Я бы предпочла и дальше просто сидеть с ним в этой умиротворенной тишине, слушая уютный треск поленьев в камине, но один вопрос все ещё не давал мне покоя и он, к сожалению, был самым важным.

— Почему твои слуги называют меня твоей невестой? — тихо спросила я, подняв на него глаза.

— Потому что так и есть, — легко улыбнулся Чонгук, словно это было само собой разумеющимся.

— С каких пор? — я недоверчиво уставилась на него, но он оставался все таким же невозмутимым.

— С тех самых, как я привез тебя сюда.

Я замерла, впервые увидев все произошедшее со мной за это время в новом свете ,и вскинулась, выпрямляясь и серьёзно глядя на него.

— Скажи мне правду, Чонгук. Я ведь оказалась здесь не просто так? И ты похитил меня вовсе не потому, что я тебе мешала?

Он насмешливо улыбнулся и заправил мне за ухо выбившуюся прядь.

— А я все думал, когда же ты догадаешься…

— Нет, это просто немыслимо! — сердито фыркнула я, скрестив руки на груди и отстраняясь от него. — А сразу ты не мог мне сказать, зачем я тебе понадобилась и не заставлять меня мучиться от неизвестности?

В ответ на мой возмущенный взгляд он лишь насмешливо вскинул тёмную бровь, склонив голову к плечу

и многозначительно глядя на меня:

— И ты бы мне поверила?

Я замялась, понимая, что он был прав, но это все равно не давало ему права так долго держать меня в неведении.

Видя, что я все ещё хмурюсь, он снова вздохнул и тихо сказал:

— Я должен был найти тебя и доставить сюда до ночи Серебряного полнолуния, но ты облегчила мне задачу, открыв на меня охоту.

— Зачем? — я подозрительно покосилась на него.

В его лице не дрогнул ни один мускул, когда он ответил:

— Чтоб провести обряд.

— Той ночью в озере?

— Да.

— Что ты сделал, когда провел его?

— Связал наши души серебряной нитью в этой жизни.Только так я мог запустить исполнение пророчества.

— Так выходит, что все это время охота велась на меня?

— Прости, малышка. Но нам было предназначено встретиться. Так сказано в пророчестве, написанном ещё до нашего рождения, и мы не могли избежать нашей судьбы. Рано или поздно она бы все равно привела нас друг к другу.

— Пророчество? То, о котором говорил Лэй?

— Да, — Чонгук кивнул, серьезно глядя на меня.

— О чем оно?

— О богине- созидательнице и защитнице всего живого, которая, явившись в этот мир, прекратит все войны и раздор, и о её верном спутнике и хранителе — черном волке. О нас с тобой, Розэ.

Я замерла, слушая его глубокий бархатный голос, словно рассказывавший древнюю легенду, в которой мы с ним каким-то образом оказались главными героями. И это все ещё не укладывалось у меня в голове.

---- Чонгук... Кто ты?... - зачарованно шепнула я, и на миг мне показалось, что на меня смотрят серебряные глубокие глаза моего верного стража из древних времен. Моего верного Волка. ---- Кто ты на самом деле?..

И, словно переплетая настоящее с далёким прошлым, сидящий рядом со мной мужчина тихо произнёс, глядя мне прямо в душу ласковым звёздным взглядом :

---- Я твой Волк, малышка. Твой защитник. Твой хранитель. Твой любимый...Я... Твой...

От его тихих слов, произнесенных бархатным, чуть хриплым полушепотом, сердце сбилось с ритма и стало трудно дышать, ведь все, что он сказал, отозвалось где-то в самых дальних уголках моей души, поднимая на поверхность давно забытые, запретные чувства...

С трудом вырвавшись из плена его ласковых тёплых глаз, я заставила себя отвести взгляд и покачала головой, уставившись на свои сцепленные на коленях руки,тихо спросив:

— Ты ведь понимаешь, что мне трудно поверить в эту сказку? — я скептически взглянула на него, понимая также и то, что независимо оттого, верила я в это или нет, произошедшее между нами той ночью в гроте навсегда изменило наши жизни.

— Понимаю, — он мягко улыбнулся, не сводя с меня глаз, — Но тем не менее ты носишь этот кулон, символизирующий триединую лунную богиню, одним из воплощений которой являешься, и в глубине души ты уже мне веришь, потому что твоё сердце знает, что это правда. Оно знает меня, так же, как и ты, хоть и боишься признаться в этом даже самой себе, — он коснулся указательным пальцем кулона на моей шее и медленно провел ниже, остановившись над солнечным сплетением, неотрывно глядя мне в глаза и заставив вздрогнуть и затаить дыхание.

— Это ничего не значит. Это всего лишь кулон, который подарила мне бабушка, но она никогда не говорила ни о чем подобном.----упрямо заявила я.

Чонгук мягко улыбнулся:

— Ей и не нужно было об этом говорить.Ей достаточно было знать, кто ты на самом деле. Ведь всему свое время и никто не может уйти от своей судьбы.

— Сумасшествие какое-то, — я покачала головой, но его улыбка стала ещё мягче, когда он наклонился ко мне и легонько поцеловал в висок, шепнув:

— Ты была предназначена мне ещё до своего рождения в этом мире, так же, как и я был предназначен тебе. Всегда только тебе.Из жизни в жизнь, из эпохи в эпоху. Всегда вместе… Мы были отданы друг другу в Ином мире и наша связь нерушима, несмотря ни на что. Благодаря ей я всегда найду тебя, даже через время и расстояние.

Я зачарованно смотрела на него, чувствуя, как тепло его проникновенного ласкового взгляда обволакивает меня с головы до ног, согревая сердце, но в то, что он говорил, было так трудно поверить.

— А как же… ДжиЭн?..- выдохнула я едва слышно, понимая, что этим вопросом все испорчу, но смолчать не смогла.

Чонгук вздрогнул, словно даже упоминание о ней все ещё причиняло ему боль, и посмотрел на меня:

— Что ты имеешь в виду?

Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в попасть, я шепнула, глядя ему прямо в глаза:

— Ты все ещё любишь её?

Он замер и прикрыл глаза, а его

молчание, последовавшее за моим вопросом, было тяжёлым и донельзя красноречивым, и моё сердце болезненно сжалось, ведь я понимала, что такие сильные чувства не проходят бесследно.

В его глазах плескалась давняя боль и горечь, но его голос был твёрже стали, когда он глухо произнёс:

— Я не могу любить предательницу. Она — моё прошлое, которого никогда не должно было быть. Я однажды ошибся, приняв желаемое за действительное, и дорого заплатил за это. Больше я не совершу подобной ошибки.

— Такие сильные чувства не проходят бесследно… — тихо шепнула я, понимая, что какая-то часть его сердца всегда будет тянуть его в прошлое, в которое мне не было доступа.

— Не проходят. Но предательство оставляет на сердце шрамы, превращая даже самую сильную любовь в ненависть, — глухо выдохнул он, отводя глаза, которые подернулись мрачной туманной дымкой, вновь сделав его чужим и далёким.

Я замерла, позволяя ему утихомирить давних демонов, растревоженных моим вопросом, а затем тихо произнесла:

— Чонгук, прости… Но я не хочу, чтоб какое-то пророчество, о котором я не имею ни малейшего понятия, управляло моей жизнью и диктовало мне, кого любить.

Он вздохнул, словно был заранее готов к подобной реакции и мягко произнёс:

— Ты можешь сопротивляться сколько угодно, Розэ, но это сильнее нас. Поверь, я знаю, о чем говорю. В конце концов все будет так, как должно быть. И… — он приподнял моё лицо, заставив посмотреть на него, и его дерзкая мальчишеская улыбка заставила встревоженных бабочек восторженно забить крылышками у меня внутри, не предвещая мне ничего хорошего.

— Я ведь уже тебе нравлюсь, правда? — вкрадчиво мурлыкнул он, довольно усмехнувшись, когда я тут же вскинулась и выпустила иголки, как всегда делала в ответ на его откровенный флирт:

— Неправда!

Тихий смех, ласковое:

— Лгунишка, — и я уже снова готова была метать молнии глазами.

— Да ну тебя! — возмущённо пискнула я , стукнув его в грудь, но он без труда поймал мою руку, все ещё тихо посмеиваясь, и ,притянув меня ближе, положил подбородок мне на плечо, миролюбиво мурлыкнув:

— Ну хватит, малышка, не злись.

— Тогда не провоцируй меня!

— Хорошо, хорошо, не буду, птичка, успокойся. Тебе нельзя нервничать, иначе голова разболится.

Я фыркнула, не купившись на эту внезапную заботу, и отвернулась от него, всем своим видом демонстрируя, что все ещё обижена на него.

Но он тоже не спешил ничего говорить, просто сидел и тихо дышал мне в шею, отчего успокоиться было практически невозможно. Но его похоже, все устраивало.

Наконец, не выдержав этой тишины, я выдохнула:

— А ты? Разве ты не сопротивлялся? Неужели так сразу принял то, что какую-то девушку выбрали тебе в пару без твоего согласия?

Он задумчиво улыбнулся, глядя в огонь, а потом перевёл на меня такой же пылающий серебряными искрами тёплый взгляд:

— Нет. Когда я узнал о том, что где-то меня ждёт девушка, предназначенная только мне, та, с которой мы были неразрывно связаны от начала времен, та, что нуждается во мне, я понял, что должен её найти. К тому же, я всегда чувствовал эту тягу и тоску, сам не понимая, о ком тоскую. И все это время это была ты. Я слышал зов твоей души и шёл на него.И сейчас я жалею только о том, что мне понадобилось столько времени, чтобы найти тебя...

Я покачала головой, с трудом вырвавшись из плена ласковых серебристых глаз, смотревших на меня с таким неприкрытым обожанием, что я не знала, как на него реагировать. Всё это было слишком.

— Я правда не знаю, что сказать.

— Не говори ничего, птаха. Я понимаю, что тебе нужно время, чтоб свыкнуться с этой мыслью. И я дам тебе его. Я не собираюсь торопить тебя и к чему-то принуждать. Но… ты можешь отрицать это сколько угодно, но я знаю, что заставляю тебя волноваться и желать большего… и я дам тебе все, что захочешь, стоит тебе только попросить…

Его тихий вкрадчивый шёпот действовал, как наркотик, стремительно проникая в мою кровь, но я все ещё пыталась сопротивляться.

— Я не собираюсь ни о чем тебя просить! — я попыталась отстраниться, но он не позволил мне этого сделать.

— Это скоро изменится, — уверенно заявил Чонгук, пряча улыбку в уголках мягких губ.

Я сердито глянула на него, прошипев:

— Более самоуверенного типа я в жизни не встречала!

— И не встретишь, я такой один, — нет, Черный Волк определённо был мастером по доведению меня до белого каления, а эта самодовольная улыбка просто выводила меня из себя.

— Кто бы сомневался! Таких самовлюбленных наглецов свет ещё не видел! Ты всегда получаешь то, что хочешь?

— Всегда, птичка, — расслабленно усмехнулся Альфа, откидываясь на спинку дивана и утягивая меня за собой, — Даже не сомневайся.

— Господи, за что мне это? — простонала я, уронив голову на руки.

Его тихий смех, раздавшийся над моей головой, каким-то образом все равно звучал успокаивающе.

— За то, что гонялась за мной. Теперь разбирайся с тем, кого поймала.

— Что — то мне подсказывает, что даже если б не гонялась, ты бы меня все равно нашёл, — я устало вздохнула и устроилась у него на груди, прикрыв глаза.

— Так и было бы.

Он мягко улыбнулся и погладил меня по волосам, невесомо чмокнув в макушку.

И, несмотря на все ещё кипящее внутри негодование, я улыбнулась, чувствуя себя невероятно уютно, и какое-то время мы просто сидели в тишине, но его следующий вопрос заставил меня напрячься и отстраниться от него.

— Розэ, я понимаю, что это все слишком для тебя, но ты не можешь отрицать это притяжение между нами. Тебя ведь тянет ко мне, я прав? — тихо спросил Чонгук, пытаясь поймать мой взгляд, который я упрямо отводила, боясь, что если взгляну на него — мне даже не надо будет ничего говорить, ведь он без труда прочтёт ответ в моих глазах.

И вместо того, что он хотел услышать, я упрямо заявила:

— Нет. Даже если между нами и возникла какая-то связь из-за запечатления, ты не заставишь меня полюбить тебя.

Он смотрел на меня несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, но на дне его глаз плескалась нежность, словно он видел меня насквозь и не поверил ни единому моему слову.

— Мне и не надо этого делать. Ведь ты уже в меня влюбилась… — улыбаясь, шепнул он.

— С чего ты это взял?!

Я возмущённо фыркнула и вскочила на ноги, но он поймал меня за руку и потянул обратно, не дав сбежать.

— Хоть себе можешь не лгать, — Чонгук снисходительно улыбнулся и покачал головой, не обращая никакого внимания на мои попытки высвободить руку из его стальной хватки.

— Милая, ну хватит вырываться, — успокаивающе произнёс он, — Чего ты так боишься? Меня или своих чувств ко мне? — он выразительно выгнул бровь, ожидая ответа, и в этот раз не собирался дать мне от него уйти, поймав и вторую мою руку и притягивая ещё ближе к себе.

— Каких чувств? — ощущая обжигающее тепло его пальцев на запястьях, я понимала, что не смогу долго ему противостоять.

Он держал крепко, но нежно, поглаживая мою кожу большими пальцами и окончательно сводя меня с ума, и в глубине души мне хотелось, чтоб он всегда так держал меня за руки и никогда не отпускал.

— Тех, что ты так стараешься скрыть от меня под маской равнодушия и сердитым фырканьем и так отчаянно не хочешь, чтоб я их увидел. Но я вижу. Неужели ты думаешь, что я не замечаю, как ты смотришь на меня? Не знаю, что снюсь тебе? Не чувствую, что ты хочешь меня, но боишься силы этого желания и потому бегаешь от меня и шарахаешься от моих прикосновений, как от огня? Я все это вижу, малышка…

Не выпуская моих рук, он плавно поднялся на ноги и навис надо мной, заставив отступить на шаг.

Разгорающееся в его глазах тёмное пламя хоть и было ласковым, но начинало меня пугать, ведь могло в любой момент выйти из-под контроля.

— Ты ведь хочешь быть моей? — он склонил голову, и непослушные пряди упали ему на глаза, путаясь в длинных ресницах.

— Чонгук, пожалуйста… — у меня не хватило сил сказать ему «нет», ведь я хотела. Очень хотела.

И он это знал.

— Что пожалуйста, птаха? Я сделаю все, о чем ты попросишь… — вкрадчиво шепнул он и притянул меня к себе, положив мои руки себе на плечи.

— Тогда отпусти, — прошептала я, утопая в бездонных омутах его глаз, которые были теперь так близко, что я могла различить каждую из шелковых ресничек, обрамлявших их.

— Нет, — его голос был непреклонным, глубоким и хриплым и от него подкашивались ноги и кружилась голова… и Господи — как же он смотрел…

От этого взгляда у меня внутри все плавилось.

— Чонгук… — только и смогла я выдохнуть, когда он шагнул ко мне ещё ближе, склонившись надо мной, а его дыхание коснулось моих губ, почти обжигая.

— Ты же не хочешь этого, птаха. Не хочешь, чтоб я тебя отпускал, правда?.. — ласково шепнул он, прекрасно зная ответ, но хотел услышать его от меня.

Неотрывно глядя на него, я задыхалась и не находила слов, но они были и не нужны, ведь ему достаточно было просто взглянуть на меня, чтоб все понять.

Я сама отдала ему эту власть надо мной, но он не спешил ею воспользоваться, словно хотел, чтоб я сама пришла к нему, сама захотела быть с ним.

Наклонившись ко мне, он обнял меня одной рукой за талию, а другой чуть приподнял мой подбородок и держал, не позволяя отвернуться и вырваться из плена его глаз.

Я уперлась ладонями ему в грудь, ощущая, как сильно бьётся под ними его сердце и, с вызовом глядя на него, прошептала непослушными губами:

— Я не буду твоим развлечением на одну ночь.

Он склонил голову к плечу, скользя внимательным взглядом по моему лицу, давая понять, что я только что ляпнула величайшую глупость.

— А кто говорил об одной ночи, малышка? Я хочу видеть тебя в своей постели каждую ночь. Обнимать... целовать... ласкать… заниматься с тобой любовью… Я хочу, чтоб ты была моей всю эту жизнь и все последующие тоже…

Мои щеки предательски вспыхнули от тех откровенных чувственных вещей, о которых он говорил, и, чтоб хоть как-то скрыть свое смущение, я прошипела:

— Как ты можешь так говорить? Мы едва знакомы. Ты меня совсем не знаешь, так же, как и я тебя. Не ты ли сам об этом говорил не так давно?

Он усмехнулся краешком губ и нежно провел кончиками пальцев по моей щеке, заставив мои ресницы дрогнуть и почти опуститься в ожидании поцелуя, которого тем не менее не последовало. Но мне казалось, что все моё тело льнет к нему, не слушая доводов разума.

— Но мы можем это изменить… Я правда хочу узнать тебя, Розэ. Хочу стать тем, кому ты сможешь доверить свои тайны, свои сны и свое сердце. Я уже чувствую его рядом с моим. Неужели ты не ощущаешь эту глубокую связь между нами? Хоть наше запечатление ещё не полное, но ты уже моя…

Он легко коснулся указательным пальцем серебристого шрама на моей шее, запуская стайки бабочек порхать по моей пылающей коже.

— Это нечестно… Я никогда этого не хотела… — шепнула я едва слышно, завороженная отблесками золотого огня камина в его серебряных глазах.

— Я знаю. Но у тебя нет выбора, малышка. Это сильнее нас. И... Став моей, ты никогда об этом не пожалеешь, обещаю... — он обхватил изящными длинными пальцами мой подбородок, приподнимая моё лицо, и его обжигающий взгляд плавно перетек на мои губы, не оставляя никаких сомнений в том, что он собирался сделать.

— А что, если я этого не хочу? — предприняла я последнюю отчаянную попытку остановить его.

Но Чонгук лишь мягко понимающе улыбнулся, одной этой улыбкой разливая внутри тепло и заставляя сердце трепыхаться испуганной пойманной птицей.

— Неправда… Хочешь, так же сильно, как и я, но боишься себе в этом признаться… Давай… Просто попробуем? Поверь, я вовсе не такой плохой, как тебе показалось вначале.

Я вздохнула, чувствуя, как его пальцы нежно гладят мои скулы, успокаивая…заставляя довериться…

И мне никогда ещё так сильно не хотелось сдаться, как сейчас, под этим ласковым напором.

Чувствуя, что моё сопротивление слабеет и вот-вот совсем рухнет, Чонгук наклонился и нежно провел приоткрытыми губами по моей щеке, заставив вздрогнуть и сильнее сжать пальцами его футболку.

Ощутив мою дрожь, он успокаивающе погладил меня по спине и шепнул, обдавая щеку тёплым дыханием:

— Шшш, милая… Не бойся… Мы встретились не при самых лучших обстоятельствах и твоё первое впечатление обо мне было неверным, но, возможно, у меня ещё есть шанс все исправить? Просто позволь мне это сделать…

— Сделать что? — мой голос был не громче шепота.

— Изменить твоё отношение ко мне, — мурлыкнул он, поворачивая к себе моё лицо и почти касаясь моих приоткрывшихся губ своими, заставляя трепетать.

— Ну же, малышка, сделай то, чего тебе так хочется… поцелуй меня, — мягко приказал он ---- и по венам полыхнуло жаром, осевшим сладкой незнакомой тяжестью внизу живота.

Но он больше ничего не делал, просто обнимал меня и смотрел не отрываясь, ожидая моих действий.

Я замерла в его сильных, но таких бережных руках, часто дыша и не решаясь даже пошевелиться, ведь его манящие, чуть изогнутые в улыбке губы были так близко, что стоило мне шелохнуться — и они коснутся моих.

Но целовать хотелось. До дрожи. До головокружения. До слабости в негнущихся ногах и звёздочек перед глазами от бешено бьющегося сердца.

«Ты не пленница здесь. Ты моя гостья. Я очень давно тебя ждал» — сказал мне однажды Чонгук, и эта фраза так и осталась для меня загадкой, не давая покоя. Но теперь я все видела и понимала так отчётливо, словно все наконец встало на свои места.

Я была его небесным даром.

А он — моим защитником.

И я решилась.

Подавшись к нему, я взяла в ладони его красивое лицо и нежно провела по теплым щекам кончиками пальцев.

Он чуть прикрыл глаза и замер под моими руками, откровенно наслаждаясь моими невесомыми ласками, вдруг напомнив мне Волка из моего сна.

— Больше не убегаешь? — хрипло шепнул он, повернув голову и поцеловав мою ладонь.

Я покачала головой и улыбнулась, притягивая его к себе и сокращая последние разделявшие нас сантиметры.

Сантиметры дыхания… И долгожданная нежность его губ на моих…

Его рваный вздох, когда наши губы соприкоснулись и едва уловимая дрожь сильных рук, сомкнувшихся вокруг меня ещё крепче и буквально вжимающих меня в его стройное тело.

Всё это вспышками отражалось в моем сознании, но вскоре все мысли вытеснило наслаждение, оставив голову абсолютно пустой и лёгкой.

Его горячие губы — вначале нежные и осторожные, постепенно становились все настойчивее и увереннее, и низ живота сводило сладкими судорогами от каждого нового поцелуя.

Жарко, невыносимо близко и так дурманяще сладко…

— Моя девочка… — хрипло прошептал он — и меня обдало жаром, доставшим до самого сердца.

Я запустила руки в его мягкие волосы, с наслаждением ощущая, как пальцы утопают в текучем шелке темных прядей, и тихо застонала ему в губы, чуть дрогнувшие в удовлетворённой улыбке, прежде чем властно накрыть мои и утянуть в очередной головокружительный поцелуй.

Чонгук прижал меня к себе, зарываясь тонкими пальцами в мои волосы и проводя горячей ладонью вдоль спины, и его губы плавно спустились ниже, целуя мой подбородок, шею и ключицы, оставляя на моей коже пылающие следы.

Перед глазами все плыло, голова кружилась, и я ухватилась за его широкие плечи, чтоб устоять на ногах.

Он нежно коснулся губами серебристого полумесяца на моей шее и по позвоночнику словно прошёл электрический разряд. Я замерла, судорожно хватая ртом воздух, и прижалась лбом к его плечу, чувствуя, как он успокаивающе поглаживает меня по волосам, пытаясь и сам успокоить дыхание. Сила желания, толкнувшая меня к нему в руки, была просто невероятной и это пугало.

Какое-то время мы просто стояли, замерев в объятиях друг друга, и никто не решался отстраниться первым, но затем он поднял голову, вглядываясь в мои глаза, и уже собирался что-то сказать, но тут от двери раздалось деликатное покашливание и мы резко отпрянули друг от друга, как провинившиеся школьники.

Вернее, это я попыталась отпрянуть, но Чонгук по-прежнему крепко держал меня за талию, не давая сдвинуться с места, а его широкая спина загораживала меня от того, кто решил так поздно нарушить наше уединение.

Продолжая обнимать меня, он нехотя обернулся и спросил:

— Что случилось, Тэхен ?

— Гук, у нас проблемы, — без предисловий начал младший и я ощутила, как напрягся мой Волк.

— О чем ты говоришь?

— Посыльный от Лэя ждёт тебя у ворот, требуя, чтоб его немедленно пустили к тебе.

— Подождёт, — со злостью бросил Чонгук и обернулся ко мне.

Я невольно отшатнулась от той неприкрытой ненависти, что полыхнула в его глазах при упоминании имени врага, но, заметив это, он тут же смягчился и, обняв моё лицо тёплыми ладонями, тихо сказал:

— Розэ, прошу тебя, оставайся здесь, хорошо? Пообещай мне.

Я кивнула, не видя смысла спорить, и он улыбнулся, погладив меня по щеке.

— Я скоро вернусь, — шепнул он так тихо, чтоб слышала только я и, наклонившись, мягко поцеловал меня в лоб.

Неожиданно для себя самой, я вцепилась в его руку, взглядом умоляя никуда не ходить и остаться со мной, но он ободряюще улыбнулся и сжал мои руки, шепнув:

— Всё будет хорошо, птичка, не волнуйся. Я все улажу и вернусь к тебе, обещаю.

С этими словами он отпустил меня и вышел, жестом велев Тэхену следовать за ним, а я осталась одна в просторной гостиной, внезапно ощутив ледяной холод, сжавший сердце дурным предчувствием, стоило только Чонгуку отпустить меня. Вздрогнув, я обняла себя руками, понимая, что даже пламя ярко горевшего за моей спиной камина не могло меня согреть теперь, когда его не было рядом.

И я с отчётливой ясностью осознала, что он приручил меня так незаметно, что я сама не поняла, как стала его, и ...изменить это было невозможно.