Розэ

И я снова убедилась, что секс по утрам намного слаще сливок и сахара... А обжигающие поцелуи, быстрые ритмичные толчки, отпечатки горячих ладоней по всему телу и экстаз --- один на двоих --- лучшее начало дня.

Тем более, что Чонгук всегда заводился с полоборота, так же быстро зажигая и меня, и когда его жаркие топкие поцелуи постепенно перетекли с моих губ ниже, на шею и грудь, я не смогла больше сдерживать собственные стоны, ведь он присосался к ней так жадно, словно не видел по меньшей мере год, и мои набухшие, ноющие от возбуждения соски надолго исчезли у него во рту.

Чонгук облизывал и сосал их так смачно, что у меня между ног стало мокро за считанные минуты, и он сам вскоре в этом убедился, уверенно раздвигая их и устраиваясь между, как хозяин, и, взяв в руку до предела возбуждённый, восхитительно твердый, стоящий колом член, дразняще провел головкой по истекающей соками промежности, глядя мне прямо в глаза и усмехаясь просто до жути пошло и развязно, но затем эти бесстыжие глаза закрылись, а с закушенных губ сорвался глухой хриплый стон, когда он плавно толкнулся внутрь, сразу входя до упора и заставив меня рвано выдохнуть и сжать его плечи дрожащими пальцами, а крепкие бедра --- такими же дрожащими коленями.

--- Черт... как же... хорошо... --- кажется, я сказала это вслух, вызвав знающую мужскую улыбку на мягких губах напротив, но просто не могла держать в себе переполнявшие меня чувства, ведь, сколько бы раз мы ни занимались сексом, они всегда накрывали меня с головой, буквально топя своей мощью и погребая под собой и... под ним.

--- Сейчас будет... ещё лучше, моя девочка... --- Чонгук рвано выдохнул, прижимаясь лбом к моему плечу, и ненадолго замер, наслаждаясь ощущениями и позволяя мне привыкнуть к его вторжению и расслабиться, а затем начал двигаться... Медленно... чувственно... постепенно распаляя меня все больше... накрывая мои губы своими и заменяя мне кислород своими топкими жаркими поцелуями.

Ощущать его внутри было так невероятно приятно, что хотелось продлить это блаженство как можно дольше, и удача в это утро была на моей стороне, ведь Чонгук тоже никуда не спешил и решил поиграть со мной в кошки мышки и то выскальзывал почти полностью, оставляя внутри лишь головку и заставляя нетерпеливо стонать и подаваться бедрами ему навстречу, то без предупреждения засаживал до упора, буквально вжимая меня в кровать и шумно выдыхая от удовольствия.

---- Черт, детка... Ты такая мокрая... --- озвучивая очевидное, глухо выдохнул нахальный брюнет, нависая надо мной, как мощная горячая скала, и, опустив голову к моей груди, вновь втянул тугой набухший сосок в свой болтливый грязный рот, начиная играться с ним языком и ни на секунду не прекращая двигаться.

И в другое время я бы непременно отчитала его за эти грязные разговоры, но сейчас я была не в том состоянии, чтоб разговаривать, ведь между ног уже действительно пошло хлюпало от обилия смазки, и я сжималась вокруг него все сильнее, обхватывая руками и ногами и прижимаясь к нему всем телом, беспомощно всхлипывая от его ритмичных мощных толчков, ведь когда Чонгук входил в раж, он больше не замечал ничего вокруг и не останавливался, пока не отправлял меня прямиком в Гонконг, несмотря на мои жалобные умоляющие стоны и его расцарапанные плечи, ведь прекрасно знал, что мне было нужно.

Вот и сейчас внутренние стенки судорожно сжимались вокруг его крепкого горячего ствола, что методично задевал абсолютно все чувствительные точки внутри моего тела, и я уже практически задыхалась от передоза этой обжигающей чувственности, ведь мой муж великолепно умел дразнить и растягивать удовольствие и прекрасно знал, как довести меня до такого состояния, чтоб я действительно начала умолять его...

Но не остановиться, нет...

Наоборот, не останавливаться и подарить мне такой долгожданный экстаз в его жарких объятиях.

И хоть мне уже казалось, что я чувствую его прямо в матке, ему этого было недостаточно, и, ощутимо прикусив набухший сосок, он толкнулся ещё глубже, заставив меня выгнуться дугой, почти задыхаясь от ощущения его толстого горячего члена так глубоко внутри.

--- Чонгук... Боже... Я... Я скоро... --- вырвалось вместе с очередным стоном, и я сжала его крепкие бедра дрожащими коленями, пытаясь хоть немного замедлить неотвратимое приближение оргазма.

Но у моего любимого хулигана, похоже, была та же проблема, потому что он наконец замер, прижавшись горячим лбом к моему плечу, и тяжело дышал, шумно вдыхая и выдыхая, явно пытаясь хоть немного успокоиться.

--- Блять, малышка... Ты все ещё такая узкая... как девственница... и так сильно сжимаешься... Расслабься, сладкая... И раздвинь ножки пошире... Не хочу кончить, едва начав... Ты ведь... тоже этого не хочешь, правда?.. на самом деле ты хочешь, чтоб я трахал тебя до тех пор, пока ты сама не начнёшь умолять меня остановиться... --- пошло прошептал Чонгук мне на ухо, дразняще прикусывая мочку и водя по ней языком, и я почти кончила от одного этого бархатно хриплого, обжигающего полушёпота и такого же обжигающе горячего, сбитого дыхания, не дававшего и моему прийти в норму, и мои ноги послушно разъехались почти в шпагат, принимая и подчиняясь его мягкому приказу и желанному мощному вторжению.

--- Вот так... Моя умница... --- жарко прошептали мне в губы, а затем их снова накрыли чужие --- властные и обжигающе горячие, и весь мир за пределами его объятий просто исчез.

Осталась лишь его хмельная улыбка и сверкающие темным огнем глаза, затянутые пеленой жгучего желания... откровенного... неприкрытого желания обладать... трахать... иметь... брать... но прежде всего... любить.

И этому сумасшедшему желанию, горевшему в его колдовских глазах, невозможно было сопротивляться.

Да и кто в здравом уме стал бы сопротивляться такой обжигающей страсти, сулившей лишь наслаждение в крепких объятиях любимого мужчины?

Вот и я совершенно не сопротивлялась и лишь покорно принимала все, что он давал мне.

И это было так...

Мокро, горячо, развязно... но так невыносимо, до дрожи сладко... что вскоре я вся превратилась в один сплошной оголенный нерв, способный только чувствовать и действовать исключительно на основном инстинкте.

Жадно ловя губами лихорадочно топкие поцелуи мужа, я водила дрожащими пальцами по его напряжённой сильной спине, подаваясь навстречу его мощным ритмичным толчкам, но вскоре мои запястья оказались закованными в горячие тиски его сильных пальцев, и Чонгук навис надо мной, почти полностью накрывая собой и вбиваясь в мои раскрытые бедра своими с какой-то сумасшедшей одержимостью.

Черт...

Похоже... его темная сторона снова взяла над ним верх... И теперь... брала и меня, совершенно не сдерживаясь...

Его горячие губы снова сомкнулись на соске, обжигая, и я сжалась вокруг него, сорвав с тех самых губ глухое предупреждающее рычание, и ни в чем не повинный сосок ощутимо прикусили, явно не сдержавшись, заставив меня рвано всхлипнуть и выгнуться навстречу его горячим губам и мокрому языку, что тут же принялся зализывать пострадавшее от его неуёмной страсти место.

--- Прости, маленькая... Не сдержался... Ты такая сладкая... Сожрал бы всю... --- хрипло прошептали мне в губы, нежно целуя и так же нежно, словно тоже извиняясь поглаживая уже начавшие неметь в его стальной хватке запястья и, наконец, отпустили, позволив мне зарыться дрожащими пальцами в его полуночные мягкие пряди, и я только и смогла, что едва слышно прохрипеть:

--- Чонгук... Я хочу... --- сжимаясь вокруг него все сильнее.

--- Все, что захочешь, малыш... Все, что захочешь... --- отозвался он глухим загнанным полушепотом, и снова запечатал мои губы своими, и я едва успевала отвечать на его топкие, лихорадочные, глубокие... откровенно присваивающие поцелуи, которые вскоре вновь перетекли на шею, плечи, грудь, лаская все, до чего могли добраться, и заставляя меня дрожать все сильнее.

Я судорожно хватала ртом воздух, чувствуя, что меня вот-вот накроет, и уже даже не пыталась сдерживать стоны, что слетали с моих губ практически беспрерывно, но, почти подведя меня к грани, этот бандит резко выдернул влажный от смазки член, с которого уже буквально капало, и, не дав опомниться, перевернул меня на живот, подтянув к себе за бедра и заставив встать на колени.

Его широкая ладонь провела вдоль моей спины, лаская, а затем легла мне на поясницу, заставив прогнуться, и я нетерпеливо подалась бедрами назад, поняв, чего он хочет, и так же отчаянно желая заполнить пульсирующую пустоту внутри.

Вот же ж... Бандит бессовестный...

Ну кто так делает, ну?..

Я же сейчас просто сознание потеряю от передоза этой лихорадочной, обжигающе горячей чувственности на один сантиметр меня, если ты мне сейчас же не вставишь!..

Но эти мысли были для моего затуманенного кайфом сознания слишком сложными, чтоб их озвучивать, и потому меня хватило только на едва слышное, откровенно умоляющее и совершенно задыхающееся:

--- Чонгук, пожалуйста...--- и меня снова прижали к горячему и сильному мужскому телу, хрипло мурлыкнув на ухо:

---- Такая нетерпеливая... --- когда он наклонился, прижимаясь горячей, покрытой испариной грудью к моей спине, и провел такими же горячими ладонями вдоль всего моего тела, жадно сжимая ноющую от возбуждения грудь и словно нарочно цепляя вздернутые сверхчувствительные соски подушечками своих чутких пальцев, посылая сладкую будоражащую дрожь в самую глубь моего тела, а затем, крепко сжав мои бедра, наконец плавно толкнулся внутрь, рвано выдыхая, --- Сейчас, детка... Папочка даст тебе все то, чего ты так хочешь...

И он дал мне все и даже больше, ведь Дэдди Чонгук никогда не бросал слов на ветер.

Глухо застонав, я уткнулась лбом в подушку, сжав простынь до треска дрожащими пальцами и рвано выдыхая от наслаждения, когда он снова начал медленно двигаться, накачивая меня жарким порочным удовольствием, отчаянно надеясь, что хотя бы сейчас он доведет начатое до конца и не станет меня дразнить и мучить бесконечными остановками.

На самом деле, я обожала, когда он брал меня сзади, превращая своего невинного олененка в невероятно похотливое, разнузданное и абсолютно покорное существо, желающее только одного --- отдаваться и быть оттраханным до дрожащих ног и сорванного голоса.

Но мы оба ловили от этого ни с чем не сравнимый кайф и потому я понимала, почему Чонгук не смог обойти эту позу стороной, ведь в ней я была максимально открыта перед ним, и он откровенно наслаждался этим и сполна пользовался своей властью надо мной, заставляя принимать его полностью и насаживая на себя, как куклу, трахая с полной самоотдачей... мощно, резко, грубо, не позволяя отодвинуться даже на миллиметр и заставляя чувствовать каждый невероятно глубокий толчок и каждую выступающую венку на толстом стволе.

Вот и сейчас гены доминантного альфы, которым он точно был в одной из своих предыдущих жизней, взяли верх над милым приличным парнем, и, намотав мои волосы на кулак, Чонгук заставил меня выгнуться, прижимаясь спиной к его крепкой груди, и, обхватив за шею другой рукой, хрипло шепнул на ухо, прикусывая мочку и заставляя меня дрожать ещё сильнее от накатывающего мощными волнами сумасшедшего наслаждения:

--- Люблю, когда ты такая послушная, Бэмби... Моя... плохая хорошая девочка...

Я ощутила, как от его обжигающе горячего хриплого полушепота внутри все мучительно сладко сжалось, заставив его проронить глухой грязный стон, и просто отдалась этому безумию, позволяя мужу делать со мной все, что ему вздумается.

А он... явно решил сегодня ни в чем себе не отказывать.

Толчки становились все резче, все мощнее, все размашистей, сотрясая мое тело вместе с кроватью и заставляя судорожно хватать ртом раскалённый добела воздух, так же судорожно хватаясь за его крепкие предплечья, но после очередной серии быстрых, глубоких, ритмичных ударов Чонгук снова вышел из моего дрожащего безвольного тела, грязно выругавшись сквозь стиснутые зубы, и, не дав мне даже шанса возмутиться и потребовать, чтоб сейчас же вернул все, как было, наклонился, раздвигая мои ноги ещё шире, и жадно припал горячими губами к растраханной им мокрой промежности, вылизывая ее так смачно и с такими громкими чмоками, что мое лицо вспыхнуло каким-то адским пламенем, хотя, казалось бы, после всего того, что он уже делал со мной, это было в принципе невозможно.

Но вскоре все это перестало иметь значение, ведь его мягкие губы и бархатный язык доставляли мне ни с чем не сравнимое, грязно---сладкое, порочное удовольствие, от которого мой бедный мозг окончательно отключился и самоустранился от всего происходящего.

Беспомощно застонав, я уткнулась лбом в подушку, чувствуя, как все мое тело сотрясает неконтролируемая дрожь от широких влажных мазков его умелого языка. Его широкие горячие ладони крепко сжимали мои бедра, не позволяя сдвинуться с места, и вскоре мои стоны перешли практически в непрекращающийся умоляющий скулеж, но, когда мне уже стало казаться, что я больше просто не выдержу этой изысканной, изощрённейшей в своей сладостной мучительности пытки, Чонгук наконец сгреб меня в охапку, рвано выдыхая куда-то в затылок:

--- Тише, сладкая... тшш... Папочка знает, что тебе нужно... и сделает тебе очень... очень приятно... --- и наконец вернул все как было, начиная ритмично ебать, заполняя собой до отказа.

И мне снова... Пришлось подчиниться... Ведь говорить я сейчас все равно не могла.

А Чонгук словно заново утверждал на меня свои права, хотел забрать у того, другого, из сна, чтоб даже думать о нем забыла, окончательно вернуть к себе, в эту реальность...

Я же была уже где-то не здесь, лишь хватаясь за его руки, чтоб окончательно не улететь в нирвану, и могла только чувствовать, не открывая глаз, перед которыми уже вспыхивали ослепительные радужные искры.

И теперь он уже больше не сдерживался и не останавливался, трахая меня с каким-то штормовым неистовством, и вопрос, выдержу ли я его такого, нужно было задавать сейчас, а не в ту ночь, когда мы с ним смотрели "Пиратов Карибского моря".

Но сейчас уже в любом случае было слишком поздно для светских бесед, ведь в нашем номере бушевал самый настоящий, неистовый, огненный шторм, не признающий никаких рамок и границ.

Чонгук буквально вплавливал меня в свое тело, не отпуская от себя ни на секунду, водил горячими раскрытыми ладонями по моему телу от шеи до самых бедер, гладил по ногам, с грубой жадностью сминал грудь, оттягивая и скручивая тугие набухшие соски, истерзанные его жадными губами, и жарко целовал плечи и шею, покусывая за загривок, глухо рыча и рвано выдыхая в него, пока его крепкие бедра ударялись о мои с оглушительно громкими пошлыми шлепками, но когда его ладонь скользнула между моими ногами, находя пульсирующий набухший клитор, и он стал мучительно медленно изводить его подушечками пальцев, доводя меня до исступления и самого настоящего сумасшествия, я окончательно перестала себя контролировать и стонала уже без остановки, хватаясь за его сильные руки и лихорадочно шепча, как в бреду:

--- Да... О боже, да... Чонгук... трахай меня ещё... ещё...сильнее... Глубже... --- и мои задыхающиеся, грязные, умоляющие стоны только еще сильнее заводили его, заставляя буквально звереть.

А затем...

Время исчезло.

Все исчезло.

Осталось только его обжигающе горячее сильное тело, прижатое вплотную к моему, его тяжелое сбитое дыхание мне в волосы и его восхитительный, твердый, упругий член, ритмично и без остановок накачивающий меня жидким огнем, что стремительно растекался по венам и заставлял меня дрожать и задыхаться от наслаждения в его крепких объятиях, и, когда мне уже стало казаться, что я больше просто не выдержу и хлопнусь в обморок от переизбытка невозможно чувственных, обжигающих в своей силе и интенсивности ощущений, Чонгук глухо зарычал, прижимая меня к себе почти отчаянно, и я наконец выпала в открытый звездный космос, ощущая, как горячая тугая струя ударила в самый центр моего естества, заливая меня, как из брандспойта, и меня накрыло оглушающим, ослепительным оргазмом вслед за ним.

***

Чонгук все ещё тяжело дышал, крепко прижимая меня к себе, и дрожал так же сильно, как и я, от накрывшего его мощнейшего оргазма, но упрямо не желал выпускать меня из объятий, размашисто водя горячими ладонями по моему обессиленному телу, цепляя пальцами торчащие соски и посылая сладкие импульсы туда, где все ещё пульсировал во мне его член.

Спермы было так много, что она вытекала из меня, пачкая внутреннюю сторону бедер и смятую простынь, но я все ещё не чувствовала ничего, кроме сладостной неги, медленно текущей по венам вместо крови.

Что ж...

Стоило признать, что мой тигр тем утром окончательно сорвался с цепи, ведь после этого сумасшедшего секса я ещё очень долго не могла прийти в себя.

Мои ноги дрожали, губы опухли и горели от бесчисленного количества голодных жадных поцелуев, все тело покрылось испариной, а между ног все сладко ныло и пульсировало, растраханное его огромным инструментом, но в то же время... Я чувствовала себя невероятно живой... и буквально готовой свернуть горы.

И нельзя было отрицать, что мой любимый доктор прекрасно знал, как зарядить меня энергией с самого утра, хоть тестостерон и не мог мне помочь, ведь я девочка.

Но, можно было смело сказать, что он передал мне свой... половым путем, и теперь я чувствовала себя полностью удовлетворенной и основательно пьяной, и с моих, зацелованных им, опухших губ не сходила хмельная улыбка абсолютно довольной жизнью и качественно оттраханной женщины.

Что ни говори, но любовь действительно... Творит чудеса.

Все эти глупые пьяные мысли лениво плавали в моем затуманенном сознании, пока я нежилась в собственнических и практически удушающих объятиях моего любимого бандита, но, немного отдышавшись, он наконец отстранился, с явной неохотой вынимаясь из моего тела, в котором ему было так хорошо, но из объятий так и не выпустил, даже когда с глухим стоном рухнул на смятые простыни, утянув и меня за собой.

Я тихо засмеялась, сворачиваясь клубочком в его загребущих лапищах, в которые меня снова загребли, как любимую игрушку, и Чонгук с довольной улыбкой муркнул, собственнически прижимая меня к себе:

---- Ну что, детка? Я справился? Все было так же, как в твоём сне?

Я снова засмеялась, пряча вспыхнувшее лицо у него на груди, и с тихим мечтательным вздохом призналась:

---- Это было даже лучше, чем во сне, любимый... Намного... намного лучше.

--- Правда? --- заинтересованно мурлыкнул он, приподнявшись на локте, и нежно отвел распушившуюся прядь с моего лица, с улыбкой вглядываясь в мои затуманенные глаза.

--- Правда, родной... Ты сегодня просто превзошел сам себя, --- я потянулась к нему, нежно погладив по щеке, но, ощутив, как его наглая лапа медленно но уверенно поползла ниже, властно сминая мои ягодицы и снова притягивая вплотную к его горячему телу, с усталой улыбкой проворчала, --- Но ты самый настоящий сексуальный маньяк, Чонгу. Что на тебя нашло, мм? Ты действительно затрахал меня почти до обморока... я все ещё в себя прийти не могу, если честно.

Услышав это, он тихонько прыснул, уткнувшись мне в плечо, а затем, мягко поцеловав в него, шепнул:

--- Прости, малышка... Признаю, я действительно... Немного увлекся.

--- Немного? --- я смерила его крайне многозначительным и крайне укоризненным взглядом, -- тогда почему мне кажется, что я теперь даже ноги свести не смогу, не то что встать и куда-то идти, мм?

Чонгук прикусил губы, явно изо всех сил пытаясь не засмеяться, но в итоге все равно не выдержал и подгреб меня под себя, сотрясаясь от беззвучного смеха, явно довольный собой просто до безобразия.

И, так как раскаиваться в содеянном он явно не собирался, мне оставалось лишь закатить глаза и хлопать его по вздрагивающей спине, преувеличенно тяжко вздыхая и терпеливо дожидаясь, когда же он, наконец, успокоится.

--- Ну и что же тебя так рассмешило, а, бандюган? --- проворчала я, уже и сама с трудом сдерживая рвущуюся на губы улыбку, --- То, что я не смогу ходить после того, что только что произошло между нами? Это, между прочим, твоих рук дело, так что возьми на себя ответственность, понял?

Услышав это, Чонгук поднял голову, глядя на меня из-под длинных пушистых ресниц неожиданно томным взглядом, а его темная дырчатая бровь вызывающе выгнулась вместе с хриплым дразнящим мурлыканьем, снова заставившим меня вспыхнуть:

--- Рук? А ты уверена, что это были мои руки, Бэмби?

Я несколько секунд смотрела на то, как он кусает свои бесстыжие губы, с которых только что слетела эта завуалированная пошлятина, чтоб снова не заржать в голос, но в итоге не выдержала всей обжигающей интенсивности его темного, с поволокой взгляда уверенного в себе, брутального, нагло напирающего самца, и, от души треснув его в грудь, чтоб так сильно не напирал, снова спряталась от него за ладонями, уже оттуда пропищав:

--- Да ну тебя! Бесстыдник бесстыжий!!

И снова услышала над головой хриплый теплый смех, а затем меня вновь сгребли в охапку и прижали к широкой горячей груди, ласково проворковав куда-то в макушку:

--- Да--да, малышка, он самый. --- а затем вкрадчиво мурлыкнули на ухо, --- Но не ты ли так сладко стонала только что в объятиях этого самого бесстыдника? И даже не стеснялась просить и посильнее, и поглубже, мм?.. так что ты ничем не лучше меня в этом плане, моя ненасытная тигрица...

Я снова запищала, мотая головой, хотя даже пытаться отрицать, что все это слетало с моих губ всего несколько минут назад, было глупо, ведь Чонгук действительно всегда слушал и слышал меня, даже в такие сумасшедшие моменты страсти.

Но вот обязательно так открыто об этом говорить?

Я же... Я же сейчас просто самовоспламенюсь от смущения!

И потому я все ещё продолжала прятаться от этого хулигана за ладонями, но это продолжалось ровно до тех пор, пока он не закинул на меня свою нижнюю лапу, буквально пригвоздив ею к кровати, чтоб даже не думала отвертеться и сбежать от него, и стиснул в своих медвежьих объятиях, шумно -- щекотно выдохнув куда-то в шею:

--- Молчишь? Правильно, Бэмби. Не думаю, что тебе есть что сказать, и жаловаться тебе тоже абсолютно не на что, так что... хватит дуться и прятаться от меня, котёночек... Ну же... Посмотри на меня...

И прятаться я действительно больше не смогла, когда меня начали осыпать игривыми смазанными поцелуями куда придется и заставили, наконец убрать руки от лица, чтоб отбиваться от его наглых домогательств, тихо смеясь.

--- Ну что, солнышко? Больше не сердишься? --- с улыбкой шепнул Чонгук, без труда ломая мое слабое сопротивление и снова притягивая меня к себе.

--- Ну что ты, дурашка... --- я опять засмеялась, чмокнув его в подбородок и глядя на него снизу вверх влюбленным обожающим взглядом, --- Разве я могу на тебя сердиться? Тем более... после такого потрясающего секса? Но... ходить я в ближайшее время все равно не смогу. Ноги не держат. -- со вздохом призналась я, сворачиваясь клубочком в его руках --- самом безопасном месте на земле.

Чонгук весело хмыкнул, наверняка приняв это за комплимент своим невероятным постельным талантам, но затем ласково поцеловал меня в губы и тихо шепнул, поглаживая по щеке кончиками пальцев:

--- Я тебя понял, маленькая. И не волнуйся, мы сегодня никуда не пойдем. Ты будешь отдыхать, а я... буду воплощать в жизнь твои эротические сны весь день... Уверен, ты ещё много чего мне не рассказала...

Услышав это, я ощутила, как меня невольно пробрала сладкая будоражащая дрожь предвкушения и восторга, но чтоб этот балбес не зазнался окончательно, все равно решила спустить его с эндорфиновых небес на грешную землю, с улыбкой проворчав:

--- Притормози немного, плэйбой... иначе я вообще не смогу встать с кровати.

Но у Чонгука и на это был готов контраргумент, так как он беспечно улыбнулся и лег на бок, проводя ладонью вдоль моей спины, заставляя неосознанно выгибаться навстречу этой нежной ласке, и остановился намного ниже ватерлинии, то есть талии, снова властно притягивая меня к себе, и искушающе---вкрадчиво шепнул в самые губы:

--- Не бойся, солнышко... Я буду очень нежным... Таким, как ты любишь... И раз уж у нас сегодня постельный режим, то я все сделаю по правилам... Заласкаю тебя и оближу с головы до пяточек. Обещаю, такая терапия очень быстро поставит тебя на ноги...

Я рвано выдохнула, ощущая на губах его жаркое и уже немного сбитое дыхание, и беспомощно прошептала, уже зная, что у меня нет ни единого шанса противостоять его обжигающей трепетной нежности:

--- Чонгук... Я же... Я же тогда просто умру...

Но он лишь коварно улыбнулся, обжигая мою беззащитную шею влажным поцелуем, и, поднявшись такими же топкими поцелуями выше, хрипло мурлыкнул на ухо, заставив вздрогнуть и судорожно сжать его плечо:

--- Да... и не один раз... Но тебе понравится, любимая... ведь я... Сделаю тебе очень хорошо... настолько, что ты сама не захочешь, чтоб я останавливался... и я не остановлюсь, ведь я... Просто с ума по тебе схожу... Если бы ты только знала, как безумно я хочу тебя... мне тебя... всегда мало... Моя девочка...

И это был тот самый контрольный выстрел, окончательно уложивший меня на лопатки и заставивший сдаться, ведь сопротивляться такой искренней любви, ласке и обожанию было совершенно невозможно.

Да и кто бы мне позволил устроить бунт на его корабле?..

Нет-нет... капитан Чон не терпел непослушания... ни в одной из жизней...

Но ему не стоило об этом волноваться, ведь я всегда принадлежала только ему...

Во всех жизнях и временах...