Просто... скажи мне?..

Нет, этот секс---террорист просто издевался надо мной, причем делал это изысканно и со вкусом, ведь после того, что он сделал со мной только что, я... не могла сказать вообще ничего, ведь он... просто уничтожил меня своими собственными руками, своими блядскими пальцами, своей пошлой прямолинейностью и своим неприкрытым... откровенным... обжигающе горячим желанием... превратившим меня в его покорную рабыню, жаждущую лишь одного --- быть оттраханной до дрожащих ног и звёзд перед глазами.

И видя, что я все ещё парю в эндорфиновых небесах и просто физически не могу ничего сказать, Чонгук спрятал улыбку в уголках своих грешных губ, которыми, собственно, и довел меня до такого неадекватного состояния ,и крепко обняв за талию, снял со своих коленей и уложил на диван, избавляя от оставшейся на мне одежды и остатков здравого смысла.

Я же... чувствовала себя так, словно была под тяжёлыми наркотиками... под моим личным сортом героина, уже вовсю гулявшим в моей крови... и имя ему было... Чонгук.

Его пристальный тяжелый взгляд, которым он буквально пригвоздил меня к месту, не давал мне даже вздохнуть от возбуждения и волнения, и я завороженно следила за тем, как он раздевается, так же неотрывно глядя мне прямо в глаза и буквально гипнотизируя этим хищным и откровенно голодным взглядом, словно спущенный с цепи тигр уже не мог дождаться, когда же можно будет приступить к смакованию желанной добычи, а затем опустился передо мной на колени и властно раздвинул мои ноги, притягивая за бедра ближе к себе... к своему горячему дыханию, к своим грешным бархатным губам... к моему личному... источнику блаженства.

И после этого... держать глаза хотя бы приоткрытыми стало совершенно невозможно.

Поначалу Чонгук вылизывал меня словно кот... игриво... дразняще... нежно, мягко скользя губами по клитору, и едва не урчал от удовольствия, неторопливо поглаживая по бёдрам и животу, но я знала, что эти невесомые нежности не продлятся долго, и не ошиблась, ведь спустя всего несколько минут он усилил натиск, начиная ласкать меня широкими, жадными, мокрыми мазками языка, толкаясь им внутрь и уже только этим доводя до исступления.

Но когда он добавил ещё и пальцы, дышать стало практически невозможно, и я все чаще срывалась на откровенные стоны, раздвигая ноги перед ним все шире, и сама подавалась бедрами к его бархатным губам, бесстыдно насаживаясь на его чуткие пальцы.

Ближе... жарче... откровеннее...

... до дрожи...

До сладкой боли...

До звёзд перед глазами...да...именно так, как я хотела...

Его бесстыдные ласки сводили меня с ума, заставляя терять всякий стыд и саму себя в его жарких объятиях, и я впивалась ногтями ему в плечи и до крови прикусывала губы, стараясь не стонать слишком громко, но с Чонгуком это было невыполнимой задачей, и вскоре комната заполнилась моими откровенными стонами и его тяжёлым и совершенно сбитым дыханием.

Я дрожала под его ласковыми бархатными губами все сильнее, чувствуя, что уже буквально распадаюсь на атомы от наслаждения, но, хотя я уже могла практически дотянуться до этих далёких прекрасных звёзд, у моего любимого бандита были другие планы.

Он явно хотел окончательно свести меня с ума и потому, почти доведя до пика, тут же замедлялся, безошибочно ощущая тот момент, когда я начинала сжиматься вокруг его пальцев, трахавших меня так умело и бесстыдно, что у меня глаза закатывались от удовольствия, спина выгибалась до хруста позвонков, а ноги дрожали, заставляя жалобно хныкать и бессвязно шептать его имя вместе с умоляющим "пожалуйста... ещё..."

Я была уверена, он делал это специально, только для того, чтоб услышать мои мольбы и увидеть меня такой покорной, трепещущей, задыхающейся и полностью покоренной им, ведь хищник внутри него требовал беспрекословного подчинения, но после трёх остановок и фальстартов я не выдержала и сама притянула его голову к себе, путаясь дрожащими пальцами в мягких прядях на его затылке, вжимая его лицо себе между ног и больше не позволяя тормозить, без слов требуя, чтоб он наконец перестал меня мучить, ведь делать это Чонгук мог очень долго, и ощутив его улыбку прямо там, наконец получила желаемое, отправившись прямиком к тем самым звёздам.

Несколько минут тишина не нарушалась ничем, кроме моих судорожных вдохов и выдохов, пока Чонгук нежно поглаживал меня по дрожащим ногам, и, наконец заставив себя открыть глаза, я натолкнулась на его совершенно пьяный, затуманенный взгляд и крайне самодовольную улыбку, заставившую мои щеки вспыхнуть даже несмотря на то, что он только что со мной делал.

И я подозревала, что то, что он так улыбался, было связано с тем, что я осмелела настолько, что сама заставила его положить конец моим сладким мучениям, ведь я слишком хорошо знала, что сам бы он ещё долго меня пытал своим языком и губами.

А затем этот бесстыжий хулиган сделал то, от чего мое лицо всегда начинало буквально пылать, сколько бы ночей мы не провели вместе: глядя мне прямо в глаза, облизал свои длинные пальцы, которыми только что так бесстыдно трахал, медленно проводя языком по каждому и между, слизывая оставшуюся на них влагу и откровенно смакуя мой вкус, и я ощутила, что снова начинаю задыхаться.

--- Неужели... тебе... настолько нравится... это?.. ---- немного севшим от стонов голосом шепнула я, завороженно наблюдая за этим прекрасным в своей откровенной порочности действом.

А Чонгук усмехнулся, напоследок облизнув ещё и губы, и, склонившись надо мной, хрипло выдохнул, прожигая темным огнем из-под длинных ресниц:

--- Ты даже не представляешь, насколько... сладкая...

Он специально выделил последнее слово, заставив меня прикусить собственные губы и сжать ноги от ещё не до конца утихшей между ними жаркой пульсации, и, нежно погладив меня по щеке, хрипло шепнул, почти касаясь моих губ своими:

---- Тебе ведь... тоже нравится делать меня инструментом удовольствия... безумно нравится... не так ли, малышка?..

Но у меня больше не было слов.

Их просто не было после того, что он со мной сделал, и я издала какой-то совершенно невнятный, беспомощный, умоляющий звук и сама протянула к нему руки, без слов показывая, как отчаянно в нем нуждаюсь.

Его глаза вспыхнули и потемнели до завораживающей темноты глухой беззвездной полуночи, и он навис надо мной, уверенно раздвигая мои ноги и полностью накрывая собой, но, вопреки своим предыдущим угрозам, проник в мое тело невероятно мягко, начиная нежно целовать.

Наверное, увидев, в каком трансе я нахожусь, он действительно испугался, что переборщил и перегнул с откровенностью и демонстрацией своих истинных желаний и теперь пытался успокоить и привести меня в чувство нежным, неторопливым, невозможно чувственным сексом.

И такое медленное, вдумчивое танго нравилось мне ничуть не меньше сумасшедшего драйва, от которого заносило на поворотах, а на стене в спальне оставались новые вмятины.

Но сейчас Чонгук двигался мягко, тягуче медленно и плавно, ни на секунду не отрываясь от моих губ, выходя почти полностью и снова погружаясь до упора, давая мне насладиться его трепетной нежностью и прочувствовать каждый миллиметр его бархатного члена внутри, вырывая из моей груди тихие сладкие стоны, но когда я сама пыталась притянуть его ближе, ловил мои руки и прижимал к дивану, отвлекая поцелуями и усмехаясь просто возмутительно довольно.

Хитрый... наглый... Коварный и бесстыжий дворовой кошак.

Но черт... как же потрясающе хорош он был в постели...

Как охуенно трахал.

Да---да, от той хорошей девочки, которую он зажимал в темных уголках, украдкой срывая с губ ворованные поцелуи, давно уже ничего не осталось, и она теперь знала много нехороших слов, ведь любимый муж очень постарался ее испортить и научить плохому.

Но даже хорошие девочки не прочь иногда побыть плохими... и сейчас... был именно тот случай.

Поэтому, немного придя в себя, я сама стала подаваться бедрами ему навстречу, отчаянно пытаясь прижаться ближе, даже несмотря на зафиксированные в его крепкой хватке и прижатые к дивану над головой руки, и самозабвенно отвечала на его топкие поцелуи, сжимая внутри его бархатный член, чтоб как можно дольше наслаждаться ощущением горячей наполненности и лихорадочного жара, растекающегося от того места, где наши тела соединялись.

Но, все прекрасно чувствуя, Чонгук лишь усмехался совершенно хмельной и совершенно мужской улыбкой и, в очередной раз поймав мои руки при попытке ускользнуть из его плена, жарко выдохнул мне в шею:

---- Не борись со мной, малышка... не справишься... просто скажи мне... скажи мне, чего ты хочешь... ты ведь... так и не сказала...

Нашел время для разговора.

Его шепот был хриплым, искушающе дразнящим и бархатным, но я понимала, что в таком состоянии не скажу ему ничего из того, что он так хотел от меня услышать.

И когда меня хватило только на один рваный выдох вместе с едва слышным:

--- Я... я хочу... --- Чонгук тоже это понял и снова сделал все за меня, благородно придя на помощь своей даме в беде.

---- Хочешь быстрее? --- шепнул он на выдохе, заставив меня рвано застонать от очередного глубокого толчка.

--- Да... да, любимый... прошу...

---- Глубже?

--- Господи, да... ---- очередной мой просящий стон и его развязная улыбка удовлетворенного самца.

Хотя мне и так казалось, что я чувствую его прямо в матке.

--- Сильнее?.. Жёстче?.. До самых яиц?.. --- его хриплый рваный полушепот обжёг мои губы и абсолютно все нервные окончания в моем дрожащем от желания теле, а его лукавую и совершенно пьяную улыбку и пылающие колдовским темным огнем глаза было прекрасно видно даже в ночной темноте, ведь он прекрасно знал, что... именно этого я и хотела.

Он без малейшего стеснения озвучивал все то, чего я так отчаянно жаждала и, хоть в другое время я бы непременно закатила глаза от его пошлой прямолинейности, но сейчас я была ему благодарна за то, что он не требовал от меня самой говорить все это... по крайней мере, пока.

Но моя благодарность прожила всего три секунды, ровно до тех пор, пока с его грешных губ не слетело бархатно---хриплое:

--- Так... Чего же ты хочешь, любимая?.. Скажи мне...

Вот черт.

Похоже, он всё-таки хотел, чтоб и мне пришлось мыть рот с мылом после всех этих грязных разговоров.

Но...нет... нет-нет-нет...пока...нет. Твой олененок ещё не настолько испорченный, как ты, хулиган...

Я сжала коленями его бедра, чтоб хоть так заставить замедлиться и получить возможность говорить, а не только стонать и задыхаться и, изогнувшись от очередного влажного поцелуя в шею, выдохнула на грани стона:

---- Просто... сделай уже все то... что обещал... пожалуйста...

Чонгук уткнулся мне в шею с хриплым смешком, поняв, что ему так и не удалось испортить меня окончательно, но, к счастью, настаивать не стал и, прижавшись своим горячим лбом к моему, жарко прошептал в самые губы:

---- Пожалуйста?.. неужели миледи, наконец, вспомнила о манерах?..

Я в ответ на это полузадушенно оскорбленно пискнула и сильнее сжала коленями его крепкие бедра, но на полноценный протест меня, конечно же, не хватило, ведь возмущаться с без остановки двигающимся членом между ног довольно... проблематично, и я снова растеклась под ним безвольной затраханной лужицей, окончательно обмякнув в его крепких объятиях и снова покорившись воле моего повелителя, когда он хрипло мурлыкнул мне в шею, оставив на ней ласковый поцелуй:

--- ...Но раз ты так вежливо просишь, Бэмби... Я дам тебе все и даже больше... Держись за меня...

Он наконец отпустил мои руки, нежно, словно извиняясь, погладив покрасневшие запястья, и я с тихим блаженным стоном обвила ими его плечи, притягивая к себе и отдаваясь во власть темных, страстных, совершенно первобытных инстинктов, толкавших меня к нему в руки ночь за ночью и заставлявших подаваться навстречу его ритмичным и постепенно ускоряющимся толчкам, искать его губы, прижимаясь ближе, и впиваться ногтями в крепкие бедра, задыхаясь от стремительно нарастающего удовольствия, от которого внутри все сладко сжималось.

Быстрее... глубже... ещё...

Да, любимый... да...

Между ног уже пошло хлюпало, хоть движения Чонгука все ещё были плавными и мягкими, и он раздвигал их все шире, постепенно ускоряясь и вбиваясь в меня с мокрыми, пошлыми и нереально возбуждающими звуками.

Но одних звуков мне уже было мало... я хотела видеть, что их вызывает, и потому опустила взгляд, завороженно наблюдая, как его толстый, крепкий, влажный член двигается во мне, блестя от смазки, почти выскальзывая, но снова и снова вонзаясь по самую рукоять.

Чонгук дышал так тяжело и рвано, что от этого и мое дыхание сбивалось ещё сильнее, как всегда, синхронизируясь с его, и ещё больше подливал масла в огонь, хрипло приказывая:

---- Сжимай меня сильнее, малышка... Давай же... выдои меня досуха... до последней капли...

Хмм... Похоже, я открыла ящик Пандоры, когда попросила его добавить грязных разговоров в постели, ведь теперь они буквально лились из него нескончаемым потоком, и Чонгук явно получал от этого особенный, ни с чем не сравнимый кайф.

И я подозревала, что ему очень давно этого хотелось.

Почему же ты молчал так долго, бандит?.. Сколько ещё у тебя темных тайн и неозвученных желаний?..ах, да... у тебя же там...целый список...

И, хоть я уже подозревала, что моя хрупкая психика не вынесет озвучивания всего этого пошлого списка, но сейчас он просил всего лишь сжимать его сильнее, хотя ему даже не нужно было этого делать, ведь от одного этого жаркого, хриплого, совершенно сбитого и безумно развратного полушепота у меня внутри все сладко сжималось, не желая выпускать его член --- мой личный инструмент неземного, райского наслаждения, и я выгибалась навстречу его ритмичным, глубоким, тягуче--- плавным толчкам, чувствуя, как он пульсирует внутри, накачивая меня жарким порочным удовольствием, как горячий толстый поршень.

Но вскоре его доминантная темная суть вырвалась на свободу и

Чонгук снова прижал мои руки к дивану, навалившись на меня всем своим сильным горячим телом, и перешёл на быстрые, ритмичные, мощные толчки, заглушая мои стоны своими бархатными губами, целуя жарко и развязно и буквально трахая мой податливый рот языком так же, как трахал членом, ни на миг не останавливаясь и не давая даже секундной передышки.

Жарко, невыносимо близко...

Полное подчинение... и чистейший, ни с чем не сравнимый экстаз...

Ведь, на самом деле, я просто с ума сходила, когда он становился таким властным и настойчивым, не церемонился, а просто брал то, что принадлежало ему по праву, то, что считал своим и просто делал то, что умел лучше всего --- наполнял меня до краев огненно---жарким удовольствием, и несмотря на мои жалобные стоны и свои расцарапанные плечи, не замедлялся, а, наоборот, ещё больше ускорял темп и увеличивал амплитуду толчков, уверенно подводя меня к точке невозврата, обжигая мою беззащитную шею топкими поцелуями --- укусами, тяжело дыша и почти рыча от наслаждения.

И он ни о чем не спрашивал, ведь прекрасно знал, что мне нужно и, несмотря на мои беспомощные хныкания, умоляющие хоть немного притормозить и не отправлять в нирвану вот так сразу, продолжал накачивать меня порочным наслаждением, пока я не содрогалась под ним в сладких спазмах, судорожно сжимаясь вокруг его члена и задыхаясь от стонов.

И только тогда он наконец отпускал себя и позволял себе кончить.

Вот и сейчас он все решал за меня, каждым мощным толчком подталкивая меня все ближе к краю звёздной пропасти, с которого мы всегда неизменно падали вместе, и двигался все быстрее, ни на миг не отрываясь от моих губ и не позволяя глотнуть спасительного кислорода, заставляя дышать им одним, и когда я уже почти рухнула в эту бездонную пропасть чистейшего экстаза, сдавшись и покорившись... разумеется, выбрал именно этот момент, чтоб резко выдернуть влажный пульсирующий член из моего тела и, не дав опомниться и врезать ему за такое издевательство, раздвинул мои ноги почти в шпагат и припал губами к пульсирующему набухшему клитору, целуя и лаская так развязно и мокро, что у меня перед глазами вспыхнули сверхновые, а внутри все взорвалось и затрепетало, накрывая меня долгожданной негой.

Я парила в ней несколько бесконечно долгих минут, но не дав мне до конца прийти в себя, Чонгук перевернул меня на живот, как куклу, и, подтянув к себе за бедра и крепко сжав их горячими ладонями, вновь вошёл до упора, рвано выдыхая от удовольствия.

---- Блять... такая... ахуенно мокрая... Твоя тугая киска просто идеальна для жаркой ебли... --- хрипло прошептал он мне на ухо, прикусывая мочку зубами, и я задохнулась от его жаркого хриплого полушёпота, сжав обивку дивана до треска дрожащими пальцами, и уткнулась в нее лбом, пряча пылающее лицо, ведь то, что только что сорвалось с его грешных губ, буквально воспламенило мою кровь , заставив все нервные окончания заискрить.

Чонгук никогда раньше не позволял себе говорить со мной... так.

Но я... сама попросила.

Сама позволила ему все.

И он... дал мне даже это... ведь обещал дать мне все... и даже больше.

Но, как оказалось, это было лишь начало.

Крепко прижимая меня к себе, Чонгук заставил меня откинуть голову ему на плечо, и мягко сжав мой подбородок, повернул к себе мое пылающее лицо, хрипло выдохнув в самые губы:

--- Ты так и не призналась мне в своих желаниях, малышка... Хочешь узнать, чего хочу я?..

Я судорожно всхлипнула, обнимая его за спину и всем телом чувствуя исходящий от него жар, сумасшедший стук его сердца и горячий член, медленно накачивающий меня жидким огнем, растекающимся по венам, ведь Чонгук не прекращал двигаться ни на секунду, заставляя смотреть ему в глаза и тонуть... беспомощно тонуть в этих бездонных гипнотических омутах... тонуть в нем...

Он просто... околдовал меня, теперь у меня не было в этом никаких сомнений... подчинил себе, сделал своей покорной рабыней... бесконечно влюбленной и полностью послушной, готовой есть с его рук и раздвигать перед ним ноги по первому щелчку длинных изящных пальцев.

Но я... совершенно не возражала против того, чтоб провести в его сладком плену всю оставшуюся жизнь и потому просто смотрела на него, часто дыша и не смея отвести взгляд даже на секунду.

А он обжег мои губы очередным топким, жарким, тягуче---сладким поцелуем и, прижавшись горячим лбом к моему виску, хрипло рыкнул:

--- Черт, детка... Ты меня просто с ума сводишь... такая красивая... такая хрупкая... Если бы ты только знала, как я хочу... чтобы ты всегда принадлежала только мне одному... всегда смотрела... только на меня... видела... только меня... чувствовала только меня... любила... только меня...

Я хотела сказать ему, что я уже и так только его, навсегда, но говорить я по-прежнему не могла, да и он не дал мне этого сделать, вновь жадно приникая к моим губам, как изнывающий от жажды в пустыне путник, и хрипло мурлыкнул, вновь усмехаясь той самой до дрожи порочной, хмельной улыбкой:

--- Но сейчас... Я хочу накачать тебя удовольствием до такой степени, чтоб ты не могла даже вздохнуть... чтоб тебе было настолько хорошо, чтобы ты забыла собственное имя...

...и после этого слова нам были уже не нужны.

Жадно целуя и сминая мои дрожащие губы своими, Чонгук стал двигаться все быстрее, блуждая горячими ладонями по моему телу и жадно сминая грудь, сжимая и мягко оттягивая твердые соски и время от времени спускаясь вниз и скользя подушечками между моими бедрами, заставляя меня задыхаться и сжимать его руки, в попытках удержаться хоть за что-нибудь и не потерять сознание прямо сейчас.

Чувствовать его силу и мощь было так же завораживающе, как и ощущать его нежность в долгих глубоких поцелуях и этот контраст трепетной мягкости и властной жёсткости просто сводил с ума.

А затем он провел горячей ладонью вдоль моей спины, прогибая под себя и начиная в прямом смысле слова ебать... сначала медленно, а потом все быстрее и жёстче, заставляя выгибаться все сильнее и подаваться навстречу его ритмичным, мощным, глубоким толчкам, бесстыдно насаживаясь на его восхитительно твердый, толстый, крепкий член.

Я обожала, когда он становился таким необузданным, полностью отдаваясь во власть своих темных желаний и не обращая внимания на мои слабые попытки замедлить наступление оргазма. И в таком положении я была максимально открыта перед ним и только он управлял процессом и решал, кто и когда кончит.

И эта сладостная пытка все длилась и длилась и моя собственная беспомощность перед его силой и страстью нереально заводила.

Я уже была где-то не здесь и почти ничего не соображала, превратившись в абсолютно покорное, задыхающееся существо, способное лишь отдаваться и стонать, но даже в таком одурманенном состоянии до меня долетел его хриплый рваный полушепот, когда он прижался грудью к моей спине, вновь заключая в ловушку своих крепких объятий, и жарко выдохнул куда-то в шею, обжигая ее все новыми и новыми поцелуями:

--- Такая послушная... покорная... Моя... Сладкая девочка... ты... просто... мед... малышка...

Его твердость и моя мягкость идеально подходили друг другу, и я чувствовала, как ему нравилось подчинять меня, делать покорной, затраханной и абсолютно послушной его воле и желаниям.

Но я совершенно не возражала... ведь с ним...

...С ним я могла и хотела быть настолько плохой, насколько меня не знал никто, даже самые близкие родственники, и потому отдавалась ему той ночью с полным самозабвением, чувствуя себя невероятно свободной и получая его всего взамен, ведь Чонгук всегда отдавался полностью тому, что любил.

Я чувствовала, как он все больше расширяет меня, как глубоко входит, достигая головкой до самой матки, и долбит так усердно и быстро, что у меня уже темнело в глазах, а ноги дрожали от накатывающих волн наслаждения... такого же сумасшедшего, как и он сам.

Я уже не принадлежала себе, задыхаясь от рваных судорожных всхлипов и царапая обивку дрожащими пальцами, а Чонгук не останавливался, крепко держа меня за бедра и лишь ещё больше ускоряясь и двигаясь все мощнее, все резче, с какой-то нереальной амплитудой и самоотдачей, если не самозабвением.

И когда мне уже стало казаться, что я больше просто не выдержу, он наконец столкнул меня в сияющую звёздную бездну, и она приняла меня в свои объятия, позволяя наконец потеряться в ней.

И это была... самая настоящая магия.

Магия чистой, всепоглощающей, безусловной любви, ведь...

Самой могущественной магией, самой великой силой, которой подчинялось абсолютно все --- была любовь.

Любовь, выраженная в поцелуях и касаниях, в хриплых стонах и рваных выдохах... и в губах, лихорадочно шепчущих бесконечные признания.

Той сумасшедшей ночью я словно узнала его заново, с какой-то совершенно новой стороны, о существовании которой даже не подозревала до сих пор, и накрывший меня оргазм был настолько ослепительным, что меня утянуло в глубокий ласковый океан даже дальше, чем обычно...

...Но мой капитан выловил меня оттуда и бережно вынес на берег и после этого ласкового шторма мы с ним ещё долго целовались в ночной темноте, не нуждаясь ни в каких словах.

Мы в итоге так и заснули на диване, не став перебираться в спальню, и то ли события этого дня, то ли долгий прекрасный секс, то ли недосмотренный фильм сделали свое дело, и я... снова попала в тот же сон, причем...

В тот же момент, на котором он оборвался в прошлый раз, и...

...Мне снова снился океан...