Тэхен

Пробуждение выдалось просто паршивым.

Алкоголь, помноженный на бурный секс с очередной моделью, выжали из меня все соки.

Голова просто раскалывалась и, выпутавшись из цепких объятий хрупкой на вид блондинки, я побрел в душ, чтоб хоть немного прийти в себя.

Рассматривая в зеркале свое помятое лицо с проступившей щетиной и синяками под глазами от недосыпа и похмелья, я криво усмехнулся, покачав головой.Красавец, ничего не скажешь.

Что бы ощутила Розэ, увидев меня таким?

Только отвращение.

Именно это чувство я испытывал к самому себе, яростно пытаясь смыть с себя следы прошедшей ночи. Спину неприятно жгло и, краем глаза увидев ярко-красные полосы на лопатках, я глухо выругался, проклиная нарощенные ногти этой шлюхи.

Хотя вчера, когда я был увлечён тем, что втрахивал её в кровать, не обращал внимания на такие мелочи.

Совсем некстати всплыло воспоминание о том, как однажды Розэ увидела меня, выходящим из душа и, когда её взгляд скользнул по таким же отметинам, оставленным другой девушкой, она изменилась в лице, а её взгляд стал пустым и стеклянным…

Моя невинная маленькая девочка…

Я бы отдал все на свете, лишь бы уберечь тебя от боли, но не смог ничего сделать с тем, что самую сильную боль причинил я сам. Болван!

Торопливо вытеревшись, я вернулся в номер, ступая босыми ногами по ковру, а моя вчерашняя визави, уже проснувшись, лениво потягивалась на смятых простынях, как довольная кошка, демонстрируя все свои прелести, которые я уже успел вчера оценить, без малейшего намёка на смущение.

— Уже уходишь? — лениво протянула она, скользя по моему торсу откровенно вожделеющим взглядом. Но сейчас, на трезвую голову, мне были противны и её взгляды, и прикосновения, и даже само её присутствие.

— Тебе пора, — сухо бросил я, не глядя на нее, но она, похоже, не собиралась так просто отступать.

— Не хочешь повторить, сладкий? — мурлыкнула девчонка, но это разозлило меня ещё больше.

Подобрав валявшиеся на полу джинсы, я достал пачку купюр и, не глядя, швырнул ей, процедив:

— Я же сказал, тебе пора.Забирай свои шмотки и выметайся!

Девушка оскорбленно фыркнула, но, замотавшись в простыню, стала торопливо одеваться, собирая разбросанные по всей комнате вещи.

Я старался не смотреть на неё, чувствуя себя последней сволочью. Обычно я не был таким хамом, но моё нынешнее состояние оставляло желать лучшего, поэтому мне было не до проявления хороших манер в отношении элитных подстилок.

Скрывшись в соседней комнате, я дождался, пока девчонка ушла, громко хлопнув дверью, и тяжело опустился на неубранную постель, с которой, кстати, исчезли брошенные мной купюры.

Я усмехнулся.

Эта ничем не отличалась от других.

Что ж, можно считать, что я возместил ей моральный ущерб.

Закрыв лицо руками, я устало потёр ноющие виски, снова вспомнив, как их гладили прохладные пальчики Розэ, унимая боль, и едва не застонал, чувствуя себя ещё паршивее, чем до этого.

Тихий стук в дверь набатом отозвался в моей голове, и я, не сдержавшись, рявкнул:

— Я же сказал тебе убираться!

Но приоткрывшаяся дверь явила мне довольно улыбающуюся физиономию Чонгука, который тоже, по всей видимости, не терял времени этой ночью.

Оглядев разгромленный номер и смятую постель, на которой я сидел в одном полотенце, Чонгук присвистнул и поиграл бровями, похабно ухмыляясь:

— Ого! Я вижу, ночь была жаркой?

— Не напоминай, — простонал я, прижимая руки к голове. — И без тебя тошно.

Друг рассмеялся, отчего у меня кулаки зачесались ему врезать, и плюхнулся рядом со мной, с ложной заботой похлопав по плечу:

— Ну — ну, спящий красавец. Ещё скажи, что это я во всем виноват.

За эти подколы я иногда был готов его убить, и лишь годы дружбы и опасения разрушить отношения с Китаем сдерживали этот порыв.

— А кто же ещё, — фыркнул я, но не смог сдержать усмешки. Хорошее настроение моего китайского друга было крайне заразным.

— Так и знал, что крайним ты снова сделаешь меня, поэтому в качестве извинений принёс это, — Чонгук беззлобно стукнул меня кулаком в плечо и протянул пачку таблеток и бутылку воды.

Я схватился за них, как утопающий за соломинку, а он снова заржал.

— Не ты ли вчера говорил, что тебе нужно развеяться? Полегчало?

— Издеваешься? — нет, он точно нарывался.

— Ладно, проехали. Мне нужно домой, сегодня у матери званый ужин. Вы с Розэ тоже приглашены. Придёте?

Мысленно я чуть не взвыл.

Сейчас мне не хватало только этого. И, учитывая, какой злой должна была быть Розэ после всего произошедшего, я очень сомневался, что она согласится со мной куда-то идти.

— Не знаю, Чонгук , — честно признался я, но тот лишь понимающе усмехнулся, похлопав меня по плечу и встал.

— Хорошо, друг. Но помни, двери моего дома для вас всегда открыты.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, понимая, что таких друзей, как Чонгук , у меня больше нет и не будет.

— Будь на связи, — усмехнулся он, — не хочу снова отвечать за тебя перед сестрой.

— Иди уже, — буркнул я, чувствуя себя школьником, которого отчитали за мелкую выходку и, все- таки не сдержавшись, швырнул в него подушкой.

Чонгук рассмеялся, выскочив за дверь.

Наконец, оставшись один, я тяжело вздохнул и стал одеваться. Все мышцы ныли после ночных развлечений, голова по- прежнему раскалывалась и, вспомнив про таблетки, я залпом проглотил сразу три, вылакав полбутылки воды.

Спустя десять минут немного отпустило, но на душе все равно было погано. Я сам не мог поверить, что боялся идти домой, словно неверный муж, опасающийся гнева жены.

За окном едва светало и, понадеявшись, что единственный человек, всю ночь ждавший меня в пустом доме, ещё спит, я вышел из номера, плотно закрыв за собой дверь и оставляя эту ночь позади.

Пустой дом встретил меня предрассветной тишиной.

Солнце только поднималось из-за горизонта, утопая в туманном мареве смога и окрашивая небо тонкими золотыми лучами. За приоткрытыми окнами тихо шумел пробуждающийся город.

Пройдя в гостинную и никого там не обнаружив, я немного расслабился, выдохнув от облегчения. Значит, Розэ хотя бы спала на кровати, а не сжавшись в комочек в неудобном кресле.

Решив не будить никого из прислуги, я сразу поднялся к себе, рассчитывая привести себя в божеский вид и переодеться, так как, принюхавшись, понял, что насквозь пропах табаком и чужими духами.

Пройдя по пустому холлу, я бросил взгляд на дверь спальни сестры и на миг замер, борясь с желанием пойти проверить, как она.

Одному небу было известно, чего мне стоило сдержаться, но, сжав кулаки, я направился совсем в другую сторону, дальше по коридору и, приоткрыв дверь своей спальни, замер на пороге.

Моё наваждение, моя запретная мечта, преследовавшая меня и во сне, и наяву, спала на моей кровати.

Розэ…

Каким-то шестым чувством я знал, что найду её здесь, и не смог сдержать улыбки.

Я застыл, жадно вглядываясь в её тонкий силуэт, укрытый предрассветными тенями.

Моя девочка лежала, свернувшись, словно маленький котенок, поверх одеяла, укрывшись лишь тонким покрывалом, которое, к тому же, сползло, открывая хрупкую изящную спину утреннему холоду.

У меня потемнело в глазах от невыносимого желания укрыть, согреть, защитить, но, огромным усилием воли я заставил себя остаться на месте, вовремя вспомнив, что вчера уже поддался искушению, дал слабину — и ничем хорошим это не закончилось.

Я с отвращением взглянул на свои руки, этой ночью обнимавшие другую, вместо той, что нуждалась во мне больше всех.

Черт бы это все побрал!

Я устало привалился к косяку, прижав ладони к покрасневшим глазам.

Розэ заворочалась и что-то пробормотала во сне,и я тут же вскинулся, ловя каждый её вздох.

Но она не проснулась.

Вглядываясь в разметавшиеся по моей подушке светлые волосы, мягкие, как пух, и невероятно сладко пахнущие ванилью, я впился ногтями в ладони, чтобы остаться на месте…

И не смог.

Ноги сами понесли меня к кровати, и я, не сводя глаз с сестры, осторожно опустился рядом с ней.

Ничего ведь не случится, правда?

Я не потревожу твой сон, малышка… Просто… Позволь мне побыть рядом… Хоть совсем немного.