1
2
3
4.1
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
154
155
156
157
158
159
160
161
162
163
164
165
166
167
168
169
170
171
172
173
174
175
176
177
178
179
180
181
182
183
184
185
186
187
188
189
190
191
192
193
194
195
196
197
198
199
200
201
202
203
204
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
217
218
219
220
184

Вы когда-нибудь хотели кого---то так сильно, что это желание застилало собой весь мир, и вы больше не могли думать вообще ни о чем?

Вот и я не могла... и, как только мы с Чонгуком переступили порог нашей виллы, буквально повисла на нем, прижимаясь к нему всем телом и целуя такие желанные губы, улыбающиеся просто возмутительно довольно, но, тем не менее, успевающие отвечать на мои домогательства с не меньшим пылом.

--- Так не терпится оказаться со мной в постели, сладкая? --- промурлыкал он, проводя ладонями по моей спине и с силой сжимая мои бедра, заставив выгнуться и прижаться к нему ещё ближе, --- Мне определенно нравится... твое рвение...

Я обняла его за шею, прижимаясь к нему всем телом и едва не мурлыча от его тепла, обволакивающего меня всю, и закатила глаза с тихим смешком, проворчав в эти нахальные и просто возмутительно дерзкие губы:

---- Слишком много болтаешь, Чонгу. Лучше займись делом и... Просто помолчи, хорошо?

--- Командирша... Ммм... это так возбуждает... чувствуешь?.. --- он усмехнулся, а затем прижал меня спиной к ближайшей стене, предельно ясно давая это почувствовать и целуя так развязно и сладко, что у меня все поплыло перед глазами, а ноги подкосились, и я вцепилась в его широкие плечи дрожащими пальцами, чтобы остаться в вертикальном положении.

Хотя вскоре мы с ним все равно планировали оказаться в горизонтальном, так что...

Но, похоже, у Чонгука на эту ночь были другие планы.

Оторвавшись от моих губ и оставив меня задыхающейся и совершенно дезориентированной, с кружащейся головой и сладко покалывающими от его напора губами, он стал спускаться дорожкой влажных смазанных поцелуев вниз по моей шее, попутно стянув с меня мешающую футболку, а затем, скользнув ладонью по моей спине, одним неуловимым движением пальцев расстегнул застёжку бюстгальтера, и я даже опомниться не успела, как и эта деталь моего гардероба отправилась в свободный полет куда-то в полутьму коридора.

Кому тут ещё сильнее не терпится, мм, любимый?..

Я уже хотела озвучить этот вопрос, не желая упускать возможность подразнить его, но в следующий момент мне резко стало не до этого, да и вообще больше ни до чего, так как его нахальные лапы жадно сжали мою обнаженную грудь, а горячие губы так же жадно прижались к шее, оставляя горящие собственнические метки с довольным утробным урчанием сытой хищной кошки, и я просто поплыла, в самом развратном и непристойно --- сладком смысле этого слова.

Поплыло все: тело, мысли, взгляд... а когда его губы накрыли мою грудь, начиная по очереди перекатывать во рту набухшие соски, прикусывая и мягко оттягивая, я окончательно перестала принадлежать себе.

Теперь я принадлежала лишь ему, и он это прекрасно знал и откровенно этим наслаждался.

---- Ты сегодня на вкус, как соленая карамель... --- наконец оторвавшись от моей груди, с дразнящей полуулыбкой шепнул Чонгук мне в губы, притягивая за талию ещё ближе к себе, и, видя, что я смотрю на него в ответ совершенно расфокусированным и откровенно пьяным взглядом, невесомо нежно погладил меня по щеке, хрипло шепнув:

--- Все в порядке, малыш?..

Его голос, наконец, заставил меня очнуться, и я обняла его за плечи, привстав на носочки, и выдохнула в улыбающиеся мягкие губы:

--- Не задавай глупых вопросов, Чонгу... и просто... Не останавливайся...

--- Даже не думал, любимая. --- его улыбка являла собой соблазн в чистейшем, неразбавленном виде, и я прикусила губы, дразняще шепнув:

---- Карамель, да?.. Хочешь... меня съесть?

И услышала в ответ хриплое:

---- Не то слово, детка... Но сначала... я тебя вылижу, чтоб... как следует распробовать... И насладиться вкусом...

Ох...

От одной мысли об этом перед глазами все поплыло, а, учитывая то, что я и так уже была не в том состоянии, чтоб вести с ним светские беседы, то решила, что разговоров на сегодня достаточно, и, путаясь дрожащими пальцами в его мягких полуночных прядях, снова притянула его голову к своей груди, выдохнув на грани стона:

---- Тогда приступай... --- и ощутила его улыбку вместе с хриплым:

---- Такая ненасытная... мой котенок превратился в настоящую тигрицу...

Мое тихое "еще..." в ответ на новую влажную, чувственную и невыносимо развязную ласку его рта было лучшим тому подтверждением, и, к счастью, он больше ничего не говорил... только ласкал --- уверенно, чувственно, неторопливо... со вкусом и знанием дела сводя меня с ума так, как умел и любил.

Чонгук на самом деле был таким виртуозом в постели и вытворял с моим телом настолько потрясающие вещи, что я потом ещё долго не могла прийти в себя, а он лишь тихо посмеивался, прижимая улетевшую в другую галактику меня к себе и поглаживая по волосам, пока я вспоминала, как меня зовут.

А ещё он так хорошо знал мое тело и все его сверхчувствительные зоны, играя на них кончиками своих чутких ласковых пальцев, как искусный музыкант, что иногда мне казалось, что я могу кончить от одних только предварительных ласк.

И пару раз я была к этому опасно близка, ведь Чонгук безумно любил растягивать удовольствие, и мне оставалось лишь поражаться его выдержке и самоконтролю, пока он ласками и поцелуями неторопливо распалял мое желание до такой степени, что я уже почти не могла дышать, а сам при этом оставался совершенно невозмутимым.

Буддийский монах, не иначе...

Вот и сейчас меня уже ощутимо потряхивало от возбуждения, голова кружилась, перед глазами все плыло, а по обнаженной коже рассыпалась мучительно приятная дрожь от жара его широких ладоней, неторопливо блуждающих по моему телу, и от каждого мазка его языка по моей ставшей сверхчувствительной груди, и внизу живота уже горел самый настоящий пожар. И потушить его мог только этот развратный бандит, что вовсе не торопился доводить начатое до логического завершения. И, уже слишком хорошо зная, что он может изводить меня так часами, не переходя к главному, я решила, что пора как-то ненавязчиво ему об этом намекнуть, но... все, на что меня хватило, было лишь едва слышное и совершенно задыхающееся:

--- Чонгук...

--- Что, детка?.. --- так же тихо, на выдохе, отозвался он, не поднимая головы, обдавая мою кожу жарким сбитым дыханием, и сильнее сжал мою талию горячими ладонями, нахально втискивая колено между моими ногами и заставляя меня их раздвинуть.

Одно это простое касание заставило меня вздрогнуть и выгнуться, как от удара током, и мне стоило огромных усилий не начать тереться об него, как кошка о любимого хозяина, чтоб хоть немного унять лихорадочную сладкую пульсацию между ног.

А он, будучи бандитом до мозга костей и прекрасно видя, до какого состояния меня довел, вовсе не собирался облегчать мою участь, лишь порочно и невероятно самодовольно усмехаясь, вжимаясь в меня и тут же отступая... играя со мной, как и всегда.

И потому с моих губ непозволительно быстро слетело откровенно умоляющее:

---- Я... я больше... не могу... Чонгук, пожалуйста...

И --- хвала всем богам! --- это на него, наконец, подействовало, так как "Чонгук" и "пожалуйста" в одном предложении всегда влияли на моего тигра, как некое волшебное заклинание, и после них он становился совсем ручным и готов был выполнить любую мою прихоть и каприз.

Вот и сейчас эта магическая мантра заставила его, наконец, прекратить меня мучить, и, мокро мазнув языком между моих грудей, он поднял голову и хрипло выдохнул мне в губы с порочной, темной, искушающей улыбкой:

--- Я понял, сладкая... раздвинь ножки...

Всего пять слов, прозвучавших в ночной тишине... но, озвученные его хриплым полушепотом, они воспламенили мою кровь, заодно спалив дотла последние предохранители, отвечающие за благопристойность и благоразумие, и я послушно раздвинула ноги, как было велено, а Чонгук, оставив на моих приоткрытых губах очередной развязный, топкий, влажный, совершенно одурманивающий и лишающий последних крупиц воли поцелуй, резко опустился передо мной на колени... как на пляже, и... ох черт... Похоже, решил продолжить здесь то, что начал там, и вовсе не шутил, когда пообещал меня, кхм... Как следует распробовать.

Приподняв мою ногу и неотрывно глядя мне в глаза пронизывающим до дрожи, обжигающим, гипнотизирующим взглядом, он стал покрывать поцелуями каждый миллиметр кожи, начав от самой щиколотки и мучительно медленно поднимаясь приоткрытыми жаркими губами вверх.

И эта картина коленопреклоненного Чонгука была настолько... завораживающе горячей, что я не могла оторвать от него глаз, не зная, куда смотреть: то ли на его губы, неторопливо скользящие от моего колена вверх к бедру, то ли в глаза --- бездонные и завораживающие, как темные лесные озера, что были обманчиво спокойны на поверхности, но в их глубинах бурлили опасные подводные течения, способные утянуть на дно и оставить там навсегда.

Его губы, глаза и руки обжигали, заставляя меня плавиться и дрожать, и, не в силах выносить эту сладостную пытку молча, я запрокинула голову, прикрывая глаза от наслаждения и кусая губы, но с них все равно сорвался предательский стон.

Затем ещё один.

И ещё.

А затем сдерживать их стало практически невозможно, ведь вскоре я ощутила его горячее дыхание совсем рядом с...

--- Ты говорила, что твое белье тоже мокрое, да, малышка? Тогда... самое время его снять... --- хрипло мурлыкнул Чонгук, запуская новую волну сладостной будоражащей дрожи по моему позвоночнику и глядя на меня из-под ресниц таким томным и развращающим взглядом, что даже если то самое белье успело высохнуть по дороге домой, то сейчас снова стало мокрым. Причем насквозь.

То, что не удалось океану, с лёгкостью удалось Чонгуку.

Его голос пробился в мое затуманенное желанием сознание с огромным трудом, но все же донес главное --- сейчас он сделает мне ещё лучше, и я кивнула, глядя на него хмельными глазами, и его ладони заскользили по моим ногам, уверенно стягивая оставшуюся на мне одежду.

Оставшись перед ним совершенно обнаженной, я прикрыла глаза, прислоняясь спиной к прохладной стене, и прикусила губы, пытаясь хоть немного унять сумасшедшее возбуждение и дыша судорожно, рвано и через раз. Но Чонгук хотел видеть и слышать все: малейшую эмоцию, промелькнувшую в моих глазах в ответ на его ласки, малейший взмах ресниц, самый тишайший стон и вздох и не собирался позволять мне прятаться от него и потому, когда он мягко приказал:

---- Посмотри на меня, Розэ, --- я послушно распахнула ресницы и встретилась с ним взглядом... едва не задохнувшись от плескавшегося в его глазах жгучего желания и неприкрытой, чистейшей, первозданной похоти. И я была уверена, он видел в моих глазах то же самое.

Мы хотели друг друга так сильно, что, казалось, даже сам воздух между нами начал потрескивать и искриться, и это сумасшедшее, первобытное желание обладать и принадлежать ночь за ночью толкало нас в объятия друг друга, даже не собираясь ослабевать.

Все так же не отводя своего темного, гипнотизирующего, тигриного взгляда от моих глаз, Чонгук медленно выпрямился, одним движением стягивая с себя футболку и избавляясь от шорт и белья, и я просто застыла, как лань, попавшая в капкан, глядя на него во все глаза и не смея даже вздохнуть.

Сколько бы раз я не видела Чонгука обнаженным, но он каждый раз поражал мое воображение, как в самый первый, ведь он был... прекрасен.

Темный...

... порочный...

... опасный...

...голодный тигр, вышедший на охоту...

Такой Чонгук сводил с ума, не оставляя мне ни единого шанса уйти от него... кхм... нераспробованной.

А он, прекрасно видя, что я не могу и слова сказать от произведенного им на мою хрупкую психику впечатления, наклонился ко мне, упираясь руками в стену по обе стороны от моей головы, и усмехнулся одними уголками губ, приподняв бровь и дразняще мурлыкнув:

--- Ну что, малыш? Я все ещё... напоминаю тебе твою бабушку?

С моих приоткрытых губ сорвался какой-то невнятный звук, отдаленно напоминающий смех пополам со стоном, и я рвано выдохнула, всем телом ощущая исходящий от него жар:

--- Нет, Чонгу... моя бабуля никогда не была настолько наглой... сексуальной... и горячей... И... Сейчас ты напоминаешь мне... беспринципного провокатора, разводящего меня на секс...

Изгиб его темной брови стал чётче, а улыбка--- ещё более дерзкой и вызывающей, да ещё, к тому же, обещающей мне огромные неприятности, если сейчас же не заткнусь, и Чонгук склонил голову к плечу, подаваясь ещё ближе ко мне, и, почти касаясь моих губ своими, прошептал:

--- Вот как? Тогда, может... мне напомнить тебе, что это ты на меня набросилась, как только за нами закрылась дверь, хмм?..

--- Бессовестный... --- рвано выдохнула я ему в губы, плавясь под его обжигающим пристальным взглядом, --- ...настоящий... капитан пиратов...

--- Ты была бы жемчужиной моего гарема... --- его мягкие губы лениво скользнули вниз по моему подбородку, а горячие ладони стальным капканом сомкнулись на талии, и...

Он что... серьезно только что сказанул про гарем?

--- Эй!.. --- осознание данного факта заставило меня немного протрезветь, и я уже хотела было возмутиться и заявить ему, что не собираюсь быть ни в каком гареме, тем более, в его, но он снова отвлек меня, с невероятной лёгкостью заставив потерять мысль и вообще потеряться в нем, всего лишь притянув меня ближе и растворяя все мои возмущения в тепле своих крепких объятий, а затем провел носом по моей шее и с улыбкой шепнул на ухо, игриво прихватывая мочку зубами:

--- Его... единственной жемчужиной... Малышка...

Вот же ж... игривый коварный черт!

Я уже хотела привычно закатить глаза и высказать ему все, что я о нем думаю, но, прекрасно зная меня и мою дурацкую привычку болтать в самые неподходящие моменты и предвидя это, Чонгук лишь понимающе усмехнулся, накрывая мои губы ладонью, и мягко приказал:

---- Тшш, Бэмбиай... --- а затем прижался ко мне всем своим горячим, гибким, стройным телом, буквально вжимая в стену, и закрыл мне рот уже своими губами, целуя мокро, глубоко, подчиняюще, всепоглощающе, а затем, не дав опомниться, стал спускаться жадными влажными поцелуями от подбородка вниз по моей шее, ощутимо прихватывая кожу зубами, заставив абсолютно все приличные мысли исчезнуть из моей головы.

И все, на что меня хватило, когда он снова милостиво позволил мне вдохнуть, это лишь беспомощно застонать, почти сползая спиной вниз по стене на дрожащих подгибающихся ногах, и прикусить губы, чтоб не начать умолять его взять меня прямо сейчас.

За эти годы я хорошо усвоила, что мой муж был непревзойденным мастером самого что ни на есть термоядерного флирта и, как никто, умел нагнетать обстановку и возбуждать до предела одними только томными полунамеками, невесомыми касаниями и почти--поцелуями, и я уже безбожно текла, ощущая, как теплая влага скапливается между моих бедер и медленно ползет вниз по их внутренней стороне. Вот до какого состояния этот негодяй довел меня, даже практически ничего для этого не делая и почти не касаясь, и я уже всерьез опасалась, что кончу, едва ощутив его в себе.

Но, похоже, до этого было ещё далеко, ведь Чонгук, спустившись ленивыми, топкими, мокрыми поцелуями вниз по моему телу, не оставив без внимания ни одного сантиметра, вновь опустился передо мной на колени, а затем сделал то, от чего мои ноги почти подкосились, отказываясь меня держать --- глядя на меня из-под ресниц и буквально гипнотизируя своим тигриным взглядом, он лениво усмехнулся и медленно и со вкусом провел кончиком языка по внутренней стороне моего бедра, слизывая ту самую влагу и уверенно раздвигая мои ноги ещё шире.

Я задрожала, с трудом подавив судорожный вздох, и прислонилась спиной к стене, но он покачал головой, нахмурившись, и, скользнув широкими ладонями вверх по моим бедрам, поймал мои запястья и положил их себе на плечи, хрипло шепнув:

--- Держись за меня, малышка. Я не позволю тебе упасть, ты же знаешь...

И он действительно не позволил. Как и всегда.

Все, что он мне позволил --- это кончить за считанные минуты, почти сорвав голос в стонах от развязных, бесстыдных, но таких невыносимо сладких и умелых ласк его губ и языка.

Закинув мою правую ногу себе на плечо и обеспечив себе наилучший доступ ко всем самым потаенным уголкам моего тела, он действительно вылизал меня, как кот, дорвавшийся до ворованных сливок --- жадно, развязно, пошло, мокро и так невыносимо сладко, что я была уверена, что на его плечах остались отметины от моих ногтей --- настолько сильно я впивалась ими в его кожу, стараясь остаться в сознании.

А потом... удовольствие поднялось на совершенно недосягаемую высоту, ведь лучше его губ и языка у меня между ног мог быть только его член--- там же.

И как только он там оказался... все исчезло.

Осталась только...

...завораживающая магия нашей с ним близости...

... пьянящий, терпко---пряный аромат его тела и соль на губах и бархатной коже...

...Горячие ладони, крепко держащие меня и прижимающие к его такому же горячему телу...

...Уверенные, резкие, мощные движения его крепких бедер, выбивающие из моих лёгких весь воздух вместе с его именем...

...Его хриплые стоны и мои дрожащие пальцы, путающиеся в его волосах...

...наше сбитое дыхание и бесконечные, топкие, мучительно сладкие поцелуи...

...и экстаз... один на двоих.

Сил Чонгука хватало, чтоб держать меня на руках и ритмично и со вкусом трахать, вжимая спиной в прохладную стену, ни на секунду не отрываясь от моих губ и меняя темп на темп и угол на угол, чтоб найти самые чувствительные точки внутри моего тела, от которых мои стоны переходили в несдержанные задыхающиеся крики, и мне оставалось лишь не улететь из собственного тела и успевать отвечать на его лихорадочно-- топкие, глубокие, развязно--мокрые поцелуи и стонать ему в губы... именно так, как он любил... пока весь мир не разлетелся на осколки, превратившись в блиллиантовую пыль... и растворился во мраке жаркой южной ночи вместе с нами.


© Luna Mar,
книга «Серце в його долонях».
Коментарі