Губы Чонгука были горячими и нежными ,и целовать их хотелось просто до дрожи, и когда я ощутила их мягкое ,но настойчивое давление на своих губах, все в мире стало правильно. Всё наконец стало так, как должно было быть.

Я удовлетворенно вздохнула и обвила руками его шею, чувствуя невероятную лёгкость и эйфорию, стремительно растекавшуюся по всему телу с каждым новым поцелуем, и он мягко улыбнулся мне в губы и прижал меня к себе, зарывшись ладонью мне в волосы, ни на миг не прекращая целовать. Поначалу он был очень осторожным, словно боялся спугнуть меня, целуя так нежно, что это больше напоминало прикосновения крылышек бабочек к моим губам, но когда я обняла его за шею и зарылась пальцами в темные волосы, чувствуя, как их щекочут мягкие пряди, а затем притянула его ближе, не сумев сдержать тихого сладкого полустона, Чонгук глухо застонал в ответ и углубил поцелуй, мягко усиливая натиск и целуя меня так чувственно, как только он один умел, уверенно и настойчиво размыкая мои губы своими и бесстыдно исследуя мой рот бархатным языком. И я все глубже тонула в нем и его долгих топких поцелуях, следуя за ним и уступая его желаниям и постепенно сдаваясь под его ласковым напором, позволяя ему вести в этом чувственном танце, в котором он был так невероятно хорош.

С наслаждением зарываясь пальцами в его шёлковые мягкие волосы и совершенно потерявшись в нем, я самозабвенно отвечала на его поцелуи, становившиеся все смелее и жарче с каждой секундой, пьянея от тяжести его тела и чувствуя, как часто и неровно он дышит. Нависая сверху и бережно обнимая моё лицо тёплыми ладонями, он ни на миг не прекращал целовать меня, но больше ничего себе не позволял ,и мне оставалось лишь поражаться его выдержке и самоконтролю, ведь мои руки вдруг начали жить своей собственной жизнью и лихорадочно блуждали по его широким напряжённым плечам и спине, стремясь притянуть его ещё ближе, а затем и вовсе осмелели настолько, что пробрались под его футболку, и он вздрогнул, ощутив прикосновение моих ладоней к своей пылающей коже, и мягко прикусил мою нижнюю губу, хрипло шепнув:

— Осторожней, малышка, я же не железный…

Но меня не остановило его предостережение ,и я ,дразня и играясь, легонько провела кончиками пальцев вдоль его позвоночника, улыбаясь ему в губы. Мы оба замерли, глядя друг другу в глаза, а затем я прикусила губы, чувствуя себя совершенно пьяной от его поцелуев, и уверенно подцепила пальцами край тонкой ткани, скрывавшей от меня его великолепное тело, и, потянула её наверх, не сводя с него зачарованного взгляда, и он отстранился лишь на миг, чтоб стянуть футболку через голову, подчинившись моим желаниям.

И я поняла, что неважно, сколько раз я видела его без одежды — Чонгук каждый раз поражал моё воображение своим совершенством.

Даже ночной полумрак не мог скрыть всего великолепия его подтянутого спортивного тела, так же, как и мои мгновенно вспыхнувшие щеки, но я по — прежнему не могла отвести от него восхищенного взгляда, что, конечно же, от него не укрылось.

— Нравится, милая? — улыбнулся он, наблюдая за тем, как я завороженно смотрю на него, лаская взглядом каждый изгиб его совершенного тела, и с неприкрытым обожанием глядя на меня сверху вниз смеющимися тёплыми глазами.

Я завороженно кивнула, вернувшись взглядом к его невероятно красивому лицу, и вновь потянулась к нему, сходя с ума от желания ощутить под пальцами его горячую бархатную кожу. И он не заставил меня долго ждать, вернувшись в мои объятия и позволяя мне наслаждаться его телом, гладить и целовать широкие плечи и блуждать жадными ладонями по сильной спине, спускаясь к талии и пробегая по каждому позвонку кончиками подрагивающих от волнения пальцев.

-- Это все твое, слышишь? Я твой... - хрипло мурлыкнул он, целуя меня в шею, а затем вновь уверенно накрыл мои губы своими — горячими и мягкими, с едва уловимым привкусом свежей мяты, и я удовлетворенно вздохнула, чувствуя, как внутри все плавится, а по венам постепенно растекается незнакомый томительный жар. Каждый новый поцелуй заставлял меня все сильнее прижиматься к нему, срывая с его приоткрытых губ хриплые стоны и разливая сладостную истому по всему моему телу. Словно во сне, я гладила его широкие плечи и спину, снова и снова подставляя губы под его жаркие поцелуи, чтоб не пропустить ни одного, и он давал мне все, о чем я безмолвно просила, все, что так долго мне снилось, все, в чем я так отчаянно нуждалась, даже не подозревая об этом до сегодняшней ночи.

Всё — и даже больше.

Ласковые поцелуи сменились более настойчивыми, смешиваясь с нашими приглушёнными полустонами на приоткрытых губах, но Чонгук по — прежнему оставался все таким же нежным и не спешил переходить к более решительным действиям.

— Розэ, малышка… Ты меня с ума сводишь, ты знаешь об этом?.. — прошептал он, наконец, немного отстранившись, часто, неглубоко дыша, и прижался своим пылающим лбом к моему, мягко целуя меня в висок и пытаясь успокоиться, и я ощутила, как он дрожит от едва сдерживаемого желания под моими руками.

— Тогда почему ... Ты остановился? — шепнула я, поглаживая его точеные скулы кончиками пальцев, словно теперь не могла заставить себя прекратить прикасаться к нему.

Его глаза опасно потемнели ,и в их глубине вспыхнуло то самое завораживающее тёмное пламя, что так долго манило меня к себе, хоть я и знала, что обожгусь, если рискну приблизиться к нему . Чонгук поймал мою руку, обхватив запястье тонкими пальцами, и поцеловал в ладонь, не сводя с меня пронизывающего насквозь взгляда с мерцающими в нем обжигающими серебряными искрами, из которых мог в любой момент разгореться настоящий пожар.

— Снова играешь с огнём, птаха? — приглушённо выдохнул он, пряча мягкую улыбку в уголках губ и глядя на меня глубокими , словно темная бездна , глазами, но его взгляд был полон такого тепла и обожания, что никакой угрозы я не почувствовала и совсем не испугалась . Мой страх перед Черным Волком навсегда остался в прошлом.

Я беспечно улыбнулась и пожала плечами, погладив его по щеке и чувствуя себя такой свободной, как никогда раньше.

— Твой огонь ласковый… я не боюсь сгореть в нем, — эти слова слетели с моих губ словно сами собой, но я с удивлением поняла, что это правда.

Чонгук судорожно вздохнул, уткнувшись мне в шею, и, ласково поглаживая по разметавшимся по подушке волосам, хрипло шепнул:

— Розэ, я… не буду скрывать, что безумно хочу тебя. Но я не зайду дальше, чем ты позволишь… если ты ещё не готова ... Останови меня, когда захочешь, хорошо?

От его откровенных признаний и вкрадчивого хриплого полушепота внизу живота полыхнуло жаром, а голова закружилась, и тело стало почти невесомым, но, когда я кивнула, вновь притягивая его к себе, уже знала, что не стану его останавливать, что позволю ему зайти так далеко, как он захочет, полностью доверяя ему и позволив вести.

И вскоре я уже вновь задыхалась, теряя себя в жаре его поцелуев, плавящих мои губы и разжигающих жидкое пламя в моей крови, оглушительно грохотавшей в висках.

Так горячо… Так сладко… и так… правильно.

Словно я, наконец, вернулась туда, где должна была быть всегда — в его объятия. И он больше не собирался меня из них выпускать.

Я провела ладонями по его широким напряжённым плечам, и он рвано выдохнул мне в губы, вновь накрывая их своими — бархатными и горячими, и я беспомощно застонала, ощущая, как от пьянящей, невыносимо приятной тяжести его сильного тела, прижимающего меня к дивану, и обжигающего жара его кожи внутри все плавится и сладко сжимается в предвкушении. И хоть у меня ещё никогда не было мужчины, я прекрасно понимала, что со мной происходит, и не хотела останавливаться, так же, как и он. И хотела зайти гораздо, гораздо дальше.

Чонгук был невероятно бережным и осторожным, словно все ещё боялся напугать меня , но, хоть его ласки и поцелуи были нежными и неторопливыми, тем не менее напрочь отключали мозг, и, совершенно опьянев от того, что он со мной делал, я уже хотела большего, прижимаясь к нему все откровеннее и сходя с ума от его приглушённых хриплых стонов, которые он уже не мог сдерживать, как ни пытался , прижимая меня к себе все ближе и путаясь тонкими пальцами в моих разметавшихся по подушке волосах.

Наши тела идеально подходили друг другу, и моё стало лёгким и почти невесомым, тая в его уверенных сильных руках, а в голове не осталось ни одной мысли. И когда он так жарко меня целовал, я и не хотела думать, позволив себе полностью потеряться в нем и в том наслаждении, что испытывала в его руках. Этой ночью я не хотела думать, анализировать и сомневаться .Все, чего я хотела — это лишь чувствовать, полностью отдаваясь ему.

Полностью доверяя.

Чонгук дрожал, тяжело и хрипло дыша мне в губы и почти обжигая их горячим рваным дыханием и такими же горячими , влажными, долгими поцелуями, но не спешил заходить дальше и раздевать меня, в то время, как моё тело уже изнывало от желания ,и я прекрасно чувствовала его возбуждение, которое было уже невозможно скрыть.

Его приоткрытые губы мазнули по моей щеке, спускаясь к подбородку и шее и осыпая её неторопливыми поцелуями, и я сильнее сжала его широкие плечи, выгнувшись и запрокинув голову, чтоб предоставить ему лучший доступ к моей обнажённой коже. Он провел влажную дорожку из мягких поцелуев вниз от моего подбородка к ключицам и прижался пылающим лбом к моему плечу, тяжело дыша, пытаясь справиться с собой и унять дрожь в сильных руках, и я погладила его по волосам, тихо шепнув:

— Не останавливайся, прошу…

Услышав это, Чонгук замер, а затем глубоко вздохнул и поднял голову, глядя на меня бездонным, потемневшим почти до черноты обжигающим взглядом, и серебро в нем мерцало лишь по краям расширенных до предела зрачков, как во время лунного затмения.

— Ты понимаешь, о чем просишь меня, малышка?.. — произнёс он охрипшим от едва сдерживаемого желания глубоким голосом, запустившим волну сладостной дрожи вниз по моему телу, — Ещё немного — и я просто не смогу... не захочу остановиться…

Я понимала, что он пытается дать мне выбор, но я выбрала его и больше не собиралась убегать. И теперь, когда я признала свои чувства и желания, я хотела получить его. Всего, целиком и полностью. Немедленно.

— Я не хочу, чтоб ты останавливался, — улыбнулась я, чувствуя, что последние страхи и сомнения бесследно растворяются в его ласковом полночном взгляде. Чонгук смотрел на меня целую вечность, внимательно вглядываясь в мои глаза, а затем обнял моё лицо тёплыми ладонями и глухо шепнул:

— Ты… уверена?.. Уверена, что хочешь, чтоб я сделал тебя своей?

И с моих зацелованных им и уже немного припухших губ тихим вздохом слетело лишь одно слово:

— Да.

И ему больше не нужно было слышать никаких других слов.