слыхал я речи… Какие в ней прозвучали умные слова, Какой дар красноречия, умная какая голова!.. Я полностью согласен с тем, Чтоб род людской сурово наказать, За непослушание, за дерзость шпионов засылать. Подумать только, какой наглец!!.. Как он гнуснейшие свои дела За благодарные выдал цели! Кнута он заслужил, подлец!! На том единогласно всё и порешили. И вправду, зачем напрасно тратить время, Закон был соблюдён — поймали, затем спросили: Зачем? куда? чьё племя? Ожидал я худшего, а потому доволен был Подобным поворотом своей судьбы. После тех мук, что перенёс я, находясь в аду, Испробовать дюжину кнутов — одно блаженство, На это с радостью пойду, Лишь бы побыстрей закончились мытарства. Наказание откладывать не стали, Тут же остатки одеяния с меня содрали, Небрежно кинули на лавку, привязали (Два дюжих обнаженных ангела) И ну хлестать по заду, по спине… Так мне и надо, дураку, — Через шкуру впитывать науку, Кого решил о помощи просить — богов?! Им до нужд земных какое дело, Да люди все издохли б там, внизу, Святых бы это не задело (других бы налепили)… Пока себя корил, удары непрестанно сыпались (По-моему, они со счёта сбились)… Постой!! Ведь в приговоре не указано количество кнутов. О, это конец!.. Лихих кто остановит молодцов? А те работали усердно, Кровавый рисуя на моей спине узор. О боги! неужто так немилосердно В святых местах дела позволено вершить? Позор!!.. Эх, да что к их совести взывать, Сильней, что мочи есть кричать (Забьют ведь до смерти) — преступно ждать. Нет, ад в сравнении с раем — благодать, Хотя и там почерк экзекуций адский… Не знаю, — возможно, — мой предсмертный глас Затронул у святых душевную струну (Вряд ли, боги же бессмертны), А может, вид кровавой плоти спас От неминуемой кончины?.. Как бы там ни было, Но я не стал искать спасения причины, Не мешкая, ползком, унёс С Олимпа растерзанное тело. ——————————————– Ну что за жизнь! что за судьба!.. Куда ни сунься, везде пинают, В иных местах нагайками стегают, Туда не смей — ни за грош убьют, Там слова не скажи — не руш уют. Куда идти, куда податься, Чтоб снова на кругу не оказаться? Что нужно понять, изучить, Во всём чтоб досконально разобраться И жизнь достойную прожить? На помощь Бога глупо уповать: ОН высоко — ему не видно, — А милости от матушки-природы ждать Существу разумному вдвойне обидно. Святые же, что рангом ниже, Устройством заняты своей судьбы, Они, конечно, к нам поближе, Но тоже высоко взметнулись их столбы. Так где же Истина?! В каких краях ее желанную искать? Куда направить израненые стопы, Чтоб там найти слова и людям их сказать? А может, Правды вовсе нет?! Иль в одеяния другие она, святая, облачилась, Надела маску на своё лицо И в толпе навеки растворилась? Теперь ищи её… А нужно ли вообще — искать?..