Так как лететь мне ещё долго, я решил записать всё, что помню. Вдобавок, непонятно пока что — вернусь я или нет? Куда лечу? Зачем? Слишком много вопросов.

Записать что помню, потому что я, пока ещё практически незаметно, но кажется теряю способность писать и говорить.

Она становится рудиментарной, информацию я теперь воспринимаю намного глубже, многослойнее, в том числе и по другим каналам восприятия. Соответственно и воспроизводить её могу иначе. Но забывать письмо и устную речь не очень хочется (ха-ха, если бы это зависело от меня).

Впрочем, долго лететь — тоже неверный термин. Судя по всему, я перемещаюсь в пространстве, но не во времени. Точнее и во времени тоже, но здесь и сейчас всё слишком условно и неоднозначно.

Неоднозначно настолько, что мне сложно описать, что такое здесь.

В моменты бодрствования я ощущаю окружающее меня пространство. Не вижу, лежу с закрытыми глазами, даже не могу их открыть. Засчёт интенсивного, но мягкого света понимаю, что сейчас время бодрствования. Я мало что понимаю в происходящем, да мне никто и не удосужился объяснить.

С одной стороны можно сказать, что я несусь в космосе в миниатюрном космическом корабле на скорости близкой к скорости света, или быстрее, я не знаю. А с другой стороны, я совершенно не имею власти над тем, куда и зачем лечу. Да и лечу ли я?

Итак, записать всё с самого начала.

Моя память стала значительно более объёмной и структурированной. После всех событий, мало кто мог бы с такой точностью передать всё происходящее. А я могу. С точностью недоступной многим. Могу передать все диалоги и оттенки эмоций скрупулёзно сохранённые маленькими друзьями (хвала им!). Удивляться не стоит. Хотя, конечно стоит, если посмотреть с другой стороны. Я же нахожусь со всех сторон сразу (как мне кажется).

Я с детства любил фантастику. От Жюль Верна до Азимова, к Беляеву, Хайнлайну и Филиппу Дику. Десятки любимых авторов и сотни книг.

И чем старше становился, тем больше убеждался, что в реальной жизни супергерои с бластерами невозможны. Жизнь неизмеримо проще, но в той же степени и сложнее.

Ещё более невозможны пространные диалоги с главными злодеями. Настоящий злодей делает своё дело молча и хладнокровно, равно как и главный герой. Зачем злодею объяснять свой коварный план? Чпок! И главный герой закончил свою борьбу (а что если главный герой не меньший злодей? Ведь всё зависит лишь от точки зрения).

Зачем главному герою выяснять отношения со злом? Мочи гада и зло повержено. Нет же, они постоянно общаются.

Хорошо, что я это понимал. Или думал, что понимал. В любом случае, оказалось что адаптироваться к новым условиям мне было не сложно. Вдобавок, ещё и повезло оказаться в ненужном месте, в ненужное время.

12 июля 2022 года. Отсюда ведётся точка отсчёта. Запомните эту дату.

Ещё почти полгода до конца года. Лето в самом разгаре. Куча церковных праздников в этот день, о которых знают только священнослужители и воцерквлённые.

А ещё 12 июля родился Гай Юлий Цезарь. В Дании день фьорда. А в Иране день Хиджаба и целомудрия. Доллар США впервые достиг паритета с евро. Первые снимки с нового и самого мощного телескопа в истории человечества — Джеймс Уэбб. А вот это важно. Этого события ждали многие в научном мире. Телескоп обещал стать тем ещё астрономом-проктологом. докопаться до самого сотворения Вселенной. Он мог смотреть дальше и глубже чем кто-либо. В общем, человечеству было что праздновать в этот день.

Для меня это был день как день. Самый обычный вторник во втором по величине городе Украины.

Спасибо моей профессии и, местами, упорному труду, к своим двадцати семи годам я чётко усвоил несколько важных для (своей) жизни принципов.

Во-первых, я самый обычный человек. Средний. Посредственный. Для кого-то это может быть обидным, но только не для меня. В детстве я занимался спортом, футзалом. Это как футбол, только в зале и пять на пять, а не табун на табун. Со временем перешёл в профессионалы, даже закончил спортшколу и призывался в сборную. Но никогда не выделялся.

Меня это очень угнетало — чемпионом мира мне не грозило стать ни при каких обстоятельствах. Удар средний, скорость средняя, техника тоже средняя. Зато есть предсказуемость среднего результата (но прелесть этого я тогда не понимал).

В учёбе я тоже был средним. На олимпиадах не участвовал, но чувствовал, что мне это по силам. Перельманом мне не стать никогда, но разобраться в шестнадцатиричном исчислении смог самостоятельно, когда пошёл учиться на программиста.

Родители средние. Не богатые и не бедные. Всё среднее. Впору сесть и заплакать. Я так временами и делал, заливая горе дешёвым пивом. Не понимая ещё, как мне повезло.

А вот девушки у меня конечно были замечательными. Некрасивых или средних девушек вообще не бывает. Бывают неподходящие им мужики.

Во-вторых, я достаточно рано понял, что всех денег заработать не удастся никому и никогда. Поэтому я сосредоточился на обеспечении своего комфорта в жизни. Хорошая, но не слишком выдающийся должность программиста в большой, но не огромной, компании. Большая, по мерка города, зарплата, но не настолько, чтобы с меня и моей команды требовали сверхъестественных результатов. Приличная квартира и скромный итальянский автомобиль.

В общем, я посредственность и это звучит гордо.

Единственным увлечением, хобби, остался спорт. Бег, велосипед, плавание. Триатлон в общем. Но всё средне и в балансе. Потому что помимо спорта я очень любил выпить. Отдавал себе отчёт, в том, что часто стою на грани, за которой идёт падение стремительным домкратом в алкоголизм. Но всегда вовремя собирался и компенсировал всё спортом.

Так и в этот вторник, предвкушая лёгкую вечернюю пьянку, я заставил себя выйти на пробежку. Поздновато, к девяти вечера, но раньше не давала духота. Да и светло ещё.

От квартиры до Саржина Яра чуть больше километра. Неспешная музыка, лёгкий темп пробежки и вперёд.

Саржин Яр многострадальное место. В девяностые был прибежищем спортсменов, которые занимались на ржавых турничках и пенсионеров, степенно окунающихся в купель, либо приходящих по воду, которая почему-то считалась целебной. Вечером же, заброшенные аллеи занимали разного рода маргиналы, любители выпить и не только, и бесстрашные парочки, которым негде было предаваться любви, кроме как в кустах.

Спустя пару десятилетий, это место превратилось в гордость Харькова. При всех недостатках местного мэра, откровенного бандита и вора, Саржин Яр стал одной из визитных карточек города. Идеальные газоны, масса тренажёров, прекрасные беговые дорожки, десятки приятных местечек для детей и их родителей. В общем, одно из таких мест, о которых мы, мечтательно вздыхая, вспоминаем после поездок в какую-нибудь Европу, теперь было и у нас.

Овал одной из беговых дорожек (освещается до часу ночи!) — ровно километр. Девять кругов и готова стандартная десятка. Можно спокойно подниматься из Яра и идти за пивом.

На удивление, людей было мало. Обычно, к десяти вечера ещё остаются любители моржевания и на турничках можно встретить немало молодёжи. Сейчас парк как будто затих. Только цикады и какой-то пенсионер переодевается после купания. Но и это объяснимо — вторник, рабочая неделя, жара, отпуска.

На подъёме из Яра, лет десять назад построили деревянную церковь. С религией у меня нейтральные отношения. Я не лезу к ней со своими атеистическими взглядами, она не заставляет меня бить поклоны и ходить на всенощную. Опять средне, в балансе, как и всё у меня . Тем не менее, церквушка никогда не вызывала отвращения своим видом и даже, кажется, органично вписалась в парковую зону.

Плотные сумерки очертили контур церкви, которая со дна яра неплохо освещалась. Привычно скользнул взглядом и пошёл в сторону ступенек на выход. Что-то не так было в церкви. Точнее, с ней всё было так, но вокруг неё искрилось множество огоньков. Похоже мотыльки слетаются на свет фонарей. Как будто рассыпали над церковью люминесцентную муку, которая не оседала, а медленно и хаотично двигалась вокруг. Их было достаточно много, чтобы заметить окружающим (если бы они были). Но не настолько много, чтобы привлечь внимание с прилегающих улиц (впрочем, там частный сектор на несколько кварталов и в такое время, все уже уткнулись в телевизоры). Цикады поют, церковь искрится звёздной пылью (помню, именно такое сравнение пришло в голову).

С наркотиками я одно время дружил. Принимал все доступные на, если можно так выразиться, рынке вещества. Прекрасно знаком с галлюцинациями разного рода и вообще с изменённым состоянием сознания, но наркоманом так и не стал. Мне просто это оказалось неинтересно.

Эта люминесценция явно не имела наркотическую природу. Так как мне всё равно нужно было подниматься по ступенькам к церкви и дальше, почти по прямой, домой (в гнездо, как я называл свою квартиру), я медленно поднимаясь, зачарованно разглядывал эти искрящиеся пылинки.

Оглянулся вниз в яр. Дед пенсионер закончил переодеваться и, по пояс раздетый, с рюкзаком за плечами, баклагой воды в одной руке и футболкой в другой, пошёл в сторону другого выхода не обращая внимания ни на меня, ни на необычное состояние пространства вокруг церкви.

На ночь церковь запирают. Кажется, в домике что во дворе церкви, живёт и поп (или как там их называют), но сейчас ворота во двор, тоже деревянные, были открыты. Искрящаяся пыль всё так же призрачно мерцала. Но вроде стала чуть гуще. Что ж, зайдём.

Пустой небольшой двор мощеный брусчаткой. Деревянный сруб для священнослужителя и церковь. Ничего интересного (кроме этих искринок, конечно же). А вот дверь в церковь открыта.

После постройки этой церкви, туда модно стало ходить по любому поводу. И на Пасху, и детей крестить, и молодожёны совмещали фотосессию в Саржином Яру с обручением. Я же никогда не заходил внутрь памятуя своё нейтральное отношение к церковным делам.

Все церкви для меня примерно одинаковы. Какие-то иконы по углам. Главный висит в центре. Приятно пахнет ладаном, воском. Так и в этой оказалось.

Непонятно, что находят люди в хождении по церквям? Особенно, когда ездят туристами. Как-то раз я был в Парме. Остановился, благодаря airbnb, у прекрасной пары архитекторов. Спросил, куда пойти и что интересного посмотреть у них можно. Разумеется, мне наперебой начали предлагать различные церкви.

Scusi, signori. Non sono turisto normale. Interessato all'autentica cucina italiana.

Что в переводе означало — извините, но меня интересует только настоящая итальянская еда. Лет пять назад я увлёкся Италией, объездил её всю на машине по несколько раз и, по ощущениям, открытий для меня там ещё на десятилетие хватит. Страна мне настолько подходит, что я начал учить итальянский.

Архитекторы воодушевлённо переглянулись на мой корявый итальянский и за пять минут накидали с десяток мест таких, куда ни один турист бы не попал. Пользуйтесь приёмом, всегда спрашивайте у местных, куда пойти покушать и страна вам откроется совсем с другой стороны.

Обойдя по кругу с этими мыслями все иконостасы, я пошёл на выход. Искорки никуда не делись, кажется даже, внутри их стало больше, но ничего необычного не происходило.

Разве что эта звёздная пыль (ну, красиво же звучит), прилепилась на руки и все открытые части тела. Попробовал стряхнуть, потёр, безуспешно. Но даже если это какая-то пыль или девчачья пудра, которая почему-то взорвалась над церковью, всё это можно было смыть под душем в гнезде. А если кто-то заметит по пути, то пусть думают…да что хотят, то пусть и думают.

Думать о том, что же это такое на самом деле мне было лень. Да и пива хотелось.

Отработанный маршрут домой. Почти до автоматизма. В круглосуточном супермаркете взять четыре банки ледяного пива, копчёных куриных крылышек и пятую банку сразу на выходе опрокинуть. На проспекте всё ещё шумно от любителей покрасоваться на тюнингованных машинах и неугомонных арабов-студентов, стоящих в очереди за шаурмой (почему-то, они чаще всего приходят по вечерам за шаурмой).

Пиво приятно остужает и балансирует пробежку. Впереди четыре баночки удовольствия и пара серий свежего фантастического сериала. Это и есть жизнь. Не спеша и в удовольствие.

Дома у меня всегда включен свет, какой-нибудь ночник. Может это психологическая травма родом из детства, но мне просто нравится. Как-то раз, на Новый Год я повесил над окном гирлянду, да так и забыл снять. Висит теперь вместо ночника, включаю каждый вечер перед сном. Квартира-гнездо мне досталась от друзей художников, которые укатили в эмиграцию в Португалию, а продавать квартиру не хотели. Я с радостью согласился за символическую цену жить один в огромной, по современным меркам, квартире, которая вся пропитана богемой. То есть, с одной стороны выглядела несколько «убитой», а с другой, наполнена всякими предметами искусства, что придавало ей особенный шарм и, если приходили девушки, часто снимала последние барьеры перед тем, как оказаться у меня в постели.

Пиво в холодильник. Колонки включить, курицу на тарелку. Сериал готов к просмотру. Мыться не буду, лень.

Возьму-ка я сразу две баночки, летняя жара ещё не отпустила, пить хотелось постоянно.

Открыв дверцу холодильника я протянул руку к банке пива и она в ту же секунду, сама по себе, скользнув по стеклу полки, переместилась ко мне в руку.

Это было последнее, что я помню в тот вечер.