С тех пор, как я попала в больницу, прошла неделя, и я не могла сказать, что чувствую какие-то изменения в своём состоянии. Временами по-прежнему кружилась голова, и иногда давило в груди, ну и ещё предательская слабость могла накатить в любой момент, но в общем и целом я не чувствовала себя смертельно больной.

Но, с тех пор, как Чонгук узнал о моем диагнозе, в его глазах прочно обосновалась неизбывная тревога и беспокойство за меня, и хоть он старался вести себя как обычно и даже шутил в своей привычной пошловато---дерзкой манере, чтобы меня рассмешить, за что постоянно получал любящих тумаков, но я прекрасно видела, что он словно все время ожидал чего-то плохого, чего-то такого, о чем не говорил вслух, чтоб не пугать меня, наивно полагая, что я ничего не замечаю.

Но довольно трудно было не замечать того, что его глаза теперь неотступно следовали за мной, куда бы я ни направилась, и, если б я позволила, он бы, наверное, сопровождал меня даже в душ и туалет. И мне самой становилось не по себе, ведь выходило, что он знал о моем состоянии намного больше, чем говорил мне. И продолжал это от меня скрывать.

Но я понимала, что давить на него в этом вопросе и пытаться заставить его расколоться бесполезно, потому взяла на вооружение принцип "Меньше знаешь - крепче спишь" и решила позволить событиям идти своим чередом.

Верный своему слову, Чонгук практически поселился в моей палате, и я каждую ночь засыпала в его крепких объятиях, укрытая от ночного холода и от всего мира родным теплом его сильных, но невероятно бережных рук.

И с каждым днем я любила его все больше, понимая, что не ошиблась, когда все - таки сдалась и позволила ему уговорить меня стать его девушкой.

И только сейчас я в полной мере осознала, как это на самом деле приятно - быть его.

Чонгук был невероятно нежным, заботливым и внимательным, и буквально пылинки с меня сдувал, и я была уверена, что дело было вовсе не в моем нынешнем ослабленном болезнью состоянии. Он бы вёл себя со мной точно так же, даже если бы я была абсолютно здорова, просто потому, что в этом был весь Чонгук - бандит и хулиган с тёмным прошлым, но с огромным и невероятно любящим сердцем, готовым защищать и оберегать тех, кто был ему дорог, любой ценой.

Не знаю, многие ли парни делали для своих девушек то же, что делал для меня мой любимый доктор, но я очень это ценила, и моё сердце буквально таяло от нежности каждый раз, когда он смотрел на меня полным любви и обожания ласковым взглядом, словно видел только меня одну, и кроме меня в этом мире для него больше никого не существовало.

Когда он был на дежурстве, то заглядывал ко мне в палату буквально через каждые полчаса, и я даже ругала его за то, что он пренебрегает своими профессиональными обязанностями и другими пациентами, но он лишь отмахивался от моих возмущений и гладил меня по волосам, как маленькую, заверяя меня, что я-----его самый важный и любимый пациент. А когда его дежурство заканчивалось, и по утрам его сменял Тэхен , Чимин или Джин, он ехал домой, чтоб переодеться и принять душ, а затем снова возвращался и весь день проводил со мной.

В перерывах между капельницами, а зачастую и во время них мы с ним смотрели фильмы, разговаривали, целовались, и в такие моменты мне казалось, что все было правильно в моем мире. Что все именно так, как и должно быть.

Но особенно нахальному брюнету нравилось кормить меня чуть ли не с ложечки, и никакие мои заверения в том, что я ещё прекрасно могу есть сама, и возмущенные молнии из глаз на него не действовали,вызывая лишь тихий смех и снисходительные улыбки.

А ещё почти каждый день после обеда он возил меня на прогулки в парк на территории клиники, и, хоть в воздухе уже явственно ощущалось дыхание зимы, но дни были солнечными и безветренными, и потому наши прогулки всегда поднимали мне настроение .

А по вечерам он забирался в мою постель, тут же начиная рассказывать сказки о том, как мы с ним будем счастливы, и мурчать, как большой ласковый кот, и в эти долгие минуты, когда его тёплые губы нежно и неторопливо касались моих, заставляя забыть обо всем остальном мире и думать только о нем, я уже была счастлива, и мне казалось, что на самом деле со мной все хорошо, что все, как раньше...

Но это было не так.

И я снова убедилась в этом, когда в понедельник после обеда вернувшийся из дома Чонгук зашёл в мою палату , и одного взгляда на его обеспокоенное лицо мне хватило, чтоб понять, что меня ждут не самые приятные новости.

Но он не спешил вываливать их на меня, а, подойдя к моей кровати, опустился рядом со мной на самый край, и обняв моё лицо тёплыми ладонями, нежно поцеловал в губы.

----Привет, олененок. Как ты? - с улыбкой шепнул он, поглаживая меня по щекам большими пальцами.

----Будет намного лучше, если ты снова меня поцелуешь...

Моя ответная улыбка была такой же искренней и тёплой, когда я потянулась к нему за новым поцелуем, по которым уже успела соскучиться, пока его не было, и он ответил сразу же, не раздумывая, и обхватив мой затылок ладонью , притянул меня ещё ближе к себе, уверенно размыкая мои губы своими, углубляя поцелуй и делая его жарким и крышесносным---именно таким, как я любила.

Когда он, наконец, отстранился, прижавшись своим горячим лбом к моему, моё сердце уже безбожно частило, дыхание срывалось с зацелованных им губ неглубокими судорожными вздохами, а ещё мне казалось, что у меня в животе порхают не бабочки, а настоящие драконы. Чонгуку было достаточно всего одного поцелуя, чтоб свести меня с ума, и это происходило каждый раз, когда наши губы соприкасались. И похоже, у меня уже возникла пожизненная зависимость от них.

----Как ты всегда знаешь, что мне нужно, Чонгу? - с мечтательной улыбкой шепнула я и с тихим вздохом обняла его за талию, прижавшись к его широкой тёплой груди. Его руки сомкнулись вокруг меня привычным защитным кольцом, и он с тихой улыбкой выдохнул мне в волосы :

----Я просто люблю тебя, солнышко. И делаю все, чтобы ты была счастлива.

Я позволила этим тихим словам проникнуть в самое сердце, чтоб навсегда остаться там, и едва слышно выдохнула в его тёплую шею:

----Спасибо.... Спасибо тебе за все, любимый...

----Глупышка Бэмбиай... За любовь не стоит благодарить... Её нужно лишь принимать, как дар... и дарить в ответ, ----ласково шепнул мой Ромео, мягко сжимая мой подбородок и приподнимая моё лицо ему навстречу для очередного долгого поцелуя.

----Да вы романтик, господин Чон... Да ещё и философ...----Я счастливо вздохнула, обнимая его за шею, когда он, наконец, отстранился и снова позволил мне дышать, - И откуда только в твоей голове такие глубокие мысли?

Услышав это, Чонгук фыркнул, закатив глаза, и, выгнув бровь, с насмешливой улыбкой поинтересовался :

----Что это за намёки, а, Бэмби? Снова сомневаешься в уровне моего IQ? Или ты думала, что у меня в голове идёт одно лишь круглосуточное порно?

----Ну.... Учитывая, то, как ты раньше вёл себя со мной... - я склонила голову к плечу и многозначительно посмотрела на него, изо всех сил кусая губы, чтоб не рассмеяться, но в конце концов не выдержала и прыснула, а Чонгук лишь покачал головой, снова по---хозяйски сгребая меня в свои медвежьи объятия, и, устроив подбородок у меня на макушке, укоризненно проворчал:

----Это было давно и неправда, Бэмби. Так что ты крайне несправедлива ко мне, так и знай.

Я тихонько вздохнула, все ещё посмеиваясь, и мягко клюнула его куда-то в ключицы в качестве извинения и компенсации за моральный ущерб, а затем тихо шепнула :

---Прости, мой хороший. Ты же знаешь, я просто шучу.

Чонгук вздохнул и погладил меня по волосам, а затем немного отстранился, и, улыбнувшись, заглянул мне в глаза пронзительным до дрожи тёплым взглядом, заверив меня:

----Конечно знаю, малыш. Но ты так и не ответила. С тобой все в порядке или мне стоит начинать волноваться?

----Всё хорошо, любимый. Теперь все хорошо, ведь ты здесь...

Я и сама не заметила, когда успела стать такой сентиментальной и начала говорить самыми что ни на есть клишированными фразами прямиком из всех тех дорам, которые мы смотрели с Чонгуком, но если раньше весь этот розовый флафф вызывал у меня лишь снисходительную улыбку и закатывание глаз, то теперь я чувствовала, что эти слова были правдой и шли от самого сердца, поэтому мне было вовсе не стыдно говорить их ему.

Чонгук улыбнулся и прижался тёплыми губами к моему виску, а затем тихо выдохнул:

----Я бы и вовсе не отходил от тебя, лишь бы тебе было хорошо, малышка... Ведь каждый раз, когда я выхожу за дверь этой палаты, моё сердце остаётся здесь.

Я зажмурилась и ещё крепче обняла его, снова тихо вздохнув.

----Не волнуйся обо мне так сильно, Чонгу... Я хорошо себя чувствую, правда. Тем более, что Джису всегда на расстоянии звонка, - я показала на тревожную кнопку у изголовья, о которой сам Чонгук напоминал мне едва ли не каждый день, но, к счастью, мне ещё ни разу не довелось ею воспользоваться.

Его тихий вздох развеял волосы у меня на макушке, к которой он прижался щекой, но, когда Чонгук немного отстранился, я поняла, что то, что он собирается мне сказать, меня вовсе не обрадует.

- Милая... - начал он, взяв мои резко заледеневшие руки в свои - большие и тёплые, - Мне нужно кое-что сказать тебе, только не пугайся, хорошо?

Услышав это, я невольно напряглась, и мои губы едва заметно дрогнули в неуверенной улыбке.

---Не самый лучший способ начать разговор. - заметила я.

Чонгук невесело усмехнулся и отвёл взгляд, неосознанно нежно поглаживая меня по костяшкам большими пальцами.

----Я знаю, малыш, прости... Просто я... Очень волнуюсь.

----Как девственница на первом свидании? - решила немного подразнить его я, чтоб разрядить обстановку.

----Больше, милая. Как девственница в первую брачную ночь.

Я заставила себя улыбнуться, хоть моё сердце от этих его слов мгновенно рухнуло в пятки:

----Ого. Значит, это действительно что-то серьёзное.

Чонгук тяжело вздохнул и снова перевёл взгляд на мои руки, которые неосознанно сжимал все сильнее, и сделал то, чего я не замечала за ним пожалуй что никогда ----- начал совершенно бессвязно бормотать какие-то оправдания, поток которых я прервала спустя тридцать секунд, взяв его красивое лицо в ладони и заставив наконец посмотреть на меня.

----Чон Чонгук. Что случилось? Говори немедленно, иначе я тебя стукну, а рука у меня тяжёлая и удар поставлен хорошо, ты же знаешь. - как можно более грозно заявила я, изо всех сил стараясь, чтоб мой голос не дрожал.

Услышав это, мой Ромео, наконец, пришёл в себя и по - привычному дерзко улыбнулся, а затем накрыл мои руки , обнимавшие его лицо, своими, и поцеловал меня в ладонь, шепнув:

----Я понял, Бэмби, погоди драться. Я все расскажу, честное слово, но дело в том, что...

Он глубоко вздохнул, словно собираясь с силами для прыжка в бездну, но, когда ни спустя пять секунд, ни спустя пятнадцать с его губ так и не слетело ни звука, я подалась к нему и, глядя в любимые ласковые глаза, с нажимом повторила :

----Чонгук. Говори.

Его ответом был какой-то совершенно рваный вздох, словно даже говорить об этом ему было невероятно сложно, и я уже сама разволновалась не на шутку, но, на мгновение прикрыв глаза и, похоже, наконец, взяв себя в руки, он тихо произнёс :

-----Малышка... Сейчас твоё лечение даёт довольно неплохие результаты, но... последние анализы крови вызывают у меня некоторые опасения, и нам...нужно будет провести одну процедуру ...

Похоже, на этом его самоконтроль дал трещину, и Чонгук снова замолчал, прикусив губы и вновь спрятав от меня взгляд за длинными ресницами. И хоть мне по---прежнему нереально нравилось, когда он говорил всеми этими профессиональными врачебными терминами, но моё волнение вернулось в стократном размере.

----Что за процедура? - шепнула я непослушными губами, холодея от одной лишь мысли о ещё большем количестве иголок, воткнутых в меня помимо той, что уже поселилась в моей левой руке.

Чонгук поднял голову и, не выпуская мои руки из плена своих горячих ладоней, а глаза - из тёмных омутов его глаз, наконец выдохнул :

----Биопсия миокарда.

Ну... На самом деле, эта фраза мне ни о чем не говорила, и я немного расслабилась, наконец, позволив себе выдохнуть, так как за время его молчания уже успела напридумывать себе невесть каких ужасов, и меня, как и всегда, волновал только один вопрос :

----А... Это больно?

Но, поняв, что я не собираюсь падать в обморок и закатывать истерику, Чонгук, наконец, улыбнулся моей любимой расслабленной улыбкой, которой уже давно свёл меня с ума, и, притянув меня к себе, мягко поцеловал в лоб и шепнул:

----Нет, милая. Конечно нет. Я ведь уже говорил тебе... я не позволю ничему причинить тебе боль.