Та синяя ночь в каюте капитана, в его жарких объятиях стала ещё одним драгоценным воспоминанием об их любви, но покой госпожи не продлился долго.
Как только они с Чонгуком обосновались в его поместье почти в самом центре города, Розэ окончательно забыла о спокойствии.
После тишины и умиротворения Бали, где из шума был только шелест прибоя и пение птиц, это место казалось ей настоящим адом.
Она совершенно не знала, чем себя здесь занять, тем более, что Чонгук категорически запретил ей выходить в город одной без сопровождения слуг и охраны, которой в основном выступал Тэхен и ещё пара человек из команды, и Розэ снова почувствовала себя пленницей, заточенной в золотой клетке.
Но дело было вовсе не в том, что ей так хотелось исследовать город или знакомиться с новыми людьми, вовсе нет...
Самой главной ее печалью стало практически полное отсутствие капитана в этом самом доме, ставшем ее новой тюрьмой, ведь ее домом был сам Чонгук, а без него она везде чувствовала себе чужой, брошенной, никому не нужной.
Он уходил на рассвете и возвращался поздно ночью, и на все ее вопросы отвечал лишь, что был занят, но никогда не рассказывал, чем, чтоб, как он говорил, не волновать ее понапрасну, но эта таинственность и неизвестность волновали Розэ намного больше и она буквально сходила с ума от переживаний и тоски.
Единственной ее отдушиной стал Тэхен, который часто бывал у них в доме и всегда следовал за ней как тень, когда Розэ изьявляла желание куда-то выйти, но на все расспросы девушки о том, где пропадает ее капитан, лишь отмалчивался и уверял ее, что он просто очень занят делами, о которых он не в праве рассказывать.
И Розэ приходилось довольствоваться этими отговорками, ведь что ей ещё оставалось?
В конце концов, Чонгук всегда возвращался к ней, и она не допускала даже мысли о том, что она ему наскучила или что у него появилась другая, ведь с ней он был все так же нежен и ласков, пытался предугадать любое ее желание и ни в чем не отказывал, кроме одиночных прогулок без охраны, но сердце девушки все равно было не на месте, следуя за ее капитаном, как только он утром выходил за порог их спальни, в которой накануне ночью залюбил ее до дрожи и звёзд перед глазами.
Но, разумеется, так не могло продолжаться бесконечно, и спустя три месяца после прибытия в пиратскую столицу, нервы Розэ просто не выдержали.
Однажды ночью, лёжа в объятиях Чонгука и слушая размеренный стук любимого сердца, юная госпожа внезапно расплакалась, чем безумно напугала его, но когда он попытался выяснить, в чем причина того Ниагарского водопада, что лился по ее фарфоровым щекам, долго не могла ответить, лишь горько и безутешно всхлипывая, как маленький обиженный ребенок.
От такого безутешного горя сердце Чонгука рвалось на части и болело и, оставив попытки выяснить, что стало его причиной, он просто сгреб Розэ в охапку и стал укачивать в своих объятиях, баюкая, как маленькую и ласково шепча, что сделает все, что угодно, лишь бы она больше не плакала.
Это, похоже, возымело на нее нужный эффект, и девушка буквально вжалась в него, сбивчивым шепотом умоляя уплыть отсюда и вернуться на Бали, и, наконец поняв, в чем дело, Чонгук почувствовал себя последним подонком.
Его любимая златовласая фея просто скучала по их настоящему дому и все никак не могла окончательно успокоиться, и он готов был пообещать ей что угодно, лишь бы только её тихий плач больше не резал ему по сердцу острыми кинжалами.
Чонгук прижал свое всхлипывающее счастье к себе, поглаживая по хрупким плечам, и, поцеловав в макушку, тихо шепнул:
--- Любимая моя... Тебе правда так плохо здесь?
Розэ подняла на него заплаканные лазурные глаза и по детски шмыгнув носиком, смогла лишь кивнуть, прошелестев:
--- Мне плохо везде, где нет тебя, а здесь... Тебя нет... Почти никогда нет... И каждый раз, когда ты уходишь, я начинаю сходить с ума от тревоги за тебя, родной... Я не могу... Не могу без тебя... Пожалуйста... Давай вернёмся...
Тяжёлый вздох капитана разрезал ночную тишину.
--- Милая... --- начал брюнет, но, боясь, что он начнет ее уговаривать остаться в этом проклятом городе, Розэ вцепилась в его руки практически мертвой хваткой, отчаянно шепча:
--- Нет, нет... Только не говори, что мы не можем... Прошу тебя, Чонгук... Я здесь просто ... Умираю. Мне словно не хватает воздуха... Я просто задыхаюсь... без тебя...
Теплые ладони притянули дрожащую девушку к такой же теплой груди, и Чонгук почувствовал, как сильно она дрожит --- ну точно маленький испуганный воробышек, и непокорное сердце капитана дрогнуло и сжалось, уступая ей, как и всегда, ведь в глубине души он всегда знал, что сделает для нее все, что она попросит.
Абсолютно все.
К несчастью, у него здесь ещё оставалось одно дело, которое он просто не мог оставить незавершённым, но, чтоб его любимая русалочка больше не проливала свои жемчужные драгоценные слезы и не волновалась за него, он мягко приподнял ее лицо и, так же мягко улыбнувшись уголками губ, прошептал, поглаживая ее по бархатной щеке:
--- Я тебя услышал, малышка. И сделаю то, о чем ты просишь, Потому не плачь больше, хорошо? Мы скоро вернёмся домой, любимая.
Глубокие озера напротив зажглись теплым сапфировым светом и Розэ прошептала дрожащими губами, все ещё не веря своему счастью:
--- Обещаешь?
--- Обещаю, птаха.
Чонгук усмехнулся, видя, как она оживает и теплый свет до краев заполняет любимые глаза, и тихо рассмеялся, когда Розэ бросилась ему на шею, пища от радости, и нечаянно повалила обратно на постель, но это было ему только на руку, ведь он знал и другие способы сделать ее счастливой.
- За популярністю
- Спочатку нові
- По порядку