Розэ

Взлетев по лестнице на второй этаж, я закрылась на все замки и сползла на пол, тяжело привалившись спиной к двери.

Дышать все ещё было больно.

Болело что-то внутри, но я не могла понять, что.

Горько усмехнувшись, я вытерла остатки слез, со злостью проведя по глазам.

Не дождёшься, Волк.

Ещё ни один мужчина не удостоился моих слез, и ты не будешь первым.

Я прикрыла глаза, пытаясь поскорей прогнать из головы ту мерзкую сцену, свидетелем которой стала внизу, но даже перед моими закрытыми веками камин полыхал все так же ярко, а служанка стонала все так же громко.

Или эти звуки реально доносились снизу?

Меня передернуло от отвращения, и я зажмурилась, закрыв уши руками, чтоб не слышать, не видеть, не вспоминать…

Забыть.

Забыть об этом, как о страшном сне. Одном из многих.

Забыть обо всем.

О клятвах в озере, о горячих и настойчивых мужских губах, о нежных поцелуях и тихом шепоте...

Своим сегодняшним поступком Чонгук осквернил ту невидимую связь, что только — только начала зарождаться между нами.И я не могла ему этого простить.

Что ж…

Это даже к лучшему.

Теперь я смогу относиться к хозяину дома с таким же ледяным презрением, которого он и заслуживал на самом деле.

Я имела неосторожность поверить ему, но больше этого не повторится.

Тряхнув головой и заперев все свои чувства на замок, я встала и подошла к комоду, взяв в руки небольшое зеркало, с ненавистью глядя на серебристую метку, что он оставил на мне.

Казалось, даже в полумраке комнаты она слабо мерцала и переливалась, как тонкий серп молодого месяца, но прямо сейчас мне хотелось содрать её ногтями вместе с кожей, чтоб даже следа не осталось.

Господи, как же мерзко…

Теперь я была рада, что все-таки смогла устоять перед его обаянием, не купившись на мягкие улыбки и ласковые взгляды, на самом деле не стоившие ни гроша, и сохранила хотя бы остатки гордости.

Ведь мне было бы намного хуже, если бы я поддалась его чарам, став очередной игрушкой на одну ночь для этого беспринципного плэйбоя, о котором, по сути, совершенно ничего не знала, но была уверена, что он менял девушек, как перчатки, не веря в то, что все эти годы Чонгук жил, как монах, и соблюдал целибат в память о погибшей невесте.

И я просто стала бы для него очередной красивой куклой, одной из многих, имён которых он наверняка даже не помнил, развлекаясь с ними и позволяя согревать его постель, а после безжалостно избавлялся от них, отправляясь на поиски новой жертвы.

И все, что он делал и говорил мне, было всего лишь хорошо продуманным планом обольщения строптивой пленницы,которую он захотел приручить. И ведь ему это почти удалось.

Ведь только этим утром он был со мной таким нежным, что мне даже показалось, что...

Нет. Даже думать об этом не смей.

Я горестно вздохнула, понимая, что мне некого было винить, кроме самой себя, в том, что я так легко поверила сладким речам темноволосого красавца.

И самым худшим было то, что я даже не могла ворваться в гостиную, чтоб помешать им и предьявить на Чонгука свои права.

На каком основании?

Мы не были женаты, и он мне ничего не обещал. Даже в любви не признавался, а я уже напридумывала себе того, чего никогда и в помине не было.

От одной мысли о том, как бы это выглядело, меня вновь передернуло, ведь это было похоже на то, что я соревнуюсь со служанкой за его внимание и право оказаться в его постели.

Ужас.

Может эта пышногрудая девка и была согласна выполнять все его прихоти, но я ещё не настолько низко пала.

Если бы я появилась там, он бы решил, что я хочу быть на её месте. На месте этой потаскухи, что так бесстыдно стонала и выгибалась под ним, раздвигая для него ноги.

И я была уверена, что это происходило далеко не в первый и, скорее всего, не в последний раз, учитывая то, как собственнически она смотрела на него и как смело и развязно вела себя с ним.

И если бы он понял, что я ревную, это был бы конец.

Мало того, что его самолюбие раздулось бы до космических масштабов, мне бы пришлось признаться в том, что я все помню. Признаться в том, что я что-то чувствую к нему.

Это было невыносимо, ведь самым удручающим было то, что я и правда начала испытывать к нему привязанность и даже симпатию.

Что ж, Розэ, впредь не будешь такой беспечной.Ты слишком расслабилась, птичка. За что и поплатилась.

Словно наяву услышав , как он зовёт меня птичкой, я скривилась, отчаянно желая вычеркнуть из памяти последние пару недель, желая вообще никогда не встречаться с Черным Волком.

Желая повернуть время вспять и не бежать за ним в тот заброшенный склад.

Такие, как он, никогда не бывают одни.

Всегда находится какая-нибудь сговорчивая легкодоступная красотка, готовая скрасить их одинокие ночи.

Неужели ты думала, что он будет ждать, пока ты влюбишься в него?..

Дурочка.

Моё счастье, что Чонгук показал свой истинный облик до того, как это произошло.

Но непослушное сердце все равно болело.

Поделом тебе, Розэ. Будешь знать, как влюбляться в ветренных сероглазых красавчиков.

***

Следующие полдня я просидела в своей комнате, дуясь, как маленькая, на весь мир в целом и на одного бессовестного подлеца в частности, хоть и понимала, что веду себя глупо, ведь ,по сути, не имела на него никаких прав.

Но я была рада, что Чонгук не спешил наведаться ко мне в спальню, чтоб проверить, как мои дела, потому что просто не представляла, как смогу посмотреть ему в глаза после того, что видела.Но моё добровольное затворничество длилось недолго. После обеда ко мне заглянул Тэхен, встревоженный тем, что я не вышла к завтраку.

Я натянула дежурную улыбку, усиленно делая вид, что все хорошо, но старалась лишний раз не поднимать на него глаза, боясь, что затаившаяся в них грусть выдаст меня с головой.

А объяснять ему её причину я все ещё была не готова.

Видя, что я не в духе, он предложил мне помочь ему в лазарете, чтоб ему не было так одиноко и скучно среди, как он выразился, бездушных мониторов и находящихся без сознания пациентов.

Вздохнув, я согласилась, ведь понимала, что второй день в гордом одиночестве просто не выдержу.

В обществе Тэхена мне было легко и спокойно, ведь с ним я могла общаться свободно и непринуждённо, и младший волк не вызывал во мне бунт мурашек одним случайным взглядом, брошенным из-под ресниц.

К нему я испытывала скорее родственную привязанность и симпатию, ведь он был единственным, кто не делал мне больно, а наоборот, все время переживал за меня и старался приободрить и поднять мне настроение.

Поэтому я сама не заметила, как повеселела и начала улыбаться, слушая его рассказы об их с Чонгуком детстве и о том, что всю вину за их проделки старший брат обычно всегда брал на себя.

Я не хотела, чтоб так было, но уголки моих губ невольно опускались вниз при каждом упоминании имени Альфы и, заметив это, Тэхен ненавязчиво увел разговор с опасной темы, вместо этого начав рассказывать мне о своей учёбе за границей.

Перестав слышать почти в каждом предложении ненавистное имя его старшего брата, от которого я невольно вздрагивала и покрывалась мурашками, я немного расслабилась.

Но моему спокойствию не суждено было продлиться долго, ведь оно было самым бесцеремонным образом нарушено нахальным темноволосым красавцем, о котором я старательно пыталась не думать вот уже полтора дня.

И ведь у меня почти получалось делать вид, что его и вовсе не существует.

Ровно до того момента, пока он не возник на пороге кабинета Тэхена , и наши глаза не встретились.

Увидев меня, Чонгук застыл в дверях и на секунду даже словно растерялся, что было так непривычно, что я тоже не смогла вовремя спохватиться и отвести взгляд.

Его глаза были похожи на серое штормовое небо, а выразительные тёмные брови были хмуро сведены к переносице.

Сразу было видно, что он не в духе.

Заметив кузена, Тэхен улыбнулся:

— Какие люди... Привет,Гук. Ты тоже решил проведать моих пациентов?

Услышав его бодрый голос, он словно очнулся, тряхнув темной чёлкой, и, с трудом оторвав от меня пронзительный взгляд, посмотрел на кузена :

— Нет. Я пришёл забрать Розэ, - тихо и немного хрипло произнёс он.

От его глубокого голоса по моей спине проскакал целый табун неуправляемых мурашек, а память услужливо и так некстати подсунула воспоминание о том, как звучал этот бархатный голос, когда вырывался из его горла приглушенными стонами.

Но сладкий дурман тут же рассеялся, стоило мне вспомнить все, что вчера произошло.

На миг в моей душе всколыхнулся страх, и я бросила испуганный взгляд на Тэхена ,безмолвно ища поддержки и защиты, не желая никуда идти с его кузеном, и он тут же это заметил и нахмурился, спросив:

— Зачем?

Чонгук смерил его холодным взглядом, без слов дававшим понять, что младший превысил свои полномочия, но не стал делать ему выговор при мне, лишь обронив:

— Мне нужно с ней поговорить.

Я хотела бросить ему в лицо, что после того, что он сделал вчера, нам не о чем говорить, более того, я даже видеть его не хочу, но его тяжёлый непроницаемый взгляд заставил меня затихнуть, оставив все эти непроизнесенные фразы жечь мне кончик языка, так же, как я прожигала его неприветливым хмурым взглядом.

Мне было невыносимо на него смотреть, так как каждый раз при взгляде на его губы я отчётливо вспоминала все, что он делал ими со своей легкодоступной горничной, бывшей по совместительству его личной шлюхой.

Но отвести взгляд означало бы проиграть, а я и так слишком часто ему проигрывала.

Поэтому, гордо вскинув подбородок, я прямо встретила его внимательный взгляд и презрительно бросила:

— О чем нам с тобой говорить?

Чонгук выгнул бровь, привалившись сильным плечом к двери и скрестив руки на груди, и вся его поза выглядела абсолютно расслабленной, если бы не напряжённые плечи, выдававшие всю степень его недовольства.

— Пойдём со мной и узнаешь, птичка, — чуть усмехнувшись краешком губ, лениво протянул он, и я поймала себя на том, что начинаю краснеть.

Черт бы его побрал!

Я мысленно отругала себя за то, что ловлю каждое его движение и каждый мимолетный жест и взмах возмутительно длинных и пушистых ресниц, но ничего не могла с собой поделать.

Определённо, не видеть его было легче.

— Я никуда с тобой не пойду, — прошипела я.

Слова вырвались прежде, чем я успела себя остановить и подумать, чем мне грозит такое открытое неповиновение вожаку стаи и станет ли он опускаться до того, чтоб тащить меня силой, куда ему вздумается, но он лишь насмешливо улыбнулся, на миг прикрыв веки, а затем вкрадчиво мурлыкнул, неотрывно глядя мне в глаза и не выпуская их из плена своего мерцающего серебром взгляда.

— В чем дело, птичка? Неужели ты все ещё боишься оставаться со мной наедине?

О Господи, как же мне хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с его губ! Как хотелось поставить на место!

Но больше всего мне хотелось сделать так, чтоб он перестал так на меня смотреть. Так обжигающе, невыносимо ,до дрожи нежно.

Он теперь не имел на это никакого права.

Точно так же, как не имел никакого права называть меня птичкой и говорить со мной так, словно мы с ним здесь были одни.

Но, к сожалению, я не могла сделать абсолютно ничего, кроме как злобно шипеть и метать в него молнии глазами, которые, увы, не достигали цели, осыпаясь безвредными искрами у его красивых ног.

Чонгук выглядел невыспавшимся и немного помятым (ну конечно, наверняка кувыркался в постели всю ночь, а бурный секс вкупе с похмельем ещё никого не красил), но даже так он умудрялся заставлять моё предательское сердце трепетать одним взглядом внимательных ласковых глаз.

Черт, Розэ, да возьми ты себя в руки, наконец!

Очнись!

Он переспал с другой практически у тебя на глазах, а ты растаяла от одного ласкового взгляда?!

Мы ещё какое-то время прожигали друг друга взглядами, но, к моему удивлению (и огромному облегчению), Чонгук сдался первым и, расслабленно пожав плечами, протянул:

— Ладно, как хочешь. В любом случае, то, что я хочу сказать, касается нас всех.

Я скрестила руки на груди, копируя его позу, а Тэхен вмиг стал серьёзным и сосредоточенным, спросив:

— Так что случилось?

Чонгук перевёл на него взгляд и тихо сказал:

— Бал - маскарад уже завтра , Тэ.

Услышав это, младший напрягся, а я непонимающе уставилась на братьев, переводя удивлённый взгляд с одного на другого.

Они словно общались при помощи телепатии, просто глядя друг другу в глаза, и, поняв, что тишина уже начинает затягиваться, я нетерпеливо выдохнула, надеясь привлечь внимание хоть одного из них:

— Бал- маскарад? При чем здесь я?

Чонгук лениво усмехнулся, и эта ухмылка мне сразу не понравилась, не предвещая мне ничего хорошего.

— Ты пойдёшь со мной, — невозмутимо сообщил мне он.

Я потрясённо уставилась на него, не веря своим ушам.

— Что?! — возмущённо выдохнула я, не горя желанием не то что куда-то идти с ним, а и видеть его вообще никогда.

Но, разумеется, выбора он мне снова не оставил, с насмешливой улыбкой бросив:

— Что слышала, птичка. Время вывести тебя в свет.

Во мне все клокотало от негодования, от его снисходительного тона и откровенно дразнящей насмешливой улыбки , и какая-то часть меня хотела выцарапать ему глаза, но другая беспомощно плавилась от начавшей разгораться в них нежности.

Он не сводил с меня глаз, словно гипнотизируя, и мне с каждой секундой становилось все сложнее ему противостоять.

Похоже, наши перепалки его лишь веселили, в то время как я готова была дышать огнём и метать молнии глазами, если б умела.

Хоть я прекрасно знала, что моей слабой стороной всегда было то, что меня было чрезвычайно легко вывести из себя, ничего не могла поделать со своей огненной натурой.

— Под светом ты подразумеваешь сборище криминальных авторитетов Сеула? — презрительно хмыкнула я, не желая так быстро уступать ему.

— Бери выше, Розэ. Не только Сеула. Всей Кореи, ---усмехнулся он.

Я снова фыркнула, давая понять, что данный факт меня совершенно не впечатлил, но Чонгук, похоже, больше не собирался церемониться со мной и долго уговаривать, ведь вчерашний вечер очень хорошо показал, что он не привык слышать слово "нет" и зачастую даже не спрашивал разрешения, а просто брал, что хотел.

— Хватит фыркать, малышка, — насмешливо улыбнулся он, — отказы не принимаются.

Я вздрогнула от интимно- ласкового "малышка", которой он совсем недавно называл меня в постели своим невозможно чарующим тихим шёпотом, и тряхнув головой, поспешила сбросить это сладкое запретное наваждение, не собираясь вновь попадать в его сети.

Ведь выпутываться из них потом было слишком больно.

— Зачем я тебе там? Следователь в логове криминалитета----не самая блестящая идея. Не боишься, что я испорчу тебе вечер? - снова попыталась я отговорить его от этой глупой затеи, но тщетно.

— Мне нужна спутница, — заявил он, пожав плечами и спокойно встретив мой возмущенный взгляд.

Но мне все ещё было противно на него смотреть, ведь каждый раз при взгляде на его широкие плечи и сильные руки с длинными изящными пальцами мозг услужливо подсовывал увиденные мной накануне картины, а то, чего я не увидела, с лёгкостью дорисовывала не в меру бурная фантазия, и я была уверена, что вся его спина была исполосована длинными ногтями его шлюхи.

— Воспользуйся эскорт - услугами, — едко выплюнула я, — Неужели у тебя недостаточно шлюх, с которыми ты можешь явиться на это сборище преступников?

Услышав это, Чонгук изменился в лице, враз помрачнев.

С его лица мгновенно пропало выражение игривой расслабленности, и оно снова стало закрытым и холодным, превращая его из обаятельного обольстителя в опасного беспощадного главаря криминальной группировки.

На миг я даже пожалела о своих колких словах. Но он вчера сделал мне намного больнее, и, в любом случае, уже было поздно сожалеть о сказанном.

Одарив меня холодным взглядом, Чонгук скрестил руки на груди и процедил сквозь зубы, чеканя каждое слово :

— Шлюх, как ты выразилась, у меня предостаточно. Но они не подходят для этой цели.

Я удивлённо вскинула брови, недоверчиво глядя на него.

— А я подхожу?

— Более чем, — брюнет удовлетворённо кивнул, смерив меня с ног до головы откровенно оценивающим взглядом, и я едва не задохнулась от возмущения, с трудом сдержавшись, чтоб не влепить ему пощёчину.

Теперь мне ещё больше захотелось перечить ему на каждом шагу, хоть я и понимала, что для меня это может плохо кончиться.

Но стоило мне увидеть его, как я поняла, что моё влечение к нему никуда не делось, и меня по- прежнему затягивало в серебристый омут его глаз все глубже и глубже, и, таким образом, шипя и фыркая на него, я просто старалась защититься от него.

Ласковый хранитель моих снов снова превратился в холодного и безумно опасного лидера мафиозного клана, и в его стальных глазах не осталось и следа от той нежности, с которой он смотрел на меня.

Словно этой ночи в его объятиях никогда и не было.

Словно озера и снов с ним никогда не было.

Сердце больно кольнуло от его небрежно брошенных слов, дававших понять, что от меня ничего не зависит.

— Ты будешь не просто сопровождать меня и играть роль красивой куклы.Мне нужна твоя помощь, Розэ.

Я насмешливо фыркнула, с вызовом глядя на него и желая уколоть его побольнее, а в идеале сделать ему так же больно, как он сделал мне, за неимением других способов выразить свой протест.

— С чего ты взял, что я буду тебе помогать?

Лёгкая знающая улыбка тронула уголки мягких губ напротив, умевших так сладко целовать и в то же время разбрасываться такими ядовитыми фразами. Но они манили меня прикоснуться к ним даже сейчас, когда я была безумно зла на их хозяина, и я понимала, что с этим надо что-то делать и быстро.

Но он смотрел на меня так, словно я сама шагнула прямиком в расставленную им ловушку, и ему даже не пришлось ничего делать, чтоб поймать свою добычу, снова давая понять, кто тут главный, своими следующими словами:

— Потому что у тебя нет выбора.

Видя, что я уже набрала в грудь воздуха, чтоб дать ему достойный отпор, Чонгук лишь насмешливо усмехнулся, предвидя подобную реакцию, и добавил нечто, заставившее меня потрясённо замолчать.

— И чтоб ты не думала, что я совсем уж бессердечный тиран, которым ты меня по - прежнему считаешь , если у нас все выйдет, я разрешу тебе позвонить твоему другу. Чимин, кажется, так его зовут?

Видя, что я все ещё не могу найти подходящих слов, чтоб ответить ему, а просто стою и хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, Чонгук , наконец, отлепился от двери и медленно подошёл ко мне, остановившись прямо передо мной, и чуть приподнял мой подбородок, наклонившись, чтоб заглянуть в мои растерянные глаза.

— Как тебе такая мотивация? Неплохое вознаграждение за помощь мне, как думаешь?

Я сглотнула, запоздало отшатнувшись от него, словно его лёгкое прикосновение обожгло меня, ругая себя за то, что снова позволила ему застать меня врасплох.

Чонгук нахмурился, но все же отпустил меня, и я вновь с горечью осознала, что совсем его не знаю, и даже ночь, проведённая в его постели, когда он обнимал меня так бережно и грел мои ледяные руки своим дыханием, ничего не изменила.

Я по - прежнему была его пленницей, и он продолжал мне приказывать, умело играя моими чувствами.

Я так ничего и не смогла ему ответить, а он уже был у двери, на ходу бросив:

— Будь готова завтра к шести. Тэхен все тебе расскажет и поможет собраться. Не подведи меня, птичка.