Оставшиеся до возвращения Тэхена дни пролетели незаметно, ведь ни Чонгук, ни его очаровательная мама ни минуты не позволяли мне скучать и грустить, и я чувствовала себя самой дорогой гостьей, которую когда-либо принимал этот дом.

А когда я, не выдержав, призналась другу, что беру уроки тхэквондо у тренера брата, взяв с него клятвенное обещание ничего не говорить Тэхену, он тут же предложил мне потренироваться вместе с ним, заверив:

— Не волнуйся, мелкая, эта тайна останется между нами. И, честно признаться, мне уже не терпится увидеть, как ты положишь его высочество на лопатки. Я сам научу тебя самым эффективным приёмам шаолиньского ушу, о которых он не знает, — Чонгук подмигнул мне и заговорщически поиграл выразительными тёмными бровями.

Неожиданно для самой себя, я смутилась и покраснела, как школьница, оттого, насколько двусмысленно это прозвучало, хотя Гук, конечно, ничего пошлого не имел в виду.

И, пытаясь скрыть свои вспыхнувшие щеки, я сразу же согласилась на его щедрое предложение, ведь стиль Южный кулак очень отличался от того тхэквондо, которому меня учил Тэхен, и я хваталась за любую возможность научиться чему — то новому в боевых искусствах.

… Хотя я едва не пожалела о своём поспешном решении тренироваться с Чонгуком, ведь он явился на первую нашу тренировку … Без футболки.

И его накачанный загорелый торс и все восемь кубиков идеально прорисованного каменного пресса просто лезли мне в глаза, поражая своим великолепием.

В это было трудно поверить, но за все годы нашей дружбы я никогда не видела его в таком провокационном виде и, впервые узрев все это мужское великолепие, которое он так откровенно решил мне продемонстрировать, невольно зависла, почти капая слюной на пол. Я правда очень старалась не опускать взгляда ниже его волевого подбородка, но…

Признаюсь честно, это было сложно. У меня словно пелена упала с глаз и я, как ни странно это звучало, впервые осознала, что передо мной стоял сейчас не мой давний друг детства, а уверенный в себе, взрослый, шикарный мужчина, от которого сходила с ума добрая половина женского населения Сеула.

Но, заметив мой, немного обалдевший вид, Чонгук лишь весело усмехнулся и поиграл бровями, невинно поинтересовавшись:

— Эй, мелкая, что с тобой? Ты чего вдруг зависла?

Услышав его насмешливый тон, я слегка пришла в себя, и, сглотнув, (хотя мне очень хотелось дать себе пощёчину за такое откровенное разглядывание его тела, за которым он меня поймал), покачала головой:

— Ничего, просто… Ты будешь тренироваться… Так?

Я подняла на него глаза, которые так и норовили спуститься взглядом ниже, и застыла, заметив в его взгляде вспышку чего-то такого, чего там раньше точно никогда не было, а Чонгук расслабленно улыбнулся и пожал широкими плечами:

— Почему бы и нет? Я всегда так тренируюсь. Мне так удобней. Или тебя что-то смущает, Рози?

Я фыркнула, изо всех сил борясь с желанием закатить глаза и стукнуть этого до жути самоуверенного нахала, ведь теперь мне было совершенно ясно, что он сделал это специально, чтоб поразить мою, и без того неустойчивую психику своими шикарными внешными данными, ведь гордиться ему действительно было чем.

Я старательно отводила взгляд, стараясь не смотреть никуда, кроме его красивого лица, но все равно не могла не заметить, как потрясающе выглядел мой друг.

Он был почти таким же высоким, как и Тэхен, а его широкие плечи, мускулистый торс и сильные руки с выступающими венами с лёгкостью поразили бы воображение любой девушки.

За этим плечами хотелось спрятаться, а в его сильных руках — утонуть, позволив им укрыть тебя от всего мира, и я прекрасно понимала, почему у Чонгука никогда не было отбоя от девушек, желающих попасть к нему в постель хотя бы на одну ночь.

Они буквально вешались на него пачками, а он был слишком хорошо воспитан, чтоб отшивать их сразу.

Или слишком любвеобилен, по рассказам Тэхена, не пропуская ни одной симпатичной мордашки, попавшей на его радар.

Или и то, и другое сразу.

Я усмехнулась.

Чонгук был настоящим донжуаном и теперь, судя по всему, решил испробовать свои донжуанские штучки на мне, прикрываясь тренировками и прикинувшись невинной овечкой.

Но я — то лучше, чем кто — либо, знала, что он был настоящим волком в овечьей шкуре, евшим таких наивных дурочек, как я, на завтрак, обед и ужин.

Я снова бросила на него мимолетный взгляд, невольно кусая губы от так не вовремя накрывшего меня с головой смущения, ведь до этого видела полуобнаженным (и не только) только Тэхена, и Гук шагнул ко мне, за пару шагов преодолев разделявшее нас расстояние, и остановился прямо передо мной, скрещивая сильные руки на широкой накачанной груди, снова будто невзначай приковывая к ней моё внимание, и с лукавой, но в то же время совершенно обезоруживающей и мальчишеской улыбкой посмотрел на меня.

— Ты так и не ответила, Розэ. Тебя смущает мой внешний вид? Или ты боишься, что он будет отвлекать тебя от тренировки? Мне одеться ?

Я смутилась ещё больше, ведь он озвучил все мои опасения, но затем упрямо вскинула подбородок, не желая вестись на его откровенную провокацию, и встретилась взглядом с его тёплыми глазами, на самом дне которых сверкали лукавые смешинки.

Какой же ты, оказывается, хитрый жук, Чон Чонгук!

Я поняла, что он решил просто поиграть со мной, намеренно меня смущая, и решила не оставаться в долгу.

— Нет-нет, что вы, сэнсэй! — наигранно учтиво воскликнула я и поклонилась ему , с трудом подавив расползающуюся по губам улыбку, — Можете ходить хоть без штанов, если вам так будет удобнее.

Услышав это, Чонгук сдавленно хрюкнул, спрятав смех в кулаке, без труда уловив мой сарказм, и, шагнув ко мне почти вплотную, ехидно поинтересовался:

— А ты уверена, что переживешь это, Рози?

— Что именно, сэнсэй? — снова невольно смутившись от его, такой непривычной и такой близкой близости и тепла его полуобнаженного тела, которое я чувствовала, даже не прикасаясь к нему, я растерянно захлопала ресницами.

Чонгук же коварно усмехнулся, чуть приподняв уголки своих красиво очерченых губ, и, уперевшись ладонями в стену по обе стороны от моего лица, которое, судя по ощущениям, уже пылало адским пламенем, понизил голос до хриплого завораживающего полушепота, который (я была в этом уверена) действовал на всех его девушек безотказно и совершенно однозначно , прошептав:

— Меня без штанов, детка...

Я уже хотела ответить ему какой — нибудь колкой остроумной фразой, очень надеясь не сорваться на непечатные выражения от этой его фамильярной "детки" , но все они разом повылетали из моей головы, когда он оказался так близко ко мне, что терпко- свежий аромат его дорогого одеколона вдруг ударил мне в голову, почему-то путая мысли.

Я застыла перед ним, как жертва перед хищником, внезапно растеряв всю свою смелость.

Господи, на что я подписалась?

Чонгук стоял так близко, что я всей кожей ощущала тепло, исходившее от его сильного спортивного тела, и почему-то никак не могла унять внезапно охватившую меня дрожь.

Почему я так реагирую?

Это же Чонгук, мой лучший друг…

Мой Гуки…но...

Я смотрела на него во все глаза, замерев и даже не дыша, и он тоже, казалось, не знал, что делать дальше, понимая, что наша игра зашла слишком далеко, и из игривой и непринуждённой атмосфера в тренировочном зале вдруг стала тяжёлой и напряжённо - чувственной.

Так не должно было быть и мы оба это прекрасно понимали.

Но тут взгляд Чонгука медленно сполз на мои губы и завис на них, а я не была настолько наивной, чтоб не понять, о чем он думал.

От осознания того, что он хотел поцеловать меня, мои колени резко превратились в желе, а все тело вдруг охватила незнакомая слабость, но в то же время в сознании забилась испуганной птицей только одна мысль:

"Нет, нет, пожалуйста, не надо..."

Он не отстранялся, даже как будто подавшись ближе ко мне, и по-прежнему не сводил потемневшего взгляда с моих губ, и я уже всерьёз подумывала о том, чтоб поднырнуть под его руку и дать отсюда деру от греха подальше,ведь если наши тренировки начинались ТАК, я боялась даже подумать, что будет дальше, но ноги почему-то не слушались и я продолжала просто стоять, во все глаза глядя на него.

Но, спустя какое-то время, показавшееся мне вечностью, он все-таки взял себя в руки и лишь лукаво улыбнулся и, наклонившись, легонько щёлкнул меня по носу, заставив наконец прийти в себя, и шепнул:

— Расслабься, Рози, я же пошутил. А ты, я смотрю, теряешь хватку, раз не смогла мне достойно ответить и просто застыла, как олененок, потерявший маму.

Это уже окончательно привело меня в чувство, и я возмущённо фыркнула, сдув чёлку с глаз, и хлопнула его по плечу, наконец отпихнув от себя.

— Да ну тебя!

Чонгук лишь хрипло рассмеялся низким тёплым смехом, от которого вся моя злость за его возмутительное поведение мигом испарилась, и, поймав меня за руку, потянул в центр зала, обернувшись и бросив через плечо:

— Давай уже начнём, мелкая. Время — деньги.

Я улыбнулась и кивнула, но, глядя в его широкую спину с бугрящимися под гладкой загорелой кожей мышцами, мысленно поблагодарила всех известных мне богов за то, что Гук и в самом деле не явился сюда без штанов.

Но, разумеется, он просто играл со мной, не показывая свою истинную силу и не выкладываясь даже на пятьдесят процентов, но тренироваться с ним было легко и весело, ведь он занимался боевыми искусствами так же непринуждённо и играючи, как делал все остальное.

Если не считать того самого первого эпизода, когда я выпала из реальности, увидев его без футболки, мы шутили и подкалывали друг друга почти все время , пока он терпеливо учил меня выполнять новые для меня блоки, захваты и удары, и воздух между нами больше не звенел от чувственного напряжения.

И уж конечно, он не пытался поцеловать меня при каждой удобной возможности, как это все время делал во время наших тренировок Тэхен, или запустить волнительную дрожь по позвоночнику, просто встав позади, чтоб выровнять мою стойку или показать, как правильно делать то или иное движение.

С Чонгуком все было легко: смеяться, говорить, дышать. И даже молчать в его присутствии было комфортно, тем более, что у него самого рот просто не закрывался, и темы для разговоров никогда не иссякали.

Чонгук двигался по залу так легко, словно в танце, что наблюдать за ним было одно удовольствие, и всегда был очень осторожен, чтоб не навредить мне, и не использовал и половины своей силы, но один раз он все- таки уронил меня на маты, показывая очередной новый приём для, как он пообещал мне, стопроцентного выведения Тэхена из строя, видимо, не удержавшись, чтоб не продемонстрировать мне, что он на самом деле умеет и на что способен, и я со всей силы грохнулась спиной об пол, недовольно заворчав, как рассерженная кошка, а Чонгук не успел подставить руку под мой затылок,как обычно это делал, страхуя меня, упав вместе со мной, а точнее, прямо на меня.

В последний момент он все же выставил руки, чтоб не раздавить меня своей тяжестью, и склонился надо мной, взволнованно вглядываясь в мои глаза.

— Розэ, прости, я не успел тебя поймать, — виновато шепнул он, и его губы чуть дрогнули в смущённой улыбке, когда он зарылся пальцами в свои растрепанные тёмные волосы, убирая чёлку с глаз,--- Ты как? Все хорошо?

Вот уж не думала, что Гук умеет смущаться, но от этой его тихой и какой-то совершенно особенной улыбки на его щеках появились две совершенно очаровательные ямочки, на которые я раньше никогда не обращала внимания, а теперь вдруг разглядела и зависла, гадая, сколько девушек попало в его сети, просто влюбившись в них.

— Не успел? Или не захотел? Что-то вы сегодня не в форме. Или это уже старость подкралась незаметно, а, сэнсэй? — сьехидничав, пробурчала я, касаясь рукой ноющего затылка, и попыталась встать, но этому помешал тот самый сэнсэй, который все ещё нависал надо мной с лукавой улыбкой, тяжело дыша.

— Я просто немного отвлёкся, — тихо выдохнул он.

И снова эта улыбка, которая делала его похожим на невинного юного мальчика, хотя уж я - то прекрасно знала, что он давно не был ни мальчиком, ни уж тем более невинным.

— Интересно, на что это? — усмехнулась я.

Но его взгляд вдруг стал непривычно нежным, словно ласкающим, без тени насмешки, будто эта невесомая нежность прокралась в него, как кошка на мягких бесшумных лапах, и он произнёс так тихо, что я едва расслышала его. А расслышав, отчаянно захотела сделать вид, что мне послышалось то, что он сказал.

- Ты поверишь мне, если я скажу, что отвлёкся на твои губы? - едва заметно приподняв уголки своих собственных губ, выдохнул Чонгук и я замерла, глядя на него во все глаза и совершенно растерявшись от такого откровенного флирта.

Он же смотрел в ответ абсолютно открыто, склонив голову к плечу и ни на миг не сводя глаз с моего лица, словно боялся пропустить даже малейшую эмоцию.

Наконец, взяв себя в руки, я покачала головой и попыталась улыбнуться, сводя все к шутке :

- Нет... Ни за что!

Услышав это, он тихо рассмеялся и тряхнул головой, наконец, отводя свой пронзительный тёмный взгляд от моего лица, и я смогла вздохнуть свободнее, только сейчас осознав, что все это время почти не дышала.

- Ты, как всегда, бьёшь в самое сердце, Розэ... Такая неприступная... Не оставляешь мне ни единого шанса к тебе подобраться, - усмехнулся он, сверкнув глазами, я же свои закатила, не упустив случая его подколоть:

— Ты ведь монах Шаолиня, Чонгук. Тэхен говорил, что тебя просто невозможно застать врасплох. Выходит, ты не так уж и непобедим, да? — я дразняще улыбнулась, поймав его ответную дерзкую усмешку, но затем мне вдруг резко стало не до смеха, когда Гук вдруг подался ко мне и его красивое лицо оказалось всего в паре сантиметров от моего.

Я застыла абсолютно неподвижно, вдруг с отчётливой ясностью осознав, в каком положении мы с ним находились.

Он нависал надо мной, сжимая своими коленями мои бедра и опираясь на сильные руки, и был так близко, что я могла видеть свое отражение в его расширенных тёмных зрачках.

А ещё я очень некстати осознала, что в огромном спортзале никого не было, кроме нас двоих, так же, как и во всем его огромном доме.

И, реши он сделать что-то, скажем так, противозаконное, рядом не будет никого, чтоб помешать ему

Нет, я не боялась Чонгука, но тот взгляд, которым он смотрел на меня… Я упустила тот момент, когда в его глазах что-то неуловимо изменилось, и он наклонился ко мне, с тёмной улыбкой шепнув почти в самые губы:

— Не дразни меня, Розэ, не то пожалеешь… Уверяю тебя, все то, что говорил обо мне твой брат, чистая правда…

Я застыла, судорожно вздохнув, но вместо воздуха в мои лёгкие попал невыносимо приятный, терпко-свежий аромат его одеколона и я зажмурилась, наполняя им лёгкие до отказа. Именно в этот момент я вдруг отчётливо представила, что чувствовали все его девушки, лёжа под ним, таким разгоряченным, пылким и красивым, и от этих пошлых мыслей мои щеки предательски вспыхнули.

Боже, Розэ, как только такое могло прийти тебе в голову?!

Я всегда видела, что Чонгук очень красив особенной, утонченной, но в то же время мужественной красотой, но сегодня, оказавшись так близко к нему, я словно посмотрела на него другими глазами.

— Испугалась, малышка? — вкрадчиво мурлыкнул он, глядя на меня с дерзкой улыбкой отпетого хулигана и играя бровями, и я, наконец, очнулась и фыркнула, попытавшись отпихнуть его от себя:

— Вот ещё! Не дождёшься!

Но Чонгук вдруг поймал мои руки в плен своих тёплых пальцев и, обхватив ими мои запястья, прижал их к полу. А я замерла под ним, перестав дышать, внезапно осознав,что игры кончились.

Он держал мои руки нежно, но так крепко, что я поняла, что не могу вырваться из его надёжной хватки.

Подергав руками пару раз и окончательно в этом убедившись, я возмущённо прошипела, сверкая глазами на этого нахала:

— Ты что себе позволяешь, Чон Чонгук?! Отпусти меня немедленно!

Но он на это лишь лениво усмехнулся, вскинув тёмную бровь, и склонил голову к плечу, отчего непокорная чёлка упала ему на глаза, и с улыбкой шепнул:

— Заставь меня, Розэ...

Я потрясённо уставилась на него, не понимая, что происходит и начиная нервничать все больше с каждой секундой.

Его сбившееся от тренировки дыхание легко развевало мои волосы, и он вовсе не спешил отодвигаться от меня, и, не выдержав, я первой отвела взгляд от его тёмных глаз, не позволяя себе смотреть в них слишком долго, ведь безумно боялась того, что могу там увидеть.

Но, спустя пару мгновений,за которые я заработала себе тахикардию и едва не словила сердечный приступ от волнения , Чонгук весело хмыкнул и, наклонившись, легонько чмокнул меня в нос, снова заставив слегка обалдеть от всего происходящего , и, наконец, отстранился, шепнув:

— Расслабься, мелкая, ты чего так разволновалась? Я ведь просто играю с тобой, а твоё бедное сердечко стучит так громко, что я его слышу.

Я возмущённо зыркнула на него, подергав руками, которые он все ещё с лёгкостью удерживал у меня над головой, накрыв их одной широкой ладонью, другой упираясь в пол рядом с моим лицом , и прошипела:

— Что это за дурацкие игры, Гук?! Ты... Ты... Шутник хренов!

----Ладно-ладно, принцесса, я понял, что тебе не понравилось. Прости, больше не буду, — он сверкнул знакомой дерзкой улыбкой и я закатила глаза, но, как и всегда, не смогла долго на него сердиться, улыбнувшись и тихо проворчав:

— Идиот.

Но, в ответ на мою реплику, его глаза опасно сузились и он снова наклонился ко мне почти вплотную, шепнув на ухо и почти задевая мочку тёплыми губами :

- Ты что-то сказала, Рози или мне послышалось?

Я вздрогнула и невольно затаила дыхание от разлившегося глубоко внутри знакомого тепла, которое до этого заставлял меня испытывать лишь Тэхен, и прикусила губы, поняв, что Гук ещё не наигрался в коварного соблазнителя юных девственниц и не отпустит меня, если я снова ляпну что-то, что ему не понравится, потому смиренно выдохнула :

- Ничего, сэнсэй.

Он приглушённо рассмеялся, а затем наконец отпустил мои запястья из своей крепкой хватки и легко поднял меня на ноги, отряхивая, как маленького ребёнка в детсаду и качая головой, а потом как ни в чем не бывало продолжил нашу тренировку.

А каждый вечер, когда я после ужина закрывалась в выделенной мне гостевой спальне, мы подолгу разговаривали с Тэхеном, рассказывая друг другу о том, как прошёл день, и я сильнее сжимала телефон, как единственную линию жизни, связывавшую меня с ним, вслушиваясь в любимый бархатный голос и считая часы до его возвращения.

Наконец, в четверг вечером я услышала от Тэхена долгожданное:

---- Малышка, я уже взял билет на завтра на вечерний рейс. В девять вечера буду в Инчхоне.

---- Тебя встретить, родной? — я счастливо улыбнулась, не в силах скрыть облегчение оттого, что он скоро вновь будет рядом.

Он тихо рассмеялся, уловив радостное оживление в моем голосе, но ответил отрицательно.

---- Не стоит, Розэ. Лучше жди меня дома, хорошо? Я постараюсь добраться как можно быстрее.

Я тихо вздохнула, но все же согласилась:

---- Хорошо.

---- Не расстраивайся так сильно, малышка. Мы увидимся очень скоро… И на тебе не останется ни одного сантиметра кожи, не обласканного моими губами… — шепнул мой тёмный ангел, понизив голос до чувственного бархатного полушепота.

Я прикрыла глаза, прикусив губы от сладостной дрожи, разлившейся по телу от его глубокого, чуть хриплого голоса, уже предвкушая завтрашний вечер и ночь в объятиях любимого.

И я была уверена, что Тэхен думал о том же, услышав, как изменилось его дыхание, и он приглушенно шепнул:

---- До завтра, родная… Я люблю тебя.

Шепнув ему те же слова, я нажала отбой, прижав к себе телефон и счастливо жмурясь, как довольная кошка, пригревшаяся на солнце.

Завтра.

Уже завтра Тэхен будет дома. Осталось лишь пережить эту ночь. Последнюю ночь вдали от него.

Выключив свет, я забралась под тонкое покрывало, оставив окно в спальне открытым, закрыв глаза и глубоко вдыхая свежий ночной воздух, всегда напоминавший мне о любимом.

Когда в пятницу утром я сказала Гуку, что возвращаюсь домой, он настоял, что сам отвезёт меня в наш особняк ближе к вечеру, а затем снова потащил гулять.

Я со смехом поинтересовалась, не уволили ли его ещё с фирмы отца за постоянные прогулы, но он лишь отмахнулся, напомнив мне, что он и есть хозяин этой самой фирмы, потому взял неоплачиваемый отпуск на неопределённое время.

Я сказала ему, что Тэхен должен был прилететь в девять, и все время до его прилёта будущий предводитель китайской мафии, надежда и опора всей Гонконгской триады, самозабвенно таскал меня по всевозможным бутикам и магазинам, превратившись в мою лучшую подружку, и от обилия товаров у меня уже рябило в глазах, а ноги заплетались от многочасового шопинг-марафона.

Покормив меня в уютном кафе, Гук загрузил все покупки в свой Рэндж Ровер, следом запихнул меня и только потом залез сам.

---- Гуки, ты что, с ума сошёл? Зачем ты скупил половину содержимого всех попадавшихся нам на пути магазинов? — наигранно возмутилась я, бросая красноречивый взгляд на заднее сиденье машины, до отказа забитое всевозможными пакетами с одеждой и милыми безделушками, которые, по мнению Чонгука, мне были просто жизненно необходимы.

Но он лишь отмахнулся и пожал плечами, весело улыбаясь.

----Хватит ворчать, мелкая. Все девушки любят шопинг, разве нет?

----- Все, кроме меня, — фыркнула я, — Неужели за то время, что мы знакомы, ты до сих пор этого не запомнил?

Но он лишь снова обворожительно улыбнулся, сверкнув глазами, и, наклонившись ко мне, тихо сказал:

---- Ну тогда просто считай это моим подарком к нашей свадьбе.

Я застыла, а из моего голоса мигом пропала вся весёлость, и я отвела глаза, лишь бы не видеть, как померкнет его искрящийся радостью и весельем взгляд, когда он увидит мою реакцию на его слова.

---- Гук… — начала я, не решаясь вновь посмотреть на него, ---- ты ведь понимаешь, что…

Голос друга стал тихим и серьёзным, и он мягко сжал мои похолодевшие пальцы своими - теплыми и сильными , а затем, наклонившись ко мне, приподнял мой подбородок, заставляя снова встретиться с ним взглядом.

---- Я все понимаю, Розэ. Правда. И вовсе ни к чему так нервничать. Я не хочу, чтоб тебе было некомфортно рядом со мной.

---- Прости… — уже в который раз повторила я, не зная, за что прошу прощения.

За то, что этой свадьбы никогда не будет?

За то, что он навсегда останется для меня только другом, и я никогда не смогу дать ему ту любовь, которой он заслуживает?

Но я понимала, что даже миллион извинений ничего не изменит.

И он тоже это понимал.

Потому ни на чем не настаивал, а его взгляд оставался все таким же мягким и понимающим, как и негромкий голос, когда он слегка улыбнулся и произнес:

---- Поехали, малышка. Пора вернуть тебя домой.

Мы ехали в полной тишине, ведь я не знала, что сказать, чтоб не расстроить друга ещё больше, а он концентрировался на дороге и смотрел вдаль задумчивым взглядом, понимая, что наше недолгое время вместе закончится совсем скоро. И от этого на душе становилось тоскливо, почему-то омрачая даже радость от возвращения Тэхена.

Когда мы подъехали к моему дому, уже почти стемнело, но свет горел только в гостинной, из чего я сделала вывод, что, скорее всего, отца снова не было, и не смогла сдержать облегчённого вздоха.

Чонгук это услышал и принял на свой счёт, не преминув подколоть меня.

---- Так радуешься, что наконец сможешь избавиться от моего общества, мелкая? — хоть его тон и был лёгким и дразнящим, но в нем все равно сквозила грусть, от которой у меня сжималось сердце. Он определённо не заслуживал такой отвратительной невесты, как я, ведь в то время, как он делал для меня почти невозможное, я ничего не могла дать ему взамен.

---- Ну что ты, Гуки, — искренне произнесла я, поворачиваясь к нему, и сжала его руку двумя ладонями.

---- Конечно нет. Я была счастлива провести все это время с тобой и твоей семьёй, правда. Ты самый лучший друг, который у меня когда либо был. Я просто рада, что отца нет дома, ---- я вздохнула и тихо добавила, --- Совершенно не горю желанием с ним встречаться.

Он сжал мои руки в ответ, задумчиво глядя мне в глаза с лёгкой улыбкой, и тихо обронил:

---- Да… Ваш отец натворил дел. Но в какой — то степени я ему даже благодарен.

Я удивлённо взглянула на него:

---- За что?

Гук наклонился ко мне, сверкнув своей озорной фирменной улыбкой, от которой на его щеках снова появились две очаровательные ямочки, из-за которых девушки просто млели и таяли, сами падая к нему в руки, и доверительно сообщил:

---- За то, что ты хоть ненадолго стала моей невестой. Но... я бы очень хотел, чтобы ты была ею на самом деле.

Я замерла, понимая, что этого разговора не избежать, ведь он назревал уже очень давно, но ни у меня, ни у него не хватало смелости начать его.

И, видимо, сегодня Чонгук решился.

Но я все ещё пыталась отсрочить неизбежное, едва слышно прошептав:

---- Гук, послушай…

Но он перебил меня, мягко прижав палец к моим губам и ласково глядя на меня из — под ресниц. И этот взгляд был не похож ни на один из тех, что я так часто ловила на себе в его присутствии.

Взгляд, которым он смотрел на меня сейчас, был одновременно покровительственным и невыносимо нежным, и та любовь, которую он так долго душил в себе и скрывал от меня, наконец, вырвалась на свободу и теперь отчётливо читалась в его теплом взгляде, когда он наклонился ближе, не выпуская моих рук, и, глядя мне прямо в глаза, тихо сказал:

— Розэ, прошу, выслушай меня. Я знаю, что обещал Тэхену присматривать за тобой, но, боюсь, я больше не смогу этого делать.

— Почему? — мои глаза потрясённо расширились, и я сильнее сжала его тёплые ладони, словно боялась, что он сейчас отстранится и оттолкнет меня. Но он этого не сделал, лишь ещё крепче сжимая мои руки в ответ, и тихо, но твёрдо произнёс:

— Потому что мне слишком больно видеть тебя с ним. Потому что я... тоже люблю тебя, Розэ.

Ну вот. Вот он и сказал те слова, которых я так боялась, ведь не могла ответить ему взаимностью.

В груди стало тесно, а к глазам подступили непрошенные слезы, и я прикусила губу, чтоб не расплакаться, едва слышно шепнув:

— Нет, прошу, не говори так.

Он на миг прикрыл глаза, словно собираясь с силами, а затем тихо произнес:

----Прости, но я не могу больше скрывать эти чувства, Розэ. Поверь, я боролся с моей любовью к тебе слишком долго, но так и не смог с ней справиться...И видит бог, я пытался.

---- Гук… — беспомощно прошептала я, не зная, что сказать, чтоб не сделать все ещё хуже, не сделать ему ещё больнее. Хоть и понимала, что он ещё не закончил.

---- Я знаю, что опоздал со своими признаниями, и мои чувства будут лишь тяготить тебя, но я больше не могу молчать.

Он опустил голову, глядя на наши сплетенные руки, словно собирался с мыслями и с силами, чтоб сказать мне все, что хотел, и я понимала, что этот разговор дался ему очень тяжело.

Вновь встретившись со мной взглядом, он глухо произнёс:

---- Я знаю, что не имею права вмешиваться в ваши с Тэхеном отношения, не имею права мешать лучшему другу обрести счастье, но ты же понимаешь, что ваша любовь невозможна? Общество вас никогда не примет. Это неправильно, Розэ.

Я вздрогнула, как он пощечины, хоть и понимала, что он прав, но мне все равно было больно, так же, как и ему. И меньше всего я хотела причинять боль Гуку, так же, как и слышать от него подобные слова.

— Любовь не может быть неправильной, — прошептала я глухим надтреснутым голосом, ломким от подступающих к горлу слез.

Он опустил глаза и шумно вздохнул, сжимая мои руки и поглаживая костяшки большими пальцами.

— Прости. Я знаю, что ты никогда не полюбишь меня так, как его, но… Розэ... у меня совсем нет шансов?

Вот он и задал этот вопрос, которого я так боялась.

Я отвела взгляд, снова уставившись на наши ладони, пока ещё сцепленные вместе, лишь бы не видеть, как погаснет тёплое золотое пламя в его ласковых глазах от моих слов.

— Чонгук… Ты…мой лучший друг. Единственный друг, и ты это знаешь. Ты самый верный, добрый и преданный человек из всех, кого я когда либо встречала. И я люблю тебя...

В салоне повисла ломкая, хрупкая тишина, которая вскоре должна была осыпаться острыми ранящими осколками, впивающимися глубоко в сердце от тех слов, которые я была вынуждена произнести.

И от этого не было спасения.

Сделав глубокий вдох, я, наконец, набралась смелости и взглянула в тёплые золотисто-карие глаза молодого льва, так же пристально смотревшего на меня и ловящего каждое моё слово, хоть в глубине души он и так уже давно знал мой ответ, и от этого становилось ещё больнее, ведь он терпеливо ждал приговора, который вынести должна была я.

---- Но я выбрала его. Я всегда его выбирала, — прошептала я.

Он тихо вздохнул и уронил голову, отчего мягкая своевольная чёлка упала ему на глаза, скрывая их от меня.

— Я знаю, Розэ. Ты светишься, когда он рядом.Но я должен был услышать это от тебя.

Сделав глубокий вдох, Чонгук вновь взглянул на меня с лёгкой полуулыбкой, но в уголках его губ застыла горечь, когда он тихо выдохнул:

— Знаешь... Со мной тебе было бы так же легко, как дышать…я смог бы сделать тебя счастливой, Розэ...

— Я знаю, Гук. Но Тэхен — мой воздух... Я не могу дышать... Без него... — «он — мой ночной ветер, моё счастье, моя жизнь » — мысленно добавила я, глядя в золотые глаза друга, которому никогда не суждено было стать моим возлюбленным.

— Розэ, я… — его голос стал низким и хриплым, и Чонгук пристально посмотрел на меня, по — прежнему сжимая мои руки, а затем вдруг подался вперёд, медленно наклоняясь к моим губам.

Мои глаза потрясённо расширились от осознания того, что он собирается сделать, но в последний момент я отвернулась, и его тёплые губы невесомо мазнули по моей щеке, заставив меня вздрогнуть и сильнее сжать его руки, которыми он все ещё обхватывал мои ледяные ладони, не давая вырваться.

— Прошу, не надо... Не разрушай то, что ещё осталось между нами.Ты мой единственный друг… — прошептала я едва слышно, чувствуя, как горячая слеза расчертила щеку, обжигая своей горечью.

Чонгук замер, прижавшись лбом к моему виску, неосознанно нежно поглаживая тыльную сторону моих ладоней большими пальцами, словно успокаивая, но моё сердце все равно колотилось, как сумасшедшее от его тепла, близости и того, что едва не произошло между нами, навсегда изменив все.

Он неслышно вздохнул, но затем все — таки немного отстранился и, заметив сверкающую влажную дорожку на моей щеке, нахмурился и осторожно стёр ее большим пальцем.

— Друг, — горько повторил он, — Я всегда буду для тебя только другом, Розэ?

---- Прости меня… Пожалуйста…прости… — я всхлипнула, прижав ладонь к губам, которые так и не позволила ему поцеловать, просто не смогла.

Взгляд Гука смягчился, и он осторожно обнял ладонями моё лицо и, приподняв его ему навстречу, все-таки мягко поцеловал меня в щеку, близко — близко к дрожащим от слез губам, шепнув едва слышно:

----Розэ, не плачь, прошу тебя… Ты же знаешь, я не могу смотреть, как ты плачешь…

Но от его тихих слов и невесомой чарующей нежности касаний мне стало ещё больнее, и я помотала головой, накрыв ладонями его тёплые руки.

---- Не ты должен меня утешать. Это ведь не мне разбили сердце, растоптав чувства за ненадобностью. Ты теперь ненавидишь меня, да? — всхлипнула я, закрыв лицо руками, заранее готовясь к любому его ответу и к тому, что он больше никогда не захочет меня видеть.

И вздрогнула, ощутив, как сильные руки друга сомкнулись вокруг меня, притягивая ближе к нему и обнимая так крепко, как никогда раньше, и его рваный вздох затерялся в моих волосах, когда он прижался к ним щекой, мягко поцеловав меня в макушку и выдохнув:

— Ну что за глупости… Тише, моя девочка… Тише…не плачь... помнишь, ты ведь обещала мне, что больше не будешь из-за меня плакать…

Но я больше не могла сдерживаться, чувствуя, как крепко он обнимает меня, и горячие слезы неудержимым потоком потекли по моим щекам, и я уткнулась ему в плечо, всхлипывая и кусая губы.

— Тшш, моя хорошая…прошу тебя, успокойся … — ласково прошептал Чонгук, чувствуя, как вздрагивают мои плечи, и сильнее прижал меня к себе, невесомо нежно поглаживая по волосам и не выпуская из объятий, терпеливо дожидаясь, пока я успокоюсь, но я просто не могла.

Я никогда не думала, что это будет так тяжело — знать о его чувствах ко мне и не иметь возможности ответить ему взаимностью, ведь я очень сильно любила его.

Правда любила.

Но этого оказалось недостаточно, чтобы вытравить из моего сердца мою самую первую, самую сильную любовь.

Любовь к Тэхену.

И Чонгук это тоже чувствовал и понимал, больше ни на чем не настаивая.

В какой-то мере я понимала, почему он все-таки решился признаться мне в своих чувствах, ведь скорее всего, просто не мог больше держать их в себе. Но от его признания никому из нас не стало легче.

— Ты должен меня ненавидеть, Гук. Я ужасный человек и ещё худший друг. Я правда это заслужила, — всхлипнула я, пытаясь отодвинуться от него и вытереть мокрые от слез щеки.

Но он снова удивил меня, приглушенно фыркнув, и никуда меня не отпустил, прижав мою голову к своему сильному плечу, и оглушительно звонко чмокнул в макушку, а затем грустно улыбнулся, все же позволив немного отстраниться, с неизбывной нежностью глядя на меня:

---- О чем ты говоришь, Розэ?.. Ох, горе ты моё… Вечно как выдумаешь что — нибудь… Как я могу тебя ненавидеть, глупышка? После всего, через что мы прошли вместе?

Я шмыгнула носом, не понимая, как он может быть таким хорошим и великодушным, а он глубоко вздохнул, наконец, отпуская меня, пытаясь взять себя в руки и скрыть от меня свою боль глубоко в душе, вновь надев маску беспечного прожигателя жизни, но он больше не мог меня обмануть этой наигранной жизнерадостностью.

Я несмело потянулась к его руке, мягко сжав, и он не оттолкнул меня, хоть больше старался не встречаться со мной взглядом, чтоб сохранить хотя бы остатки своей гордости.

— Прости меня… — снова шепнула я, кусая губы, изо всех сил стараясь сдержать новый поток слез, но он покачал головой и произнёс, глядя прямо перед собой :

---- Это я должен извиниться за то, что довёл тебя до слез. Я сам во всем виноват,ведь должен был раньше сказать тебе о своих чувствах. Но я слишком боялся. И теперь знаю, что это ничего бы не изменило.- он на миг прикрыл глаза, проводя ладонями по лицу и глубоко вздыхая, а затем все — таки повернулся ко мне, взглянув прямо в глаза, и я застыла под его пронзительным, открытым и прямым взглядом, чувствуя, что он позволял мне читать сейчас в его душе, ничего не скрывая и не стесняясь своих чувств и признаний.

Я открыла рот, чтоб выдохнуть очередное ничего не значащае «прости» от которого не было никакого толку и становилось лишь больнее нам обоим, но он покачал головой и вновь мягко прикоснулся пальцем к моим губам, шепнув:

---- Не надо. Не извиняйся снова. Ты ни в чем не виновата, Розэ. Никто ни в чем не виноват. Просто жаль, что там, где счастливы двое, третий всегда лишний.

Тэхен

Сидя за рулём своей машины, я смотрел на них и моё сердце разбивалось на мелкие осколки, похожие на хрустальную пыль, едва различимую за туманной пеленой гнева и горечи, заволакивавшей моё сознание, но ранившую не меньше.

Я гнал из аэропорта, как сумасшедший, лишь бы только побыстрее увидеть её, обнять, почувствовать, как тонкие руки обвивают мою шею, а хрупкое тело прижимается к моему, пока мягкие губы Розэ отвечают на мои поцелуи.

Но, приехав, застал пустой тёмный дом и лучшего друга, целующего мою сестру в своей машине.

Я был сумасшедшим мазохистом, но не мог отвести глаз и продолжал смотреть на них, хотя моё сердце, кажется, давно уже не билось, превратившись в лёд и рассыпавшись на миллион острых осколков.

Они с Чонгуком о чем-то говорили, и Розэ улыбалась ему так открыто и нежно, как всегда улыбалась лишь мне одному, а затем он наклонился к ней с явным намерением поцеловать.

И она не оттолкнула его.