Склонившись надо мной, Чонгук приподнял мое лицо, жадно накрывая мои губы своими и теперь целуя сильно и глубоко, словно он, наконец, перестал сдерживаться и позволил себе отдаться своим желаниям. Его руки заскользили по моему телу, вновь лишая голову всех приличных мыслей и ни на миг не позволяя усомниться в моем решении и в правильности того, что сейчас между нами происходило, и я прикрыла глаза, кусая губы от накатывающих с каждым разом все сильнее волн наслаждения и чувствуя, как его руки уверенно развязывают пояс тонкого халата, стягивая его с моих плеч, а горячие губы неторопливо скользят по моей обнажённой коже, целуя мою шею, плечи и ключицы и пробуждая под ней жидкое пламя, стремительно растекавшееся по венам, заставляя дрожать и гореть, словно в лихорадке.

Стянув бретельки пижамного топа с моих плеч и покрывая их нежными поцелуями, Чонгук постепенно спускался все ниже, мягко сжимая мою грудь сквозь ткань, заставляя меня ронять приглушенные сладкие полувздохи от невыносимо приятных ощущений, будораживших мою, и без того разгоряченную, кровь.

Подняв голову, он искушающе улыбнулся, наклонившись ко мне , и сорвал с моих губ очередной сладкий поцелуй, замерев лишь на мгновение, прежде чем потянуть тонкую ткань вниз, полностью обнажая мою грудь, но я не стала останавливать его, больше не чувствуя никакого смущения, только желание.

Чонгук рвано выдохнул, наклоняясь и жадно целуя мои ключицы и медленно спускаясь горячими губами к груди, не оставляя без внимания ни одного сантиметра обнажённой кожи, и когда он накрыл ими сосок, втягивая его в рот, мягко посасывая и дразняще обводя языком , я тихо ахнула и выгнулась, сильнее сжав его плечи от невыносимо приятной острой молнии, пронзившей все тело и сбившей моё дыхание ещё больше в такт его — неровному и рваному. Но он больше не собирался останавливаться, как я и просила, и стал мягко сминать мою ноющую от возбуждения и налившуюся тяжестью грудь большими тёплыми ладонями, жадно целуя и исследуя бархатными губами каждый миллиметр , лениво вырисовывая замысловатые узоры кончиком бархатного языка на моей пылающей обнажённой коже, сводя меня с ума своей неспешностью. Между бёдер уже было жарко и влажно, и от того, что я прекрасно чувствовала его возбуждение, желание ощутить его в себе становилось все более невыносимым с каждой секундой . Мягко сжимая мою грудь горячими ладонями, он спустился ниже, осыпая лёгкими порхающими поцелуями мой подрагивающий от неровного дыхания живот, и я вцепилась в его руки, как в единственный якорь, чтоб меня не унесло стремительно накатывавшими одна за другой волнами наслаждения. Услышав мой тихий беспомощный стон, Чонгук поднял голову и впился в меня обжигающе- нежным, но в то же время встревоженным и внимательным взглядом, и я поняла, что он действительно готов был остановиться в любую секунду, если я попрошу. Но я по-прежнему не хотела, чтоб он останавливался.

— Всё хорошо, милая?.. — хрипло шепнул он.

Я кивнула, протянув руку и погладив его по щеке, и он улыбнулся и поцеловал мои пальцы, заставив вздрогнуть от жара его мягких губ и затаить дыхание.

— Ты вся дрожишь... Расслабься, малышка… Не стоит так нервничать… Поверь, я буду очень нежным…ничего не бойся со мной. Я все сделаю сам и тебе не придётся ни о чем волноваться, — шепнул он успокаивающим тихим голосом, почти гипнотизируя меня мерцающими серебром глазами, — Обещаю, со мной тебе будет очень хорошо. Просто доверься мне…

Я кивнула, притягивая его к себе для долгого топкого поцелуя, все ещё дрожа от волнения и возбуждения, но уже знала, что не стану останавливать его, как бы далеко он не зашёл, и полностью доверилась ему, позволяя его уверенным ласковым рукам блуждать по моему податливому телу, не спеша освобождая его от такой ненужной сейчас одежды.

Моя обнажённая кожа горела везде, где её касались его губы и кончики осторожных пальцев, грудь ныла, а низ живота скручивало тугим узлом от возбуждения, которое становилось все сильнее с каждой секундой, сбивая моё дыхание в такт его неровным частым вдохам. Я чувствовала, что он все ещё сдерживается, понимала, как тяжело это ему даётся, и хотела заверить его в том, что я вовсе не хрустальная и не сломаюсь от малейшего прикосновения, поэтому, обняв ладонями его лицо, заставила вновь посмотреть на меня. Он послушно застыл, вглядываясь в мои затуманенные от наслаждения глаза, но под его ласкающим, полным обожания взглядом я растерялась и прикусила губы, не зная, как сказать ему обо всем, что чувствую. Он вскинул тёмную бровь, приподнявшись на руках, и, нависая надо мной, нежно обнял моё вспыхнувшее лицо большими тёплыми ладонями, поглаживая по щекам подушечками пальцев, немного унимая мою дрожь, и тихо шепнул:

— Что с тобой, моя хорошая? Что-то не так? Хочешь, чтоб я остановился?

— Нет, но… Чонгук, я… — я замерла, сделав глубокий вдох, и, набравшись смелости, едва слышно шепнула, — На самом деле я… Я ещё никогда…

Он замер, а затем прижал палец к моим губам, заставив замолчать, и с улыбкой шепнул:

— Тише, малышка… Я знаю.

— Знаешь? — я удивленно уставилась на него, кусая губы и чувствуя, как жар смущения снова заливает щеки. Но Чонгук не позволил мне долго смущаться из-за моей неопытности, а наклонился ещё ближе и мягко и успокаивающе поцеловал в губы, с лёгкой улыбкой шепнув в них:

— Конечно знаю. Я давно это понял.

---- Как давно? - подозрительно поинтересовалась я, понимая, что все это время была для него открытой книгой.

---- С той самой ночи, когда ты впервые пришла ко мне.

— Это было так очевидно? — смущённо выдохнула я. Он усмехнулся и прижался своим лбом к моему, шепнув:

— Конечно, птаха. Мужчины всегда чувствуют такие вещи. Ты так смущалась и краснела каждый раз, когда я был без рубашки, что это буквально кричало о твоей невинности. Не говоря уже о том, как ты шарахалась от моих прикосновений и едва не падала в обморок при малейшем намеке на поцелуй.

— Ох… — я прикрыла глаза, тихо рассмеявшись и чувствуя на губах его тёплое дыхание, но страха больше не было, так же, как и смущения, но на всякий случай я все же уточнила, — Но… Это ведь не страшно, правда ?

Чонгук улыбнулся, а затем нежно поцеловал меня в губы и, глядя мне в глаза, хрипло шепнул:

— Это прекрасно, милая. Ты даже не представляешь, как много для меня значит то, что я твой первый мужчина…

Его вкрадчивый бархатный полушепот завораживал, лаская мой слух точно так же, как кончики чутких пальцев ласкали мои скулы, и я улыбнулась, встретившись взглядом с его темными колдовскими глазами.

— Ты ведь… Больше не боишься меня? — мягко шепнул мой Хранитель ,и я покачала головой, обнимая его за шею и с наслаждением зарываясь пальцами в шёлковые пряди на его затылке, наблюдая за тем, как в его волосах вспыхивают золотые отблески пламени камина. Он улыбнулся и оставил лёгкий и почти невесомый поцелуй в уголке моих приоткрытых губ, шепнув в них:

— Тогда просто расслабься и доверься мне, хорошо? Я сделаю все, чтоб ты не пожалела ни о чем, что произойдёт между нами этой ночью...

Зачарованная нежностью, плескавшейся в его глазах, и глубоким хриплым голосом, я кивнула и потянулась к нему, позволяя вовлечь себя в долгий, невыносимо нежный и чувственный поцелуй, от которого я окончательно потеряла голову.

А то, что он начал делать с моим телом… Чонгук касался меня везде, трогал, гладил, целовал так, как я не позволяла до него ни одному мужчине, и я никогда не испытывала ничего подобного.

Всё, что он делал со мной, было сладким и безумно приятным, пробуждая мою чувственность и женственность и заставляя раскрываться перед ним все больше, а кончики его чутких пальцев, легко пробегавших вдоль моего тела, заставляли меня вздрагивать от каждого его прикосновения и подаваться ему навстречу, обнимая все крепче. Но когда я осталась полностью обнажённой и его горячие руки не спеша заскользили вниз по моим ногам, поглаживая бедра, и он поцеловал мои колени, мягко разводя их в стороны, я невольно занервничала и схватила его за руки, сжав запястья. Чонгук застыл, внимательно глядя на меня, и тихо шепнул, наклоняясь ко мне и нежно поглаживая по щеке кончиками пальцев:

— Что с тобой, милая?.. Ты передумала? Не уверена, что хочешь этого со мной?..

— Дело не в этом, просто… Что ты собираешься делать? - прошептала я непослушными губами, тут же прикусывая их из-за вновь вернувшегося волнения.

Его улыбка, сверкнувшая в полумраке, была чистым соблазном, и сам он в этот момент показался мне воплощением самого сладкого греха, когда с его мягких губ слетело хриплое :

— Доставлять тебе удовольствие, малышка… ничего не бойся... поверь, я сделаю все, чтоб наша первая ночь стала самой прекрасной ночью в твоей жизни…

Моё сердце забилось чаще от этого чувственного обещания и нежности, зазвучавшей в его голосе, и я улыбнулась, немного расслабившись и шепнув :

— То же самое ты сказал мне и тогда… В другой жизни…

Глаза Чонгука вспыхнули древним нездешним светом, словно на какой-то миг он вновь стал могущественным богом снов, и он тихо выдохнул:

— Что ещё ты помнишь, cariad?..

— Всё... - моё сердце дрогнуло и сжалось от его невыносимо ласкового "cariad", словно сейчас со мной здесь был мой возлюбленный Морфей, а сама я была юной и беспечной богиней Луны, ещё не познавшей горечи расставания.

— Но я ведь тебя не обманул тогда, правда? — улыбнулся он и, не дав мне ответить, вновь завладел моими губами, ложась на меня сверху, прижимаясь ко мне всем телом и давая в полной мере ощутить, как сильно он меня хотел, не позволяя больше смущаться и сомневаться, ведь то, что происходило сейчас между нами в тёмной гостиной затерянного в горах коттеджа, было самым прекрасным и правильным, что случалось со мной за всю мою жизнь. Спускаясь жаркими поцелуями вниз по моему телу, он трогал, гладил, целовал каждый миллиметр моей кожи, прекрасно зная, что делает, и уверенно лишая меня остатков воли и рассудка, заставляя выгибаться под его ласковыми руками и несдержанно стонать, больше ничего не стесняясь. Мне казалось, что его руки и губы были везде, и вскоре я уже изнывала от невыносимого желания близости с ним и больше не останавливала его, когда он лёг между моими ногами, властно раздвигая их и осыпая жаркими поцелуями внутреннюю сторону моих бёдер, ведь он околдовал меня так сильно, что я готова была позволить ему абсолютно все. И когда его ласковые губы оставили дорожку из влажных поцелуев на внутренней стороне моего бедра, а затем принялись ласкать там, где никто и никогда ещё меня не касался, я лишь беспомощно застонала и выгнулась, задыхаясь от новых, невероятно приятных и сладостных ощущений. И вскоре мне стало казаться, что воздуха катастрофически не хватает, а тот, что был, превратился в сухой и раскаленный, как в пустыне, а все моё тело плавилось и истекало влагой в умелых и бережных руках моего любимого Хранителя ,и я лишь беспомощно хватала ртом воздух, срываясь на частые судорожные вздохи, переходившие в задыхающиеся стоны от накрывающих меня одна за одной волн наслаждения.

А Чонгук даже и не думал останавливаться. Ни на миг не прекращая ласкать меня губами и вырисовывать языком узоры на нежной коже, он осторожно проник внутрь моего тела пальцами, и я вздрогнула и непроизвольно попыталась сжать ноги, но тут же услышала его успокаивающий хриплый полушепот:

— Тише, моя хорошая… Тише… Все в порядке, не бойся… Тебе будет очень приятно, вот увидишь… просто расслабься...

От его тихого вкрадчивого голоса по венам вновь разлился обжигающий жар ,и я постепенно расслабилась, позволяя ему делать все, что он хотел, и вскоре моё тело начало сжиматься вокруг его осторожных пальцев и содрогаться в неконтролируемых сладких судорогах первого оргазма. Чонгук прижал меня к себе, целуя жарко и развязно, глубоко проникая в мой рот языком и заглушая мои сладостные вздохи, поднимая возбуждение на недосягаемую высоту, на которой больше не было никаких запретов, лишь удовольствие.

— Понравилось, моя сладкая?.. — хрипло шепнул он, почти не отрываясь от моих губ, и я лишь кивнула, не в силах даже говорить от все ещё накатывающих мощным прибоем волн наслаждения , и он склонился надо мной, мягко целуя в шею и прижимаясь своими бёдрами к моим , и, ощутив, как я замерла, хрипло шепнул:

— Ничего не бойся, моя хорошая…Со мной тебе не будет больно...

— Я знаю… — шепнула я едва слышно, полностью доверившись ему.

— Хорошо, — он улыбнулся и нежно погладил меня по щеке, — Но ты все ещё напряжена. Что мне сделать, чтобы ты перестала нервничать?

— Просто поцелуй меня, — шепнула я, притягивая его ближе, и на его мягких губах заиграла лукавая улыбка:

— Теперь ты наконец просишь меня об этом?

Я закатила глаза, вспомнив все его обещания о том, что он не будет целовать меня, пока я сама не попрошу его об этом, хотя сам же неоднократно нарушал их под совершенно невероятными предлогами, и шепнула:

— Да, прошу.

Чонгук удовлетворенно улыбнулся, но не стал меня долго мучить и тешить свое самолюбие, прекрасно зная, что и так уже выиграл, хотя в этой ситуации на самом деле не могло быть победителей и проигравших, и я снова убедилась в этом, когда он с тихим стоном прижался к моим губам, сминая их по приятному сильно, собственнически прижимая меня к себе, и, раздвинув коленом мои ноги, лёг на меня сверху. Я даже не заметила, когда он остался без одежды, полностью одурманенная его умелыми долгими ласками, но это было уже неважно. Ничто больше не имело значения, кроме его нежных поцелуев и хриплого шепота мне в губы вместе с ощущением его бережных рук по телу и неровного частого дыхания.

— Моя нежная девочка… Моя Розэ… Я так хочу тебя… — горячо шептал он мне в шею, но стеснения уже давно не было, ведь я хотела его не меньше. Я так жаждала этой забытой любви, что всегда была моей, но которую у меня так вероломно отобрали, что теперь, вновь обретя её, больше не собиралась отпускать. Наша с Чонгуком любовь, что возвращалась к жизни в эту волшебную ночь, была прекрасна, и я желала его всего, целиком и полностью, и хотела, чтоб он сделал меня своей и в этой жизни, хотела принадлежать только ему.

— Сейчас, любимая... — хрипло шепнул он, нависая надо мной, обнимая моё лицо ладонями и неотрывно глядя мне в глаза. Я кивнула и улыбнулась, опустив ресницы , и ощутила, как он провел твердым бархатным членом между моими бёдрами и подался вперёд, накрывая мои губы обжигающе жарким поцелуем и мягко проникая в моё тело одним плавным движением , заглушая мой тихий стон, смешанный с его, своими настойчивыми губами.

Боже… наконец ощущать его в себе… Это было ни с чем не сравнимо.

И он не солгал, когда пообещал, что мне не будет больно. Я чувствовала его всего, чувствовала то, как идеально он заполнял меня, но боли не было. Он замер, тяжело, часто дыша мне в шею, и, подняв голову, глухо шепнул, вглядываясь в мои глаза:

— Всё хорошо, малышка?

--- Да... -- я слабо улыбнулась и обняла его, притягивая ближе, и он едва слышно выдохнул от облегчения и впился в мои губы обжигающе — нежным поцелуем, начиная медленно двигаться, и от этих размеренных мягких движений его бёдер внизу живота сладко потянуло, и я удовлетворенно вздохнула и обняла его ещё крепче, все больше раскрываясь под его мягким напором, теряя себя в жаре его пылких, почти лихорадочных поцелуев. Страхи, связанные с первой близостью, отошли на второй план, успокоенные его ласковыми настойчивыми поцелуями и неслышным шёпотом, уговаривавшим расслабиться и довериться ему, и даже если и была какая-то боль, я её не ощутила, словно всю её он забрал себе, оставляя мне лишь наслаждение от близости с ним. Я подалась ему навстречу, постепенно привыкая к чувству горячей наполненности внутри и новым, нереально сладким ощущениям, но он не дал мне долго об этом думать, отвлекая новыми поцелуями и продолжая двигаться, лишь усиливая наслаждение с каждым новым толчком. Казалось, моё тело само знало, как реагировать, послушно изгибаясь в его руках, и он жарко дышал мне в шею, осыпая поцелуями мою пылающую кожу и переплетая наши пальцы древним собственническим жестом, навсегда делая меня своей в эту ясную лунную ночь.

- Ты моя... моя темнейшая мечта, cariad... Я люблю тебя... - его хриплый шепот проник в самое сердце , и я обняла его так сильно, как только могла, чувствуя, как моя душа становится одним целым с его душой. Полумрак осенней ночи, надёжно скрывавшей нас от всего мира своим бархатным темно-синим покровом, расшитым мириадами звёзд, наполнился нашими тихими вздохами и стонами, когда он стал двигаться быстрее , и меня с головой затопило неведомое прежде наслаждение от уверенных движений его сильных бёдер. Его рваные вздохи и смазанные поцелуи в шею вместе с хриплыми стонами и горячим дыханием просто сводили с ума, заставляя меня все теснее прижиматься к нему и плавиться от того, каким горячим, властным и настойчивым он был, врываясь в меня, как хозяин, полностью заполняя меня собой - и тело, и мысли , без слов показывая, что я теперь принадлежу ему . Чонгук не останавливался ни на миг , притягивая меня все ближе и лаская влажными губами мою грудь, ещё больше усиливая наслаждение от близости с ним. Чувствуя, как внутри стремительно нарастают незнакомые, головокружительные в своей сладости ощущения, я все сильнее сжимала его напряжённые широкие плечи, неосознанно оставляя на его бархатной коже царапины и следы от ногтей, и Чонгук приглушённо рычал, но не останавливался, все больше ускоряя темп и вжимая меня в постель своим разгоряченным сильным телом, и вскоре полутёмная гостиная, освещенная лишь сиянием полной луны, взошедшей над горами, и золотым светом пылающего камина, заполнилась влажными и невероятно смущающими звуками секса , от которых мои щеки снова вспыхнули , но мне было так хорошо, что мысли разбегались , оставляя лишь одно желание - чтоб он не останавливался и не выпускал меня из объятий до самого рассвета. От его жарких развязных ласк, глубоких толчков и хриплых чувственных стонов все внутри сладко сжималось , и я не узнавала свой голос, когда с моих припухших от его настойчивых жарких поцелуев губ слетали такие же.

Чонгук двигался уверенно и ритмично, больше не сдерживаясь и наконец выпустив на волю все свои желания , и я сама прижималась к нему всем телом, полностью раскрываясь перед ним, отдаваясь ему во всех смыслах , обнажая и тело, и душу, и лихорадочно водила ладонями по его спине, неосознанно вжимая его в себя ещё сильнее и заставляя срываться на резкие, глубокие , рваные толчки и глухие стоны ,тонувшие в жаре нескончаемых топких поцелуев.

Эти лихорадочно - пылкие поцелуи заменили мне воздух, и мне казалось, что мира за пределами крепких объятий Чонгука больше не существовало. Мы с ним словно потерялись во времени в эту колдовскую ночь, тонувшую в серебряном тумане , сотканном из мерцавших бриллиантовой пылью лунных лучей . Ничего больше не имело значения, кроме его жадных поцелуев, плавящих мои губы, горячего дыхания на моей шее, хриплого шёпота и сумасшедшего стука его сердца под моими ладонями.

Чувствовать его мягкие бархатные губы на своих одновременно с невероятно глубокими резкими толчками в моё тело, податливо выгибавшееся ему навстречу — это был совсем другой уровень близости. Мы с ним полностью чувствовали друг друга, проникая друг в друга на всех уровнях - и душами , и телами.

Полное единение .

Полное взаимообладание.

Он был так же открыт и беззащитен как и я , позволяя мне читать в его душе, как в раскрытой книге, больше ничего не скрывая , и я чувствовала, как сильно он нуждался в моей любви и сходил с ума от страха вновь потерять меня.

Чонгук ещё крепче прижал меня к себе, целуя глубоко и сильно и проводя раскрытой ладонью вдоль всего моего тела, податливо изгибающегося под его умелыми откровенными ласками, от которых все внутри вспыхивало и искрило, и крепко сжал мои бедра, разводя их ещё шире и срываясь на сумасшедший темп, выбивая из моего тела настолько откровенные стоны , что какой-то ещё не до конца одурманенной частью сознания я порадовалась , что мы были далеко в горах и меня не слышал никто, кроме их непосредственного виновника.

С каждым новым движением его крепких бедер наслаждение нарастало все стремительнее, а затем ... все внутри вспыхнуло, затрепетало, накрыло --- и меня просто выбросило из реальности прямо в далёкий звездный космос .

Это было похоже на взрыв сверхновой.

Времени больше не существовало.

Меня больше не существовало.

Осталось лишь обжигающе тепло и сумасшедшее наслаждение, огненной лавиной растекшееся по венам, чистейшая эйфория и экстаз , затопивший меня с головой.

Первое, что я почувствовала, с трудом возвращаясь на землю и в собственное тело, были мягкие губы Чонгука, невесомо нежно скользившие по моему лицу .

Он тяжело дышал и все ещё крепко прижимал меня к себе, пока я приходила в себя, бездумно блуждая руками по его спине и теряя дыхание в изгибе его плеча. Он все ещё нависал надо мной, но, ощутив, что моя дрожь немного утихла, нежно поцеловал меня в губы и лег рядом, прижавшись своим горячим лбом к моему.

Какое-то время мы просто лежали, обнявшись и приходя в себя, и ночная тишина не нарушалась ничем, кроме потрескивания догорающих дров в камине. И я все ещё не могла до конца осознать то, что между нами произошло. Ведь это была ...чистейшая магия.

Наша первая ночь в затерянном в древних лесах горном коттедже стремительно утекала сквозь пальцы, приближая рассвет нового дня, но я ни о чем не жалела, обнимая его и чувствуя под ладонью, лежавшей на его груди, спокойный и уверенный стук его сердца. Вновь начал идти снег, бесшумно устилая землю мягкими белоснежными хлопьями, словно сама природа скрыла нас с Чонгуком ото всех, охраняя нашу, только начавшую пробуждаться любовь от посторонних глаз , и я никогда ещё не чувствовала себя такой счастливой.И, уже погружаясь в глубокий сон, я услышала его ласковый шёпот мне в волосы:

— Спи, любимая… ни о чем не тревожься ...Я теперь всегда буду рядом.

И в эту волшебную ночь в его руках мне снились тихие и безмятежные сны —такие же прекрасные, как тот снегопад…

…Сны об алых розах в бесконечных тёмных садах, все ещё ждущих возвращения своего Хранителя, о звёздном серебре в глазах и волосах моего любимого, которого судьба вернула мне после стольких веков разлуки, о лунном свете, лившемся в далёкий и прекрасный забытый мир, воспоминания о котором теперь остались только в легендах… И я даже не заметила, как стала добровольной пленницей глубоких синих лесов, так похожих на наш прежний, прекрасный и забытый теперь мир Снов, и объятий моего Хранителя — надёжных и крепких, из которых он больше никогда не собирался меня выпускать, отдав ему ключи от моих снов и моего сердца...