Отдав распоряжения охране, Тэхен ушёл, тихо посмеиваясь от моего детского восторга, и краем глаза я заметила, как у входа в гостиную замерли два внушительных амбала, вероятно, те же, что охраняли дверь моей спальни , но сейчас мне не было до них никакого дела.

Вечерний сине- сиреневый свет заливал комнату призрачной дымкой, а горячий золотой огонь, пылавший в камине, добавлял уюта и таинственности.

Всё было бы вообще замечательно, если бы у меня снова не начала болеть голова, но меня, по крайней мере, перестало тошнить, и это уже было неплохо.

Прикрыв глаза, я неосознанно потерла затылок и спустилась пальцами ниже, массируя шею.

И почти подскочила с дивана, когда поверх моих пальцев внезапно легли чужие тёплые руки.

Я уж подумала, что Тэхен вернулся, чтоб сообщить мне, что я слишком засиделась, и лично проводить меня в мою комнату, но терпко — свежий аромат, ударивший мне в нос, свидетельствовал о том, что это был... Чонгук.

Чонгук, которого я так давно не видела, и который одним своим присутствием разбудил все мои, уже немного успокоившиеся страхи, а ещё... мирно спавших в моём животе бабочек.

Неожиданное тепло чужого тела окутало меня со спины, и длинные красивые ноги, обтянутые чёрными джинсами, опустились по обе стороны от моих.

Как он подобрался ко мне так бесшумно?.. Чертовщина какая-то.

Я испуганно замерла, ругая себя за беспечность и понимая, что если б до этого не сидела с закрытыми глазами, растирая шею, то не пропустила бы этот момент и мигом слетела бы с дивана, оказавшись вне досягаемости сильных рук, что тяжело легли мне на плечи, уверенно убирая мои пальцы.

— Эй, ты что делаешь? — пискнула я, на что мужчина позади меня лишь тихонько хмыкнул:

— Собираюсь свернуть твою нежную шейку, что же ещё?

На миг я оцепенела, а потом ощутила, как его грудь сотрясается от беззвучного смеха.

— Очень смешно, — прошипела я, вцепившись в край дивана и готовясь в любой момент сбросить его руки.

— Не дергайся, птичка. Хватит во всем видеть подвох. Я не наврежу тебе, — произнёс Чонгук , и в его негромком вкрадчивом голосе засквозила самодовольная улыбка, бесившая меня больше всего.

Я тихо хмыкнула и повела плечами, на которые тяжело опустились его тёплые ладони, выражая свое недоверие к его словам.

- Тебе все ещё не дают покоя головные боли? - участливо поинтересовался он, и мои глаза расширились от удивления, поэтому я смогла лишь кивнуть.

Он ненадолго замолчал, а затем начал осторожно разминать затекшие от напряжения мышцы моей неестественно прямой и ровной спины.

— Расслабься, Розэ, ты словно натянутая до предела струна.Обещаю, я не сделаю тебе больно. - тихо произнёс Чонгук.

— Сказал волк своей жертве, прежде чем её съесть, — фыркнула я, чем снова вызвала его приглушенный смех, и с удивлением поняла, что этот тёплый и глубокий, чуть хриплый звук мне определённо нравится.

Но расслабиться было все ещё крайне проблематично, особенно учитывая то, что я балансировала на самом краешке дивана, лишь бы оказаться как можно дальше от сидевшего непозволительно близко от меня мужчины и рискуя в любой момент оказаться на полу.

Но, как бы я ни сопротивлялась этому, он явно знал, что делал, и из моих плеч начало постепенно уходить напряжение под уверенными движениями его сильных рук. Но, заметив, что я не спешу поддаваться на его уговоры, вожак черной стаи чуть наклонился и прошептал мне на ухо:

— Не бойся, — от его тихого шепота и тёплого дыхания по спине забегали предательские мурашки, и я едва сдержалась, чтоб не оттолкнуть его, игнорируя даже тот факт, что, скорее всего, мне бы это не удалось.

Но вместо этого, я лишь крепче сцепила зубы, глядя прямо перед собой немигающим взглядом в так завороживший меня камин, из-за которого я и оказалась в подобной ситуации.

— Я не боюсь, — уже на автомате выдохнула я, хоть и понимала, что противоречу сама себе, ведь мое поведение в его присутствии буквально кричало об обратном.

Чонгук тоже это понял и негромко обронил:

— Ты каждый раз это говоришь и дрожишь. Кого ты пытаешься убедить, птаха? Меня или себя?

Я вздохнула, совершенно не желая продолжать этот разговор, больше похожий на допрос, поэтому решила, что безопаснее будет перевести тему.

— Когда ты вернулся? — задала я самый, по моему мнению, безобидный вопрос, но этот негодяй даже его умудрился вывернуть наизнанку, придав ему смысл, которого там изначально и в помине не было.

Его руки сильнее сжались на моих плечах и он тихо шепнул, наклонившись ниже и обдавая мою шею теплым дыханием:

— Недавно. А что, куколка, ты скучала?

От подобной наглости я едва не подскочила, дернувшись, чем вызвала его тихий смех, и, скрестив руки на груди, сердито фыркнула:

— Вот ещё! Я бы предпочла, чтоб ты вообще не возвращался!

— Жаль… А я уж посмел надеяться, что запал тебе в душу, и ты с нетерпением ждала моего возвращения, - с улыбкой произнёс Чонгук.

Я снова фыркнула, но благоразумно промолчала, чтоб не послать его очень далеко и, желательно, навсегда, но он лишь хрипло рассмеялся, и я мимолетно подумала, что он, вероятно, был сегодня в очень хорошем настроении, раз все время шутил и улыбался.

На самом деле, он шутил и улыбался за эти пять минут больше, чем за все наши предыдущие встречи, вместе взятые, и это не могло не настораживать.

— И где же ты был? — невзначай поинтересовалась я, напоминая самой себе ворчливую жену, отчитывающую супруга за долгое отсутствие.

— Охотился, — небрежно бросил Волк, но, на кого или на что, я не стала уточнять.

Его горячее дыхание сзади на моей беззащитной открытой шее путало мысли, посылая незнакомую волнительную дрожь по спине, с которой я, как ни пыталась, не могла справиться, и которую категорически не должна была ощущать рядом с убийцей моих родителей, но концентрироваться на разговоре становилось все сложнее.

Я снова напряглась, попытавшись отодвинуться от него ещё хоть совсем немного, чтоб тепло его тела, обволакивавшее меня всю, не туманило разум так сильно, но, вполне предсказуемо, он не дал мне этого сделать, с лёгкостью удерживая на месте, и насмешливо хмыкнул:

— Далеко собралась, птичка? Ты же сейчас упадёшь.

От его дразнящего тона, в котором отчётливо слышалась улыбка, все стало ещё хуже, и я вздохнула, ощущая, как предательски вспыхнули щеки. Хорошо, что он этого не видел, и в любом случае, все можно было списать на слишком разгоревшийся камин.

— Не бойся меня, — снова тихо повторил он, мягко сжимая мои плечи.

— Зачем ты все время это повторяешь? — ответила я ему его же словами.

— А как ещё я могу тебя успокоить? Ты дрожишь и шарахаешься от каждого моего движения, — немного раздражённо бросил Альфа, и я застыла, испугавшись, что разозлила его, но смолчать тоже не смогла.

— Может, не стоило меня пугать, чтоб потом не пришлось успокаивать? — презрительно хмыкнула я и повела плечом, пытаясь дать ему понять, что мне неприятны его прикосновения.

Но это была ложь.

Ложь, в которой было крайне опасно признаваться даже самой себе.

Ведь от ощущения его тёплых бережных рук на моих плечах внутри вспыхивали щекотные и невыносимо приятные искорки.

— То есть, ты все же признаешь, что боишься меня? — его тон стал теплее, и из него исчезла привычная ледяная властность, так же быстро, как и появилась. Он словно жалел о том, что снова рыкнул на меня, сорвавшись.

Я прикусила губу, не желая отвечать ему, но моё молчание было красноречивее всяких слов.

Чонгук тихо вздохнул и медленно провел большими тёплыми ладонями по моим плечам, спускаясь к рукам и оплетая мои запястья изящными длинными пальцами, такими же, как у Тэхена, и, опустив взгляд вниз, я вновь невольно подумала, что у него очень красивые руки, и врач из него вышел бы куда лучше, чем киллер.

— Послушай, — выдохнул он мне в шею, подавшись ближе, отчего моя спина прижалась к его горячей твёрдой груди, но бежать больше было некуда, ведь он поймал меня в ловушку, и мне не оставалось ничего, кроме как слушать его, ведь у меня все равно не было выбора, — Хоть, скорее всего, тебе очень трудно в это поверить, но я не монстр, каковым ты меня считаешь.

Я на миг прикрыла глаза, позволив себе поверить ему всего на пару мгновений, а затем сжала зубы и безжалостно прогнала эти глупые мысли.

Самые жестокие серийные маньяки тоже не считали себя монстрами.

Я упрямо молчала, не желая что-либо говорить или уверять его, что не считаю его монстром, ведь это было бы неправдой.

Он тоже молчал, и в тишине вечерней гостиной было слышно лишь тихое потрескивание поленьев в камине.

А затем чуткие тёплые пальцы Чонгука легонько провели вверх по моей руке, одним мимолетным касанием запустив целый табун огромных мурашек по моей обнажённой коже, и он осторожно убрал волосы с моей шеи и застыл, удивлённо выдохнув.

Его пальцы скользнули по моим ключицам, заставив вздрогнуть и тоже испуганно замереть, затаив дыхание от его близости.

— Что это? — тихо спросил он, осторожно проводя кончиком пальца по лунным камням у меня на шее. — Прелестная безделушка.

Но я внезапно почувствовала себя неуютно. Ему словно мало было того, что он самым бесцеремонным образом вторгся в моё личное пространство, а теперь хотел забраться ещё и в душу, выведав все мои тайны, и мне это совершенно не понравилось.

Оттолкнув его руку, я накрыла подвеску ладонью неосознанным защитным жестом, чувствуя знакомое успокаивающее тепло, такое же, как и исходившее от широкой груди сидящего позади меня мужчины.

— Это подарок.

— От твоего парня? — из его глубокого голоса резко пропала вся веселость и игривость, и на миг мне даже показалось, что в нем послышались ревнивые нотки.

Что за бред?

Но он спросил об этом так, словно ему было очень важно это знать, напряжённо застыв в ожидании моего ответа, и, решив, что лучше не лгать, я тихо вздохнула:

— У меня нет парня.

Мне снова послышался едва слышный облегчённый выдох, но я не могла быть уверена, что это не плод моего воображения или запоздалые галлюцинации после сотрясения мозга.

— Тогда от кого он? — небрежно обронил брюнет, но от меня не укрылось, как его пальцы на моих плечах, сжавшиеся почти до боли минуту назад, снова расслабились и принялись мягко поглаживать, отчего по спине начало растекаться предательское тепло.

— Зачем тебе это знать? — устало выдохнула я, прикрывая глаза.

Его руки осторожно провели вниз по моему позвоночнику, а затем снова вернулись к шее, и он мягко погладил мой ноющий затылок большими пальцами.

— Просто скажи мне. Пожалуйста, — его голос прозвучал тихо и как-то… робко? И он только что сказал «пожалуйста»?

Мои глаза удивлённо расширились.

— Этот кулон мне подарила бабушка на совершеннолетие, — неожиданно для самой себя призналась я. Видимо, это его внезапная вежливость так сильно на меня повлияла.

— Вы с ней близки?

— Она умерла год назад.

Услышав это, Чонгук застыл, а затем поцеловал меня в плечо, тихо шепнув:

— Прости.

Я замерла, слишком ошеломленная и его словами, и тем, что он только что сделал, но не успела как следует об этом подумать, так как негромкий голос Волка обволакивал моё сознание мягким бархатом и почти усыплял, а исходивший от него аромат странным образом успокаивал.А ещё мне впервые захотелось сделать так, как он сказал — расслабиться и довериться его сильным уверенным рукам.

Но для этого было не время и не место.А его следующие слова и вовсе заставили меня очнуться от приятной неги, окутавшей все моё тело от его уверенных движений, которыми он массировал мои плечи и шею.

— И все же я до сих пор не могу понять, как такой невинный ангелок, как ты, попал в полицию, — усмехнулся он, проводя ладонью между моими лопатками и заставляя неосознанно выгнуться.

— Я далеко не ангел, Чонгук. И никогда им не была. — устало вздохнула я. — У всех есть тайны.

— Это я уже понял, — его руки вновь легли мне на плечи, и он прошептал у самого моего уха, почти касаясь мочки губами, случайно или намеренно, я так и не поняла, слишком потрясённая его следующими словами, — Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь мне их все...

— Что? О чем ты говоришь? Зачем тебе мои тайны? — я снова напряглась и попыталась отодвинуться.

То, чем мы занимались сейчас, больше напоминало мне перетягивание каната. Он тянул меня к себе, а я изо всех сил упиралась. Хоть эти самые силы изначально были неравны.

Чонгук не ответил, вместо этого неожиданно обхватив меня одной рукой за талию и притягивая ещё ближе к себе. Это уже перешло все границы, и я не на шутку испугалась. Даже ощущать на себе его руки было неправильно, а такая непозволительная близость и вовсе лишала дыхания.

— Прекрати, прошу тебя, — шепнула я едва слышно, вцепившись в обшивку дивана.

Он замер, видимо ощутив, что меня сейчас накроет паническая атака, и немного отстранился, позволив мне сделать вдох.

— Что именно? Прикасаться к тебе? Разговаривать? Дышать? Что ты хочешь, чтоб я прекратил, Розэ? — его вкрадчивый, чуть хриплый голос раздался прямо над ухом, и я вздрогнула и прикусила губы, с трудом найдя в себе силы, чтоб ответить ему:

— Прекрати вести себя со мной так, будто ты мой парень. Тебе не с кем развлечься сегодня ночью и ты решил поиграть со мной?

Но Волк оставил мой вопрос без внимания, вместо этого задав встречный.

— Почему ты так напугана? — тихо спросил он, словно невзначай проводя подушечками тёплых пальцев по моей руке.

— Может, потому что я — твоя пленница? — как бы я ни пыталась оставаться спокойной, но меня уже начало ощутимо потряхивать, и я не знала, что может произойти, если Чонгук не прекратит вести себя подобным образом.

Он и правда словно играл со мной, но мне совсем не нравились подобные игры.

Волк застыл, а затем тихо вздохнул, обдав мой затылок тёплым дыханием, от которого по спине вновь побежали мурашки.

— Это не так.

От удивления я даже забыла на миг о страхе и чуть повернула голову, но встретиться с ним взглядом не смогла, имея удовольствие созерцать лишь его гордый профиль и упрямый твёрдый подбородок.

— Разве? А кто же я тогда, Чонгук?

Его имя, произнесенное в тишине вечерней гостиной, странным образом ласкало слух, вызывая неосознанную приятную дрожь, и от тепла его тела, все ещё находившегося так близко, веки стали невыносимо тяжёлыми.

— Ты моя гостья, — тихо сказал он.

Я вздохнула, не зная, что ответить, но затем врождённый сарказм все же дал о себе знать.

— Гостья? Знаешь, у тебя довольно странные понятия о гостеприимстве. Гостей обычно не держат запертыми в спальнях своих погибших невест.

Он замер. И мне показалось, даже перестал дышать, словно я вонзила ему нож в самое сердце.

Само время словно остановилось, мучительно медленно отсчитывая секунды, пока я мысленно ругала себя последними словами за свою несдержанность и длинный язык , сжимая кулаки и до боли кусая губы, надеясь, что он не свернёт мне шею прямо здесь и сейчас.

Но, спустя бесконечно долгие мгновения, он, наконец, выдохнул едва слышно:

— Откуда ты знаешь о ней?

Я молчала, не желая сдавать его слишком доброго кузена, заботившегося обо мне все это время, беспокоясь, что его доброта ко мне может вылиться в крупные неприятности, ведь эта тема здесь явно была запретной.

Но Волку и не нужно было слышать мой ответ, ведь он и сам все понял, процедив сквозь зубы:

— Похоже, нам с Тэхеном предстоит серьёзный разговор.

— Прости, — почти беззвучно шепнула я, не зная, за что извинялась, но чувствуя, что должна это сделать.

За моей спиной послышался тяжёлый вздох, словно он пытался успокоиться и взять себя в руки, и, пользуясь его замешательством, я снова рискнула задать не дававший мне покоя вопрос.

— Зачем я тебе, Чонгук? Зачем ты притащил меня сюда? Почему сразу не убил? На моё место придёт кто-то другой, кто тоже будет тебе мешать и путаться под ногами, потому что это их работа. Их ты тоже будешь отлавливать и запирать в своём особняке? Комнат на всех хватит?

Чонгук тихонько хмыкнул, пряча смех, и уткнулся лбом мне в плечо.

— Ты так похожа на неё…

Он выдохнул это едва слышно, словно разговаривал больше сам с собой, и его голос звучал удивлённо и в то же время так нежно, что я замерла и растерялась, не в состоянии привыкнуть к таким резким переменам в его настроении. Сначала рычит и скалится, а затем ластится и смеётся, заявляя, что я похожа на его умершую возлюбленную, ведь он говорил именно о ней, я была в этом уверена.

И ещё я была уверена на сто процентов в том, что он действительно был странным.

Но у меня вдруг резко пропало желание спорить с ним и что-то доказывать, так же, как и вырываться.Я просто слишком устала, понимая, что так сильно меня вымотал именно этот недолгий разговор с хозяином дома.

— Я уже сказал тебе, что ты все узнаешь, когда придёт время. Не пытайся выведать что-то ещё, — спокойно произнёс брюнет, больше не пытаясь снова запугивать меня или угрожать, и я немного расслабилась, решив, что на сегодня с меня точно хватит потрясений.

Но когда его руки переместились с моих плеч на талию, крепко смыкаясь в замок и притягивая меня ближе к его стройному подтянутому телу, я вновь занервничала, неосознанно вцепившись в его руки и сопротивляясь его близости.

Слишком близко.

Слишком жарко.

Слишком интимно.

И он все ещё мой враг.

— Чонгук... — слетело с моих губ беспомощным, почти беззвучным шёпотом, но он услышал и все понял.

Но не отпустил.

Поэтому я попыталась ещё раз.

— Чонгук… что ты делаешь?

В мой голос прокралась паника, делая его ломким, и я дёрнулась и застыла, когда его руки собственнически сжались вокруг меня, и он со вздохом уткнулся мне в плечо. И, разумеется, не позволил далеко уйти.

— Просто… Давай посидим так немного... — прошептал он, почти касаясь губами моей шеи, и сладостная дрожь прошлась по всему телу, оседая тёплой тяжестью внизу живота и заставляя разбуженных бабочек испуганно трепыхаться, взмахивая тонкими крылышками под моей пылающей кожей.

Чонгук сегодня был таким домашним и спокойным, немного уставшим и даже... уютным, что я начала забывать, кто он.

С таким Чонгуком хотелось вечность сидеть на диване, обнявшись, и смотреть на горящий в камине огонь.Но я не могла, не могла довериться ему.

Всё мои инстинкты кричали о том, что мне нужно бежать от него куда глаза глядят, и никакие его слова не могли меня успокоить.

Словно почувствовав, что я снова сжалась и напряглась в его руках, он поднял голову с моего плеча и тихо выдохнул:

— Господи, птичка, неужели ты совсем не можешь расслабиться? Ты так шарахаешься от меня, что я чувствую себя насильником. Хотя, к твоему сведению, я никого и никогда не брал силой.

Я недоверчиво хмыкнула, хотя в это я, как раз, могла поверить. Ведь было очевидно, что ему не приходилось не то что силой затаскивать девушек в свою постель, а даже уговаривать, ведь, скорее всего, они сами ложились под него, стоило ему лишь улыбнуться своей обворожительной улыбкой, от которой подгибались колени.

Но это меня мало успокаивало.

Поняв, что я по - прежнему чувствую себя агнцем, которого собираются принести в жертву, он тихо усмехнулся и шепнул:

— Ну же, расслабься, малышка, я ведь не делаю ничего противозаконного.

В тишине гостиной повисло его невысказанное «пока», и я зябко повела плечами, снова вздрогнув, хотя мне вдруг стало нестерпимо жарко.

Огонь был везде: и передо мной, и позади меня, и я уже не была уверена, какой из них был жарче и опаснее.

Но Чонгуку, похоже, начинала нравиться затеянная им игра, и он мягко провел носом по моей шее, отчего моё дыхание сбилось и замерло, а сама я испуганно застыла в его руках, боясь даже пошевелиться, пока его горячие губы находились в такой опасной близости от моей кожи.

Довольный произведённым эффектом, Волк улыбнулся, погладив мою руку кончиками пальцев.

— Почему ты так дрожишь? Тебя волнует моя близость?.. — произнёс он откровенно искушающим, тягучим, как растопленный на солнце мед, хриплым голосом, от которого у меня внезапно ослабли колени, и я порадовалась тому, что сижу, и мне не грозит растечься безвольной лужицей у его красивых ног. Но следующие его слова буквально заставили меня задохнуться от возмущения.

— Ах... Кажется, я понял. У тебя давно не было мужчины, я прав ?.. — шепнул этот наглец, слегка задев горячими губами пульсирующую венку на моей шее, как раз там, где неистово бился пульс, отдаваясь шумом в ушах и гулом в потяжелевшей голове.

Я прикусила губы, чтоб с них не сорвалось что-то совсем уж язвительное и нецензурное, хотя он этого, несомненно, заслуживал, задавая такие личные и откровенные вопросы, которые его совершенно не касались, о чем я и сообщила ему, прошипев:

— Тебя это никоим образом не касается!

Ведь я совершенно точно не собиралась говорить этому самоуверенному красавчику, что у меня вообще никогда не было мужчины. Вцепившись в его предплечья, я снова попыталась разжать его стальную хватку на моей талии, но все мои трепыхания и возмущение, похоже, лишь смешили его, и он снова без труда притянул меня к себе, успокаивающе шепнув:

— Ладно, ладно, птичка, прости. Признаю, это не моё дело. Я правда не хотел тебя обидеть или задеть твои чувства.

Я застыла, пораженная тем, что он, оказывается, действительно умел извиняться, но все ещё была слишком зла, чтоб так легко его простить.

— Тогда я просто сделаю вывод, что тебе нравится насмехаться надо мной, — обиженно прошипела я, сама от себя не ожидая, что его слова так сильно меня заденут.

— Тише, малышка, успокойся, - мягко приказал Чонгук , каким-то непостижимым образом снова отбив у меня желание возражать ему, - Я был неправ и признаю это. Прости. Прошу, посиди так ещё немного. Ещё пять минут - и я тебя отпущу, обещаю.

Он успокаивающе погладил меня по руке и умолк, лишь в тишине раздавалось его тихое дыхание, и я устало прикрыла глаза, решив в этот раз поверить ему, ведь, чем быстрее он наиграется в свои непонятные игры, тем быстрее я освобожусь.

Перестав вырываться, я закрыла глаза и прислонилась спиной к его груди, накрыв его руки своими.

Он явно этого не ожидал, на миг застыв, но затем глубоко вздохнул и крепче обнял меня, почти вжимая в себя.

И было в этом жесте что-то отчаянно одинокое, словно он... нуждался во мне. Словно ему тоже не хватало тепла, и даже ярко горящий камин не мог прогнать шедший изнутри холод, прочно обосновавшийся в его сердце.

Волк — одиночка, гордый и сильный, бесстрашный и благородный, один взгляд которого был способен лишить воли и подчинить себе, тоже нуждался в нежности.

И его терпко---пряный, ни на что не похожий запах, кружил мне голову и вызывал непреодолимое желание ощутить его снова. И с каждым вдохом он окутывал меня все сильнее, затягивая в свои сети, все больше расслабляя и опьяняя, словно отрезая от реальности, погружая в свой мир, где были только я и он.

— Скоро полнолуние, —шепнул Волк, тихо дыша мне в шею, но мне вдруг стало так спокойно, что совсем не хотелось вырываться.

— Откуда ты знаешь? — сонно шепнула я, сквозь потяжелевшие веки наблюдая за разгоравшимся все сильнее огнём в камине.

— Чувствую, — выдохнул он, притягивая меня ещё ближе и мягко целуя в шею.

Я вздрогнула, снова возмутившись тем, что он так много себе позволял, но в следующий момент распахнула глаза от резкой вспышки боли, пронзившей шею, ощутив, как сноп горячих искр рассыпался по коже.

Я беспомощно застонала, прикусив губу почти до крови, но его руки сомкнулись вокруг меня ещё крепче, и Чонгук тихо зарычал, а его бархатные тёплые губы нежно прижались к месту укуса.

Всё моё тело охватил нестерпимый жар, и меня начало затягивать в чёрный бездонный водоворот с непреодолимой силой, которой невозможно было сопротивляться, и последнее, что я услышала, прежде чем тьма накрыла меня с головой, был его низкий глубокий голос, больше похожий на глухое рычание волка:

— Прости, малышка... Но теперь ты моя…