Как только мы спустились вниз, я сразу увидела то, о чем он говорил. Камин пылал даже ярче, чем раньше, прогоняя ночную тьму и создавая непередаваемое ощущение уюта и безопасности, и мне казалось, что мы с Чонгуком остались одни во всем мире, отрезанные от цивилизации стеной из густого снегопада. Но эта мысль, как ни странно, совсем не пугала меня, а наоборот, успокаивала, ведь меня не покидало ощущение, что здесь, под сенью древних лесов, мы были в намного большей безопасности, чем даже в его круглосуточно охраняемом особняке. Перед камином стоял небольшой столик, заставленный тарелками с едой, и венчала все это великолепие бутылка красного вина. Наверняка, совсем недешевого.И, увидев, что именно приготовил для нас господин Чон, я тихо усмехнулась себе под нос.

— Это и есть твой коварный план по моему обольщению? Ты решил напоить меня, чтоб я потеряла бдительность и посмотрела на тебя в другом свете? — насмешливо улыбнулась я, решив его подразнить, чувствуя небывалую лёгкость в душе и впервые за долгое время — отсутствие страха перед вожаком черной стаи.

Но Чонгук лишь тихо рассмеялся за моей спиной, обронив:

— А ты по-прежнему во всем ищешь подвох? Не бойся, у меня и в мыслях не было тебя спаивать. Просто не хочу сидеть здесь в одиночестве.

Но, заметив мой скептический взгляд и выразительно вскинутую бровь, добавил:

— Но, если не хочешь, не пей. Просто посиди со мной немного, хорошо?

Я тихонько вздохнула, ощутив, что он подошёл совсем близко, так близко, что меня с ног до головы окутало тепло его стройного тела, но он не касался меня, просто стоял и ждал моего ответа и, решив, что мне и правда ничего не грозит, я кивнула, тихо шепнув:

— Хорошо.

***

Устроившись в глубоком мягком кресле, я задумчиво смотрела в огонь, любуясь замысловатым танцем яркого золотого пламени, чувствуя, как выпитое красное вино постепенно ударяет в голову, растекаясь сладким и тягуче — приятным теплом по всему телу, туманя мысли и заставляя расслабиться.

Чонгук сидел напротив в таком же кресле и крутил в тонких пальцах изящный бокал, время от времени поднося его к губам и делая очередной небольшой глоток.

Потрескивание сосновых поленьев и тепло живого огня умиротворяло и успокаивало и постепенно мои веки наливались свинцом, и мне уже приходилось прилагать усилия, чтоб держать глаза открытыми.

Всё происходящее казалось каким-то нереальным волшебным сном, ведь ещё месяц назад я и подумать не могла, что моя жизнь так кардинально изменится.

Вино оказалось действительно вкусным и я поймала себя на том, что опустошаю уже третий бокал, но терпко — пряная сладость на губах была такой изысканной, что хотелось ощущать этот вкус снова и снова. Совсем как вкус поцелуев сидевшего рядом со мной мужчины.

— О чем задумалась, птичка? — тихо спросил он, вырывая меня из мыслей о нем же. Я покачала головой, пытаясь понять, как так вышло, что теперь все мои мысли неизменно возвращались к нему, о чем бы я ни думала. И потому лишь в последний момент прикусила язык, чтоб не ляпнуть: » О тебе». И заменила уже готовую сорваться с губ фразу на более нейтральную:

— О том, что мы здесь делаем. Зачем ты привёз меня сюда? — тихо спросила я, ведь он так и не назвал мне настоящую причину нашего спешного побега.

Чонгук тихо вздохнул и, отставив пустой бокал, упёрся локтями в колени, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы.

— А ты сама как думаешь? — с лёгкой улыбкой поинтересовался он.

— Чтоб никто не мешал тебе соблазнить меня? — слабо улыбнулась я, шутя лишь отчасти и чувствуя, как замирает сердце от одной только мысли об этом.

Он мягко улыбнулся одними уголками губ и покачал головой:

— Не буду скрывать, что мне бы этого хотелось, но это не главная причина.

— А какая главная?

Он сделал глубокий вдох, на миг прикрыв свои гипнотические, мерцающие серебром глаза, и его взгляд стал серьёзным и опасно потемнел, когда он глухо произнёс:

— Я должен был тебя спрятать. За тобой охотятся, Розэ

— Что? — я удивлённо уставилась на него, чувствуя, как от этого открытия весь хмель стремительно улетучился, — Неужели я мешала ещё кому-то, кроме тебя?

Но он лишь невесело усмехнулся, придвигаясь ближе, и, взяв мои руки в свои тёплые широкие ладони, стал неосознанно поглаживать тыльную сторону моих рук подушечками пальцев, словно желая успокоить.

— К сожалению, да, малышка. Ты очень сильно мешаешь главе клана Орион. Уверен, ты его хорошо знаешь.

Мои глаза потрясённо расширились и я сильнее сжала его руки, словно ища поддержки в его молчаливой силе. Ведь этого человека я действительно знала очень хорошо ,но предпочла бы, чтоб это было не так.

— Зачем я ему? — прошептала я непослушными губами.

Чонгук вздохнул, а затем посмотрел мне прямо в глаза, захватывая мой растерянный взгляд в плен своего — пронизывающего до дрожи и до мурашек нежного, проникающего в самую душу.

— Помнишь, я рассказывал тебе о пророчестве, в которое ты так не хотела верить?

Я кивнула, не совсем понимая, к чему он клонит, а он продолжал:

— Так вот, в то время, как я всеми силами стремлюсь его исполнить, он так же отчаянно не хочет допустить его исполнения. Я безумно боялся, что не успею вовремя найти тебя и очень рад, что мне это все-таки удалось.

— А если бы первым меня нашёл он? — неслышно шепнула я, уже предчувствуя, что ответ мне совершенно не понравится.

Чонгук помрачнел, но не стал скрывать от меня правду, тихо выдохнув:

— Ты была бы уже мертва.

Услышав это, я невольно вздрогнула и он сильнее сжал мои руки, успокаивая и согревая своим теплом, и почему-то я ни на миг не усомнилась в том, что он сказал правду. Но осознавать это было все ещё тяжело.

— Но… Я ведь ничего ему не сделала, — потерянно прошептала я, чувствуя какую-то детскую обиду на весь мир.

Чонгук ласково и немного печально улыбнулся, погладив мои руки в своей тёплой хватке, и тихо шепнул:

— Дело не в этом, малышка. Просто наша с ним давняя вражда не даёт ему покоя и, убив тебя, он бы в первую очередь сделал больно мне, и именно этого он и добивался.Но теперь из-за меня ты в опасности и я сделаю все, чтоб защитить тебя от него.

Я вздохнула.

— Я уверена, что и сама вполне смогла бы защитить себя, если бы знала, что именно мне угрожает.

— Поверь, милая, тебе не под силу противостоять ему. Он хитер и коварен, а ты всего лишь маленькая беззащитная пташка, нуждающаяся в том, чтоб тебя охраняли и оберегали всеми силами.

— Эй! Не такая уж я и беззащитная! — возмутилась я, но он лишь приглушённо рассмеялся, покачав головой:

— Так и знал, что ты это скажешь. Но поверь, это не тот случай, когда ты можешь что-то ему противопоставить.

— И именно поэтому ты запер меня в своём особняке? — я скептически выгнула бровь, взглянув на него и даже не пытаясь скрыть своего недоверия.

— Не только поэтому..., — лениво усмехнулся он, поднося мои руки к своим мягким, чуть изогнутым в улыбке губам и нежно целуя. Я вздрогнула от этой мимолетной невинной ласки, но взгляд, которым он на меня смотрел, делал даже это лёгкое прикосновение его губ к моей коже невероятно чувственным и интимным. Отблески жаркого пламени танцевали в его волосах и тёмном взгляде и чем дольше я смотрела в его мерцающие расплавленным серебром глаза хищника, тем отчетливее видела разгорающееся в них все ярче совсем другое пламя — опасное, но невыносимо притягательное и обжигающее намного сильнее пламени камина.

— ...Но не думаю, что ты будешь в восторге от моего ответа, поэтому лучше промолчу, — с лёгкой дразнящей улыбкой произнёс он и я высвободила руки из его мягкой хватки, закатив глаза и сердито фыркнув:

— Ну разумеется! Мужчины…

Чонгук лишь расслабленно пожал плечами, беспечно улыбаясь, и вновь откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в огонь.

— А что ты имел в виду, говоря, что мы будем здесь до тех пор, пока мои силы не пробудятся? — тихо спросила я, все ещё чувствуя себя довольно глупо из-за подобных разговоров.

Он перевёл на меня взгляд, в котором все ещё отражалось пылающее в камине золотое пламя, и загадочно улыбнулся, хрипло шепнув:

— Вскоре ты сама все поймёшь

— Похоже, говорить загадками и постоянно уходить от ответа уже входит у тебя в привычку, — я покачала головой и обиженно затихла, понимая, что больше он мне ничего не скажет.— Почему ты просто не можешь ответить на вопрос?

— Потому что я знаю, что тебе не понравится ответ, — усмехнулся он.

Я вздохнула. Снова загадки… Как же я устала от них.

Какое-то время мы сидели молча, думая каждый о своём, и умиротворенная тишина не нарушалась ничем, кроме тихого потрескивания дров в камине, но Чонгук первым нарушил затянувшееся молчание.

— И всё-таки, почему ты так долго гонялась за мной? — тихо спросил он.

Я вздрогнула и прикрыла глаза, невольно напрягшись, ведь не только у него были вопросы, на которые он не хотел отвечать. Но решила, что раз уж у нас сегодня вечер откровений, то я могу, наконец, открыть ему и эту тайну, которая не давала мне покоя долгие годы. Сделав глубокий вдох и не отрывая взгляда от камина, я тихо произнесла:

— Я думала, что ты приказал убить мою семью.

Чонгук застыл, но, похоже, мой ответ вовсе не был для него неожиданным, словно он уже знал его заранее, и тихо, но твёрдо произнёс:

— Я этого не делал.

— Тэхён рассказал мне, что тебя в то время не было в стране и… Мне бы очень хотелось в это верить, — тихо вздохнула я, всей кожей чувствуя на себе его пристальный взгляд, но не решаясь посмотреть на него.

В то время как он...

Смотрел слишком внимательно. Слишком проникновенно.

Слишком, слишком, слишком…

С ним все эмоции и чувства были обострены до предела и это пугало, ведь он заставлял меня открывать ему душу и из-за этого я чувствовала себя совершенно беззащитной перед ним.

— Но открытым все ещё остаётся вопрос о том, кто это сделал, — тихо произнесла я, по- прежнему не глядя на него

— Я клянусь тебе, что выясню это, Розэ,— серьёзно сказал он и я поверила ему, наконец, взглянув на него и поймав его сочувственный и полный тепла и понимания взгляд.

— Спасибо, — шепнула я одними губами и его улыбка стала ярче.

Я смущённо улыбнулась в ответ и, чувствуя, как предательски потеплели щеки, уткнулась в свой бокал, сделав обжигающе- сладкий глоток. Рубиново- красная жидкость скользнула в горло, ненадолго отвлекая от тепла мерцающих серебряных глаз, неотрывно следивших за каждым моим движением.

Чонгук ещё какое-то время смотрел на меня, словно лаская взглядом, а затем тихо спросил :

— Ты позволишь задать тебе ещё один вопрос?

— А разве у меня есть выбор? — слабо улыбнулась я.

— Конечно есть, птаха, — усмехнулся этот темный опасный хищник, — Если он тебе не понравится, можешь смело послать меня к черту.

— Тогда договорились, — я кивнула с самым серьёзным видом, — Что ты хочешь узнать?

Он на секунду прикрыл глаза, а затем хрипло шепнул:

— Почему ты так боишься любить?

Признаться, этот вопрос действительно застал меня врасплох, ведь я даже сама не знала на него ответа. Чонгук молчал, позволяя мне собраться с мыслями, но я не могла найти подходящих слов, глядя в камин невидящим взглядом. Но, спустя бесконечно долгие минуты затянувшейся тишины, все же произнесла:

— Потому что… все, кого я любила, рано или поздно покидали меня.

— Так же, как и меня, — тихо проронил он и моё сердце сжалось.

--- Именно поэтому ты не подпускаешь меня к себе?Я ведь чувствую, что тебя влечёт ко мне , но ты не позволяешь себе отдаться этим чувствам и я хочу знать, почему, - глухо произнёс он, не сводя с меня пронзительного взгляда.

Но я покачала головой, а следующие слова вылетели словно сами собой.

— Ты прав, я... действительно боюсь любить, боюсь подпускать других близко к себе, потому что все они в конце концов уходят, но мне… все труднее сопротивляться этому притяжению между нами, — тихо призналась я.

Видимо, алкоголь развязал мне язык, но, к моему удивлению, я не жалела о том, что сказала ему об этом.И улыбка Чонгука была тёплой и понимающей, когда он тихо выдохнул:

— И не нужно. Тебе нечего бояться, малышка. Теперь ты больше никогда не будешь одна.

— А ты ведь… Тоже его чувствуешь, правда? — тихо спросила я.

Мне все ещё было трудно говорить об этом с ним и я не хотела тонуть в этих неведомых мне прежде чувствах одна. Но он и не собирался позволять мне этого, тихо заверив меня:

— Конечно чувствую, птаха. Почему ты так отчаянно сопротивляешься? Что плохого в том, чтобы любить меня? — в его тихом глубоком голосе зазвучала давняя затаённая тоска и горечь и моё сердце потянулось к нему, желая забрать себе всю его боль и одиночество, так созвучное с моим.Но здравый смысл все же взял верх над эмоциями и я отвела глаза от его чересчур внимательного взгляда и глухо шепнула:

— Ничего, но… я не могу позволить себе любить не того человека.

Он нахмурился.

— Это из-за твоего прошлого? Ты все ещё не доверяешь мне? Но мы ведь уже выяснили, что я не убивал твоих родителей.

— Дело и в твоём прошлом тоже… — неуверенно выдохнула я, и , не дав себе передумать, все же сказала ему правду, которую так долго скрывала даже от себя самой:

— Я ведь почти не знаю тебя, а то, что мне о тебе известно, говорит вовсе не в твою пользу, Чонгук. И я просто … очень боюсь ошибиться в тебе.

Взгляд Волка немного смягчился и потеплел и он подался ко мне, сжав подлокотники кресла тонкими красивыми пальцами.

— Розэ… Малышка, послушай… Я знаю, что в твоей хорошенькой головке сложился определённый образ Черного Волка - опасного преступника и лидера криминальной группировки , но, поверь, половина из тех сведений, которыми ты располагаешь, в корне неверны, а моё прошлое вовсе не такое мрачное и кровавое, как ты себе напридумывала.

Я вздохнула, понимая, что в какой-то мере он был прав, но мне все ещё было сложно расстаться с тем, что я так долго считала правдой.А он тем временем продолжал и его тихий глубокий голос обволакивал моё сознание мягким тёмным бархатом, заставляя довериться ему.

— Я знаю причину твоего страха. На самом деле ты просто боишься довериться другому человеку, ведь привыкла все контролировать и решать сама, я прав? Ты боишься остаться беззащитной и я это хорошо понимаю. Но я обещаю тебе… если ты станешь моей, то никогда об этом не пожалеешь, — его голос упал до хриплых чувственных октав и я невольно улыбнулась оттого, как плавно он заставил разговор перетечь в нужное ему русло.

— Ты знаешь, как обольщать девушек. Знаешь, что они хотят слышать, — я улыбнулась, поймав его тёплый взгляд и чувствуя, как напряжение постепенно отпускает.

— На самом деле я хочу обольстить всего одну гордую упрямицу, что никак не даётся мне в руки, хотя сама уже давно изнывает от желания в них оказаться, — усмехнулся он, расслабленно откидываясь в кресле и обжигая меня пронзительно — ласковым взглядом из-под длинных ресниц.

Но его слова вновь заставили меня возмущённо вскинуться.

— Это не так! — выдохнула я.

Ответом мне был его тихий смех и ласковый тёплый взгляд и я поняла, что он снова просто забавляется.

— Самовлюбленный пижон, — проворчала я, чтоб скрыть смущение, и снова уткнулась в свой бокал, ведь все ещё робела и терялась перед ним, когда он так на меня смотрел — так ласково и покровительственно, словно знал меня намного лучше, чем я сама, и в то же время так обжигающе и собственнически, словно хотел навсегда присвоить меня себе. И, все ещё чувствуя на себе этот взгляд и не зная, куда от него деться, я залпом допила вино и потянулась за бутылкой, чтоб снова наполнить свой бокал, но Чонгук опередил меня, перехватив мою руку и мягко сжимая запястье красивыми тонкими пальцами .

— По-моему, тебе уже хватит, — улыбнулся он.

— Думаешь? — я перевела на него уже немного расфокусированный взгляд, слегка улыбаясь и чувствуя, как голова все больше затуманивается и становится лёгкой и в ней не остаётся ни одной мысли, и сейчас я могла думать лишь о том, как соблазнительно он облизывает губы, когда смотрит на меня.

— Уверен, — он поднялся и подошёл ко мне, забирая пустой бокал из моих ослабевших пальцев, и уперся руками в подлокотники моего кресла, словно заключая меня в ловушку и захватывая мои глаза в плен своего глубокого тёмного взгляда.

--- Какая же ты красавица... - тихо и немного хрипло шепнул Чонгук, и я затаила дыхание от пронзительной нежности, зазвучавшей в его бархатном голосе. Мы смотрели друг на друга несколько бесконечно долгих мгновений, растянувшихся на целых две вечности — мою и его, а затем две эти вечности слились в одну, когда он наклонился и мягко накрыл мои губы своими — терпко — сладкими от вина ,но пьянящими куда сильнее. Но сопротивляться совсем не хотелось и, ощутив мягкое, но настойчивое давление его бархатных горячих губ на мои, я тихо вздохнула, полностью растворяясь в этом пьяняще- сладком поцелуе. Мои ресницы дрогнули и опустились, а руки сами зарылись в его шёлковые волосы, притягивая ближе, и он опустился передо мной на колени, обнимая моё лицо тёплыми ладонями и ни на миг не отрываясь от моих губ, целуя так нежно, что моя, и без того затуманенная дорогим алкоголем голова закружилась ещё больше.

Его губы были мягкими и горячими и на них отчётливо ощущался вкус терпко - сладкого красного вина, которое мы только что пили. Они ласкали, околдовывали, опьяняли и полностью подчиняли своей воле и я послушно следовала за ним, чувствуя, как его поцелуи становятся все настойчивее, все жарче, а тонкие изящные пальцы блуждают в моих волосах, нежно поглаживая мой затылок и зарождая невыносимо приятную сладостную дрожь глубоко внутри моего тела.

Когда Чонгук, наконец, отстранился, мы оба тяжело дышали, но я все ещё не решалась открыть глаза, чувствуя, как он прижался своим горячим лбом к моему, пытаясь успокоить дыхание и так же быстро бьющееся, как и у меня, сердце.

— Зачем ты это сделал?.. — неслышно шепнула я, когда пришла в себя достаточно, чтоб говорить, неосознанно касаясь горящих губ подушечками пальцев и не смея поднять на него взгляд, ведь не сделала ничего, чтоб остановить его, наслаждаясь каждой секундой его поцелуев.

Он мягко улыбнулся:

— Разве мне нужна причина, чтоб поцеловать красивую девушку?

— Чонгук, я серьёзно, — я снова попыталась воззвать к его несуществующей совести, но все было тщетно, судя по той беспечной мальчишеской улыбке, что блуждала на его мягких губах, сладкий вкус которых я все ещё ощущала на своих.

— Я тоже, птичка. Но если тебе так нужно объяснение… Ты смотрела на меня так, словно хотела, чтоб я тебя поцеловал, - заявил он, сверкнув улыбкой отпетого хулигана, привыкшего покорять сердца девушек одним лишь взглядом.

— Ничего подобного! - возмутилась я. --- К тому же, ты снова нарушил обещание!

— Какое? — глядя на меня сверкающими звёздным серебром глазами, на самом дне которых затаились дерзкие лукавые смешинки, поинтересовался господин Чон. Он все ещё был слишком близко, бережно обнимая моё лицо тёплыми ладонями и поглаживая мои скулы кончиками пальцев, и сосредоточиться на разговоре было невероятно сложно.

— Что не поцелуешь меня, пока я сама тебя об этом не попрошу! - возмущенно выдохнула я,убирая его руки и отодвигаясь от него.

— Но ты просила, - он насмешливо улыбнулся, чем снова заставил меня взвиться на дыбы.

— Нет! — я возмущённо глянула на него, скрестив руки на груди, но он лишь улыбнулся, склонив голову к плечу, и тихо добавил :

— Не вслух, птичка. Но твои глаза говорят намного больше, чем губы.

— Это нечестно! — фыркнула я и он тихо засмеялся, обжигая меня ласковым взглядом из- под возмутительно длинных тёмных ресниц.

— Прости, милая. Но я не смог удержаться. И пить вино с твоих губ намного слаще...

Услышав это, я смутилась и отвела взгляд, понимая, что он открыто и откровенно флиртовал со мной, включив свое обаяние на полную и пустив в ход все свои чары, устоять против которых у меня изначально не было никаких шансов. А он тем временем снова наклонился и неожиданно подхватил меня на руки, поднимаясь и заставив меня испуганно охнуть и обнять его за шею.

— Эй! Что ты делаешь? — возмутилась я, болтая ногами в воздухе, но мой Волк лишь приглушённо рассмеялся, обронив:

— Держись крепче, милая. Я отнесу тебя наверх, так как сомневаюсь, что ты в состоянии идти сама, а уже поздно и тебе нужно отдохнуть.

Я вспыхнула от этой двусмысленной фразы, но не нашлась с возражениями, да и сомневалась, что он бы позволил мне возражать, так как не дожидаясь моего ответа и уже готовых сорваться с губ протестов, Чон уверенно направился к лестнице и мне ничего не оставалось, кроме как покорно затихнуть у него на руках, уткнувшись в его тёплую шею. Он пах так невероятно хорошо, что , вдохнув свежий терпкий аромат его горячей загорелой кожи, я зажмурилась и потерлась об неё носом, заставив его вздрогнуть и хрипло выдохнуть:

— Щекотно, птичка.

— Прости, — услышав его бархатный глубокий баритон прямо над ухом, я испуганно дернулась, словно опомнившись, и тут же отстранилась, увидев, как его губы чуть изогнулись в знающей и откровенно мужской улыбке.

Ведь я...Я вела себя так, словно… Словно он был моим парнем. И на какой-то краткий миг мне стало невероятно тепло от этой мысли.Но, задвинув её в самый дальний уголок сознания, я лишь тихо вздохнула и прикрыла глаза, прижавшись щекой к его плечу, пока он нёс меня наверх.

Добравшись до спальни за каких-то три минуты, Чонгук вошёл внутрь, не включая свет, и уверенно направился к кровати и я невольно напряглась, гадая, что он будет делать дальше. Но он лишь осторожно опустил меня на постель и отстранился, подождав, пока я сама уберу руки с его плеч.

Хоть свет и не горел, но в спальне было светло, как днём, из-за взошедшей на небе почти полной луны, а это значило, что снегопад прекратился,и в призрачном лунном свете его волосы отливали синевой, а глаза казались почти чёрными.

Чонгук ничего не делал, просто смотрел на меня, но и не спешил уходить и я сама не знала, что делать и не хотела нарушать воцарившуюся в полутемной спальне тишину.

Мои губы все ещё горели после его поцелуев, и я хотела, чтобы он остался, ведь Чонгук уже одним своим присутствием прогонял все мои страхи и кошмары. Но я не смела просить его об этом и, словно чувствуя моё состояние, он тихо произнёс:

--- Если хочешь, я могу остаться с тобой.

Предложение было невероятно заманчивым и мне стоило огромных усилий отказаться от него, но, собрав волю в кулак, я слабо улыбнулась и покачала головой, шепнув :

--- Не стоит.

Услышав это, он лишь кивнул , словно и не ожидал ничего другого, а затем протянул руку, осторожно заправив мне за ухо прядь волос, и хрипло шепнул:

— Всё хорошо, малышка ?

Я кивнула, завороженно глядя на него и не в силах отвести глаз от его невероятно красивого лица, и заметила, как мягкие губы напротив тронула лёгкая улыбка.

— Если тебе что-то понадобится, я буду внизу, - тихо произнёс он.

— Хорошо, — мой собственный голос показался мне каким-то чужим, ломким и совсем тихим, но, больше не зная, что сказать, я затихла, все ещё ощущая тепло его пальцев на своей щеке.

Он ещё какое-то время смотрел на меня, нежно поглаживая мою скулу кончиками тёплых пальцев, а затем наклонился и мягко поцеловал меня в лоб, тихо выдохнув:

— Спокойной ночи, птаха, - и, тут же отстранившись, вышел, оставив меня одну, как я и хотела. Но почему же вместо облегчения я чувствовала лишь тоску и опустошенность?..