Выпив оставленное Тэхеном снотворное, я не заметила, как снова задремала, постепенно проваливаясь в глубокий сон.

Я уже смирилась с тем, что все мои ночи неизменно сопровождали кошмары, но это видение было на редкость тихим и спокойным, и я невольно расслабилась, оглядевшись.

Я снова была в глухом темно-синем лесу, и вокруг стояла такая тишина, что было слышно только моё неровное дыхание.

Но мне не было страшно, наоборот — эта тишина успокаивала, обволакивая сердце невидимым бархатным покровом, и я сама словно была частью этой тихой безмятежной ночи.

Подняв глаза, я увидела полную луну, неспешно плывущую над кронами вековых деревьев и заливавшую мягким серебристым светом небольшую поляну, на которой я стояла, и я с удивлением поняла, что снова оказалась возле Лунного грота. Его название вспыхнуло в моем сознании так отчётливо, словно я всегда это знала, так же, как и то, что этот грот был моим святилищем.

Внезапно сильные руки обняли меня со спины, властно притягивая к стройному мужскому телу, и я тут же расслабилась, ощутив родной терпко — пряный аромат, исходящий от его горячей кожи, откинув голову ему на плечо и прикрыв глаза.

— Ты уже здесь, любимый? — тихо шепнула я, улыбаясь.

Морфей обнял меня ещё крепче, смыкая руки на моей талии, и шепнул, едва касаясь мягкими губами моей шеи:

— А где же мне ещё быть, малышка? Ведь сегодня совершенно особенная ночь.

— Я помню, — я развернулась в его руках, с улыбкой глядя в мерцающие серебром ясные глаза моего хранителя, и нежно погладила его по щеке кончиками пальцев.

Морфей/Чонгук вздрогнул от моей невесомой ласки и прикрыл глаза, а затем глубоко вздохнул и впился в меня прожигающим насквозь внимательным взглядом, выдохнув:

— Ты… Не передумала?

Я покачала головой, обнимая его за плечи, и, привстав на цыпочки, нежно коснулась его губ своими, шепнув:

— Конечно нет.Я хочу принадлежать тебе. Только тебе одному. Всегда.

Морфей рвано вздохнул, прижимая меня к себе, и впился в мои губы отчаянным, почти грубым поцелуем, от которого у меня закружилась голова и подкосились ноги,а все тело охватила сладостная и невыносимо приятная дрожь, и я почти повисла на нем, позволяя снова и снова сводить меня с ума... Но, спустя бесконечно долгие и сладкие мгновения он все же отстранился, пытаясь успокоить дыхание, и прижался своим лбом к моему, тихо шепнув:

— Малышка, ты даже не представляешь, каким счастливым меня сделала, когда согласилась связать со мной судьбу и жизнь по древнему обряду...Я хочу этого больше всего на свете, но… Ты уверена?.. Это ведь навсегда… Совсем — совсем навсегда…

Я тихо рассмеялась, повиснув у него на шее и доверчиво заглядывая в любимые ласковые глаза, в которых плескалось неприкрытое обожание и всепоглощающая нежность ,и то, как он на меня смотрел, всегда делало меня слабой.

— Глупый…. — ласково улыбнулась я, чувствуя, как губы все ещё сладко покалывает от его недавнего напора.— Я ведь и хочу связать наши судьбы навсегда. Совсем- совсем навсегда…

Он зарылся пальцами в мои волосы, снова мягко целуя в губы, и, прижав меня к себе, тихо шепнул:

— Клянусь, ты никогда об этом не пожалеешь.

— Я знаю.

— Тогда пойдём? — он немного отстранился и протянул мне руку, и я без раздумий вложила пальцы в его раскрытую тёплую ладонь, всецело доверяя ему, как и всегда.

— Пойдём.

***

Тишина зачарованного грота, бывшего моим убежищем и местом отдыха, не нарушалась ничем, кроме тихого журчания небольших родников, впадавших в находившееся посреди пещеры озеро, в котором мы стояли.

Сквозь расщелину в своде грота лился лунный свет, проникая до самого дна водоёма, отчего его поверхность казалась жидким серебром, бросая колеблющиеся радужные блики на стены и путаясь в мягких волосах моего хранителя, в которых мне точно так же хотелось путаться пальцами, но все это будет потом, позже…

А пока Морфей крепко держал меня за руку, обхватив моё запястье тёплыми изящными пальцами, и все никак не решался сделать на моей ладони небольшой порез, чтоб завершить обряд обручения священным серебром над текучей водой.

Это был самый древний ритуал, связывающий души двух влюблённых навечно, и ничто — ни время, ни смерть не могли разорвать эту связь.И, понимая важность этого момента, все во мне трепетало от восторга и предвкушения того, что должно было последовать за нашим обручением...

...Если конечно, мой суровый бесстрашный хранитель все-таки наберётся смелости, чтоб завершить его, ведь Морфей, судя по всему, нервничал гораздо сильнее, чем я, что было на него совершенно не похоже .

Наконец, устав ждать и чувствуя, как дрожат его красивые и всегда такие уверенные пальцы, сжимавшие мою руку, я тихо позвала:

— Морфей?----а в моем спящем сознании эхом отдалось "Чонгук".

Он тут же вскинул голову, подняв на меня обеспокоенный взгляд, и я невольно зависла на его мягких губах, которые он всегда неосознанно прикусывал, когда нервничал, поэтому до моего затуманенного этой невероятно искушающей картиной сознания не сразу дошёл смысл его слов:

— Что, милая? Мне остановиться? Ты передумала?

— Что? Нет! Конечно же нет! — словно очнувшись, я часто заморгала, и тут же отрицательно помотала головой.

Услышав такое рвение в моём голосе, мой любимый ласково улыбнулся, склонив голову к плечу, и тихо спросил:

— Тогда в чем дело?

Сделав глубокий вдох, я улыбнулась ему в ответ и укоризненно проворчала:

— Просто хотела напомнить тебе, что я не хрустальная. Правда.Просто сделай это. Заверши обряд.Иначе мы будем стоять тут до рассвета.

Морфей вздохнул так тяжело, словно я заставляла его топить котят, и неслышно произнёс:

— Я просто не могу сделать тебе больно, малышка. Я ведь твой хранитель и должен защищать тебя от боли, а не причинять ее. Поэтому все во мне противится тому, что я должен сделать.

— Я понимаю, любимый. Но это всего лишь небольшой порез. Ну же, смелее…- улыбнулась я.

Он ещё пару секунд смотрел на меня, словно выискивая в моих глазах искры страха или сомнений, но их там давно уже не было. На самом деле их там не было никогда, ведь я влюбилась в него с того самого момента, когда впервые увидела.

Черный Волк...

Такой хмурый, мрачный и неприступный ...а ещё невероятно, невозможно красивый.

Всегда весь в черном ,с наброшенным на широкие плечи бархатным плащом, расшитым древними серебряными рунами ... высокий , статный, с поистине королевской осанкой и холодным взглядом...от него невозможно было отвести глаз.

В его глубоких, как древний космос, полночных глазах вспыхивали и переливались серебром далёкие звёзды и галактики , а в иссиня---черных волосах словно заблудилась и заснула сама ночь , и мне нестерпимо хотелось зарыться в них пальцами, ощутить их шёлковую мягкость и осторожно отвести с внимательных колдовских глаз, затенённых пушистыми ресницами, увидеть, как он улыбается...

Но о его холодности и надменности ходили легенды, так же, как и о том, что он жестоко наказывал нарушителей его спокойствия ,что посмели без его позволения нарушить границы его заколдованных чертогов, заставляя вечно блуждать по его синим лесам без надежды когда нибудь выбраться , и никто из богов не рисковал приближаться к нему слишком близко без крайней необходимости, боясь вызвать его гнев и впасть в немилость ,но вскоре я поняла, что за всей этой ледяной броней, которой Морфей обзавелся за долгие столетия своей жизни, древний бог снов прятал горячее заботливое сердце и чистую душу , но делал это просто потому, что ему некому было их доверить. А ещё дикое , беспросветное одиночество и тоску по несбыточному, что странным образом перекликалась с моей .

Мы словно были настроены на одну волну ,одну древнюю частоту ,почувствовав это с первых же минут , но Морфей был намного более сдержанным и осторожным ,чем я, и поначалу относился ко мне, как к глупому ребенку, за которым был вынужден присматривать ,хотя временами в его тихих снисходительных фырках после очередной моей выходки, вроде шумной погони через весь лес с моими нимфами и его волками, которые, к слову, были гораздо более дружелюбными, чем их предводитель, отчётливо сквозило раздражение и невысказанное возмущение тем, что какая-то глупая девчонка посмела нарушить его покой ,хотя он не позволял этого никому, даже верховным богам нового пантеона.

Хотя, все таки в этом правиле было исключение.

Никому, кроме Селены.

Однажды я сама слышала, как в разговоре с моей любимой старшей сестрой он жаловался ей на мое несносное, по его мнению, поведение.

----Я не подхожу на роль воспитателя для капризных детей,Селена!----по своему обыкновению фырчал мой Волк, нервно расхаживая по залитой лунным светом поляне, а она лишь расслабленно улыбалась, наблюдая за ним , так же, как и я.----Ну кому, кому могла прийти в голову эта "гениальная " идея ? Порой я едва сдерживаюсь, чтоб не сгрести эту настырную малявку в охапку и отправить обратно прямиком на луну. Или хорошенько отшлепать ,она давно на это напрашивается!

Услышав это, я невольно вспыхнула и прикусила губы, уловив в его словах совсем другой подтекст ,хотя он вовсе не собирался его туда вкладывать.

Я шла сюда, чтоб увидеть сестру ,но замерла, услышав их разговор, и спряталась за деревом , с интересом вслушиваясь в жалобы моего мрачного хранителя .

Но Селена всегда была самой мудрой из всех кого я знала, потому просто позволила давнему другу выпустить пар , а затем подошла к немного успокоившемуся Морфею и, мягко коснувшись его плеча, тихо произнесла :

----Прояви немного терпения и снисхождения, мой дорогой друг . Розэ просто ещё слишком юна и неопытна , и ей необходим мудрый и понимающий наставник . Я уверена, малышка ещё сможет тебя удивить .

Морфей/Чонгук замер под ее рукой и насмешливо хмыкнул,но его губы все равно дрогнули в едва заметной улыбке, которую он тут же поспешил спрятать ,начиная по новой жаловаться сестре на меня

----Это маленькая чертовка и так удивляет меня каждый день. Не проходит и дня, чтоб я не узнал от моих братьев о ее очередной выходке. Не далее, как вчера она полночи гоняла по лесу мою стаю, ,которая ,вместо того, чтоб помогать мне переводить души в иной мир , носилась следом за ней, как свора радостных щенков, едва не виляя хвостами!

Услышав это, сестра, не выдержала и прыснула в кулак, а Чонгук шумно выдохнул и продолжил

-----Они едят с ее рук и спят у ее ног, охраняя ее покой ,который мне самому только снится , и это, знаешь ли, уже ни в какие рамки . Я что, похож на няньку?

-----Ты станешь для нее намного .большим , Морфей... намного , намного большим...и это произойдет очень скоро...----лукаво, но с долей грусти улыбнулась Селена,----Намного скорее, чем ты можешь себе представить...

Уже тогда ее слова что-то всколыхнули в моей душе ,так же, как и в его, но ему понадобилось слишком много времени, чтобы принять свои чувства и мою любовь.

И когда он сказал мне, что тоже любит меня, хоть и не имел на это права, я стала самой счастливой девушкой в мире. И в этом, и в ином.

В тот миг я не была могущественной богиней, которую смертные почитали и боялись и которой приносили жертвы, умоляя о милости. В ту ночь, когда Морфей признался мне в любви, я была просто девушкой, которая узнала, что её любят так же сильно, как любила она сама и ни один дар не мог быть драгоценнее его любви.

Морфей признался мне, что долго не решался открыто сказать мне о своих чувствах, ведь ему было запрещено любить меня, но когда он понял, что это взаимно, решил во что бы то ни стало найти для нас способ всегда быть вместе.

И этим способом являлся тот самый ритуал, который был почти завершён, и от вечности рядом с любимым меня отделяла лишь капля крови и поцелуй.

Тяжело вздохнув, мой Волк крепче сжал мою руку, наконец решившись, и молниеносно провел острым лезвием ритуального серебряного кинжала по моей ладони , оставляя на ней тонкую алую нить, а затем сделал то же самое со своей рукой и переплёл наши пальцы, глядя мне в глаза нежным, пробирающим до мурашек взглядом.

— Тебе не больно? — с тревогой шепнул он.

Я улыбнулась, покачав головой:

— Конечно нет, глупый. Мне не больно, ведь ты рядом. И ради того, чтобы навсегда привязать себя к тебе, я согласна вытерпеть и не такую боль. Согласна выдержать все, что угодно, лишь бы всегда быть с тобой.

Он прижался своим лбом к моему, неотрывно глядя мне в глаза пронзительным обжигающим жидким мерцающим серебром взглядом, и мягко приказал:

— Тогда повторяй за мной.

Я кивнула, во все глаза глядя на него и утопая в бесконечном древнем космосе его ласковых глаз, пока мои губы произносили слова могущественной клятвы следом за ним.

— Ни небо, ни бездна, ни жизнь, ни смерть не отменят того, что будет произнесено. Ни свет, ни тьма, ни судьба, ни время не разорвут того, что будет связано. Я принадлежу тебе… Ты принадлежишь мне… Сквозь жизнь и смерть, из эпохи в эпоху, рука об руку… Связанные цепью любви никогда не потеряются. Жизнь, смерть — все есть любовь... И я клянусь любить и опекать тебя, беречь и защищать до скончания веков. Клянусь, что моя нежность и верность никогда не разочаруют тебя. Наше счастье зависит только от нас двоих, и я обещаю, что буду всю жизнь делать все от меня зависящее, чтобы это счастье было вечным.

Сегодня я хочу разделить с тобой свою жизнь и вручаю тебе ключ от моего сердца. Доверься моей любви — она подлинна и реальна. Я обещаю быть тебе верным другом, защитником и возлюбенным.Я всегда буду разделять твои мечты, надежды и чаяния. Я обещаю всегда быть рядом с тобой. Если ты упадёшь, я подниму тебя; если ты заплачешь, я утешу; если ты засмеешься, я разделю твою радость. Всё, что есть во Вселенной, всё, чем я обладаю в этой жизни — всё твоё, отныне и навечно.

Отныне и навсегда твоя дорога станет моей дорогой, твоя жизнь станет моей жизнью, твой мир станет моим миром. Если позовешь меня — я откликнусь. Если будешь падать — я удержу. Ибо то, что отныне связало нас… Выше Неба, дольше Времени, сильнее Смерти… Я твой.

— Я твоя…

Как только последние слова слетели с моих губ, вода, в которой мы стояли, пошла волнами и вспыхнула серебром, освящая нашу клятву и нашу любовь, и Морфей наклонился ко мне, мягко улыбаясь, и осторожно коснулся моих губ своими — горячими и нежными.

Лёгкий невинный поцелуй постепенно становился все жарче, все настойчивей, и лунный свет почти ослеплял, даже несмотря на то, что мои глаза были закрыты и вокруг царила тихая звёздная ночь.

Повиснув у него на шее, я с наслаждением зарылась в мягкие волосы у него на затылке, поглаживая и пропуская их сквозь пальцы, и он глухо застонал, прижимая меня к себе ещё ближе, а затем с лёгкостью подхватил на руки и вынес из прохладной воды, позволив прозрачным, кристально чистым струям шумевшего снаружи водопада скрыть от внешнего мира то сладкое безумие, что произошло в священной пещере в ту ночь, и то блаженство, что я испытала в его руках, было невозможно забыть.

Бережно уложив меня на мягкий мох, он стал неспешно освобождать меня от одежд, не прекращая целовать и ласкать, околдовывая своими поцелуями и тихим шёпотом, и я полностью доверилась ему, позабыв обо всех страхах и тревогах.

Оставшись обнажённой, я не испытывала никакого смущения - только вожделение и непреодолимое желание принадлежать ему, и тот восхищенный, затуманенный едва сдерживаемым желанием серебряный взгляд, которым он на меня смотрел, заставлял меня чувствовать себя самой прекрасной девушкой на земле.

Склонившись надо мной и часто неглубоко дыша, Морфей обжигал мою, обнаженную лишь для него, кожу горячим сбитым дыханием и такими же пылкими обжигающими поцелуями, и я просто плавилась в его руках, впервые испытывая такое наслаждение, о котором раньше могла лишь мечтать и которое можно было ощутить лишь в бережных руках любимого мужчины.

Его горячие нежные губы были везде... он трогал, гладил, целовал, заставляя меня неосознанно подаваться ему навстречу, выгибаясь в его сильных бережных руках, желая быть к нему ещё ближе.

Аромат росших повсюду белых лунных цветов мира Снов одурманивал так же, как поцелуи моего хранителя , и мне казалось, что по моим венам вместе с кровью постепенно растекается жидкое пламя, заставляя гореть, как в лихорадке.

Горячие бархатные губы моего любимого ни на миг не отрывались от моей кожи, нежно целуя и медленно спускаясь все ниже, и я неосознанно вздрогнула и выгнулась, тихо застонав, когда он принялся покрывать нежными лёгкими поцелуями мою обнаженную грудь, мягко сжимая её большими тёплыми ладонями,которым я давно уже доверила свое сердце.

Мои пальцы запутались в его волосах, сжимая чуть сильнее, и Морфей поднял голову, с ленивой улыбкой глядя на меня затуманенным желанием потемневшим взглядом.

— Всё хорошо, малышка? — хрипло шепнул он, приподнимаясь на руках и поглаживая мои скулы кончиками пальцев.

Я кивнула с лёгкой улыбкой, завороженно глядя на него, всецело пребывая во власти древней магии, спустившейся в эту волшебную ночь на наш тайный грот и окутавшей нас невидимым покровом.

— Останови меня, когда захочешь, хорошо? — шепнул он, наклоняясь и нежно целуя меня в губы, и я кивнула, хоть уже знала, что не стану его останавливать, ведь хотела принадлежать ему полностью - и душой, и телом, и это желание было таким сильным, что у меня дрожали руки, а сердце заходилось неистовым стуком, плавясь от любви к моему хранителю.

Но, неверно истолковав мою дрожь, Морфей нахмурился и мягко прижал мою ладонь к своим тёплым губам, целуя каждый пальчик и внимательно глядя мне в глаза проникновенным ласковым взглядом.

— Ничего не бойся со мной, моя девочка… Я буду очень нежным…- хрипло шепнул он, склоняясь надо мной и нежно отводя разметавшиеся волосы с моего лица.

— Я знаю… - я улыбнулась и погладила его по щеке, а в голове эхом отдавалось лишь одно :

"Мой... Навсегда мой..."

Заметив мою улыбку, Морфей тоже немного расслабился и, наклонившись ещё ближе, шепнул мне в губы, лаская их тёплым сладким дыханием :

— Тогда просто доверься мне, малышка… Расслабься…

Я кивнула и вновь позволила ему утянуть меня в обжигающе - нежный долгий поцелуй,и Чонгук лёг на меня сверху, опираясь на руки и плавно и осторожно проникая в моё тело.

Ощущать его всего так близко - кожа к коже, губы к губам, надо мной и внутри - и чувствовать его бархатную обнаженную кожу под моими руками и горячее рваное дыхание на моей шее, сменяющееся приглушенными хриплыми стонами, было ни с чем не сравнимо.

И когда он начал медленно двигаться во мне, переплетая наши пальцы и все чаще срываясь на хриплые стоны наслаждения, я лишь крепче обняла его, никогда больше не желая выпускать из объятий, чувствуя, как сердце переполняют чувства, и, двигаясь вместе с любимым в древнем чувственном ритме и задыхаясь от наслаждения, разливавшегося в крови, шептала, как сильно люблю его, слыша в ответ такие же приглушённые признания, скрепляемые долгими жаркими поцелуями...

Ночь летнего солнцестояния была самой короткой ночью в году, но для нас она стала самой сладкой, бесконечной вечностью…