- Розэ... Розэ... - ласковый, родной, встревоженно - хриплый голос звал меня, с трудом, но все же пробиваясь сквозь непроглядный туман, - Проснись, моя хорошая, ну же... Проснись, - и он стал моей путеводной спасительной нитью, позволившей, наконец, вынырнуть на поверхность из этого молочно-белого туманного океана, в котором я осталась совершенно одна.
Но голос любимого вернул меня домой, и, резко вздохнув, словно все это время находилась под водой и вовсе не дышала, я распахнула глаза, тут же натолкнувшись на пристальный взгляд любимых ласковых глаз, и Чонгук склонился надо мной, бережно вытирая мои скулы подушечками пальцев. Он уже успел включить ночник, и теплый золотой свет разливался по спальне, очерчивая его силуэт и даря ощущение уюта и спокойствия. Но мне до спокойствия было как до Луны, ведь отголоски этого туманного сна все ещё сжимали сердце фантомной болью.
- Малыш, ты почему снова плачешь? - взволнованно прохрипел он, вглядываясь в мои глаза так внимательно, словно пытался увидеть все ответы на дне расширенных расфокусированных зрачков.
- Я... - все ещё пытаясь понять, в каком из миров нахожусь, я не сразу нашлась с ответом, так же, как и не сразу осознала, что плачу уже наяву. А, осознав и вспомнив все, что мне приснилось, протянула дрожащие руки к моему единственному якорю среди всех бурь и штормов, задушенно всхлипнув и прохрипев: - Обними меня, пожалуйста...
Услышав мой надтреснутый голос, Чонгук изменился в лице и тут же порывисто прижал меня к себе, баюкая в своих руках, как маленькую, и взволнованно зашептал куда-то в волосы:
- Господи, детка, ну ты что... Не пугай меня так... Иди ко мне, моя хорошая... Тшш... Успокойся, маленькая. Успокойся...
Успокаивающая магия его голоса и объятий действовала, как всегда, безотказно, и, ощутив, что спустя несколько минут я уткнулась ему в шею, глубоко дыша и наконец расслабившись в его руках, Чонгук немного отстранился и, заглянув мне в глаза, тихо попросил:
- А теперь расскажи мне, что случилось, малыш? Я проснулся оттого, что услышал, как ты плачешь. Опять... страшный сон приснился, да?
Я покачала головой, все ещё цепляясь за его футболку, и прошелестела:
- Нет, просто... Он... Приходил попрощаться.
- Он? Кто он?
- Капитан... Чон. Он сказал... что отпускает меня... и что... пришло время... двигаться дальше... - прохрипела я едва слышно, чувствуя, как горло снова сдавливает волной горьких слез, и с рваным всхлипом уткнулась в теплую шею мужа, пытаясь надышаться его запахом, что всегда ассоциировался у меня с домом, покоем и любовью.
Наша любовь пахла южными звёздами и дождем, горячим ласковым ветром и морской солью... И ещё... Она пахла неукротимым океаном - таким же, как сердце моего капитана.
Она пахла Чонгуком - и я нуждалась в нем больше, чем в воздухе.
- Таааак... Это ещё что за новости? Опять какой-то левый чувак кадрил во сне мою жену, а я снова все проспал и ни сном, ни духом об этом? - раздалось недовольное тигриное ворчание у меня над ухом и меня стиснули в крепких объятиях с хорошо знакомой собственнической жадностью, отчего я невольно улыбнулась сквозь слезы.
- Этим левым чуваком был ты, глупый...
" Снова глупым зовёшь..."
Полоснуло по памяти яркой вспышкой, заставив меня вздрогнуть, но я поспешила взять себя в руки, добавив с чуть дрогнувшей улыбкой:
- Ты, только... с длинными волосами, помнишь?
От услышанного Чонгук страдальчески застонал, уронив голову мне на плечо:
- Не напоминай мне об этом, ради бога, Бэмби.
- Почему? - я тихо засмеялась, смаргивая остатки слез, и с наслаждением зарылась пальцами в его отросшие за этот бесконечный месяц буйные кудри, заметив, - Ещё пару недель без стрижки - и будешь точь - в - точь, как он. И, кстати, тебе очень пойдет такой пирацкий стиль, Чонгу...
- Думаешь?
Он поднял голову, сверкнув лукавой кошацко-пирацкой улыбочкой и выжидающе глядя на меня.
- Уверена, - я энергично закивала, вовсе не желая расставаться с его шелковистыми длинными прядями, в которые так обожала зарываться руками.
- Ну что ж, тогда... - Чонгук прикусил губы, сделав вид, что задумался, но тут же протянул с лукавой улыбкой, - ...визит к парикмахеру отложим... на неопределенное время. Но... - он подтянул меня поближе и с несчастным сокрушенным вздохом пробубнил мне куда-то в шею, зарываясь длинными пальцами в волосы на затылке и ласково поглаживая чувствительное место, - ...этот... Подозрительный тип, который вроде я, но не совсем... И не с той прической... Раз он приходил попрощаться, это значит, что он... Совсем ушел? Навсегда? Точно? Точно-точно?
- Точно-точно, дурашка... - я закатила глаза с тихим смешком, добавив, - И хватит уже ревновать к самому себе... Это же действительно был ты... Ну... Или вернее, твоя... необновленная версия года эдак 1670-го примерно...
Чонгук тихонько фыркнул и потерся носом о мой нос, а затем прижался к моему лбу своим и сокрушенно проворчал:
- Я не могу не ревновать, Бэмби. Я слишком сильно тебя люблю и не хочу ни с кем делить ни наяву, ни во сне, даже со своей необновленной версией. Так что пусть катится прямиком в...
Он явно хотел сказануть что-то покрепче, но, поймав мой предостерегающий взгляд, в последний момент прикусил губы и выдал с недовольным пыхтением:
- В Марианскую впадину, где ему и место! Ибо нехрен восставать из мертвых и подкатывать к чужим женам!
- Чонгук, ну что ты... - не выдержав, я прижала руку к губам, тихо смеясь и чувствуя, что меня, наконец, отпускает, и бетонная тяжесть, лёгшая на сердце, постепенно исчезает.
"...Он будет любить тебя так же сильно, как я..."
И будет просто невозможным, неисправимым балбесом... Но... таким невозможно любимым, что я прощу ему абсолютно все за одну лишь обаятельную улыбку с теми самыми ямочками, что покорили меня столетия назад на палубе пиратского корабля.
- Ну что, что "Чонгук", лапочка? - он ткнулся носом мне в шею, как нашкодивший кот, и промурчал, совершенно точно ни о чем не жалея, - Тебе давно уже пора смириться, что я... ужасный... ревнивый... беспринципный собственник... и ты... Только. Моя. Поняла? Не слышу.
- Поняла, тиран, - покорно выдохнула я, устало улыбаясь и прижимаясь к тирану только ближе, но он, как выяснилось, ещё не закончил, и, поймав мой подбородок сильными пальцами, мягко его сжал, заставив посмотреть на него - глаза в глаза, как всегда, когда намечался серьезный разговор, чтоб не пропустить ни единой эмоции в моем взгляде:
- Умница. И потому никаких других мужчин, пусть даже моих двойников, тройников и ещё бог весть кого я не намерен терпеть рядом с моим любимым олененком, запомни это, пожалуйста. А лучше запиши где-нибудь на сердце рядом с надписью "собственность Чон Чонгука"...
- Ты что, во время операции ещё успел мне автограф на сердце поставить?! - я ахнула в притворном ужасе, но тут же засмеялась, довольно промурчав, - И правда собственник. Да к тому же... ужасно ревнивый... - я с улыбкой зарылась пальцами в мягкие вихры на загривке моего не в меру ревнивого тигра, прекрасно зная, как его усмирить и заставить мурчать, а не рычать. Тигр шумно вздохнул и прижался к моему лбу своим, шепнув:
- Видели глазки, что выбирали, м? Теперь не жалуйтесь.
- Ну... - дразняще протянула я, лукаво улыбаясь, - ...учитывая то, что мне эту покупку практически навязали самым бесцеремонным образом, использовав абсолютно незаконные бандитские методы, то тебе ещё повезло, что я не подала на тебя в суд за кражу моего сердца...
- Ну Бэмби... - Чонгук оскорбленно зафырчал, бодаясь лбом мне в ключицы и обнимая только крепче, буквально расплющивая по себе, и я тихо засмеялась, зарываясь пальцами в мягкие вихры, и чмокнула его в пушистую растрепанную макушку, чтоб не расстраивался так сильно от того, что натыкала его нахальной мордахой прямо в темное бандитское прошлое.
- Ты просто ужасно несправедлива ко мне, детка, - Чонгук чмокнул меня в плечо и виновато уткнулся в него, тихо дыша и позволяя мне гладить и перебирать его волосы, - Это ведь всего лишь был мой способ показать, как сильно ты нужна мне...
- Ну лааадно, этому я верю... - легонько боднув его лбом, улыбнулась я, дразняще протянув, - Хотя... что-то не припомню, чтобы ты давал мне выбор.
- Ну как же нет, Бэмби? - Чонгук аж вскинулся от праведного возмущения, подтягивая свою законную добычу поближе, и, смерив меня многозначительным укоризненным взглядом, лукаво улыбнулся, на полном серьезе заявив, - Я, помимо всего прочего, ещё и невероятно щедр, и потому у тебя всегда было целых два варианта: да или да.
- А ещё, помимо всего прочего, ты просто бессовестный, самоуверенный, неисправимый хулиган... - проворковала я, вопреки своим же словам глядя на вышеназванного хулигана абсолютно влюблёнными глазами, и, протянув руку, нежно провела по его щеке кончиками пальцев, и они тут же оказались пойманными в плен чужих - сильных и горячих - и прижаты к таким же горячим губам. А затем эти губы как-то внезапно оказались на расстоянии вздоха от моих и жарко выдохнули, прежде чем накрыть их долгим требовательным поцелуем:
- Он самый, детка... И весь твой... а теперь иди ко мне... Твоему тирану и хулигану просто жизненно необходимо удостовериться, что ты вся здесь, со мной... И что... в твоих мыслях и сердце нет никого, кроме меня...
...И я действительно была вся с ним, вся его.
Да и разве могло быть иначе, когда меня целовали с таким пылом, трепетом и нежностью, словно я была самой большой его драгоценностью?..
Чонгук отстранился спустя целую бесконечность топких жадных поцелуев, когда наконец удостоверился, что я вся его, и прижался к моему лбу своим, нежно поглаживая мои скулы и пытаясь восстановить дыхание, а я потянулась к нему, обнимая за шею, и, уткнувшись в нее, горячо прошептала:
- Давай... поженимся завтра...
Он застыл, видимо, решив, что ему послышалось, а затем отстранился, обнимая мое лицо ладонями, и, всматриваясь в мои глаза, серьезно спросил:
- Ты... уверена?
- Да. Более чем, родной, - я обхватила его широкие запястья дрожащими пальцами и прижалась щекой к его теплой большой ладони, обессиленно прикрыв глаза, словно признание этого отняло у меня последние силы.
Чонгук неслышно вздохнул, притягивая меня к себе и пряча в своих теплых объятиях, как в коконе, и, прижавшись щекой к моим волосам, тихо шепнул, поглаживая меня вдоль спины кончиками чутких пальцев:
- Милая... Ты же знаешь, я только за, но... Ты же говорила, что это для тебя слишком скоро... Что изменилось? Это... из-за сна, да?
Я судорожно вздохнула, до отказа заполняя лёгкие запахом его горячей кожи, и повисла на нем, как накидка, виновато шепнув:
- Я просто... Поняла, что время рядом с тобой слишком драгоценно, чтобы тратить его на сомнения и страхи. И я не хочу больше терять ни минуты. Не хочу бояться, сомневаться и ждать. Единственное, чего я хочу всей душой - привязать тебя к себе всеми возможными способами... чтобы ты... не смог больше уйти... без меня. И чтобы мы... никогда больше... не разлучались...
- Бэмби... - сильные руки любимого вокруг меня сжались крепче, и он оставил нежный поцелуй на моей макушке, успокаивающе погладив меня по спине, - Моя хорошая, не бойся... Я никогда...
Но я не позволила ему договорить.
- Обними меня... - лихорадочно зашептала я, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя, как сильно и уверенно бьётся его сердце, - и как эта сила и уверенность постепенно передается и мне, - Обними меня крепче, любимый... И никогда не отпускай... Ведь я... Я просто... Не смогу без тебя.. Как думаешь, почему я проснулась в слезах? Потому что... ты ушел...
Чонгук рвано вздохнул, но тут же без промедления сгреб меня в охапку, выдыхая куда-то в шею и щекоча ее теплым дыханием:
- Ну куда я от тебя денусь, глупышка? Это ты во всех жизнях от меня бегаешь... А я никогда не уйду по собственной воле... И не отпущу тебя больше, поняла?
- Поняла, родной... Не отпускай... Никогда не отпускай... - выдохнула я, наконец успокоившись и отдаваясь во власть родных рук и губ, вновь позволяя им полностью завладеть мной: и телом, и душой...
Только на краю сознания билось легкокрылой птицей обещание другого, но... так же безумно любившего меня мужчины:
" ...Ты будешь очень счастлива, любимая. Я обещаю тебе. Обещаю..."
И он сдержал его.
Ведь доказательство этого сейчас сжимало меня в объятиях, даря абсолютное, безграничное счастье...
And after all thunder storms... love will always find a way because... You and I, we are embers from the same fire... Dust from the same star... echoes... of the same love...