---- Ну как тебе свидание, Бэмби? Надеюсь, я оправдал твои ожидания? --- с хитрой и невероятно довольной улыбкой поинтересовался Чонгук, как только мы с ним переступили порог нашей виллы, хотя я была уверена, он спрашивал это исключительно, чтоб потешить свое безразмерное самолюбие, ведь по моим сияющим глазам и мечтательной улыбке, не сходившей с моих губ весь вечер, все было ясно и без слов.
Но нет, ему обязательно надо было услышать подтверждение тому, что это свидание было потрясающим, и он самый лучший, самый заботливый и самый невероятный в мире муж.
Но, хоть мне и хотелось потомить и подразнить его ( совсем немного, просто чтоб не зазнался окончательно), но, выдержав драматическую паузу, я все же сказала ему именно то, что он так хотел от меня услышать, и, обняв его за плечи и привстав на цыпочки, притянула его наглейшество к себе и шепнула в изогнутые в уже предвкушающей комплименты улыбке мягкие губы:
--- Ну... С нашим первым свиданием, которое ты с меня буквально стребовал самым настоящим шантажом и угрозами, оно, конечно, не сравнится, и котят немного не хватало, но... этот вечер был... словно сбывшаяся сказка... и каждый раз, когда я думаю, что любить тебя сильнее уже невозможно, ты снова убеждаешь меня в обратном...
--- Правда? --- выслушав мои диферамбы его скромной персоне, тихо и непривычно робко шепнул Чонгук, вглядываясь в мои глаза словно в поисках подтверждения.
И, поняв, что для него это действительно было невероятно важно, я улыбнулась и мягко коснулась его губ своими, шепнув в них:
--- Правда, родной... и я все чаще думаю, что ты --- самый настоящий волшебник, исполняющий все мои желания и мечты даже до того, как я расскажу тебе о них...
Чонгук мягко улыбнулся, отвечая на мой поцелуй, а затем с тихим вздохом прижался к моему лбу своим, поглаживая меня по щекам подушечками пальцев.
---- Ну что ты, милая... Я не волшебник... я только учусь, но... судя по твоей сияющей улыбке... у меня неплохо получается, да?..
--- У тебя получается просто великолепно, Чонгу... --- с мечтательной улыбкой шепнула я, повиснув у него на шее и с обожанием глядя в любимые теплые глаза цвета дорогого крепкого коньяка, думая о том, что Чонгук весь пьянил собой... намного сильнее любого алкоголя.
Он перехватил меня поудобнее, подтягивая ещё ближе к себе, и хрипло мурлыкнул в самые губы:
--- Я рад это слышать, малыш. Ведь единственное мое желание --- делать тебя счастливой.
Новый поцелуй был намного более долгим и чувственным, трепетно---нежным и без слов убеждающим в любви.
И я верила... верила ему безоговорочно, ведь... разве можно не верить, когда тебя так целуют?
--- Ты делаешь меня счастливой каждый день, любимый, --- прошептала я в нежно целующие меня бархатные губы и уткнулась в его теплую шею, пытаясь сдержать так невовремя нахлынувшие чувства, грозящие вот-вот пролиться дождем по щекам.
Такой волшебный вечер нельзя было омрачать слезами, даже если это и были слезы счастья.
Но словно почувствовав, что меня пора вытаскивать из пучины захлестнувших меня эмоций, Чонгук успокаивающе погладил меня по спине, а затем его нахальные лапы словно невзначай сползли мне на бедра, да там и остались, начиная лениво рисовать на них круги подушечками теплых пальцев, и этот хулиган вкрадчиво мурлыкнул мне в шею, согревая кожу теплым дыханием и запуская волну предательских мурашек вниз по позвоночнику:
--- Я всегда буду делать все от меня зависящее, чтоб это так и оставалось... и готов до конца жизни исполнять все твои мечты, любимая... но... раз уж тебе все так понравилось... тогда, думаю, самое время отблагодарить меня... и заодно вернуть вчерашний долг, что скажешь, хмм?..
Услышав это, я тихо засмеялась, давно подозревая, что все к этому идёт, и даже не сомневаясь, что этот отпетый хулиган всегда найдет способ свернуть на кривую дорожку, но подразнить и слегка сбить с него спесь было моей священной обязанностью, и потому я немного отстранилась, обнимая его за плечи, и, глядя в эти честные-- пречестные бесстыжие глаза, дразняще шепнула:
--- А разве я что-то тебе должна?
--- Ну как же... --- Чонгук разочарованно застонал, поняв, что я, оказывается, тоже умею дразнить и не собираюсь сдаваться так просто, и, наклонившись ко мне ещё ближе, мурлыкнул в самые губы, --- Ты разве забыла, Бэмби? Кто девушку ужинает, тот ее и...
Он поиграл бровями, оставив окончание этой фразы висеть в воздухе, а я, услышав эту откровенную похабщину, возмущённо ахнула в притворном негодовании и треснула его в грудь, обтянутую белой льняной рубашкой, расстегнутой сразу на четыре пуговицы, вызвав его приглушённый смех и преуспев только в том, что меня притянули ещё ближе к горячему сильному телу, заставив протестующе пискнуть и... мгновенно ослабнуть в крепких объятиях от мокрого и невероятно смачного поцелуя в шею.
На самом деле, я, конечно, возмущалась и сопротивлялась только для вида, ведь и сама давно уже изнывала от желания отдать ему долг и потанцевать с ним в нашей спальне, а эта его чертова рубашка не давала мне покоя весь вечер, ведь с таким же успехом он мог бы вообще ее не застёгивать (и не надевать), так как от одного взгляда на его скульптурные ключицы и четкую разделительную линию между его грудными мышцами у меня мгновенно пересыхало во рту, а между ног, наоборот, становилось влажно просто до неприличия.
И, как бы я ни возмущалась и не протестовала против такого самоуправства, но мое предательское тело практически сразу же сдалось в этот желанный плен, и мне пришлось ухватиться за широкие плечи мужа, чтоб устоять на резко ослабевших ногах и прикусить губы, но с них все равно сорвался тихий сладкий полустон, вызвавший на его губах знающую и откровенно мужскую улыбку, когда Чонгук начал неторопливо прокладывать обжигающе -- нежную дорожку из ленивых и откровенно дразнящих поцелуев от моего подбородка вниз к ключицам, прекрасно зная, как склонить меня к греху и переманить на темную сторону.
Но, даже почти задыхаясь от охватившего меня желания, я всё ещё безуспешно пыталась сохранить лицо и не пасть жертвой его колдовских чар и дьявольского обаяния хотя бы в первые минуты после того, как мы переступили порог нашей виллы, и потому, с наслаждением зарывшись пальцами в мягкие шелковые пряди на загривке моего тигра, укоризненным полушепотом проворчала:
--- Бессовестный... Так вот ради чего все это затевалось, да?.. а я уж было поверила, что ты действительно безнадежный романтик, а не коварный соблазнитель, думающий только о том, как бы поскорее затащить меня в постель...
Чонгук приглушённо засмеялся, уткнувшись мне в шею, а затем, оставив ещё один нежный поцелуй в ямке между моих ключиц, заговорщически шепнул на ухо:
--- Ну вообще-то... одно другому не мешает, малышка... и разве я не могу быть романтиком, мечтающим соблазнить собственную жену и поскорее утащить ее в постель?.. но она у меня та ещё строптивица и никак не поддается...
На самом деле, я была уже буквально в шаге от того, чтобы поддаться и... отдаться, а то и вовсе растечься совершенно безвольной, полностью очарованной им и бесконечно влюбленной лужицей у его красивых длинных ног, но эта наша извечная игра в кошки---мышки нравилась нам обоим слишком сильно, и Чонгук, похоже, был вовсе не против ещё немного со мной поиграть, и потому, ощутив новый мягкий поцелуй ---укус в изгибе плеча, я легонько царапнула ногтями по его загривку, предсказуемо сорвав с его губ глухой хриплый стон, и, мазнув губами по крепкой теплой шее, одуряюще пахнущей свежим морским бризом, вкрадчиво мурлыкнула:
--- А ты сделай так, чтобы она поддалась...
И... точка невозврата была официально пройдена, ведь в следующий момент меня подхватили на руки и, хрипло выдохнув в самые губы:
--- Пойдем в спальню, малышка... --- понесли именно туда.