-- О чем ты думаешь, лапочка? --- спустя какое-то время шепнул Чонгук, хотя я думала, что он и вовсе уснул, судя по отсутствию новых подколов и требований гладить его ещё, а также тихому спокойному дыханию мне в ключицы.

Я улыбнулась, неторопливо поглаживая его по плечам и наслаждаясь их рельефом.

--- О том, что я очень рада, что ты выбрал именно это место для нашего медового месяца... Здесь... Словно другой мир. Но почему именно Бали?

Чонгук улыбнулся, со вздохом притягивая меня ближе:

--- На самом деле, я всегда хотел побывать здесь, солнышко. А побывать в тропическом раю с любимой девушкой... и вовсе предел мечтаний. Поэтому я очень рад, что тебе здесь тоже нравится. И, можно сказать, мы с тобой... почти в шалаше...

Я тихо хихикнула, зарывшись пальцами в его мягкие волосы:

--- Да уж, наш шалаш действительно пятизвёздочный, хоть ты и не атташе, --- и, услышав его весёлый фырк, добавила, --- но мне нравится везде, где есть ты, родной. Ты --- мой дом. И мне хорошо, когда ты рядом, неважно, где мы находимся, ведь... В твоих объятиях всегда так... Уютно, безопасно и... сладко…

Услышав это, он поднял голову и упёрся подбородком мне в плечо, снова глядя на меня своими невозможными гипнотизирующими глазами, и с улыбкой шепнул:

--- А я ведь говорил тебе об этом буквально с первого дня нашего знакомства, но ты всё никак не хотела мне верить. Хорошо, что наконец -- то убедилась на собственном опыте и больше не отрицаешь очевидное. И, кстати, о сладости... С началом медового месяца, малышка.

Я улыбнулась, в который раз убедившись, что излишней скромностью любимый муж никогда не страдал, и, решив, что его непомерной самооценке уже точно ничто не навредит, тихо произнесла:

--- Начало вышло очень... многообещающее. И в связи с этим... я хочу кое-что сказать.

---- Я слушаю, --- Чонгук даже приподнялся, действительно весь обратившись в слух, ведь всегда был предельно внимателен к моим словам, но, глядя на то, как пристально он на меня смотрит, я внезапно испугалась, что то, что собиралась сказать ему, в этот раз будет слишком... слишком. И вместо очередного признания века проблеяла неуверенное:

--- Ты... будешь смеяться...

--- Не буду, обещаю, --- тут же заверил меня он, слишком поспешно, на мой крайне субъективный взгляд, но я прекрасно знала, каким охочим был любимый муж до моих секретов, и теперь вовсе не собирался позволять мне сорваться с крючка, но, видя, что я уже нервно кусаю губы, думая, как бы отвертеться, тут же сменил тактику, мягко улыбнувшись, и погладил меня по щеке, ласково шепнув, --- Бэмби... ну что ты в самом деле? Я думал, между нами давно уже нет никаких тайн. Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне абсолютно все, правда?

Я это, конечно, знала, но все равно шумно выдохнула, понимая, что крупно попала, ведь, стоило Чонгуку учуять очередной мой секрет, пусть даже самый крохотный, как со следа его было уже не сбить, и я знала и то, что рано или поздно он всеми правдами и неправдами заставит меня во всем признаться.

Вот и сейчас он склонился надо мной, заключая в ловушку своих крепких объятий, и, обняв ладонями мое лицо, хрипло мурлыкнул в самые губы:

--- Ну же, милая... Признавайся... что ты хотела мне сказать?

Его мягкие губы, практически касающиеся моих, немного мешали сосредоточиться на разговоре, но, решив не оттягивать неизбежное, я тихо шепнула:

--- Я… --- и тут же прикусила губы, под его ласковым внимательным взглядом снова вспыхнув, но, не дав себе передумать, выдала, --- Раньше я думала... что ты... сын Люцифера, потому что ты был жутко бесячим, наглым и невыносимым, --- Чонгук на это тихонько фыркнул, весело сверкнув глазами, а я потянулась к нему и, погладив его по щеке, добавила, --- но... теперь я уверена, что в одной из жизней твоей матерью точно была Афродита.

Он удивлённо вскинул брови, пряча улыбку в уголках губ, и, мягко чмокнув меня в ладонь, тихо выдохнул:

---- Почему?

Вот и настал момент истины.

---- Потому что ты настоящий... бог секса.

Казалось, от наступившей после этого тишины можно было оглохнуть --- настолько она была громкой.

Чонгук несколько секунд смотрел на меня, кусая губы и изо всех сил пытаясь остаться невозмутимым, но, в конце концов, все же не выдержал и уронил голову мне на плечо, уткнувшись в него лбом, и его широкие плечи затряслись от приглушённого смеха.

И тряслись уже минуты три, никак не желая успокаиваться.

--- Эй... Ну хватит ржать. --- обиженно протянула я и легонько хлопнула его по бедру, тем самым выражая свое негодование, но он от этого... засмеялся ещё громче.

--- Чонгук. Угомонись, не то всерьез обижусь, --- пригрозила я, --- Это знаешь ли, просто возмутительно, так открыто надо мной потешаться!

Но смех, сотрясающий его грудную клетку, а заодно и меня вместе с кроватью, все не утихал, и вздохнув, я недовольно проворчала:

---- Вот бессовестный... Я, между прочим, сделала тебе комплимент, если ты не понял.

Но этот негодник в ответ только снова приглушённо хрюкнул, явно изо всех сил пытаясь успокоиться, чтоб не получить от меня, но выходило у него из рук вон плохо. А точнее, совсем не выходило, так как очередная волна смеха снова начала сотрясать его плечи.

--- Прости, лапочка... конечно, понял. И оценил, поверь, но я просто... не ожидал услышать от тебя в свой адрес нечто настолько... высокохудожественное, -- прохрипел Чонгук в перерывах между приступами безудержного веселья.

Вот же ж!..

Я возмущенно фыркнула и от души треснула его по заднице, поняв, что другие воспитательные меры на него уже не действуют, но, вполне ожидаемо, не подействовала и эта, и мне оставалось лишь терпеливо дожидаться, когда он, наконец, отсмеется. И я уже сто раз пожалела о том, что ляпнула, ведь это действительно оказалось... слишком.

Слишком весело, судя по его хитрющей улыбке, когда нахальный брюнет наконец затих, перестав сотрясать нас с кроватью своим смехом, и, приподнявшись на локтях и заметив, что я действительно на него дуюсь, погладил меня по щеке, кусая улыбающиеся губы, и шепнул:

--- Солнышко, ну прости меня, пожалуйста... Я правда не хотел тебя обидеть. Правда -- правда, малыш... прости.

Я, конечно, не собиралась всерьез сердиться на него, и, услышав это, тут же растаяла, как мороженое на солнце, но хотела немного его помучить за мои пылающие смущением щеки, потому оскорбленно фыркнула и закатила глаза, тыкнув ему в грудь обвиняющим перстом.

---- Не прощу! Я тебе поверила, а ты... Наглый обманщик, вот ты кто. А обещал не смеяться... Так нравится надо мной потешаться, да? --- проворчала я, демонстративно отпихивая его от себя и пытаясь наконец из-под него выползти.

Но Чонгук не собирался мне этого позволять, с лёгкостью вернув меня назад, под него, и склонился надо мной, все ещё кусая улыбающиеся губы, чтоб вкрадчиво мурлыкнуть:

---- Милая... Ну не сердись... мне правда очень приятно это слышать, но... Это все-- таки... слишком высокая оценка для моих... скромных постельных талантов.

Но я на это лишь снова закатила глаза с насмешливым фырком.

---- Ну---ну... и ты думаешь, я поверю в твою несуществующую скромность?

Я изобразила пальцами кавычки, а Чонгук выгнул бровь, глядя на меня своими глубокими темными глазами, словно не мог поверить, что я вдруг усомнилась в его добродетели, хотя на самом дне этих колдовских омутов уже вовсю резвились озорные черти, и тут уже я не выдержала и рассмеялась, притягивая его к себе и обнимая за шею, чтоб шепнуть в любимые, изогнутые в дерзкой полуухмылке губы:

---- Не скромничай, дорогой. Уж мне ли не знать, что твое безразмерное эго не имеет ни границ, ни стыда, ни совести? А уж скромность --- это вообще не про тебя.

Чонгук снова прыснул, утыкаясь лбом мне в плечо, а я тяжело вздохнула, понимая, что мне все же не стоило говорить ему такое, ведь, похоже, он теперь будет подкалывать меня этим при каждом удобном случае, но осознавала и то, что жалеть об этом было уже слишком поздно, потому обняла его за все ещё подрагивающие от тихих смешков плечи, и со вздохом шепнула:

--- Вот как раз в такие моменты, как этот, мне все ещё жутко хочется тебя побить, но... несмотря на все твои многочисленные недостатки... я теперь точно знаю, что твое первое имя --- любовь...

Чонгук наконец затих и, подняв голову с моего плеча, шепнул с дразнящей полуулыбкой, нежно погладив меня по щеке:

---- Это местная атмосфера так на тебя действует?

--- Что ты имеешь в виду? --- я нахмурилась, растерянно глядя на него.

--- Я давно не слышал от тебя столько комплиментов. Ты меня совсем засмущала, Бэмбиай. ---- все с той же хулиганской полуулыбкой шепнул он, наклоняясь и так же нежно целуя меня в губы.

--- Не может быть. --- я улыбнулась, обнимая его за шею, и вскинула брови, показывая, что в это уж точно ни за что не поверю, так же, как и в его несуществующую скромность.

Чонгук и скромность?

Не в этой вселенной.

Чонгук и смущение?

Не в этой жизни точно.

Но, как оказалось...

--- Может, котенок. Ещё как может. Чувствуешь? --- Чонгук поймал мою руку, соскользнувшую с его плеча, и прижал к своей щеке, лукаво улыбаясь, и, глядя на меня из-под ресниц, бархатно мурлыкнул, --- Я уже весь горю.

И он действительно был горячим, впрочем, как и всегда, но почему-то... это прозвучало так двусмысленно и пошло, что я снова вспыхнула, невпопад выдав:

---- А я... до сих пор не чувствую ног. И того, что между.

Чонгук выгнул бровь, и его губ коснулась искушающая своей темной запретной порочностью улыбка, когда он мягко качнул бедрами, вжимаясь в меня, и поинтересовался:

---- А так?

С моих губ невольно слетел тихий стон, а дыхание снова начало учащаться, ведь теперь я прекрасно чувствовала, что то --- большое и горячее, что до этого прижималось к моему животу, снова начало твердеть и утолщаться, словно становясь ещё больше, чем было.

--- И …так. --- на выдохе шепнула я, плавясь под его слишком пристальным, прожигающим меня насквозь взглядом.

Изгиб темной брови стал чётче и насмешливей, а новый плавный толчок вновь заставил меня задохнуться и прикусить губы.

---- Ну и кто тут обманщик? Ты снова задыхаешься… а значит... все... прекрасно... чувствуешь... --- хрипло мурлыкнул Чонгук мне в губы, снова нависая надо мной и заслоняя собой весь обзор.

Весь мир.

Не позволяя больше думать ни о чем, кроме него.

Чувствовать только его.

И желать... Мучительно желать... только его.

И, словно читая это невыносимое жгучее желание в моих затуманенных глазах, он наклонился и жарко выдохнул мне в губы:

--- Второй раунд, сладкая?

Озвученное бархатным хриплым полушепотом, это прозвучало, как приглашение в рай, но от передоза ощущений и буквально искрящей между нами атмосферы с моих губ сорвался немного нервный смешок вместе с тихим:

--- Боюсь, я... не выдержу ещё одного такого… раунда.

Но у моего любимого бандита и на это был ответ.

--- Не бойся, детка... Я же врач. И знаю, как оказать тебе первую помощь, если вдруг... для тебя всё-таки станет... слишком.

Ну что за невыносимый парень?

Но я уже давно поняла, что Чон Чонгук никогда не отступает, если чего-то хочет, поэтому у меня не было ни малейшего шанса отказать ему.

Я тихо засмеялась от этого бестолкового диалога, ловя взглядом его ответную, мальчишескую и дерзкую улыбку, но затем Чонгук снова мягко подался вперёд, и мои глаза сами собой закрылись, а смех сменился тихим стоном, соглашающимся... сразу на все.

--- Ну так что, малыш?.. Да или... да? --- мурлыкнул он мне в губы, наклоняясь и запечатывая их жадным поцелуем, так и не давшим мне ответить. Но все же получил свой ответ спустя всего пару секунд, когда я обняла его за плечи, улыбаясь в целующие меня бархатные губы и притягивая его ещё ближе, без слов говоря:

"Да, любимый. Только да. Всегда.»