Дальнейшие события этой ночи развивались по заезженному сценарию. Действия снотворного хватило ровно на полтора часа, после чего сознание заполонили давние кошмары ---- мои верные спутники, заставив резко сесть, сжимая дрожащими пальцами смятое покрывало, вырвавшись из плена беспокойного сна, с одним неизменным именем на губах.

— Тэхен! — мой крик прорезал тишину спальни, но в этот раз на мой зов никто не пришёл.

Тэхена не было рядом, чтобы укрыть меня от кошмаров, и я сама была в этом виновата. Назвав его лжецом, я нанесла ему самое большое оскорбление и, скорее всего, он так и не смог до конца простить меня.

Стены и потолок спальни снова мешали мне дышать и, не в силах больше сдерживать это давление, я поднялась с кровати и, накинув халат, вышла в пустой холл.

Горькая ирония моей жизни…

Все снова повторялось в точности так же, как и пять лет назад — я снова бежала от пустоты и холода туда, где было моё убежище.

К нему ---- единственному человеку, способному одним ласковым взглядом унять мою дрожь, успокоить и позволить забыться в его руках.

Но я всего лишь обманывала себя.А он позволял мне это делать, жить иллюзиями. Сегодня же последние иллюзии развеялись, как дым.

Тэхен не возвращался домой.

Сделав глубокий вдох, чтоб не дрожали руки, я осторожно приоткрыла дверь его спальни — и убедилась в этом.

Пусто.

Темно.

Холодно.

Так же, как и в моем сердце.

Просторная комната брата встретила меня тишиной и покоем, чего нельзя было сказать о моей душе, в которой бушевал самый настоящий шторм.

Я злилась на себя--за слабость, на него-за предательство, на весь мир ---- за несправедливость.

Глаза постепенно привыкли к полумраку, и я сделала шаг вперёд, позволив ночным теням и едва уловимому аромату его одеколона окутать меня, сделав частью этой тревожной одинокой ночи.

Дверь захлопнулась с тихим звуком, и я словно вернулась в прошлое, в котором он все так же ждал меня, и почувствовала облегчение впервые за вечер, словно только здесь я наконец-то была в безопасности, под незримой защитой брата.

Ноги утопали в мягком ворсе ковра, и мой взгляд плавно скользнул к широкой кровати, застеленной тёмным покрывалом, и я, как завороженная, двинулась к ней. Провела рукой по черному шелку, откинула край и забралась под него, утонув в прохладной мягкости подушек.

Теперь все было хорошо.

Теперь все было так, как должно было быть.

Уже проваливаясь в сон, я успела ощутить, как сильные руки Тэхена обнимают меня, окутывая теплом надёжных объятий.

И пусть это были лишь плоды моих расшатанных нервов и разбушевавшегося воображения, помноженные на почти невыносимое желание чувствовать его рядом, но я была согласна даже на это.

Пусть он будет со мной хотя бы во сне, раз не хотел быть наяву.

«Где ты, Тэхен?» было последним, что промелькнуло в моем сознании, прежде чем усталость отключила меня от реальности.

Тэхен

Встреча с партнёрами отца, на которую он меня вызвал, тянулась просто бесконечно, и я все больше злился, с досадой понимая, что не успею вернуться домой вовремя, поглядывая на тонкую золотую стрелку часов на запястье, стремительно приближавшуюся к десяти вечера.

Прости, Розэ… Но сегодня я не смогу сдержать обещание, которое так опрометчиво дал, поддавшись чувствам.

Я горько усмехнулся.

Если бы это было первое из всех обещаний, которые я нарушил… Воспоминание о том, как лучезарно она улыбнулась мне, когда я сказал, что проведу этот вечер с ней, и осознание того, что сейчас от этой радости не осталось и следа, неприятно царапнуло где-то глубоко внутри.

Она привыкла безоговорочно доверять мне, и я чувствовал себя последним негодяем, уже в который раз не оправдывая её доверия.

Я знал, что Розэ будет ждать, пока не заснёт в кресле у окна или на кровати, свернувшись клубочком и так и не раздевшись.

Знал, что прямо сейчас она кусает губы и нервно поглядывает на телефон, борясь с желанием написать мне.

А я был вынужден сидеть здесь и изображать заинтересованность в сделке, на которую мне было откровенно наплевать.

Наконец, ближе к одиннадцати, переговоры закончились и, пожав друг другу руки, мы вышли из конференц-зала.

Я со злостью дёрнул ворот рубашки, ослабляя галстук, и не оглядываясь, направился к выходу, не собираясь задерживаться здесь ни на минуту.

Но моим планам побега помешал окликнувший меня Чонгук. Скрипнув зубами, я остановился, оглянувшись через плечо и бросив:

— Что?!

Но друг слишком давно и хорошо меня знал, поэтому мой рык и крайне недовольный вид не возымели на него должного эффекта.

Не спеша подойдя ко мне, он протянул мне свой телефон. Я непонимающе взглянул на него.

— Розэ написала.

Я дёрнулся, как от пощёчины, но заставил себя сохранить невозмутимое выражение, хотя внутри все кипело оттого, что моя девочка решила написать не мне, а моему лучшему другу. Хотя, я не имел права обвинять её в этом, ведь сам сделал так, чтоб она перестала мне доверять.

— Что она хотела? — процедил я сквозь зубы, и Чонгук удивлённо вскинул бровь.

— Тебя.

Я едва слышно выдохнул, а он продолжал:

— Спрашивала, не знаю ли я, где ты.

— Когда?

— Полчаса назад.

Я на миг прикрыл глаза, словно наяву ощутив её разочарование, и сжал кулаки, что не укрылось от цепкого взгляда друга. Он знал меня слишком хорошо, поэтому следующий вопрос был закономерным.

— Что между вами происходит, Тэхен? Почему она пишет мне, а не тебе? Вы поругались?

Я с горькой усмешкой покачал головой и отвёл взгляд. Если бы все было так просто.

— Нет, — бросил я, давая понять, что не собираюсь обсуждать это с кем бы то ни было.

Но Чонгук не отступал.

Ухватив меня за рукав, когда я уже развернулся, чтоб уйти, он тихо спросил:

— Тогда в чем дело? Я могу чем-то помочь? Ты ведь знаешь, что можешь доверять мне.

Прости, друг, но тайну такой тяжести, которую я хранил в одиночку вот уже пять лет, тебе не вынести.

Да и ни к чему тебе это.

Выдавив из себя благодарную улыбку, я сжал его руку:

— Прости, но тебя это не касается.

Услышав мой прохладный, не терпящий возражений тон, Чонгук нахмурился, но все же кивнул и отступил, поняв, что больше ничего от меня не добьётся.

— Ты домой? — спросил он, как ни в чем не бывало.

Домой… Я уже давно перестал звать домом огромный пустой особняк в пригороде Сеула и, решив, что сегодня уже нет никакого смысла туда возвращаться, качнул головой.

— Нет. Мне нужно развеяться.

Сидя в вип-зоне одного из недавно открывшихся модных клубов, куда меня привёз Чонгук , бывший ярым поклонником и завсегдатаем подобных заведений, я лениво потягивал виски, наблюдая за переливами света, отражающегося от кубиков льда в моем стакане.

Друг просто обожал тусовки и был в них, как рыба в воде, я же лишь таскался следом и выслушивал его причитания о том, что своей кислой рожей порчу ему всю малину, а порой и упрёки в том, что довольно часто цыпочки, на которых положил глаз мой друг, млели от меня, а не от него, хоть я ничего для этого не делал и сразу давал понять, что не заинтересован.

Вот и сейчас, вившаяся вокруг меня весь вечер эффектная блондинка с точеной фигурой и смазливым личиком, осмелев после третьего бокала мартини, почти забралась ко мне на колени, откровенно намекая на то, что не прочь продолжить эту ночь в одной из комнат наверху.

Чонгук скрылся в неизвестном направлении ещё полчаса назад в компании такой же, не то модели, не то элитной шлюхи, пихнув меня локтем в бок, и, многозначительно поиграв бровями, приказал не скучать, но я не разделял его веселья.

Мне было откровенно паршиво от мысли о том, в каком состоянии завтра будет моя сестра после очередной бессонной ночи.

Я прекрасно знал о её кошмарах и о таблетках, лежавших в тумбочке. Прекрасно осознавал, как ранило её моё напускное безразличие.

Но изменить что-либо я просто не мог.

Я и так позволил себе слишком много, когда стоял, прижимая её к себе так непозволительно близко, с собственнической жадностью вдыхая аромат её волос, и чувствовал, как она дрожит в моих руках.

Что это было? Страх? Напряжение? Неужели моя малышка боялась меня?

Я горько усмехнулся.

Что ж, поздравляю, Тэхен, ты добился своего.

Такая маленькая и хрупкая, она все ещё пыталась противостоять мне, а я вёл себя, как последний мерзавец.

От громкой музыки и выпитого алкоголя начала болеть голова, а трущаяся об меня всем телом наглая девица раздражала. Я почти сбросил её руку, скользнувшую по моей груди к ремню джинс, пока она терлась грудью о моё плечо, чувствуя, как вместе с раздражением нарастала злость, но виски сделал свое дело и мне все ещё нужно было выпустить пар.

Отставив полупустой бокал, я повернулся, резко впиваясь в неестественно яркие губы напротив и грубо сминая их жадным поцелуем.

Девица на миг опешила, но тут же перехватила инициативу, начав водить ноготками по моей груди и расстегивать рубашку, постанывая от удовольствия.

Что ж, она будет не первой и не последней, кто помогал мне снять напряжение в полутемных номерах дорогих отелей.

Они ничего не значили для меня, и они это знали, но так жаждали заполучить моё тело хотя бы на одну ночь, что соглашались даже на такие условия.

Рывком подняв её на ноги, я бросил на стол чаевые и повёл разомлевшую девушку на третий этаж.

Прохладный сумрак пустого коридора, куда уже почти не долетали басы, грохотавшие внизу, немного отрезвил меня, и я невольно сравнил впившиеся мне в руку наманикюренные пальцы с тонкими и хрупкими ладошками Розэ, так невесомо нежно гладившими мои волосы, но тут же отогнал от себя это наваждение, втолкнув свою спутницу в первый попавшийся номер.

Даже не включая свет, я толкнул её на кровать, быстро освобождая от одежды и раздеваясь сам.

Я не собирался быть нежным. У меня не было на это ни времени, ни желания. Подмяв под себя податливое стройное тело и нетерпеливо целуя чужую белоснежную шею, тонкие ключицы и тяжело вздымавшуюся от несдержанных стонов упругую грудь, пока те самые ногти царапали мою спину, я хотел лишь одного-- забыть.

Забыть хоть ненадолго о том, что на месте всех этих шлюх хотел видеть совсем другое лицо — лицо девушки, что с такой надеждой и восхищением смотрела на меня сегодня.

Девушки, по злой иронии судьбы оказавшейся такой родной, близкой и недоступной.

Оказавшейся моей сестрой.

Прости, малышка, но твой брат не достоин ни твоей любви, ни восхищения…

Прости меня, Розэ...