И я сдалась.
Сдалась, как и всегда... практически без боя, ведь против его пылкой нежности я всегда была бессильна.
Мои руки словно сами собой взлетели к его плечам и вплелись в мягкие волосы на загривке, и Чонгук удовлетворенно замурчал, поняв, что снова добился своего, а затем и вовсе перетянул меня на свои колени, углубляя поцелуй и делая его мокрым... жарким... развязным... и головокружительно--- сладким.
Оседлав его крепкие бедра, я практически сразу ощутила, что в просмотре фильма он не был заинтересован уже очень давно, и, усмехнувшись, скользнула пальцами вниз по его твердой груди и накрыла ладонью его вздыбленный пах, нежно сжимая возбуждённый член сквозь ткань, и Чонгук глухо застонал мне в губы, сжимая мои бедра горячими ладонями и рвано выдыхая:
--- Ну же, малышка... Сожми его крепче...
Но я не спешила выполнять его приказ, продолжая неторопливо и нежно поглаживать крепкий ствол по всей длине, и, наклонившись, дразняще шепнула в приоткрытые от неровного сбитого дыхания мягкие губы напротив:
--- Бедняга... и как только ты терпел все это время, хмм?
--- Хотел... дать тебе... посмотреть кино, Бэмбиай... --- пошло улыбаясь, промурлыкал мой капитан и, так и не дождавшись от меня исполнения своего приказа, сам подался бедрами вверх, сильнее вжимаясь в мою руку.
--- Бесстыдник, --- укоризненно шепнула я, наконец ощутимо сжимая его крепкий член у основания и ловя губами его рваный вздох, подозревая, что дать он мне хотел кое-что другое и уже мечтал только о том, чтоб снять наше собственное кино для взрослых.
Впрочем, Чонгук даже не собирался это отрицать и лишь усмехнулся и прикрыл глаза, откидывая голову на спинку дивана, предоставляя мне полную свободу действий и показывая, что я могу делать с ним все, что захочу.
И, не преминув воспользоваться таким шансом, я придвинулась к нему ещё ближе и стала неспешно спускаться лёгкими порхающими поцелуями по точеной линии его челюсти и ниже, по крепкой шее, к ключицам и груди, не переставая сжимать и поглаживать его возбужденный член и чувствуя, как он становится все больше и тверже, уже не помещаясь в мою ладонь.
--- Нравится? --- мягко куснув его в шею, промурлыкала я.
Чонгук тихо застонал, зарываясь ладонями в мои волосы, и, притянув к себе за затылок, хрипло рыкнул в самые губы:
--- А ты разве... не чувствуешь? Маленькая дразнилка... и не стыдно тебе... так измываться... над своим... престарелым мужем? --- я усмехнулась от того, что каждое его слово сопровождалось рваным шумным вздохом и ощущением пульсации стремительно наливающегося возбуждением члена в моей ладони, и прикусила губы от разлившейся внутри сладкой дрожи от его хриплого, откровенного на грани пошлости полушепота, --- Я и так... терплю из последних сил, чтоб в штаны не кончить...
--- Вот как?.. а с каких это пор... у тебя появилось... терпение, мм? --- дразняще шепнула я, целуя его в подбородок и сильнее сжимая член у основания, прекрасно ощущая, что до старости ему было ещё очень далеко.
Но, похоже, своими дерзкими провокациями я неосознанно разбудила дремлющего хищника и ступила на опасную территорию, так как тигриные глаза напротив резко распахнулись, впиваясь мне прямо в душу, подчиняя и околдовывая своим темным жгучим взглядом, сбивая дыхание и учащая пульс до опасных значений, и Чонгук властно притянул меня ещё ближе, хрипло рыкнув в самые губы:
--- Не играй с огнем, Бэмбиай... ведь моего терпения уже... почти не осталось ...
--- Я... тебя не боюсь... Хулиган... --- прошептала я в эти дерзкие бесстыжие губы, провокационно прижимаясь к нему всем телом и начиная нарочито медленно тереться об него, чувствуя, как его длинные пальцы путаются в моих волосах, ощутимо сжимая и оттягивая пряди, словно желая наказать за непослушание и дерзость.
---- Да неужели?.. --- его порочная ухмылка была соблазном в чистейшем, неразбавленном виде, и пьянила так же сильно, как его ласки и плескавшееся на дне расширенных черных зрачков неприкрытое, хмельное, сумасшедшее желание, ---- ... бесстрашная, значит?.. ты стала совсем плохой... и мне это... безумно нравится...
Это был комплимент?..
Хмм...судя по всему, да.
Ведь я давно подозревала, что именно этого он и добивался все эти годы.
Но, какой бы одурманенной им и жаждущей я ни была, но все равно закатила глаза и насмешливо фыркнула в ответ на его угрозы и крайне двусмысленные комплименты, а затем зарылась пальцами в его волосы, с силой оттягивая мягкие темные пряди у корней и ощутимо царапая загривок, и намеренно проехалась по его твердому паху, сорвав с его губ новый грязный стон.
И этот стон был настолько пошлым и возбуждающим, что меня бросило в сладостную будоражащую дрожь, а чёрное кружево между ног начало стремительно пропитываться жаркой влагой.
--- Иди сюда, хулиганка... сейчас папочка научит тебя уважению к старшим... --- вкрадчиво мурлыкнул Чонгук мне в губы, и, не дав даже шанса фыркнуть, снова запечатал их долгим, тягуче---сладким поцелуем, и один только этот поцелуй уже сделал меня чрезвычайно уважительной.
Его горячие ладони легли мне на бедра, с силой сжимая и не давая отодвинуться даже на миллиметр, и он зарылся рукой мне в волосы, властно притягивая к себе и снова и снова впиваясь в мои губы жаркими, развязными, мокрыми поцелуями, надолго лишая способности не только говорить и думать, но даже дышать нормально.
Судорожно хватая ртом раскалённый от стремительно разгорающегося между нами пожара воздух в коротких передышках между смазанными влажными поцелуями, я приподнялась над ним, обнимая ладонями его лицо и едва успевая отвечать на них, и беспомощно застонала, уже чувствуя, как между ног полыхает такой же беспощадный обжигающий жар, и Чонгук глухо зарычал, стискивая меня в объятиях до сладкой боли и насильно усаживая обратно на свои крепкие бедра, с силой вжимаясь в меня не менее крепким членом и вызывая почти непреодолимое желание ощутить его внутри.
Сейчас.
Немедленно.
И это мучительное, обжигающее желание лишь усилилось, когда он сжал в кулаке волосы у меня на затылке и запрокинул мою голову назад, спускаясь дорожкой из торопливых влажных поцелуев до самых ключиц, заставляя мою кожу пылать под его жадными губами, и я сдавленно застонала, послушно выгибаясь в его руках.
Но я была бы не я, если бы не сопротивлялась до последнего, не желая покоряться ему даже тогда, когда сама отчаянно хотела быть покоренной.
--- Ты... что творишь, бандит? --- задыхаясь, шепнула я, беспомощно утопая в темноте его бездонных колдовских глаз, и тут же добавила почти умоляюще, --- Притормози... хоть немного...
Но он лишь выгнул бровь и хрипло прошептал мне в губы, обжигая их тяжёлым и совершенно сбитым дыханием, снова притягивая к себе за затылок и глядя в глаза потемневшим почти до черноты жгучим взглядом:
--- Притормозить?.. Снова пытаешься командовать? А я разве разрешал тебе это, мм?.. Что-то ты сегодня слишком дерзкая, Бэмби... долгое отсутствие члена внутри плохо на тебя влияет...
Я беспомощно всхлипнула, прикусив губы, чтоб с них не сорвалось нечто ещё более дерзкое и гарантирующее мне ещё большие неприятности, ощутив, что буквально поплыла от этих пошлых откровенностей, но Чонгук ещё не закончил, и его следующие слова заставили меня вспыхнуть от давно забытого в его объятиях чувства--- жгучего смущения:
--- ... зато когда он оказывается там, где нужно... ты становишься просто шелковой...
Я прикрыла глаза, не в силах больше выносить силу его прожигающего насквозь колдовского взгляда, и Чонгук милостиво позволил мне это, зарываясь пальцами в мои волосы, и вкрадчиво хрипло мурлыкнул на ухо:
--- ...думаю, мне все же нужно чаще тебя трахать... в воспитательных целях...
Но, услышав эту похабщину, я резко очнулась от того тягуче -- сладкого дурмана, в который он меня погрузил с головой своим томным мурлыканием, обещающим все наслаждения рая в его объятиях, и, вскинувшись, возмущенно зашипела на него, стукнув в плечо, но он легко перехватил мои руки, крепко сжав запястья, и завел их мне за спину, глухо рыкнув:
--- Ану тихо. Хватит размахивать лапками, маленькая драчунья... иначе накажу... хотя, вижу, мне действительно пора заняться твоим воспитанием, а то совсем от рук отбилась...
Я метнула в него очередной возмущенный взгляд, но он остался совершенно невпечатленным и лишь усмехнулся настолько развязно и пошло, прямо как в старые добрые времена, что у меня вспыхнули даже корни волос, и... как раз таки это он прекрасно увидел и довольно хмыкнул, уверенно притягивая меня к себе, провокационно и бесстыдно вжимаясь в меня бедрами и жарко выдыхая в приоткрытые от возмущения губы:
--- Что, нечего сказать?
И, хоть сказать мне как раз таки было что и очень много, но разве этот хулиган позволил бы мне открыть рот?
Нет, конечно.
Разве что для того, чтоб простонать его имя и бессильно обмякнуть в его руках, в очередной раз позволяя ему делать со мной абсолютно все, что он захочет, ведь Чонгук всегда находил моим губам намного более приятное применение, чем сыпать оскорблениями в его адрес.
Вот и сейчас, когда он невыносимо нежно провел большим пальцем по моим губам, слегка надавливая и погружая его в мой рот, глядя на меня таким пошлым и развращающим взглядом, что я без труда поняла, что он хотел видеть в нем вместо своего пальца, а затем вскинул бровь, ожидая моей очередной капитуляции, я сдалась просто непростительно быстро.
Ну почему... почему он такой?..
Бессовестный пират... бесстыжий, наглый, дерзкий и...
Горячий как ад в июле.
Похоже, меня не спасут из его лап даже святые серафимы.
"Но ты ведь и не желаешь быть спасенной..." --- искушающе прошептал маленький чертёнок на моем левом плече... подозрительно похожий на самого главного черта...
Который, пользуясь тем, что я снова потеряла дар речи, заколдованная его тёмными чарами, мягко сжал мой подбородок и властно притянул к себе, вновь накрывая мои губы своими и, больше не церемонясь, принялся торопливо расстёгивать мелкие пуговицы на моей рубашке.
Он делал это одной рукой, другой по-прежнему сжимая мои запястья у меня за спиной так крепко, что они уже начали неметь, но черт... как же это было возбуждающе ---горячо.
Настолько , что мне хотелось только муркнуть:
"Да, мой повелитель... Делай со мной всё, что пожелаешь..." --- и позволить ему утянуть меня за собой в тот бескрайний океан наслаждения, в котором только он был господином.
Но и Чонгук уже был на пределе, я чувствовала это по его рваным нетерпеливым движениям, топким жадным поцелуям и тяжелому, частому и сбитому ко всем чертям дыханию.
На самом деле, я была даже удивлена, что ему хватило выдержки расстегнуть их все, а не оторвать к чертовой матери, сделав невинными жертвами своей пылкой порывистости, но спустя полминуты рубашка полетела на пол, а в следующий момент моя изнывающая от нетерпения грудь наконец оказалась у него во рту, и я запрокинула голову с тихим стоном, кусая губы и чувствуя, как низ живота сводит мучительно приятными спазмами, а тонкое кружево между бедер ещё больше влажнеет, ведь то утробное урчание, с которым Чонгук буквально набросился на меня, жадно присасываясь к моей груди, почти заставило меня растечься по его коленям безвольной... покорной... мокрой до неприличия лужицей.
Жаждущей...
Трепещущей...
Похотливой...
И...
Очень... очень нуждающейся в том, чтоб ее как следует повоспитывали и преподали очередной урок... послушания и хороших манер.
Конечно, я прекрасно помнила, что первый такой урок закончился его членом у меня во рту... но я... совсем не возражала, чтоб этот... закончился точно так же.
И, судя по всему, мы уже двигались в этом направлении семимильными шагами.
Заставив меня вновь покориться его воле, Чонгук, наконец, отпустил мои руки, и я обняла его за плечи, с наслаждением зарываясь пальцами в темный шелк его волос, и задрожала, дыша судорожно, рвано и через раз от невероятно приятного ощущения его горячих ладоней, блуждающих по моей обнаженной спине и таких же горячих бархатных губ, которыми он ласкал мою грудь, жадно сминая твердые соски, дразня их языком и лениво обводя по кругу, и от этих развязных, влажных, жарких ласк вниз по ногам растекалась сладостная дрожь предвкушения.
Меня саму уже ощутимо потряхивало от желания, жидкой лавой бурлящего в крови, а Чонгук буквально упивался тем, что делал со мной, возбуждаясь ещё больше.
Мы с ним горели в одном огне, и от него не было спасения.
Я гладила и перебирала его мягкие волосы дрожащими пальцами, вслушиваясь в его хриплое тигриное мурчание, и сил не было даже на то, чтоб открыть глаза --- настолько мне было хорошо в его руках, и потому я позволяла ему делать со мной абсолютно все, что он хотел.
Обнимая меня за талию и ни на минуту не отрываясь от моей повлажневшей от его развязных ласк груди, он скользнул рукой вниз по моему животу, беспрепятственно пробираясь под тонкое кружево, что всё ещё было на мне, и я прикусила губы, задохнувшись новым стоном, когда его длинные пальцы нежно погладили меня между ног.
Я уже буквально текла, бесстыдно пачкая его пальцы теплой влагой, и, ощутив это, он рвано выдохнул, прижимая меня к себе, накрывая мои губы долгим, топким, жарким поцелуем и с лёгкостью проникая внутрь моего податливого тела.
---- Даже... не прокомментируешь? Что... нечего сказать?.. --- я вызывающе усмехнулась, глядя на него сквозь ресницы затуманенным взглядом, и нарочито медленно провела языком по зацелованным им припухшим губам, дрожа от того, как мучительно приятно и медленно он гладит шелковые стенки изнутри.
Да уж... чего --- чего, но умения вовремя прикусывать язык я так и не приобрела.
И тут же пожалела о своей неуемной дерзости, когда Чонгук резко и без предупреждения вогнал в меня три пальца по самые костяшки, заставив задохнуться и сильнее сжать его плечи, а его выразительная, соболиная с серебром бровь приподнялась так вызывающе пошло, что мои щеки вновь вспыхнули огнем.
--- Хочешь... добавить грязных разговоров, сладкая? --- сорвалось с его грешных губ, проходясь по моим нервным окончаниям мягчайшим темным бархатом и... напрочь отключая все мыслительные функции в мозге, ведь с моих губ совершенно без контроля с его стороны слетело задыхающееся и почти умоляющее:
--- Хочу...
Ох... зря я это сказала.
Ведь нахальный брюнет, похоже, только этого и ждал.
Причем... уже очень давно.
Глаза Чонгука полыхнули темным пламенем, а в следующую секунду он раздвинул свои блядские пальцы у меня внутри, сгибая и задевая подушечками ту самую пресловутую точку Джи, и, глядя мне прямо в глаза темным, порочным, до краев затопленным чистейшей похотью взглядом, хрипло мурлыкнул:
--- Мой маленький... испорченный... похотливый оленёнок... Вижу... мне действительно придется тебя наказать... чтоб не была такой дерзкой...
--- А это... не больно? --- с трудом сдерживая улыбку, шепнула я, вновь облизывая пересохшие губы, сама не заметив, как включилась в очередную его пошлую игру --- одну из многих, в которые так любил играть со мной мой нахальный брюнет.
Чонгук усмехнулся настолько порочно, что я едва не кончила от одной только этой улыбки, хотя его длинные чуткие пальцы скользили у меня внутри просто невыносимо медленно.
---- Ну что ты, маленькая... --- промурлыкал он, обдавая мои губы жарким сбитым дыханием и заставляя дрожать ещё сильнее от предвкушения грядущего блаженства в его крепких объятиях, --- вовсе нет... на самом деле... это... настолько приятно, что ты забудешь собственное имя, когда я с тобой закончу... а это произойдет не раньше, чем наступит рассвет...
Я издала какой-то совершенно невнятный, беспомощный, откровенно умоляющий звук, соглашающийся сразу на все, и Чонгук зарылся рукой в мои волосы, властно притягивая к себе за затылок, и жарко выдохнул в приоткрытые от частых судорожных вдохов губы:
--- Ну так... что скажешь, малышка? Хочешь... быть наказанной?..
--- Да...
Дададабожедатольконеостанавливайсяпрошу...
Вспыхнуло в моих глазах неоновым светом и едва не слетело с губ, которые я прикусила в самый последний момент.
И это была та самая красная линия, за которую нельзя было заходить, ведь, получив мое согласие быть наказанной им, Чонгук хрипло рыкнул и впился в мои губы совершенно диким, подчиняющим и полностью ломающим волю поцелуем, сжимая мою талию до сладкой боли, начиная двигать рукой внутри все быстрее и буквально вжимая в себя, чтоб даже с места не сдвинулась в попытке избежать его наказания, хотя у меня... даже в мыслях не было ничего подобного, ведь...
Мне было настолько хорошо, пока он хозяйничал внутри моего податливого тела, заставляя вздрагивать от каждого движения его пальцев, что когда он немного замедлился, почти подведя меня к грани, я глухо застонала ему в губы, зарываясь пальцами в его мягкий загривок, и умоляюще выдохнула:
--- Ещё...
Ведь это и было настоящее наказание... быть так близко и... не получить желаемого.
Но Чонгук тоже прекрасно умел дразнить и доводить до исступления, и хоть набралась я этого именно от него, но мне до его мастерства было ещё очень далеко, и я поняла это с кристальной ясностью, когда он обжёг мои дрожащие губы новым топким поцелуем и хрипло мурлыкнул, улыбаясь совершенно по---дьявольски:
--- Что, малышка?.. Повтори, я не расслышал.
Ну конечно ... не расслышал он...
Я бы, конечно, непременно высказала ему за такое безжалостное издевательство, но сейчас я была немного не в том состоянии, чтоб выяснять отношения, ведь самым главным для меня сейчас являлось:
---- Пожалуйста... любимый... ещё... Позволь... позволь мне... кончить... --- мой срывающийся и откровенно умоляющий шепот прозвучал в ночной тишине просто оглушительно громко, но мне было не до того, чтоб смущаться из-за такой ерунды. Туман сумасшедшего желания просто помутил мой рассудок, превратив меня в задыхающееся, жаждущее, умоляющее и совершенно безвольное существо, способное лишь тянуться за источником наслаждения и молить о новой дозе.
Я самой себе сейчас напоминала похотливую одалиску, совершенно потерявшую всякий стыд, но я... больше не принадлежала себе... ведь...
Слишком сильно хотела его...
...слишком отчаянно нуждалась в нем... в его ласках и поцелуях...
...и в том, чтоб он заполнил меня собой и подарил ни с чем не сравнимое блаженство и чувство полной, абсолютной защищённости в его объятиях.
Похоже... эта ночь будет очень долгой...
---- Хочешь кончить?.. Черт, детка... --- Чонгук прижался своим горячим лбом к моему и тихо выругался сквозь сжатые зубы, заставив меня потечь ещё сильнее, --- Ты даже не представляешь... что со мной делают твои умоляющие глаза... твоя... блядская покорность...
--- Расскажи мне... --- похоже, от передоза чувственных ощущений у меня окончательно поехала крыша, раз я просила его о таком.
Но и для Чонгука это уже было слишком.
Мы оба достигли предела чувств и эмоций и немного заигрались друг с другом, выбыв из игры, даже не перейдя к главному. Но, к счастью, у нас в запасе было бесконечное количество раундов, и Чонгук усмехнулся, невыносимо нежно погладив меня по щеке кончиками пальцев, и хрипло выдохнул в самые губы:
--- Ты действительно хочешь услышать это... малышка Бэмбиай?
Я же... смогла лишь кивнуть, зачарованно глядя на него и кусая губы, а он смотрел мне прямо в глаза, ни на миг не отводя взгляд, и только трепещущие ресницы и частое рваное дыхание выдавали то, что и он уже на пределе и едва сдерживается, чтоб не...
---- А ты сама разве не видишь?.. Да я с ума схожу от желания засадить тебе по самые яйца и выебать... до потери сознания... Быстро... жестко... Грубо... --- хрипло прошептал он мне в губы, обнимая за затылок одной рукой, а другой снова начиная неспешно поглаживать между ног, ещё больше воспламеняя мою и без того разгоряченную кровь, --- ...Хочу, чтоб ты сжимала меня внутри, задыхаясь от стонов... чтоб твои ножки обхватывали меня, дрожа и расходясь все шире от каждого толчка, а ноготки исполосовали мне всю спину... а так и будет... ведь я не буду тебя щадить, бунтарка... никаких нежностей, только жёсткий... грязный... разнузданный... горячий трах... Как думаешь... выдержишь меня такого? Хмм?
Черт...
Ну что ж... хотели? Получите и распишитесь.
Я прикусила губы, чтоб не заскулить, умоляя его сделать со мной именно это, причем немедленно, и мне уже начало казаться, что я сейчас действительно хлопнусь в обморок от передоза его обжигающей чувственности на сантиметр одной меня, ведь я... никогда ещё не видела его таким.
Таким...
Лихорадочно горячим, буквально сходящим с ума от возбуждения, вожделеющим, жаждущим и... откровенно опасным.
Видимо, местная атмосфера влияла не только на меня...
И такому Чонгуку: темному, порочному, властному хотелось подчиняться беспрекословно, опустив свои дерзкие глаза в пол, ведь он действительно никогда так со мной не говорил... ни в постели, ни тем более вне ее.
Но сказать, что я была в полнейшем восторге и трепетала от предвкушения, было бы огромным преуменьшением.
Да что там, я уже была в таком состоянии, что готова была сама умолять его, чтоб он, наконец, вставил мне и вытрахал из меня всю дурь и дерзость, научил манерам и послушанию... и заставил... подчиняться ему.
Я так этого хотела, что у меня дрожали руки, но никак не могла найти в себе смелости попросить его об этом вслух.
Но Чонгук и сам все понял по моему рваному шумному дыханию, затуманившимся вожделением глазам и умоляющему взгляду, в котором читалось только:
" Да... да, прошу..."
А иначе и быть не могло.
Я уже была в шаге от того, чтоб наконец озвучить ему все мои самые темные и порочные желания, которые он же и пробудил во мне, но, натолкнувшись на его потемневший до беззвездной бархатной полуночи горящий взгляд, окончательно смутилась и вместо этого притянула его к себе за загривок и заткнула его грязный болтливый рот долгим жадным поцелуем, прижимаясь к нему всем телом и нетерпеливо ерзая на его коленях.
И, к счастью, Чонгук не возражал, ведь целоваться он любил намного больше, чем разговаривать.
--- Уверен, что это "да"...--- с трудом оторвавшись от моих уже припухших от его жаркого напора губ, промурлыкал он, --- Ну что ж, детка... проверим, насколько тебя хватит, прежде чем ты начнёшь умолять меня остановиться... ---- и усмехнулся настолько пошло, что я ощутила, как новая порция жаркой влаги потекла по его пальцам, все ещё находящимся внутри моего тела.
Чонгук, разумеется, тоже это почувствовал, и его глаза вспыхнули и потемнели ещё больше, прожигая меня насквозь темным огнем из-под длинных черных ресниц, и он хищно усмехнулся, шепнув:
--- Да тебе, похоже, уже и так хватит... --- и снова впился в мои губы и ускорил движения рукой, заставляя задыхаться и впиваться в его плечи ногтями, совершенно себя не контролируя от охватившего все тело невыносимого жара.
И когда мне уже стало казаться, что я сейчас просто вспыхну сверхновой и рассыплюсь на мельчайшие частицы, Чонгук наконец позволил мне снова дышать, немного замедлившись, и его грешные и совершенно бесстыжие губы двинулись вниз по моему дрожащему телу, осыпая влажными жаркими поцелуями мою шею, ключицы и плечи, а, добравшись до груди, основательно там зависли. Он принялся старательно и со вкусом вырисовывать на ней замысловатые узоры языком, ловя губами вздернутые от невыносимого возбуждения соски и втягивая их в свой жаркий рот, дразняще посасывая и прикусывая, снова заставляя меня задыхаться и почти скулить от наслаждения, накатывающего невероятно мощными, обжигающими волнами.
И спустя всего несколько минут этой сладостной пытки я не выдержала, умоляюще шепнув на грани стона:
---- Любимый... пожалуйста...
Он поднял голову от моей груди, уже ставшей влажной от его ласк, и поймал мой подбородок, притягивая ближе, чтоб жарко выдохнуть в приоткрытые, искусанные от стонов губы:
---- Пожалуйста... Что, детка?
--- Я... я хочу...
Но, утопая в бездонных темных омутах его глаз, я резко разучилась разговаривать и только хватала ртом воздух, беспомощно глядя на него.
И Чонгук, как истинный джентльмен, благородно пришел мне на помощь, порочно усмехнувшись и жарко шепнув:
---- Хочешь, чтобы я... сделал все это с тобой? Хочешь... чтобы вылизал, а потом выебал, мм?.. Хочешь меня? Хочешь... трахаться со мной всю ночь напролет?..
Я застонала, уронив голову ему на плечо, когда он снова без предупреждения резко вогнал пальцы до упора, начиная скользить внутри все быстрее, и жарко прошептал мне в шею, обжигая ее собственническими поцелуями -- укусами:
---- Хочешь кончать подо мной, срывая голос?.. Хочешь, чтоб я залил тебя спермой по самое горло, мм?.. Хочешь задыхаться от наслаждения не только от моих пальцев... но и от моего члена внутри, да?.. Смотри на меня, малышка... --- глухим хриплым голосом приказал он и, сжав волосы у меня на затылке в кулак, запрокинул мою голову назад, заставляя смотреть на него, пока бесстыдно трахал мокрыми пальцами, и, глядя в эти бездонные омуты --- чернее самой глухой полночи, я чувствовала, что просто растворяюсь, исчезаю... в нем... и больше никогда не найду дорогу к свету...
Он не отпустит меня... навсегда оставит своей пленницей... навсегда...
Его темп стал рваным, хаотичным и совершенно сумасшедшим, и я беспомощно всхлипнула, роняя голову ему на плечо, не в силах больше выносить эту сладкую пытку, и ощутила новый укус в шею, перешедший в жадный мокрый поцелуй, а затем... меня накрыло так неожиданно и мощно, что все мое тело охватила неконтролируемая дрожь, и я глухо застонала, впиваясь ногтями и зубами в его плечо и судорожно сжимаясь вокруг его пальцев от нахлынувшей волны удовольствия: дурманящей, обжигающей, мучительно приятной...
Это наслаждение было настолько всепоглощающим, что граничило с болью, и эта сумасшедшая разрядка оставивила меня полностью обессиленной.
И, словно чувствуя, что в этот раз довел меня не только до Гонконга, а вообще отправил в космос, Чонгук великодушно дал мне несколько минут, чтобы прийти в себя, а затем медленно вытащил мокрые пальцы, с которых буквально капало, успокаивающе поглаживая вдоль спины другой рукой, и хрипло выдохнул мне в шею, оставляя на ней невесомо нежный поцелуй, что разительно отличался от тех тигриных укусов, которыми он помечал ее только что:
---- Тогда... просто скажи мне об этом, любимая... просто... так и скажи... и я дам тебе абсолютно все, что пожелаешь...