С тоской проводив взглядом доктора мафии, чьё недолгое присутствие за столом хоть немного разряжало обстановку , я вновь уткнулась в свой нетронутый завтрак, лишь бы не смотреть на все ещё нахально ухмыляющегося хозяина дома.

Но, похоже, Волк ещё не наигрался и в ближайшее время не собирался оставлять меня в покое. Отставив свою тарелку, он наклонился вперёд, упираясь локтями в стол, и вновь обратился ко мне.

— В чем дело, птичка? Почему ты ничего не сьела? Тебе не нравится то, как готовит мой шеф- повар?

— Я просто не голодна, — процедила я сквозь зубы.

Чонгук хмыкнул, прекрасно понимая причины подобного поведения своей пленницы — гостьи, или кем он там меня считал, и вновь наклонился ко мне, пытаясь поймать мой хмурый взгляд.

— Что ж, тогда, возможно, прогулка на свежем воздухе вернет твой аппетит и хорошее настроение? — с мягкой улыбкой мурлыкнул он, но я не купилась на его показное дружелюбие, все ещё злясь на него за то, в каком свете он выставил меня перед Тэхеном. С его слов создавалось впечатление, что я просто так решила заявиться к нему в спальню посреди ночи, чтоб приятно провести время, но ведь это было совсем не так.

Я безразлично пожала плечами, не глядя на него, понимая, что выбора у меня все равно нет, ведь это было вовсе не предложение, а приказ, хоть и закутанный в мягкий бархат.

Но, оказавшись снаружи и полной грудью вдохнув свежий осенний воздух, я почувствовала себя немного лучше. Чонгук наверняка это тоже заметил, но не подал виду, спрятав очередную мальчишескую улыбку в уголках губ.

После того, что произошло сегодня ночью и утром в его спальне, он вообще подозрительно много улыбался, и это уже начинало меня напрягать, ведь теперь я совершенно не знала, как вести себя с ним.

И если после ночи запечатления мне ещё удалось сделать вид, что я благополучно забыла все, что произошло между нами в залитом луной затерянном в лесах гроте, то во второй раз этот номер не прошёл, ведь чересчур внимательные серебристые глаза, прожигавшие меня пристальным взглядом, буквально кричали о том, что произошедшее между нами в его спальне было всем, о чем он думал и мне тоже не позволит об этом забыть, в этом я была уверена.

Но такого Чонгука — расслабленного, тёплого, по-мальчишески беззаботного и дерзкого, с насмешливыми искрами в темных бездонных глазах, совсем не получалось бояться. Хотелось, наоборот, отвечать на каждую мимолетно вспыхнувшую на его губах улыбку и игриво дерзить в ответ на его колкости.

Ужас.

Я ведь раньше никогда не испытывала подобных желаний и флиртовать с мужчинами мне вообще было не свойственно.

Но все это было до него.

Господи, что со мной происходит?

Соберись, Розэ. Немедленно возьми себя в руки!

Но эти приказы не задерживались в моей голове, испаряясь где-то на уровне упрямого твёрдого подбородка стоявшего напротив меня статного красивого мужчины, который, неизвестно почему, пожелал приручить меня и сделать своей. Мне по-прежнему были совершенно не понятны его мотивы, ведь я никогда не считала себя сногсшибательной красавицей, и была уверена, что в его окружении было полно длинноногих эффектных моделей, виснувших на нем пачками и готовых раздвинуть ноги по первому щелчку его изящных аристократических пальцев.

И поднимать взгляд выше я не рисковала, ведь точно знала, что стоит ему задержаться на его губах, с которых вот уже десять минут не сходила загадочная улыбка, как он тут же это заметит и снова начнёт меня смущать.

Да, все было намного проще, когда наши роли были чётко определены.

Он был большим злобным волком и рычал на меня, а я его боялась.

Теперь же эти чёткие границы стёрлись, оставляя лишь неуверенность и смятение.

— Почему ты молчишь, птичка? — из хмурой задумчивости меня вывел его приглушенный, чуть насмешливый голос, дававший понять, что он все ещё не воспринимал меня всерьёз, считая моё поведение детским.

Мы отошли уже довольно далеко от особняка, не спеша прогуливаясь по одной из тенистых боковых аллей, затененных густыми ветвями старых ив. Прекрасное место для уединения и душевных разговоров.

Вот только лидер Черных волков был последним человеком, с которым я бы захотела поговорить по душам. Ведь все наши разговоры заканчивались тем, что он либо откровенно дразнил меня, заставляя смущаться, как школьницу, либо целовал без разрешения, что тоже заканчивалось моими пылающими щеками.

И я поймала себя на мысли, что до Чонгука никогда так часто не краснела.

Похоже, с ним у меня многое было впервые.

Первая проваленная операция, первое сотрясение мозга, первый обморок, первый поцелуй...

Когда в моих мыслях мимолетно и совершенно без спроса мелькнуло "первый секс", я готова была провалиться сквозь землю, зажмурившись и постаравшись как можно скорее прогнать эту возмутительную мысль, ведь мне уже начинало казаться, что стоявший рядом со мной мужчина каким-то непостижимым образом уже забрался ко мне в голову и мог читать даже мои мысли.

Черт бы его побрал!

— Мне нечего тебе сказать, — сухо обронила я, не глядя на него, и принялась разглядывать необычайно яркое синее небо в просветах между густыми изумрудными ветвями, втайне надеясь, что ему надоест моя неразговорчивость и хмурый вид, и он уйдёт или ещё лучше — провалится сквозь землю и, наконец, избавит меня от своего волнующего и безумно раздражающего присутствия.

Но Чонгук никуда проваливаться не собирался, а наоборот, подошёл ещё ближе ко мне и с лёгкой насмешливой улыбкой поинтересовался, склонив голову к плечу.

— Почему? Я снова чем-то тебя обидел?

Не выдержав его снисходительного тона и лукавой и откровенно дразнящей ухмылки, я повернулась к нему, скрестив руки на груди и сердито выдохнув:

— Ты ещё спрашиваешь? Серьёзно?

Но этот самоуверенный наглец, чья харизма просто сбивала с ног, лишь вызывающе выгнул выразительную тёмную бровь, словно давая мне возможность высказаться и выпустить пар, но на дне его глаз все равно плясали озорные черти, с которыми я была уже неплохо знакома.

И он даже не пытался скрыть их за возмутительно длинными ресницами.

Я мысленно хмыкнула, поймав себя на том, что меня возмущало в нем абсолютно все, ведь мой красавец — похититель был возмутительно идеальным с ног до головы, от непокорной, мягкой, словно шёлк, темной шевелюры до самых кончиков ногтей.

Почти два метра чистого мужского великолепия, приправленного абсолютной уверенностью в собственном превосходстве и неотразимости, ведь он знал, прекрасно знал, насколько хорош.

С трудом оторвавшись от созерцания его красивого лица с тонкими выразительными чертами, я тряхнула головой, чтоб немного развеять возникший в ней туман, и снова сосредоточилась на своём гневе, который очень кстати подогрели его негромкие слова:

— Почему ты так злишься, птаха? Разве я сделал что-то незаконное за последние сутки?

Я устало вздохнула, понимая, что разговоры с ним выматывали меня сильнее, чем двухчасовая тренировка в спортзале, ведь мне все время приходилось быть начеку, чтоб самой не ляпнуть ничего лишнего и не выдать своего волнения, да ещё и следить за тем, чтоб он не подобрался ко мне слишком близко.

А касаемо его вопроса…

Ну да, ничего, совершенно ничего он не сделал незаконного.

Только закрыл меня в своей спальне и уложил в свою постель под видом ложной заботы о моем душевном состоянии, а на самом деле просто хотел соблазнить меня, усыпив мою бдительность ласковыми речами и нежными прикосновениями, а затем пустил в ход тяжёлую артиллерию в виде страстных и невозможно чувственных поцелуев, которые уже сами по себе были вне закона ввиду своей опасности для моего слабого сердца.

И ему это почти удалось.

Рассердившись от этой мысли ещё больше, я едва сдержалась, чтоб не топнуть ногой, и, с вызовом глядя на него, прошипела:

— Я вообще предпочла бы тебя не видеть после того, что ты устроил за завтраком и в каком свете выставил меня перед своим кузеном!

Услышав это, Чонгук лишь насмешливо хмыкнул, точно так же, как и я, сложив крепкие руки на груди, отчего тонкий шёлк рубашки натянулся, обрисовывая литые мышцы, и я на миг испугалась, что оставшиеся застегнутыми пуговицы сейчас не выдержат и расстегнутся или ещё хуже — с треском разлетятся в стороны, и второй атаки его безупречным тренированным голым торсом я точно не переживу.

— Разве я сказал что-то непристойное или порочащее тебя, малышка? — мягко улыбнулся он, словно действительно хотел успокоить меня, но я проигнорировала его попытки сгладить ситуацию, сердито выдохнув и отводя взгляд.

— Дело не в этом.

— А в чем?

— В том, как прозвучало то, что ты сказал. Тэхен теперь думает, что ты и я… Что мы с тобой… — я невольно запнулась, не в силах произнести вслух то, что собиралась. Да что там, я даже мысленно не могла заставить себя это произнести, не говоря уже о том, чтоб сказать слово «секс», глядя прямо в мерцающие жидким серебром насмешливые глаза моего волка.

Чонгук выгнул бровь, наклонившись ко мне и пытаясь поймать мой взгляд, который я от него упорно прятала.

— Переспали? Это ты хочешь сказать, птичка? Давай называть вещи своими именами, — усмехнулся он, наконец, сжалившись и решив облегчить мне задачу.

Я нервно повела плечом, чувствуя себя преступницей на допросе у следователя, и мне это совершенно не понравилось.

— Называй это как хочешь, но я не хочу, чтоб твой брат думал обо мне, как о легкодоступной девице, прыгающей в постель к первому встречному, — наконец выдохнула я, больше всего в этот момент отчаянно желая раствориться в прохладном сентябрьском воздухе и больше не чувствовать на себе этого прожигающего насквозь взгляда.

Но, услышав мои слова, Чонгук нахмурился, и его руки тяжело легли мне на плечи, пригвоздив к тому месту, где я стояла. Его голос звучал глухо и напряжённо, когда он с нажимом произнёс, словно очень хотел донести до меня очевидные вещи, которых я, к его величайшему огорчению, не понимала.

— Я не первый встречный, Розэ. И мне глубоко наплевать, кто и что о нас подумает. Главное, что мы знаем, что произошло на самом деле.

Я вздохнула, понимая, что он все равно оставит последнее слово за собой, и не имея желания продолжать этот бессмысленный спор.

Чонгук мягко провел большими тёплыми ладонями вниз по моим рукам и сжал мои безвольные в его хватке ледяные пальцы, наклонившись ко мне так, чтоб наши глаза были на одном уровне, и тихо спросил:

— Я знаю, что на самом деле причина твоего гнева кроется совсем в другом. Ты просто все ещё злишься на меня за то, что я тебя поцеловал, правда?

От его вкрадчивого полушепота по моей спине забегали взволнованные мурашки, и я вздрогнула, дернувшись и попытавшись вырвать руки из его тёплой хватки, но, разумеется, у меня ничего не получилось.

Что могла одна маленькая глупая птичка против большого грозного волка?

Поэтому, напустив на себя как можно более невозмутимый вид, чтоб сохранить хотя бы остатки гордости, я тихо выдохнула:

— Не напоминай мне об этом. Давай просто сделаем вид, что ничего не было.

Ага, сейчас! РАЗМЕЧТАЛАСЬ.

Даже не глядя на этого чересчур обаятельного и уверенного в себе хулигана, я все равно чувствовала на себе его пристальный внимательный взгляд и от него было никуда не деться. Тем более, что куда бы я ни посмотрела, мой взгляд все время натыкался на него. И принимался бездумно блуждать по голубоватым венкам на его руках, неосознанно поглаживавших мои руки.

— Почему? — вкрадчиво шепнул он, и его тихий, чуть хриплый голос отозвался волнительной дрожью глубоко внутри моего тела.

Я вздрогнула и замерла, почти перестав дышать, когда он наклонился ещё ближе к моему лицу и почти мурлыкнул:

— Тебе не понравилось? Все было так ужасно? Неужели я настолько плохо целуюсь, что ты не хочешь об этом даже вспоминать? — вот теперь он уже откровенно флиртовал со мной, и его насмешливый тон бесил меня с каждой секундой все больше, но все, что я могла — это молча закипать, пялясь на его изящные ключицы, нахально выпирающие из расстегнутого ворота рубашки, ведь сказать мне было нечего, иначе пришлось бы лгать.

Ведь мы оба прекрасно знали, что все было как раз наоборот.

Мне понравилось, ведь целовался Чонгук просто великолепно,но я ни за что бы ему в этом не призналась, ведь это означало бы собственноручное подписание моего приговора о пожизненном заключении в его золотой клетке в роли певчей птички главаря мафии.

— Чонгук, прошу тебя, прекрати. Я не хочу об этом разговаривать, — я попыталась освободиться из его рук, но он лишь мягко улыбнулся и, отпустив мои запястья, обхватил меня за талию, властно притягивая ещё ближе к себе.

Я уперлась руками в его широкие плечи, но они соскальзывали по текучему шелку его рубашки, невероятно усложняя мне задачу, и в итоге я оказалась прижатой почти вплотную к его горячему стройному телу.

Склонившись надо мной, Чонгук на удивление нежно погладил меня по щеке кончиками пальцев, осторожно заправив выбившуюся прядь мне за ухо, заставив вздрогнуть и прикусить губы, на которых тут же задержался его потемневший взгляд, и он хрипло произнёс бархатным полушепотом, почти терявшемся в негромком шелесте листвы:

— Ты просто убежала слишком быстро, малышка, и не успела оценить мои навыки обращения с девушками в постели. Поверь, я бы тебя не разочаровал...

Мне хотелось закрыть уши руками и зажмуриться, чтоб не слышать и не видеть его. Ведь он откровенно дразнил меня, намеренно смущая.

Но затем я вдруг поняла, что лидера Черных волков заводила эта погоня, и чем дольше я буду пытаться сбежать от него, тем сильнее он будет меня провоцировать.

И я решила, что хватит убегать.

Пришло время встретиться со своим страхом лицом к лицу.

Я сделала глубокий вдох и, гордо вскинув голову, приняла очередной его вызов, и глядя прямо в глубокие серебристые глаза, похожие на россыпь звёзд в ночном небе, и такие же бездонные, уверенно произнесла:

— Ты слишком самонадеян. Возможно, все твои бывшие девушки и были в полном восторге от твоих постельных талантов, но я не собираюсь становиться одной из них и не буду твоей игрушкой на одну ночь.

Я успела заметить, как на долю секунды в его тёплых глазах вспыхнуло восхищение, но он тут же опустил ресницы, поспешив скрыть его от меня, а затем вкрадчиво мурлыкнул:

--- А кто говорил об одной ночи, детка? Смею тебя заверить, что, те, кто побывал в моей постели, вовсе не спешат из неё выбираться.

Это было уже слишком, и я возмущённо выдохнула, изо всех сил стараясь сдержаться и не влепить ему пощёчину, на которую он давно напрашивался и которой, несомненно, заслуживал за такое фривольное поведение.

Но теперь уже я была настроена более, чем решительно и больше не собиралась отступать и прятаться от него.

Поэтому, шагнув ещё ближе к нему, я провела ладонями вверх по его мускулистой горячей груди и, привстав на носочки, обвила руками его шею, выгнув бровь и шепнув:

— А что насчёт нашего пари? Ты проиграл, Чонгук. Я ведь не просила меня целовать.