Первой моей мыслью после того, как я пришла в себя, было:

"Господи... неужели снова?.. нет, пожалуйста, только не это... Мы ведь... Едва пережили этот кошмар!.."

И, распахнув глаза и натолкнувшись на взволнованный взгляд склонившегося надо мной Чонгука, я разнервничалась ещё больше, чувствуя, как мое сердце испуганно стучит где-то в горле.

Но когда он буквально сгреб меня в охапку с полным облегчения:

- Слава богу, Бэмби!.. Ты очнулась, - и прижал к себе так крепко, что почти перекрыл мне кислород, дышать, несмотря на это, стало немного легче, и, постучав его по спине и тихонько пискнув, чтоб ослабил свои медвежьи объятия, я наконец немного расслабилась, окутанная его теплом и родным ароматом, и прикрыла глаза.

Но, стоило мне только это сделать, как я тут же испуганно их распахнула, вновь словно наяву услышав эхо чужого, но... такого родного и любимого голоса:

"...Моя бесценная жемчужина... я всегда найду тебя..."

"Ну все, кажется, я схожу с ума... Все это усиленное просветление явно вышло мне боком..." - пронеслось в голове всполошенной птицей, но додумать эту мысль до конца и по-настоящему испугаться я не успела, так как Чонгук наконец немного отстранился, хоть из объятий меня так и не выпустил, и я уже знала, что за этим последует.

- Как ты себя чувствуешь, зайка? - тихо шепнул он, мягко сжимая мой подбородок и внимательно вглядываясь в мои глаза цепким профессиональным взглядом, и я поняла, что любую ложь он мгновенно раскусит.

Но я и не собиралась ему лгать, ведь сейчас чувствовала себя вполне сносно, да и, честно говоря, меня настолько испугало то, что произошло, что я не стала бы ничего от него скрывать, зная, какими опасными могут быть последствия моего молчания.

Как... в прошлый раз.

Я накрыла его руку, бережно обнимавшую мое лицо, своей, и слабо улыбнулась, шепнув:

- Все хорошо, родной... Правда. Но... видимо... такая интенсивная отпускная программа... меня все же доконала.

Я хотела пошутить, чтоб хоть немного развеять повисшую между нами гнетущую атмосферу, что по-прежнему не давала мне вдохнуть полной грудью, но Чонгук этой неудачной шутки не оценил и лишь ещё больше нахмурился, не выпуская мой взгляд из плена своих внимательных глаз.

Мне казалось, что его проницательный взгляд буквально просканировал меня не хуже МРТ, но убедившись, что я не лгу и не притворяюсь, чтобы успокоить его, он шумно выдохнул и снова сгреб меня в объятия, прижимаясь щекой к моей макушке и хрипло шепча:

- Господи, Бэмби... Ты так меня напугала... Ты даже не представляешь, как я испугался, когда ты... начала падать.

В груди снова кольнуло болью и давней виной, и я уткнулась ему в шею, обнимая его ещё крепче, и едва слышно прошелестела:

- Прости, любимый... Я... Не знаю, что со мной произошло... В одно мгновение все было хорошо, а в следующее уже... нет. Но я вовсе не планировала драматично свалиться в океан с обрыва на фоне заката... Честно...

С губ Чонгука сорвался какой-то полузадушенный звук - полустон-полусмех, и он сдавленно прохрипел мне куда-то в шею:

- Глупышка... Не шути так, пожалуйста. Это не смешно, совсем. После всего, что мы пережили... Да у меня чуть сердце не остановилось прямо там, когда ты потеряла сознание...

Я немного отстранилась, обнимая любимое лицо ладонями, и, утопая в нежности ласковых тигриных глаз, тихонько шепнула:

- Но ты ведь не позволил мне упасть, правда? Разве только... К тебе в руки? - я виновато улыбнулась, прикусывая губы, и погладила его по щеке, а он поймал мою руку и прижал к губам, заверив меня:

- Всегда только ко мне в руки, малыш... Никак иначе.

Я прикрыла глаза, впитывая эту нерушимую клятву, которую Чонгук дал мне давным давно, ещё на заре наших с ним отношений ( " ...в этой жизни," - мысленно добавила я), а он наклонился ко мне, мягко коснувшись моих губ своими, словно скрепляя ее, а затем прижался своим лбом к моему, и мы так и замерли, дыша одним дыханием и понемногу успокаиваясь.

--- Хочешь чего-нибудь, малышка? Может воды или чего-то посущественнее? - отстранившись спустя какое-то время, заботливо спросил Чонгук, заглядывая мне в глаза все тем же встревоженным взглядом и бережно заправляя растрепавшиеся пряди волос мне за уши.

Я отрицательно покачала головой, и тогда он задал вопросы, которые просто не могли остаться неозвученными:

- У тебя точно ничего не болит? Голова не кружится? Сердце... - на последних словах он заметно споткнулся, но все же закончил, - ...не давит?

И, прекрасно разглядев плохо скрытый давний страх в любимых глазах, я поняла, что, стоит мне пожаловаться хотя бы на малейшую боль в груди - и наш отпуск будет свернут в ту же секунду, и на ближайшие месяцы меня просто запрут в клинике, пока не удостоверятся, что со мной и с моим сердцем все в порядке, и потому покачала головой, поспешив заверить его:

- Со мной все хорошо, родной, честное слово. Ничего не болит и не давит, клянусь.

Чонгук смерил меня пристальным недоверчивым взглядом и, пытаясь поскорее замять эту тему, я отвела взгляд от его чересчур внимательных глаз и оглянулась, наконец замечая обстановку, в которой очнулась.

- А... где это мы? - удивлённо выдохнула я.

И, хоть я чувствовала, что мой любимый доктор был явно настроен продолжать свой врачебный (д)опрос, но мое любопытство немного сбило его со следа, потому за глубоким вдохом последовало тихое:

- В доме настоятеля. Он был неподалеку, когда ты потеряла сознание и, увидев это, помог мне, предложив отнести тебя к нему.

Я мысленно поблагодарила незнакомого доброго монаха, вновь осматриваясь по сторонам и изучая небогатый интерьер.

И, хоть его жилище было небольшим, но вполне уютным и чистым, а кровать, на которой я лежала, пахла свежестью и какими-то травами.

Уже немного прийдя в себя после обморока и избавившись от звона и чужих голосов в голове, я решила, что вполне могу встать, и спустила ноги с кровати.

Но Чонгук явно в этом сомневался, потому в ту же секунду его ладонь легла мне на спину, страхуя на случай нового падения.

- А где он сам? - передумав вставать, тихо спросила я, прислонившись к его сильному плечу и решив ещё немного так посидеть.

- Ушел за водой для тебя, малыш. - с улыбкой в голосе отозвался Чонгук, уже немного успокоившись, и мягко коснулся губами моего виска, и как раз после его слов входная дверь отворилась, и на пороге показался невысокий мужчина в традиционном монашеском облачении балийских буддистов.

В руках у него была чашка с водой, которую он тут же с улыбкой протянул мне, увидев, что я пришла в себя.

Взяв воду, я благодарно улыбнулась ему, сделав пару небольших глотков, а настоятель присел на стоящий рядом стул, скользнув по мне внимательным взглядом.

- Я рад, что девушка уже пришла в себя. С ней все в порядке? - спросил он у Чонгука.

Тот кивнул, обнимая меня крепче и притягивая к своей широкой груди.

- Да, с моей женой все в порядке. Я очень благодарен вам за помощь и гостеприимство, но нам лучше как можно скорее вернуться домой. Уже довольно поздно и, после того, что случилось...

Но настоятель поднял руку, призывая его замолчать, а затем пристально посмотрел на меня.

От его внимательного, словно пронизывающего насквозь взгляда у меня по загривку побежали мурашки, превратившиеся в настоящих пони, когда он тихо, но настойчиво произнес:

- Не спешите, странники. Думаю, вам все же стоит немного задержаться и выслушать то, что я скажу.

Чонгук тут же нахмурился, обнимая меня за плечи защитным жестом, и почти прорычал:

- О чем вы?

Но монаха вовсе не задел его враждебный тон, и он тихо спросил, впившись в меня пронзительным взглядом:

- Твоя жена... Она ведь... Уже побывала за гранью, не так ли? Ее жизнь уже почти оборвалась когда-то?

Глаза Чонгука потрясённо расширились:

- Откуда вы?.. - одними губами прохрипел он, и его хватка на моем плече стала почти болезненной, но я даже не могла пошевелиться, глядя на монаха во все глаза и задаваясь тем же вопросом.

Как он... Как он узнал?..

Но он лишь мягко и как-то печально улыбнулся и тихо произнес:

- Я успел немного понаблюдать за вами, пока вы гуляли по территории храма, и увидел, что вы - родные души, рождённые в объятиях друг друга и неразлучные с начала вечности... Встретить такое в этом мире... - это бесценно.

- Что... Это значит? - прошептала я едва слышно, снова сталкиваясь с пронзительным взглядом монаха. Он едва заметно улыбнулся.

- Вы предназначены друг другу. Связаны друг с другом серебряной нитью, что тоньше шелка, но прочнее стали, и она никогда не порвётся, позволяя вам находить друг друга, сколько бы раз вы не воплощались в этом мире. Но... Я вижу и то, что над этим вашим воплощением нависла темная тень минувшего...

У меня практически отпала челюсть, пока я слушала все то, что говорил человек, видевший нас впервые в жизни, но правдивость его слов почему-то не вызывала во мне ни малейших сомнений, а в голове снова и снова звучали слова, сказанные моим любимым из прошлого... его обещание всегда находить меня.

И практически то же самое только что подтвердил незнакомый монах, но мне от этого стало ещё больше не по себе, так как я все ещё не понимала, как все происходящее связано с моими снами, и что произошло там, у обрыва?.. ведь про то, что у меня, похоже, начались галлюцинации, я Чонгуку так и не сказала.

Но, несмотря на то, что я безоговорочно поверила монаху, даже не думая подвергать его слова сомнениям, мой муж все ещё намеревался получить ответ на свой вопрос, настойчиво повторив его:

- Откуда вы знаете о том, что случилось с Розэ?

Настоятель печально улыбнулся.

- Знаю, мой мальчик. Такое не проходит бесследно, всегда оставляя печать на душе человека. И я вижу, что в вашем прошлом случилось что-то страшное... Что-то, что оставило незаживающую рану в душе твоей Розэ и эта боль не отпускает ее и поныне... И я... знаю так же и то, что если ничего не предпринять, трагедия вашего прошлого... может повториться.

У меня перехватило дыхание от его слов, прозвучавших, как безжалостный приговор, и я вцепилась побелевшими пальцами в руку Чонгука, пытаясь сделать вдох, но ничего не получилось.

Перед глазами все поплыло, вновь отбрасывая меня в те дни, что я провела в клинике, уверенная, что моя жизнь скоро оборвется и никакого "долго и счастливо" у нас с Чонгуком уже никогда не будет.

Неужели... Это повторится снова?..

Нет! Это не могло быть правдой!

Как такое возможно?!

Только не сейчас, нет!..

Но, похоже... Стоило нам поверить, что этот кошмар навсегда остался позади, как он вновь ворвался в наше счастливое настоящее, грозя разрушить его.

Ощутив, что я вцепилась в его запястье мертвой хваткой, пытаясь снова не потерять сознание от потрясения, Чонгук прижал меня к себе, крепко обнимая, и взволнованно выдохнул куда-то в волосы:

- Тише, маленькая, тише... Дыши. Дыши. Все хорошо, моя девочка, все хорошо... - а затем глухо рыкнул, обращаясь к молча наблюдавшему за нами монаху:

- Что за бред вы несёте?! Видите, что вы наделали?! Моей жене нельзя нервничать, тем более из-за какой-то чуши, что вам привиделась!

Я буквально физически ощущала волны едва контролируемой ярости, что исходила от не на шутку разозлившегося Чонгука, но понимала, что монах ни в чем не виноват, более того, пытается нам помочь, потому глубоко вздохнула, наконец, запуская в лёгкие кислород, и уже мягче сжала его руку, пытаясь отвлечь от испепеления взглядом ни в чем не повинного человека.

- Тише, любимый, успокойся. Он не желает нам зла. - успокаивающе шепнула я.

Чонгук глубоко вздохнул, прикрыв глаза и пытаясь взять себя в руки и обуздать гнев, грозящий вот-вот вырваться наружу и разнести тут все, и, виновато прикусив губы, шепнул:

- Прости, милая... Прости, ты права, но... - но я прижала палец к его губам и покачала головой, вновь повернувшись к монаху, все это время внимательно наблюдавшему за нами.

- Простите его, пожалуйста. Мой муж... Немного вспыльчивый, но он просто очень волнуется за меня. - с извиняющейся улыбкой произнесла я, краем глаза заметив, как Чонгук закатил глаза, едва слышно фыркнув.

Настоятель на это лишь понимающе улыбнулся и, дождавшись его кивка, принимающего мои извинения за горячий нрав любимого бандита, я, сделав глубокий вдох и

облизнув пересохшие от волнения губы, тихо попросила:

- Прошу вас... Скажите, что нам нужно сделать, чтобы... Чтобы прошлое больше не повторилось?

Он одобрительно кивнул, словно и не сомневался, что я задам правильный вопрос, и, сложив руки перед лицом и положив на них подбородок, произнес:

- Вам нужно разорвать кармический круг, в который вас вовлекло давнее проклятье. Это не ваша вина, но вы все равно стали его жертвами. Любовь - великая сила, и я прекрасно вижу, как ярко она горит в вас, но из-за того, что случилось с вами в прошлом, один из вас теперь обречен уходить раньше другого, обрекая того, кто остаётся, на страдания и боль одиночества.

И теперь уже и Чонгуку стало не хватать воздуха, судя по тому рваному вздоху, что раздался где-то над моей макушкой, и, практически вжав меня в свою горячую грудь, он глухо прохрипел:

- То есть... вы хотите сказать, что... в этой жизни у Розэ был порок сердца и она едва не умерла, потому что... не пережила моей смерти в прошлом?

- Именно это я и хочу сказать. - невозмутимо отозвался монах, совершенно не удивившись тому, что услышал. Чонгуку же, напротив, до буддийского спокойствия сейчас было как до Луны, и его руки вокруг меня сжались ещё крепче, когда он потерянно выдохнул:

- Но я ведь... спас ее в этой жизни. Разве мы таким образом не разорвали... это проклятие?

Я чувствовала, что он все равно до конца не верил в то, что сказал монах, и во что я поверила сразу и безоговорочно, но, возможно, дело было в том, что он не видел тех невероятно реалистичных снов, что снились мне все это время и которые и снами то на самом деле не являлись.

И теперь у меня не было в этом никаких сомнений.

Монах задумался на несколько мгновений, но затем покачал головой:

- Возможно... но судьба неспроста привела вас сюда, на остров богов. Что-то осталось здесь, что-то, в чем ваши души нуждались все это время. Ничто не происходит просто так.

Я тут же вспомнила, как Чонгук сам говорил мне, что всегда хотел побывать именно на Бали, хоть сам до конца не понимал, почему, и мое доверие к словам монаха лишь укрепилось, когда он добавил:

- Я вижу, как сильно ты любишь свою жену, потому уверен, не станешь вновь рисковать ее жизнью и счастьем из-за недостатка собственной веры, не так ли?

Чонгук судорожно вздохнул, прижимая меня к себе так отчаянно, словно боялся, что меня тут же заберут у него в случае неверного ответа, и, чтоб избежать пары треснувших ребер от крепости его объятий, я успокаивающе погладила его по спине, мягко поцеловав в скулу, отчего он, наконец, немного расслабился и тихо, но твердо произнес:

- Я сделаю все что угодно, лишь бы Розэ была счастлива.

Услышав это, монах одобрительно кивнул и произнес:

- Это слова истинной любви и настоящего мужчины. А для того, чтобы избежать повторения прошлого, вам нужно пройти через обряд, который укрепит вашу духовную связь, сделав ее нерушимой, и навсегда разорвет цепь проклятия.

- Что за обряд? - слетело с моих губ прежде чем Чонгук успел задать тот же вопрос.

Монах мягко улыбнулся.

- Обряд венчания душ, Розэ. И, так как вы уже женаты, это будет для вас не только освобождением от гнета прошлого, но и ещё одним способом освятить вашу любовь.

- И... Что нам нужно сделать? - спросил Чонгук, неосознанно поглаживая меня по волосам и ослабив свою собственническую хватку лишь совсем чуть-чуть, чтобы я могла дышать, не более. Видимо, все ещё боялся, что меня заберут, если его вера окажется недостаточно сильной.

Дурашка любимый...

Я улыбнулась, прижавшись щекой к его груди и слыша, как часто и неровно бьётся его горячее сердце от волнения, а монах ответил:

- Вам нужно побывать в храме Лемпуянг и получить благословение его настоятеля на проведение обряда венчания, после чего совершить омовение в священных водах Тирта-Эмпул. А после, когда будете готовы, возвращайтесь сюда, найдите меня и я сам проведу этот ритуал для вас. Вы заслуживаете счастья, дети мои, и я искренне хочу вам помочь. Такую любовь, как ваша, нужно беречь всеми силами, ибо она - величайшее сокровище, несоизмеримое со всеми богатствами этого мира. Дар чистой любви - истинный дар небес. А где великая любовь там великие чудеса...