Розэ

Я потрясённо смотрела на Чонгука и не могла понять, что чувствую.

С одной стороны, мне было жаль Сохи, которую постигла та же участь, которой мне самой удалось избежать лишь чудом и то благодаря сидевшему рядом со мной прекрасному и бескорыстному парню, готовому пожертвовать своей репутацией ради друзей, но с другой — было огромное облегчение.

И пока оно перевешивало.

Немного придя в себя, я покачала головой и повернулась к другу, что все так же, не отрываясь, смотрел на меня.

— Я все ещё не могу к этому привыкнуть. Вот так взять и насильно потащить к алтарю двух молодых людей, едва знающих друг друга?.. Гук, как думаешь, почему все родители так помешаны на свадьбе? Сейчас же все-таки не девятнадцатый век, — тихо спросила я.

Он слегка улыбнулся и пожал плечами.

— Честно говоря, я сам этого никогда не понимал.

— Меня не покидает ощущение, что в нашем мире родители воспринимают собственных детей исключительно, как товар, который можно выгодно продать и укрепить свое положение в криминальной иерархии. Разве это нормально? Так ведь не должно быть, — я понимала, что зря пристаю к нему с подобными разговорами, ведь, хотел он того или нет, но Гук тоже был частью этого мира и, как бы высоко он ни стоял, даже он не мог вечно игнорировать его законы.

Друг вздохнул и перевёл взгляд на дорогу, задумчиво глядя вдаль.

— Я не знаю, почему так происходит, Розэ. Но не думаю, что стал бы принуждать своего ребёнка к чему- то подобному.

Я прикусила губы, гадая, как бы поделикатнее перевести тему, но он упростил мне задачу, вновь поворачиваясь ко мне с лёгкой улыбкой.

— Сохи устроила настоящее представление, ни в какую не желая покидать Сеул, но отец быстро приструнил её. Так что, похоже, птичку скоро запрут в золотую клетку.

— Кто её жених? — отстранённо поинтересовалась я, глядя вдаль сквозь стекло.

— Сын давних друзей семьи.Они знакомы довольно давно, и Минхек неплохой парень, думаю, они поладят. Просто Сохи вбила себе в голову, что, кроме Тэхена, ей никто не нужен, — насмешливо хмыкнул Гук, но, увидев, как я вздрогнула и нахмурилась, тут же поспешил добавить:

— Но это в ней говорит юношеский максимализм. Уверен, это скоро пройдёт, и она забудет о нем так же быстро, как обо всех своих прежних любовях.

Я усмехнулась, оценив его попытку поднять мне настроение и, наконец, снова перевела взгляд на наблюдавшего за мной Чонгука.

— Надеюсь, так и будет, и ты окажешься прав. Как бы сильно я не злилась на твою безбашенную кузину, но я не желаю ей зла и хочу, чтоб она тоже обрела свое счастье.

— Я всегда прав, мелкая. Это моя суперспособность, — самоуверенность Чонгука просто не знала границ и я ещё раз в этом убедилась, усмехнувшись и искоса взглянув на него:

— Пожалуй, в самоуверенности ты превосходишь даже Тэхена, — насмешливо заметила я.

— Даже не сомневайся, принцесса, все именно так и есть. К тому же, — Гук наклонился ко мне и понизил голос до заговорщического полушепота, доверительно сообщив, — Я ведь должен быть лучше принца хоть в чем-то. А то, признаться, мне до сих пор неловко за моё поражение в поединке с ним, свидетелем которого ты стала.

Я тихо рассмеялась, глядя на то, как он играет бровями, и игриво отпихнула его.

— Расслабься, Гуки. Считай, что меня там не было, и я ничего не видела.

— Вы такая великодушная, миледи, — он сверкнул золотыми львиными глазами и обворожительно улыбнулся.

— Прекрати, ради бога, у меня уже щеки болят улыбаться, — взмолилась я, хотя, на самом деле, была ему безумно благодарна за то, что вот уже пять минут не думала о том, что может случиться с Тэхеном в Японии.

Чонгук был тёплым и солнечным, и все, кто попадал в его орбиту, сразу отогревались и начинали чувствовать себя лучше. Рядом с ним просто невозможно было грустить.

— Значит, моя миссия выполнена.

Он довольно улыбнулся, скользнув тёплым ласковым взглядом по моему лицу, и я мягко сжала его руку.

— Спасибо тебе, Гуки.

— За что? — друг удивлённо вскинул брови, тут же переплетая наши пальцы и неосознанно поглаживая тыльную сторону моей руки.

— Спасибо за то, что ты всегда рядом, когда нужен мне, — тихо произнесла я.

Его взгляд подернулся дымкой, и он повернулся ко мне, протянув руку и осторожно убрав прядь волос мне за ухо, с задумчивой улыбкой глядя на меня.

— Не благодари меня за это, Розэ. Ты очень дорога мне. И я… сделал бы для тебя все что угодно.

Чувствуя, что сейчас вновь расплачусь, я накрыла его тёплую ладонь, нежно поглаживавшую меня по щеке, своей и на миг зажмурилась, но затем все же попыталась улыбнуться:

— Твоё предложение ещё в силе?

Он сверкнул белоснежной улыбкой, и его глаза потеплели, когда он кивнул:

— Разумеется, принцесса.

— Тогда я согласна.

Спустя полчаса мы заехали ко мне домой за моими вещами, и я испытала огромное облегчение от того, что отца все ещё не было.

Быстро взяв самое необходимое, я сказала Сыльги, что сегодня останусь у Гука, и чтоб она передала это отцу, если он спросит, где я, хотя я очень сомневалась, что он вообще заметит моё отсутствие.

Но это было и к лучшему. Теперь, когда моего любимого защитника не было рядом, я вообще не хотела привлекать к себе отцовское внимание и даже попадаться ему на глаза лишний раз.

В памяти всплыли гневные слова Тэхена о том, что этот пугающий меня теперь до дрожи человек мне вовсе не отец, потому что любящие отцы не ведут себя так со своими детьми, и я вздохнула, признавая тот факт, что в нашем мире это просто было в порядке вещей. Ведь и с Сохи родной отец поступил точно так же.

Ещё раз оглядев свою комнату и проверив, не забыла ли чего, я вышла в коридор и уже собиралась спуститься вниз, чтоб не заставлять Гука ждать в машине слишком долго, но застыла и обернулась, с тоской глядя на закрытую дверь комнаты Тэхена.

И в следующий момент ноги сами понесли меня к ней, в противоположном от лестницы направлении.

Приоткрыв дверь, я шагнула внутрь и на миг прикрыла глаза, прислонившись к ней спиной и сразу же утонув в родном аромате.

Господи, я так скучала… Это было невыносимо, а ведь прошло всего два часа после того, как самолёт брата взмыл в вечернее небо.

Меня снова начала охватывать неконтролируемая паника при мысли о том, что с ним может что-то случиться, но усилием воли я заставила себя успокоиться и прогнать прочь дурные предчувствия, уже тянувшие ко мне свои ледяные пальцы.

Он обещал мне.

Он вернётся.

Никакие предчувствия не заставят меня разувериться в нем.

Мой взгляд упал на широкую кровать, застеленную тёмным покрывалом, и щеки предательски вспыхнули от одних воспоминаний о том, что происходило на ней вчера вечером.

Тэхен был таким нежным и трепетным… Целовал так долго и смотрел так ласково…

Прижимал к себе так крепко и тихо шептал, что любит меня больше жизни…

И я верила ему. Я всегда ему верила.

Я не хотела думать, что эта невыносимо нежная ночь была его прощальным подарком, не допускала об этом даже мысли, но сейчас, стоя в одиночестве в его пустой спальне, чувствовала себя брошенной и несчастной, и наша ночь казалась мне далёким сладким сном, а реальность вновь была холодной и жестокой.

Обняв себя руками, я прикрыла глаза, глубоко вдохнув, и словно наяву ощутила его сильные руки, крепко обнимающие меня, и губы, едва касающиеся моей шеи и тихо шепчущие, что он любит меня.

Это видение было настолько реалистичным, что, когда я распахнула глаза и не обнаружила Тэхена рядом, сердце словно сжали в тисках.

Больно…

Вздохнув, я подошла к его шкафу и распахнула дверцы, буквально зарывшись носом в его содержимое и прижимаясь лицом к его шелковым рубашкам, глубоко вдыхая родной аромат.

А затем, не выдержав, стянула текучий чёрный шёлк с вешалки и прижалась к нему щекой, тихо всхлипнув.

Возвращайся скорее, родной…

Постояв так пару минут и ощущая, как прохладный шёлк постепенно нагревается, я все же заставила себя выпрямиться и, забрав с собой свою добычу, вышла из спальни брата, не оглядываясь, тихо закрыв за собой дверь.

Когда я вышла из дома, Чонгук, до этого подпиравший спиной дверь своей машины, улыбнулся и галантно распахнул ее передо мной, забираясь внутрь следом, и поинтересовался:

— Куда едем, мелочь?

Я слабо улыбнулась, все ещё оставаясь мыслями в полутемной спальне брата, утопающей в сиренево — синих летних сумерках, и пожала плечами.

— Поехали сразу к вам домой, хорошо? Если честно, не хочу сейчас быть среди толпы.

Он понимающе кивнул и ободряюще сжал мою руку, улыбнувшись:

— Я понял, Розэ. Не волнуйся.

Он сразу увидел, что я снова грущу, и не приставал ко мне с расспросами, пока мы ехали по вечерним улицам города, на которых кипела жизнь, и уже загорались яркие огни вывесок и неоновых реклам.

Но, едва только мы переступили порог его дома, о грусти пришлось забыть, ведь меня чуть не сбили с ног и почти задушили в крепких объятиях хрупкие, но безумно цепкие ручки мамы Чон.

Но сейчас я была даже рада её безостановочному щебетанию и бесконечным расспросам.

Правда, отвечал на них, в основном, Чонгук — мой верный рыцарь и спаситель, в очередной раз заставляя почувствовать себя самым слабым звеном, но забалтывать мать, скармливая ей очередные небылицы, похоже, не составляло для него большого труда, и я лишь отстранённо улыбалась, наблюдая за их беззлобной перепалкой, когда он в очередной раз просил ДжиХи оставить меня в покое и не тискать, как котёнка.

Его очаровательная мама в ответ на это не менее очаровательно дулась, и я невольно задавалась вопросом, а кто из них на самом деле тут родитель.

Но, хоть и с боем, но все же отбив меня у моей будущей свекрови и сославшись на то, что я устала и мне нужно отдохнуть перед ужином, Гук потянул меня наверх, остановившись у двери уже знакомой мне комнаты, всю дорогу не прекращая извиняться.

— Розэ, прости, я вижу, что ты устала, а моя мама может заболтать до смерти кого угодно. Ты, наверное, уже жалеешь, что согласилась на моё предложение, — сокрушался он, но я лишь тихо рассмеялась, покачав головой.

— Всё в порядке, Гуки, правда. Я очень люблю твою маму. Она такая непосредственная. И очень добрая. Иногда я думаю, что очень хотела бы, чтоб она была и моей мамой тоже.

Он усмехнулся и прислонился плечом к стене у двери, глядя на меня из-под ресниц.

— Что ж, принцесса, у тебя есть на это все шансы. Выходи за меня, и моя мама станет твоей.

— Чонгук! — предостерегающе шикнула я, но не выдержав, сложилась пополам от смеха, и он тоже рассмеялся, сверкая глазами.

— Ты просто невыносим, — отсмеявшись, фыркнула я, но он лишь небрежно пожал плечом.

— Но ты все равно любишь меня.

«Но ты все равно любишь меня…»

Услышав это, я застыла, а смех замер на моих губах, ведь то же самое так часто говорил и Тэхен, когда я сердилась на него и отчитывала за очередную своенравную выходку.

А теперь его лучший друг говорит мне эти слова и так похож на него в этом чёрном деловом костюме, который он ещё не успел переодеть, ведь, скорее всего, Тэхен вызвал его в аэропорт прямо из офиса, и меня накрыло мощнейшей волной дэжавю, а мои глаза стали стеклянными и уставились в одну точку над его плечом.

Гук ещё что-то говорил, но я не слышала и очнулась только тогда, когда его тёплые пальцы бережно обхватили мой подбородок, и он склонился надо мной, осторожно обнимая, с тревогой заглядывая в мои глаза и хмурясь.

— Розэ… Розэ, ты меня слышишь? Что с тобой, дорогая?

Услышав его взволнованный приглушенный голос, я словно опомнилась и перевела на него более осмысленный взгляд, слабо улыбнувшись:

— Ты только что назвал меня дорогой?

Гук неожиданно смутился и отвёл глаза, шепнув:

— Прости, я… Больше не буду этого делать, если тебе неприятно.

Но я порывисто обняла его, зарывшись носом в его пиджак и закрыв глаза.

— Всё хорошо, Гуки. Зови меня так и дальше, если хочешь. И да. Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.

Он на миг замер, совсем как тогда на балконе во время той злополучной вечеринки, а затем крепко прижал меня к себе, тихо выдохнув мне в волосы:

— Если бы ты знала, как много значат для меня эти слова…

Я тихо вздохнула, понимая, что он бы хотел, чтоб я вложила в них совсем другой смысл, но не стал давить, понимая, что я не смогу этого сделать. Не смогу дать ему то, в чем он нуждался, и от этого становилось невыносимо грустно.

— Прости меня, — шепнула я почти неслышно, уткнувшись в воротник его белоснежной рубашки, но он услышал и крепче обнял меня, заверив:

— Не извиняйся, прошу тебя. Всё хорошо. Мне достаточно уже того, что ты рядом.

Мы ещё немного постояли в тишине, обнимаясь, но он отстранился первым, по обыкновению сверкая своей фирменной беззаботной улыбкой, и кивнул на дверь:

— Эта комната уже по праву твоя. Располагайся, а я пойду узнаю насчёт ужина и позже вернусь за тобой, хорошо?

Я кивнула, благодарно улыбнувшись.

— Хорошо, Гук. Спасибо.

Он сжал мои руки и ушёл, беззаботно насвистывая что-то себе под нос и вновь заставив меня тихо рассмеяться ему вслед.

Оптимизм Гука был просто неиссякаем.

Но, стоило мне переступить порог гостевой спальни, как все стало ещё хуже.

Воспоминания нахлынули с новой силой, почти придавив меня к полу своей тяжестью. Почти так же, как Тэхен прижимал меня к этой самой кровати своим гибким стройным телом.

О господи… Я везде видела только его.

И от этого наваждения было не скрыться.

Наша самая первая ночь…

Эта комната помнила и её…

Ночь, с которой все началось. Ночь, подарившая мне его. Подарившая мне счастье, о котором я не смела и мечтать.

Ночь, когда мы впервые признались друг другу в своих чувствах.

Тогда мы ещё были неуверенными и робкими, и Тэхен боялся напугать меня своей пылкостью и страстью, а я таяла и плавилась в его бережных руках от ласковых невесомых поцелуев, впервые узнавая вкус его мягких губ и замирая от нежности, когда он прижимал меня к себе так крепко, что, казалось, нас уже ничто не сможет разлучить.

И совсем другая ночь… Совсем недавно… И от воспоминаний о ней внизу живота разливалось сладкое тягучее тепло, стоило лишь моему взгляду упасть на кровать.

Жаркий, безумно чувственный секс после вечеринки, его хриплые стоны мне в шею, и мои пальцы в его волосах…

Зажмурившись, я провела ладонями по лицу, чувствуя, как пылает кожа под пальцами, и покачала головой, усмехнувшись. Даже будучи за сотни километров от меня, Тэхен по- прежнему умудрялся вогнать меня в краску одними мыслями о нем.

Оставив сумку у двери, я направилась в ванную, чтоб помыть руки и умыться.

Плеснув в лицо прохладной водой, чтоб немного остудить пылающие щеки, я уставилась на свое отражение.

И поняла, что во мне что-то неуловимо изменилось. Любовь Тэхена сделала меня сильной, а осознание того, что меня по- настоящему любят, заставляло светиться изнутри.

На меня смотрела совсем другая Розэ. И эта спокойная и уверенная в себе девушка нравилась мне гораздо больше той безжизненной тени с пустым стеклянным взглядом, которой я была совсем недавно.

И, хоть я уже не была неопытной девственницей, всё ещё удивлялась тому, что даже спустя столько времени смущалась, вспоминая о жарких ночах, проведённых в постели с Тэхеном.

Мой сладкий грех.

Мой любимый мужчина.

И самый родной человек в этом безжалостном мире.

Вздохнув, я завязала волосы в хвост и вернулась в спальню, принявшись распаковывать вещи, и первым делом достала черную рубашку брата, осторожно положив её на постель, уже зная, в чем буду сегодня спать.

Я никогда не говорила ему, но чёрные рубашки смотрелись на нем просто великолепно (впрочем, как и все, что он надевал) и возбуждали до дрожи.

Я даже успела принять душ и переодеться, когда спустя час в дверь моей комнаты тихо постучали и, дождавшись разрешения, на пороге возник хозяин дома.

— Розэ, ужин готов. Спустишься или мне попросить, чтоб тебе его принесли сюда? — улыбаясь, спросил Гук. Он уже тоже переоделся в джинсы и футболку и выглядел немного растрепанным и трогательно домашним.

Я поднялась с кровати, на которой до этого сидела, гипнотизируя взглядом экран телефона в ожидании звонка от Тэхена, хоть и понимала, что ещё слишком рано, но ничего не могла с собой поделать, сходя с ума от ожидания, и подошла к другу, нацепив дежурную улыбку.

— Ну что ты, Гуки. Конечно, я поужинаю с вами.

Он лучезарно улыбнулся, услышав это, и открыл для меня дверь, склонившись в шутливом полупоклоне:

— Что ж, тогда прошу вас, миледи.

Ужин накрыли в просторной столовой на первом этаже, выходящей окнами в сад, и сквозь открытые окна в дом проникал свежий вечерний воздух.

Солнце уже село, и на город спустились бархатные сумерки, обволакивая тихо шумевшие за окнами деревья колдовской синевой.

За столом собралась вся семья.

ДжиХи все время улыбалась и щебетала, постоянно подкладывая еду в мою тарелку, Чонгук тоже шутил и смеялся, развлекая меня разговорами, и даже его обычно немногословный отец улыбался и расспрашивал меня о моих делах, отце и брате.

После ужина родители Гука поднялись к себе, а мы остались в столовой, допивая кофе.

Сделав последний глоток латтэ, я откинулась на стуле, тяжело дыша и гадая, смогу ли я теперь встать из-за стола, пока не переварю все то, что впихнула в меня заботливая матушка моего будущего супруга.

Заметив, что я отдуваюсь, как после пробежки, он дразняще усмехнулся, подавшись вперёд, и, облокотившись локтями о стол, поинтересовался:

— Мелкая, что с тобой? Переела?

Я злобно зыркнула на него исподлобья, но не выдержав, тихо рассмеялась:

— Честно? Я чувствую себя бегемотом, — пожаловалась я.

— Но ты определённо самый милый бегемотик, которого я когда-либо видел, — щедро отвесил мне друг довольно сомнительный комплимент.

Я скривилась и фыркнула:

— Вот уж спасибо. Вы с Тэхеном просто счастливчики, можете есть что угодно в неограниченных количествах и не толстеть. А мне приходится считать каждую калорию, ведь меня разносит, как бочку, если я просто постою рядом с шоколадом.

Гук тихо рассмеялся, а затем покачал головой.

— Брось, принцесса. Ты прекрасно выглядишь.

Я улыбнулась, на этот раз искренне:

— Спасибо. Но твоя мама явно все ещё считает меня тощей, раз уверена, что мне просто необходимо было съесть все то, что она мне предложила.

Гук отмахнулся и небрежно пожал плечами:

— Не обращай на неё внимания, Розэ.Просто в ней до сих пор говорит нереализованный материнский инстинкт, ведь я вырос слишком быстро и не дал ей надо мной поизмываться.

Я снова прыснула, подумав, что на этот раз он попал в самую точку.

Поднявшись из-за стола, Чонгук подошёл ко мне, протянул руку и, вновь насмешливо ухмыльнувшись, поинтересовался:

— Тебе помочь?

Я фыркнула, отпихнув его ладонь, и, кряхтя, поднялась со стула, радуясь, что он не треснул под моим весом, ведь, судя по всему, после этого ужина я прибавила килограмм пять, и если так пойдёт и дальше, скоро не влезу ни в одно платье.

— Нет уж, я как-нибудь сама, — пробурчала я, и, переваливаясь из стороны в сторону, как переевший императорский пингвин, гордо направилась к выходу из столовой.

Позади послышалось деликатное покашливание, больше напоминающее приглушенный смех, и я оглянулась, гневно сверкнув глазами, хоть для этого мне пришлось развернуться всем корпусом.

— Если ты сейчас смеялся надо мной, пожалуюсь брату, и он тебя прихлопнет, — пригрозила я, злобно прищурившись, и Чонгука буквально прорвало.

Я стояла, сложив руки на груди и нетерпеливо притопывая ногой, ожидая, когда же этот клоун успокоится и, отсмеявшись, он, наконец, подошёл ко мне и закинул руку мне на плечи, все ещё ухмыляясь.

— Розэ, я когда-нибудь говорил тебе, насколько ты очаровательна в гневе?

— Оставь свои сомнительные комплименты при себе, Казанова, — я закатила глаза, но сбрасывать его руку не стала, тоже начиная улыбаться. — Так как эта фраза стоит в одном ряду со сравнением меня с самым милым бегемотом.

Он снова прыснул и, обняв меня совершенно фамильярным образом, потянул за собой в гостинную:

— Идём уже, бегемотик. Посмотрим что-нибудь, если ты не очень устала?

— Ещё раз назовёшь меня бегемотом, и я тебя покусаю, — пригрозила я, стукнув его в плечо.

Чонгук в ответ на мою детскую угрозу лишь насмешливо хмыкнул и сверкнул смеющимися глазами, наклонившись ко мне и доверительно сообщив:

— Боюсь, я тебе не по зубам, — и добавил, играя бровями, — бегемотик.

Я зарычала и попыталась отпихнуть его от себя, но он лишь рассмеялся, без труда перехватывая мои руки и прижимая ещё ближе к себе.

Я оскорбленно фыркнула и попыталась вырваться, но не тут-то было.

Он был тёплый и такой сильный, что, хоть и держал мои запястья крайне осторожно, вырвать их из его хватки я не могла, потому ещё немного пофыркав для вида, все же сдалась и проворчала:

— Ладно, что там насчёт вечернего киносеанса, который ты мне предлагал?

Услышав это, Чонгук улыбнулся и потянул меня за собой, по-прежнему обнимая за талию и не отпуская от себя, словно боялся, что я сбегу.

— Идём со мной.

— И все-таки советую тебе сегодня спать с открытыми глазами, Гуки, ведь мой кусь мести тебя все равно настигнет! — голосом злодея из мультиков прошипела я ему в спину и широкие плечи Чонгука затряслись от беззвучного смеха.

— Мне уже страшно, Рози. А ты оказывается, опасная девушка, — улыбнулся он, ведя меня за собой по коридору.

— Ты даже не представляешь, насколько опасная, — ухмыльнулась я, тем не менее ощущая какой-то особый покой оттого, что его тёплые сильные пальцы крепко сжимали мою руку. И честно говоря, мне было лень на него долго сердиться. И, хотя Чонгук своими шуточками мог довести до греха кого угодно, его обаянию и харизме просто невозможно было сопротивляться.

Добравшись до гостинной, наследник клана Лотоса включил огромный, на всю стену, телевизор, и мы вольготно развалились на диване, лениво переговариваясь и комментируя происходящее на экране.

От комментариев Чонгука, которые он выдавал с абсолютно невозмутимым таблом, я смеялась так, что у меня уже болели щеки, но он явно не собирался меня щадить и, видя мою реакцию, начинал комментировать ещё активнее.

Но, заметив, что спустя какое-то время я начала клевать носом, он с улыбкой притянул меня к себе, устраивая мою голову у себя на плече, и успокаивающее тепло его сильного тела начало медленно погружать меня в сон.

На экране мелькали кадры очередной романтической комедии, а мои глаза сами собой стали закрываться и, уже сквозь сон я ощутила, как тонкие пальцы Чонгука пробрались мне в волосы, нежно поглаживая по затылку, и мне вдруг показалось, что меня касаются совсем другие - любимые руки.

Он поцеловал меня в лоб и что-то тихо прошептал, и я тихо вздохнула, уткнувшись в его теплую шею и с трудом подавляя желание замурчать.

Чонгук… И Тэхен…

Они оба были такими тёплыми, отогревая мое сердце своими ласковыми улыбками, бережными, но такими крепкими и надёжными объятиями и тихим шёпотом...

И я любила их. Обоих.

Я снова неслышно вздохнула и крепче прижалась к горячему и сильному мужскому телу и, ощутив невесомый поцелуй в висок, наконец заснула.

Чонгук

Как бы я ни старался отвлечь Розэ разговорами и шутками, я видел, что она по- прежнему нервничает и переживает за брата, и прекрасно понимал её, но все же делал все возможное, чтоб она перестала думать о плохом.

Тем более, я был уверен, что с Тэхеном все будет хорошо.

После ужина мы расположились в гостинной, продолжая лениво переругиваться и подкалывать друг друга, и Розэ каждый раз шипела на меня и пихала локтем под ребра, стоило мне назвать её милым бегемотиком.

Но, разумеется, я её таковым не считал.

Она всегда была хрупкой и изящной куколкой, и никакое количество еды не могло навредить её стройной фигуре.

Она уютно устроилась у меня под боком, подтянув колени к груди и очаровательно сопя мне в шею, и моё глупое сердце невольно замирало от нежности каждый раз, когда я её касался, втайне радуясь, что она наконец — то позволяла мне обнимать её, не шарахаясь от моих прикосновений, ведь, если бы Тэхен был рядом, такого бы точно не произошло.

Едва уловимый тонкий ванильный запах, исходивший от её волос, щекотавших мой подбородок, туманил сознание, а тепло её нежной кожи под моими пальцами вызывало совсем не невинные желания, но я изо всех сил старался их подавить, ведь понимал, что не имел права претворять их в жизнь.

Я безумно радовался, слыша тихий смех Розэ и видя её беззаботную улыбку, но одному только богу было известно, как сильно я хотел приподнять её лицо мне навстречу и прижаться губами к её улыбающимся мягким губам, утонув в их сладости.

И когда она прижималась ко мне, тихо вздыхая, пока я нежно перебирал её длинные волосы, я из последних сил держал себя в руках, чтоб не сорваться и не натворить глупостей, после которых наши отношения никогда уже не станут прежними.

Я все ещё помнил наш почти поцелуй на балконе и у меня каждый раз темнело в глазах от желания, стоило только вспомнить, какой хрупкой и податливой была Розэ, застыв в моих руках. Но в тот вечер в её широко распахнутых глазах, обращенных на меня, стоял лишь испуг от мысли о том, что я могу её поцеловать, и это разбивало мне сердце.

Мне нельзя было переходить эту невидимую границу, которую она сама провела в наших отношениях, отведя мне лишь место друга, и я это прекрасно понимал.

В очередной раз обратившись к ней с какой-то ерундой и не услышав привычного язвительного комментария в ответ, я наклонился к моей гостье,чтоб узнать, в чем дело, но затем улыбка тут же расползлась по моим губам, не спрашивая разрешения.

Розэ спала. Спала, свернувшись клубочком и поджав под себя ноги, как маленький котенок, которого безумно хотелось взять на руки, прижать к себе и гладить по пушистой шерстке, пока он не начнёт мурлыкать.

Тихо улыбнувшись, я выключил надоедливый телевизор, решив, что совершенно точно не стану её будить и сам отнесу наверх в её спальню, но не смог удержаться и отказать себе в единственной вольности, которой так желало моё сердце . Осторожно приподняв её лицо, я завороженно всматривался в её тонкие черты, лаская взглядом высокий лоб, точеные скулы и своенравный и совершенно очаровательный носик, любуясь тем, как трепетали во сне её длинные ресницы,отбрасывая тени на скулы, но затем мой взгляд сполз на её беззащитные мягкие губы и я перестал дышать.

Господи... Я так сильно хотел её поцеловать, что у меня темнело в глазах. Пусть это будет единственное, что я позволю себе сегодня... Пусть этот украденный поцелуй останется моей тёмной тайной...

Розэ все ещё спала и я решился, больше не в силах противостоять своим тёмным запретным желаниям, надеясь, что она никогда не узнает о том, что я сделал, воспользовавшись её доверием и беззащитностью. Нежно приподняв её лицо, я погладил её по бархатной щеке и, наклонившись, мягко коснулся губами её губ, едва дыша. Она была такой маленькой и хрупкой в моих руках, что все во мне буквально плавилось от нежности и желания всегда быть рядом с ней и защищать от всех тревог.

Мои пальцы невесомо очертили контур любимого лица и я ощутил, как Розэ едва слышно вздохнула сквозь сон, но не проснулась, и её мягкие губы чуть приоткрылись под моими, и я едва сдержался, чтоб не углубить этот запретный поцелуй и заставить её ответить мне, а затем уложить на подушки и позволить себе то, чего так отчаянно хотел, зная, что никогда не получу.

Но это было невозможно.

Это было неправильно.

И я вновь с ужасающей ясностью понял это, когда, немного отстранившись, увидел её сонную улыбку, а с её губ, которые я только что целовал, слетело едва слышное:

— Тэхен…

И я с горечью осознал, что даже в её снах мне не было места.

«… Всё эти ночи ты мечтала о любви… ты отдала все, что у тебя было, и все же этого оказалось недостаточно. Что пошло не так?..

И сейчас все, что нас связывает, — это слишком много страхов, слишком много тайн, слишком много лет, обьединившихся этой ночью…

… Скажи мне, что тебе снится, пока ты спишь?..

Скажи мне, что ты видишь в своих грёзах по ночам?..

Возможно, это чьи-то другие руки так крепко обнимают тебя во снах или же все-таки мои?..

Расскажи мне о своих снах, милая, прошу тебя…

Глубокой ночью твой шёпот такой тихий…

Я лежал рядом с тобой, но чувствовал себя таким одиноким… Одиноким…

Я протянул к тебе руки, и ты позвала кого-то по имени… но оно было не моим, и мне стало так больно…

Расскажи мне, что тебе снится по ночам, когда ты спишь…

Поведай мне о своих мечтах и грезах…

Может ли случиться так, что обнимающие тебя во снах руки окажутся моими?.. Но это снова он…

Прошу, расскажи мне о своих снах… »