После такой волшебной церемонии и того, как идеально любимый муж все организовал, я была уверена, что удивить меня ещё больше уже просто невозможно, но... Чонгуку это удалось в очередной и, я подозревала, далеко не в последний раз, ведь когда солнце полностью опустилось в океан, окрасив его спокойные воды в фиолетово-багровый, и я уже хотела спросить, когда мы поедем в отель, он лишь загадочно улыбнулся и заговорщически шепнул мне на ухо, что туда мы сегодня не вернёмся.
И не успела я запаниковать и засыпать его вопросами, как мои глаза потрясённо расширились, увидев, что к нам бесшумно подплывает небольшая белоснежная лодка, и, когда она причалила к берегу, Чонгук сверкнул озорной мальчишеской улыбкой и подал мне руку, склонившись в галантном поклоне со словами:
- Прошу на борт, миледи.
Ощущение дэжавю накрыло настоящим цунами, ведь... когда-то давно... такое уже было... И это чувство было настолько приятным и будоражащим, что я, не раздумывая, вложила свои пальцы в его широкую теплую ладонь, счастливо улыбаясь от осознания того, что впереди меня ждёт что-то поистине волшебное.
***
- А... Куда мы плывём?
- Секрет, - хитрый тигриный прищур и такая же хитрющая улыбочка-я-тебе-ничего-не-скажу.
- Ну Чонгу...
Тихий смех, ласковое:
- Потерпи совсем немного, малыш... скоро сама все увидишь. Не хочу портить тебе сюрприз.
- Хитрый наглый кошак... Так вот почему тебя сегодня не было целых полдня... Ты не только за платьем рыскал, но ещё и "сюрприз" этот организовывал, да?
- Угу. - важный кивок и донельзя самодовольное урчание большой сытой кошки, - И потому очень надеюсь, что тебе понравится и ты по достоинству оценишь мои старания.
А разве могло быть иначе?..
Придвинувшись к нему, я обняла его за шею, заглядывая в прищуренные от улыбки глаза, и шепнула севшим от чувств голосом:
- Ну вот почему ты такой?..
- Какой, Бэмби? - теплые сильные руки тут же сомкнулись на моей талии и меня властно перетянули на мужнины колени, укрывая в теплых крепких обьятиях от вечернего бриза.
- Просто... - уткнувшись носом в его теплую шею, я оставила на ней невесомый поцелуй и на выдохе шепнула, - Невероятный... Самый лучший... Самый любимый... Самый... Мой... Мой... Только мой... - каждое слово сопровождалось поцелуем, которые плавно перетекали с его шеи на точеную линию челюсти, и Чонгук рвано вздохнул, когда мои губы замерли в миллиметре от его губ и, не выдержав, сам сократил разделяющее нас расстояние, после горячо прошептав в них:
- Все для тебя, малышка...
Я прикрыла глаза, позволяя этим искренним словам остаться в самой глубине моей души, обнимая его только крепче и не в силах надышаться им, чувствуя, как нежные пальцы вплелись в мои волосы, а губы коснулись макушки невесомым поцелуем вместе с тихим улыбающимся шепотом:
- Я знаю, что ты не очень любишь сюрпризы, но от этого будешь в восторге, маленькая, обещаю.
- Верю, родной.
***
И, хоть мое котячее любопытство так и подмывало меня прижать его к стенке и всё-таки вызнать, куда мы направляемся на ночь глядя, и пару раз я все же приставала к моему невероятному с расспросами, но
Чонгук оказался, ко всему прочему, ещё и невероятно крепким орешком и не раскололся за все полчаса нашего неожиданного путешествия, на все мои вопросы отвечая лишь, что скоро я сама все увижу.
И я увидела.
Увидела самый настоящий сбывшийся сон.
Тот самый, о котором мы с ним говорили не так давно и он предлагал мне воплотить его в жизнь.
И... Воплотил.
Вечерний океан стремительно сливался синевой с ночным и так же быстро темнеющим небом и, проплыв под высокой скалой, мы наконец оказались в небольшом уединенном гроте, со всех сторон окружённом отвесными скалами.
Везде горели факелы - как свечи в нашу самую первую ночь, а в глубине стоял... белоснежный шатер без крыши и тонкая ткань трепетала на лёгком вечернем ветерке, создавая какую-то совершенно сказочную атмосферу.
И я осознала, что наша первая брачная ночь пройдет в самом настоящем раю среди звёзд и цветов под шум ночного ласкового прибоя... ничего волшебнее этого я не могла себе даже представить, и сердце сбилось с ритма и взволнованно затрепетало, оживляя давно забытые чувства из той... Другой жизни...
Тот же пляж, ночь, живой огонь... На миг мне и вовсе показалось, что, стоит мне вглядеться в ночной океан - и на горизонте появятся черные атласные паруса.
Мне даже пришлось слегка тряхнуть головой, чтобы избавиться от этого наваждения, и, вновь вернув взгляд к уединенному пляжу, я не смогла сдержать восхищённого вздоха.
- Что это... за восточная сказка из "Тысячи и одной ночи" ? - восторженно оглядываясь, прошептала я.
- Ну... - Чонгук смущённо улыбнулся, проводя рукой по затылку и прикусывая губы, искоса глядя на меня, словно пытаясь предугадать мою реакцию, - Я просто... подумал, что... у нас ведь сначала была брачная ночь, а потом свадьба... И теперь я хочу все сделать правильно... Сначала свадьба - потом брачная ночь...
- Самое правильное - то, что я проведу ее с тобой... - с улыбкой шепнула я, не сводя с него влюбленного взгляда. - Так же, как и все... что будут после...
Мне показалось, что он едва заметно выдохнул от облегчения, словно боялся, что мне могла не понравиться его затея ( дурашка любимый), а затем подхватил меня на руки и вынес на берег, и лодка так же тихо отчалила, скрывшись в сгустившихся сиреневых сумерках.
- Твой сюрприз вышел просто фантастическим, родной. Неужели ты думал, что мне могло не понравиться? Но всё-таки... что это за место? Где мы? - шепнула я едва слышно, невольно опасаясь, что даже слишком громкий голос мог нарушить магию этого прекрасного вечера, окутавшую нас незримой вуалью.
Чонгук сверкнул шкодливой белозубой улыбкой, осторожно опуская меня на еще теплый, нагретый за день песок, и выдал с абсолютно невозмутимым видом:
- Мы... - сделав драматическую паузу для абсолютно убийственного эффекта, - На необитаемом острове.
Мои глаза расширились так сильно, что, судя по ощущениям, почти выпали из орбит от услышанного, и я кричащим полушепотом воскликнула:
- Ты что, арендовал целый остров ради нашей брачной ночи?!.
Тихий смех всколыхнул мои волосы, когда он стиснул меня покрепче в объятиях и успокаивающе выдохнул в них:
- Нет, милая, только пляж. Выдыхай...
Мой облегченный выдох наверное услышали даже чайки, парящие в вышине, и Чонгук снова засмеялся, но затем обнял мое лицо ладонями и успокаивающе шепнул:
- На самом деле, мы недалеко от Улувату. Об этом месте мне рассказал настоятель после того, как я спросил его, где мы можем провести брачную ночь. И до утра этот грот только наш... Но ночь ещё не наступила, поэтому... - он сделал приглашающий жест рукой в сторону накрытого белой скатертью стола, на котором в ведёрке со льдом нас уже дожидалась бутылка шампанского и лёгкий ужин, - Мы должны отпраздновать нашу свадьбу, любимая.
***
Праздничный ужин оказался выше всяких похвал. Ну или это я просто так сильно проголодалась, так как за всеми переживаниями последних дней практически не ела, что лёгкие блюда и фрукты показались мне буквально пищей богов.
Пузырьки шампанского уже немного ударили в голову, расслабляя, и я откинулась на спинку стула, взглядом, в котором не угасало восхищение, окидывая постепенно погружающийся в ночную синеву пляж, горящие всюду факелы и звёздное небо над головой. А затем мои глаза закономерно спустились с небес на землю, к виновнику всего этого великолепия, и с губ слетело тихое и такое же восхищенное:
- Любимый, ты всё-таки настоящий волшебник... Как тебе удалось организовать все это... всего за полдня?
Чонгук загадочно улыбнулся, откладывая приборы и опираясь локтями о стол, и довольно промурлыкал:
- Ну... Хоть у меня и нет волшебной палочки, но волшебная кредитка творит чудеса ничуть не хуже.
- Обманщик... - пьяно улыбнулась я, игриво погрозив ему указательным пальцем, - Палочка у тебя тоже есть!
Услышав это, Чонгук весело хмыкнул и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди и глядя на меня из-под ресниц смеющимся теплым взглядом, в котором уже вовсю резвились озорные чертята - мои давние добрые знакомые.
- Это что за пошлые намеки, Бэмбиай? Ты же у меня хорошая девочка!
Но я на это лишь лениво махнула рукой и захихикала, снова отпивая из своего бокала.
- А то ты сам не знаешь, что твоими многолетними, если не сказать, многовековыми стараниями от хорошей девочки во мне уже давно ничего не осталось, - уже слегка заплетающимся языком проворчала я, смерив его многозначительным укоризненным взглядом, но Чонгук лишь добродушно усмехнулся, не став отрицать очевидное.
- Знаю, малышка, - бархатно мурлыкнул он, наклоняясь ближе ко мне, и его голос упал ещё на октаву ниже, когда вечерний бриз донес до моего слуха вкрадчиво игривое, - И, хотя, признаться, меня немного оскорбляет то, что ты назвала мой самурайский меч палочкой, но, так уж и быть, спишу это на то, что ты по-прежнему не знаешь меры с шампанским и... - поймав мой возмущенный взгляд, он тут же вскинул руки ладонями вверх и с тихим добродушным смехом закончил, - ...самое главное, что моя любимая в полном восторге и мне удалось ее удивить.
- Ты удивляешь меня каждый день, родной, - я тихо засмеялась, прикрыв глаза ладонью, так как только Чонгук мог превратить в шутку абсолютно все, а затем отодвинула стул и перебралась к нему на колени.
- Здесь просто невероятно красиво... И звёзды... Такие близкие... Как на горе Намсан... - устроив голову у него на плече, мечтательно шепнула я, блуждая расфокусированным взглядом по бескрайнему ночному небу.
Мне показалось, что Чонгук вздрогнул после моих слов, а затем крепче прижал меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы, и сорванно выдохнул в них:
- Если бы ты только знала... как безмерно я благодарен судьбе и тем зимним звёздам за то, что они подарили нам ещё один шанс на счастье... И за то, что позволили увидеть эту волшебную ночь... Нашу первую... настоящую брачную ночь, малышка... А ведь в тот зимний вечер я боялся, что он станет нашим... Последним... И отчаянно молился всем богам, чтобы этого не случилось...
- Они тебя услышали, любимый... - я обняла его лицо ладонями, нежно коснувшись губ трепетным поцелуем, а затем, хитро улыбнувшись, добавила, - Хотя просто удивительно, что боги к тебе настолько благосклонны, несмотря на все твои... Довольно сомнительные высказывания в их адрес.
- Ничего удивительного, Бэмби. Котиков все любят, помнишь? Даже боги, - легонько боднув меня лбом, Чонгук тихо засмеялся и потерся носом о мой нос, добавив, - А я...
- Самый замурррчательный представитель семейства кошачьих, я помню, помню, хвастунишка, - я тоже не смогла сдержать смех, глядя сверху вниз на эту довольную мордуленцию, расплывшуюся в такой же довольной ухмылочке, жмурящую свои золотые глазья и тотчас замурчавшую, стоило мне запустить руки в ее темную шелковистую шерсть на загривке.
И в этот момент я даже не сомневалась, что если б он действительно был тигром, то просто валялся бы у меня в ногах днями напролет, выпрашивая ласку и облизывая мои лодыжки своим мокрым шершавым языком.
- Но ты ведь не будешь с этим спорить, правда? - не открывая глаз, томно промурлыкал он, уже входя в роль.
- А в этом есть смысл? - я закатила глаза, наклонившись и легонько куснув его в шею, чтоб этот наизамурчательнейший представитель семейства кошачьих сильно не зазнавался, и его руки сомкнулись на моей талии ещё крепче, а с губ сорвался приглушённый бархатный полустон, отозвавшийся сладкой дрожью глубоко внутри моего тела.
- Смысл есть только в любви, детка... Поэтому... Предлагаю именно ею и заняться... - вкрадчиво мурлыкнул этот мартовский кот, подтягивая меня ближе и медленно скользя широкой горячей ладонью вверх по моему бедру.
- Какой горячий и нетерпеливый... Ещё ведь даже ночь не наступила, сам сказал, - укоризненно проворчала я, кусая улыбающиеся губы и продолжая дразнить его лёгкими, как взмахи крыльев бабочки, поцелуями вдоль линии точеной челюсти, смутно припоминая, что нечто подобное в моих снах русалка говорила и своему пылкому капитану, когда он слишком сильно на нее напирал, - Где же ваши манеры, милорд? Вы ведь вроде... Истинный джентльмен?
Джентльмен на это лишь что-то невнятно муркнул, запрокидывая голову и позволяя мне мучить его лаской и дальше, неспешно скользя ладонями вдоль моей спины, а я, осененная внезапным озарением, выпрямилась, нависая над совсем поплывшим от шампанского и моих поцелуев мужем, и выдала:
- Это действительно... наша первая брачная ночь... Выходит... Мы все эти годы... жили во грехе?!
Кхм... Тот последний бокал шампанского явно был лишним.
- Бэмби... - услышав это, Чонгук, похоже, стремительно вернулся из нирваны, с размаху шмякнувшись о грешную землю, и уже в открытую засмеялся, уткнувшись мне в плечо, а затем перехватил меня поудобнее, подтягивая повыше, чтоб не сползала с его бедер, и, все ещё посмеиваясь, проворчал, - Господи, детка... Иногда я уже жалею, что решил провести наш медовый месяц именно на Бали, так как ты стала уж слишком религиозной за то время, что мы здесь находимся. Похоже, местные благовония действительно пагубно на тебя повлияли...
Я на это закатила глаза, легонько тыкнув его в грудь указательным пальцем, и проворчала:
- Ты единственный, кто пагубно на меня повлиял за эти годы, так что нечего спихивать свою вину на святое место!
- Ладно-ладно, ворчунья, не буду... Но... Ты ведь не жалеешь об этом, правда? - мой палец вместе с остальными четырьмя оказался пойманным чужими - сильными и горячими и прижат к таким же горячим губам, а мне в глаза уставились два бездонных золотых озера - таких чистых и невинных, что не умилиться им было просто невозможно, так же, как и противостоять, и я лишь сокрушенно выдохнула, погладив этого коварного хищника, лишь прикидывающегося милым котёнком, по щеке, признав:
- Я ни о чем не жалею, родной... ведь это были самые лучшие годы моей жизни, - я обняла его за шею, заглядывая во вмиг ставшие хитрыми тигриные глазки, про себя отметив, что и грех - вот он, сидит передо мной - самый любимый, самый сладкий и такой соблазнительный, что я готова всю оставшуюся вечность не слезать с его колен.
- Самые лучшие годы у нас ещё впереди, лапочка, - ласково проворковало мое счастье, осторожно заправляя выбившийся локон мне за ухо, и, не изменяя своей греховной сути, тут же принялось искушать меня очередным соблазном, зарываясь пальцами мне в волосы и начиная поглаживать медленными гипнотическими движениями, одновременно с этим воркуя на ухо низким, бархатным, обволакивающим, словно растопленный на солнце мед, голосом:
- Но, раз ты ни о чем не жалеешь, тогда, уверен... не будешь против ещё немного погрешить и понарушать со мной закон, м?..
- О чем это ты? - подозрительно прищурилась я, заподозрив неладное. И неладное не заставило себя долго ждать, вскинув темную бровь и искушающе мурлыкнув низким бархатным голосом:
- Как насчёт... ночного купания в океане... голышом?
- Чонгук... - со смехом простонала я, качая головой и роняя ее ему на плечо.
Ну вот... кто девушку ужинает тот ее потом и... Купает, да.
Признаться, я уже давным давно забыла об этом разговоре, когда этот бандит так настойчиво уговаривал меня совершить с ним это преступление, а он помнил. И добился таки своего, как и всегда. Но я не собиралась сдаваться так быстро и поддаваться на его чары и бесстыдные провокации и уже собиралась слезть с его колен и отойти от греха подальше, но... не тут-то было.
Поймав за руки, грех притянул меня к себе и с хитрой улыбкой выдохнул:
- Ну куда же ты, малышка? Снова испугалась и хочешь сбежать? Я помню, ты очень переживала, что нас заберёт полиция, но здесь нет никого, кроме нас, а значит... никто этого не увидит и не сможет привлечь нас к ответственности. Видишь? Тебе совершенно не о чем волноваться... Ну же, любимая... Соглашайся...
- Ты все это заранее спланировал, да? - сцепив руки в замок у него на талии, поинтересовалась я, чувствуя, как от улыбки уже болят щеки.
- Для этого я у тебя и есть, - гордо заявил Чонгук, выпятив грудь и заставив меня снова засмеяться.
- Разве только для этого?
- А для чего ещё, малыш?
- Ну еще... Для... того самого.
- О чем это ты?
- Пошли уже купаться, бандит!
И бандита не нужно было просить дважды.
Одежда тут же полетела на песок, а я побежала в воду первой, решив его немного подразнить, ведь погоня всегда заводила хищников.
А Чонгук этой ночью определенно начал на меня охоту.
Мы кружили в воде, брызгаясь и постепенно заходя все глубже, и вскоре уже были полностью мокрые.
Он напирал, я пятилась, пока не упёрлась спиной в теплую, нагретую за день скалу, а он навис надо мной, хищно усмехаясь, и нежно провел по моей щеке кончиками пальцев. Я вздрогнула, прикрыв глаза, и, заметив это, он выгнул бровь, вкрадчиво шепнув:
- Детка, ты чего?
- Я... тебя боюсь, - с моих губ слетел нервный смешок, но в ответ на его выгнутую бровь пришлось пояснять очевидные вещи. - Ты так на меня смотришь... Это взгляд хищника, вышедшего на охоту, где добыча... это я...
Услышав это, Чонгук прикусил улыбающиеся губы и наклонился ко мне ещё ближе, проводя носом по моей шее и хрипло выдыхая в нее:
- Но ты ведь и сама... Отчаянно жаждешь... быть пойманной...
- Просто возмурртительная самоуверенность... - я закатила глаза с весёлым смехом, продолжая его дразнить, - Где твои манеры, бандит?
- Очевидно... Там же, где и твоя девственность, малыш, - уткнувшись мне в шею, промурчал он, неспешно ведя губами по линии челюсти, и вкрадчиво добавил, почти добравшись до губ и оставляя невесомый дразнящий поцелуй в самом их уголке, - Но... это и к лучшему, ведь сегодня... они нам не понадобятся...
- Почему?.. - внезапно севшим голосом шепнула я, чувствуя, как его горячие губы вновь не спеша заскользили по моей шее, оставляя за собой пылающий след, заставляя мои ноги предательски подгибаться.
- Потому что... я планирую сделать эту ночь настолько жаркой... что само понятие о манерах и, уж тем более, приличии, навсегда исчезнет из твоей хорошенькой головки...
Это прозвучало, как самая настоящая угроза и потому, воспользовавшись тем, что он расслабился и ослабил бдительность, самоуверенно решив, что я уже никуда от него не денусь, я поднырнула под его руку и бросилась прочь с тихим смехом, не оглядываясь, ведь прекрасно знала, что далеко убежать мне все равно не дадут.
Вот и сейчас меня поймали в считанные секунды и сомкнувшиеся вокруг меня объятия были невероятно крепкими и собственническими, словно Чонгук не хотел делить меня даже с океаном. Но и океан не отступал, и ласка его вод была прохладной и обволакивающей, соблазняющей остаться в нем подольше, но жар мужских объятий очень быстро прогнал само воспоминание о холоде, и вскоре я уже горела и плавилась в руках мужа, растекаясь по любимым, изогнутым в дерзкой улыбке губам морской солью, и лишь тихонько охнула в них, когда он подхватил меня на руки, заставляя обвить ногами его торс, и понес к берегу, наигравшись в догонялки.
- Тшш, любимая... Я никогда не позволю тебе упасть... - прошептал он, как заклинание, невесомо касаясь моих губ своими, а затем запечатал его топким властным поцелуем, и я сдалась, покорно отдавая всю власть в его руки, отдавая ему всю себя без остатка...
Я даже не заметила, как оказалась на берегу, а после - и на шелковых простынях огромной кровати, стоявшей в глубине белоснежного шатра, а он навис надо мной, бережно отводя волосы с моего лица, и хрипло шепнул, неотрывно глядя мне в самую душу своими мерцающими золотом глазами:
- Хочу всегда идти туда, куда идёшь ты... хочу знать, что тебе снится... и всегда воплощать в жизнь все твои прекрасные сны, любимая... И эта ночь - только начало... Сколько бы жизней у нас ни было... я каждую из них проведу вместе с тобой...
В уголках глаз вскипели сладкие слезы, и я потянулась к нему, обнимая ладонями его лицо и чувствуя, как подрагивают пальцы.
- Любимый, ты...
- Тшш... Не надо плакать, моя хорошая... - он поймал мою руку, прижав к губам, и мягко улыбнулся, глядя на меня с безграничной нежностью, а я едва слышно прошелестела, зачарованно вглядываясь в любимые глаза:
- Как думаешь... нам... удалось разрушить проклятье?..
Губ Чонгука коснулась лукавая улыбка, тут же спрятанная в их уголках, а до моего слуха донеслось вкрадчиво хриплое:
- Думаю... для полной уверенности нам просто необходимо закрепить наш брак по всем правилам...
Мои губы дрогнули в ответной улыбке, а он наклонился, оставив на них легкий поцелуй, и, серьезно глядя мне в глаза, шепнул:
- Ни о чем не волнуйся, здесь нас никто не потревожит... Этой ночью только ты и я, малыш... Скажи мне, чего ты хочешь...
Мои ресницы затрепетали, и, безоглядно утопая в его глазах - темных и глубоких, как ночной океан, я внезапно вспомнила точно такой же момент из нашего прошлого... В капитанской каюте... и с моих губ с придыханием слетело:
- Я так хочу...
И снова наступила тишина, нарушаемая лишь мерным шорохом набегающих на берег волн, а я смотрела на него затуманенными глазами, не в силах подобрать слов, чтоб выразить все, что бушевало у меня в груди грозовыми раскатами, хоть вокруг и царил полный штиль. Но, когда мое молчание уж слишком затянулось, этот джентльмен удачи, разумеется, решил благородно прийти на помощь своей даме в беде, с присущей ему сногсшибательной прямолинейностью подсказав нужное, по его мнению, слово:
- Трахаться? - и весь сладкий, чарующий, розово-ванильный флер тут же слетел, уносимый прочь его тихим смехом, когда я от души треснула этого хулигана в грудь и почти простонала, закрыв лицо руками, но уже тоже сотрясаясь от неудержимого хохота:
- Чонгук!!!
Ведь в глубине души знала, что он непременно ляпнет именно это, так же, как ляпнул и дерзкий и бесстыжий капитан пиратов, не видя в этом совершенно ничего предосудительного.
Господи... с кем я связалась на веки вечные?.. это ж просто... форменный кошмарррр...
Рррр!..
- Что, малыш? - как ни в чем не бывало поинтересовался мой форменный кошмарррр, как будто сам не знал, что "что?", но, так как я все ещё была не в состоянии издать хоть какой-то звук, помимо приглушённых похрюкиваний, решил переместить нас в более удобную для светских бесед позу и одним внезапным движением поменял нас местами, и мне все же пришлось отнять руки от лица, чтоб ухватиться за его широкие плечи и не слететь с крепких бедер.
- Ну неужели нельзя было завернуть это как-то поизящнее, пошляк ты бесстыжий? - глядя в эту абсолютно невозмутимую и довольную собой и жизнью мордаху, проворчала я, все ещё посмеиваясь и словно невзначай проезжаясь по его паху.
- О... - он властно сжал мои бедра, надёжно зафиксировав, чтоб прекратила хулиганить, и бархатно шепнул в самые губы, - Так миледи не по душе моя прямолинейность? Она бы предпочла, чтобы я сказал что-то вроде... Предаться страсти, заняться любовью... Или... соединить два противоположных начала, да?
- Угу, - миледи снова прорвало и она уронила голову на плечо своего пошлейшего милорда, сотрясаясь от беззвучного хохота, а милорд зарылся пальцами в мои волосы и с улыбкой шепнул мне в макушку, оставив на ней звонкий чмок:
- Что ж... покорнейше прошу ее светлость простить безродному пирату его дурные манеры... Вернее... полное отсутствие оных... и... Я, конечно, даже невзирая на это прискорбное обстоятельство, мог бы постараться и "завернуть это поизящнее", но... Один великий поэт когда-то сказал: "Роза пахнет розой - хоть розой назови ее, хоть нет..." Так и мою нежную розу никак не опорочит то, что я выразил свои чувства не так изящно, как ей бы того хотелось, ведь самое главное, что я люблю ее... больше жизни...
- Знаю... - я обняла ладонями его красивое лицо и, не в силах больше сдерживаться, прижалась к бархатным, но слишком уж болтливым губам напротив жадным поцелуем, сцеловывая с них его довольную улыбку и множество недосказанной ерундистики, наверняка крутившейся у него на языке, ведь эта плохая тигра просто обожала болтать в постели и все никак не затыкалась, даже тогда, когда давно уже пора было заняться делом, а на разговорами. И хоть поначалу я не планировала так увлекаться, но Чонгук, войдя во вкус, вскоре перехватил инициативу, притягивая меня к себе вплотную и заставляя покрываться мурашками с ног до головы от ласки его горячих ладоней, проходящихся вдоль моей спины и бедер размашистыми волнами, и потому, когда он, наконец, позволил мне снова сделать вдох, моя голова уже ощутимо кружилась, а его голос донёсся до меня, как из-под воды, когда он вкрадчиво мурлыкнул, все так же крепко прижимая меня к себе:
- Ну так что, малыш?.. Хочешь?..
Я зачарованно уставилась на него, давным-давно потеряв нить разговора (где-то после десятого поцелуя) и пьянея ещё больше от одного звука его хриплого голоса, а он, заметив это, спрятал удовлетворенную улыбку в уголках губ и провел по моей щеке кончиками пальцев, склонив голову к плечу и все ещё терпеливо ожидая ответа. Но, так и не дождавшись, пока я наконец, отвисну, ответил за меня сам, жарко выдохнув в самые губы:
- Я же знаю, что да...
- Зачем тогда спрашиваешь?.. - отозвалась я едва слышно, ловя каждый его вздох губами и дрожа всем телом от накатывающих волн возбуждения и сладостной дрожи, разбуженных его неторопливыми нежными поглаживаниями.
- Хочу услышать это от тебя, любимая... - раздалось вполне ожидаемое в ответ. Вот только...
- Не дождетесь, ваше пошлейшество... - мои губы тронула дразнящая полуулыбка, и я обняла его за шею, с вызовом глядя прямо в раскаленное золото тигриных глаз.
- Да неужели? Проверим?
Изгиб дерзкой соболиной брови стал чётче, так же, как и хищный тигриный оскал, уже предвкушающий смакование любимого лакомства, и спустя всего мгновение его горячие губы прижались к моей шее, заставив выгнуться, прижимаясь к нему грудью, и запрокинуть голову в гостеприимно подставленную ладонь.
- Ты снова... играешь нечестно... Бесстыдник... - задыхаясь от того, насколько приятным было это бесстыдство, почти простонала я, сжимая его широкие плечи.
- И? - не отрываясь от своего любимого занятия, шепнул он.
- Хулиган...
- И? - промурчали мне на ухо, прикусывая мочку и жадно сжимая грудь большой горячей ладонью. Хмм... раз в ход уже пошла тяжёлая артиллерия... Значит, у меня действительно проблемы.
Огромные проблемы. Но моей внутренней Бэмби слишком нравилось играть с большими плохими тиграми и потому...
- Безродный пират... - проворчала я, намеренно проверяя, насколько хватит его терпения. Но в ответ услышала лишь то же невозмутимое:
- И? - приправленное хитрой улыбочкой довольного тигра, давно сидящего в засаде и лениво помахивающего хвостом в ожидании, когда же добыча сама упадет к нему в лапы.
И когда его горячие губы неторопливо спустились вниз по моей шее, обласкали ключицы и сомкнулись на груди, мягко посасывая... у строптивой добычи не осталось ни единого шанса на сопротивление, а с ее приоткрывшихся в сладостном стоне губ слетело задыхающееся- покорное:
- Да, хочу...
Тигр поднял голову, смачно облизываясь после своего любимого лакомства, и довольно улыбнулся, оставив на моих губах развязный, мокрый, топкий поцелуй вместе с хриплым жарким выдохом:
- Ну и?.. Стоило... так отчаянно сопротивляться неизбежному, бунтарка? И, кстати... безродному пирату и положено быть бесстыдником и хулиганом, не имеющим ни манер, ни стыда, ни совести, но... Неужели ты не знаешь, что только он способен подарить тебе такое блаженство, что ты забудешь собственное имя?..
- Знаю...
- Тогда зачем сопротивляешься?.. - его губы все так же дразняще скользили по моим, почти касаясь при каждом вздохе, а глаза прожигали насквозь, глядя в самую душу.
- Привычка, - я пожала плечами, невинно улыбаясь и уже втайне сгорая от безумного желания быть покоренной и околдованной им.
И тигр это прекрасно видел.
Его горячие ладони легли мне на бедра, притягивая вплотную к его - такому же обжигающе горячему - торсу, а бархатные губы оставили влажный собственнический след на шее, там, где сходил с ума под ними мой предательский пульс, шепнув:
- Вижу... мне давно уже пора избавить тебя от этой... ужасно плохой привычки... И, хочу, чтобы ты знала... Моя Госпожа может просто приказать мне... и я сделаю все, что она пожелает... - я задрожала, рвано выдыхая и превращаясь в одну гигантскую мурашку от этого тяжёлого бархатного тембра, и, наконец окончательно признав поражение, шепнула в эти дерзкие губы, стабильно лишающие меня воли и играючи сводящие с ума:
- Что ж... Тогда... Госпожа желает, чтобы ты наконец заткнулся и поцеловал её как следует...
- Моя грозная тигрица... - кусая улыбающиеся губы, проворковал мой ласковый и совсем- совсем ручной тигр и наверняка хотел добавить ещё что-нибудь - ужасно бесячее и дразнящее, но я уже была не в том состоянии, чтоб играть в игры и, не дождавшись исполнения приказа сию минуту, сама обхватила его лицо ладонями, жадно, беспорядочно целуя и прижимаясь к нему всем телом, лихорадочно шепча:
- Хватит болтать, любимый... хочу тебя... хочу... так сильно...
- Я твой... - шепнул он на выдохе.
И это было все, что я хотела услышать.
И время разговоров наконец закончилось, позволив вместо губ говорить телам.
Руки мужа блуждали по моему обнажённому телу, с упоением исследуя и лаская все, что теперь отныне и навсегда принадлежало ему по праву, а губы ни на миг не отрывались от моих, беспрекословно исполняя приказ его Госпожи, и вскоре я уже почти не могла дышать, но не от нехватки кислорода, а от зияющей пустоты внутри, заполнить которую мог только любимый мужчина. Чонгук сдавленно застонал, когда я в очередной раз проехалась по его напряженному паху, и, не в силах больше терпеть, аккуратно опустилась на его член, блаженно выдыхая от того, как идеально он меня заполнил, и ловя губами сорванный стон мужа.
Его горячие ладони легли мне на бедра и мягко сжали, направляя мои движения, но он не давил, позволяя мне все делать самой и самой решать, в каком темпе мы будем двигаться.
Видеть его таким покорным и податливым и чувствовать его всего - вокруг и внутри... это было ни с чем не сравнимо.
Его запах, стук его сердца, звук его дыхания - все это обволакивало, даря ни с чем не сравнимое чувство наполненности, защищённости, завершенности и абсолютной правильности, словно наши души наконец нашли свой дом друг в друге.
Это чувство заполнило меня до краев и, ловя губами каждый его стон и вздох, я просто плавилась, растекаясь родниковой водой в жарких объятиях любимого мужчины.
Осознание того, что он только мой, навсегда... И так будет во всех жизнях и временах, внезапно пронзило так остро, что я всхлипнула, прижимаясь к нему ещё ближе, и уткнулась ему в шею, пытаясь совладать с накрывшим меня шквалом ощущений и эмоций.
Чонгук не торопил, лишь крепко обнимал, поглаживая по спине, и сорванно дышал мне в плечо, не двигаясь вообще.
Но затем он плавно качнул бедрами, вжимаясь в меня и выбивая из груди тихий стон, и я сжала его плечи, начиная двигаться ему навстречу и чувствуя, как он дрожит, как пульсирует внутри моего тела.
Наши губы снова нашли друг друга и больше не могли оторваться, не могли насытиться поцелуями, хриплым шепотом и влюблёнными признаниями.
А затем... я снова оказалась под ним, абсолютно одурманенная, послушная, жаждущая, и Чонгук навис надо мной, целуя и распаляя все сильнее.
Его ласковый шепот, топкие поцелуи и плавные поначалу толчки вскоре превратилась в огненный, сметающий все на своем пути шторм, и я отдалась ему полностью, забыв обо всем на свете.
Шум прибоя стал саундтреком к нашей настоящей первой брачной ночи и это было настолько правильно, что дэжавю снова затопило меня с головой, как и обжигающее наслаждение, когда Чонгук стал все чаще срываться на глубокие, рваные, грубые толчки, а его поцелуи стали пожирающими, жадными... сумасшедшими, почти не дающими дышать.
По мере того, как наслаждение нарастало, стремительно превращаясь в огненную лавину, грозящую смести все на своем пути, он терял контроль, трахая меня в каком-то колдовском, завораживающем ритме, не давая даже вздохнуть, и смотрел при этом прямо в глаза, зафиксировав мое лицо между ладонями и ловя каждый взмах ресниц. Его гипнотизирующий взгляд буквально впивался мне в душу, проникая им до самого дна, до таких потаённых глубин, о которых я и сама не подозревала, так же, как он сам проникал до упора в мое тело с каждым толчком, но даже так мне казалось, что это было недостаточно глубоко, недостаточно близко, недостаточно... его... И я отчаянно жаждала просто раствориться в нем без остатка, стать с ним одним целым, одной душой, одним сердцем... тонуть в его глазах, чувствуя при этом, как он двигается внутри, накачивая меня чистейшим первозданным экстазом... это было что-то на потустороннем, космическом, тантрически прекрасном, и я была уверена, Чонгук тоже это чувствовал... Чувствовал все...
Мою дрожь... Мою жажду... Мою любовь...
Время замедлилось, превратившись в густой и тягучий сахарный сироп, а затем и вовсе застыло, позволяя нам сполна насладиться нашей собственной бесконечной вечностью, выстраданной и заслуженной, как наивысшей наградой за все, через что нам пришлось пройти...
И в этом тропическом волшебном раю среди звёзд и цветов свидетелями нашей возродившейся из пепла любви были только южные звёзды... те самые, что я видела давным давно, в другой жизни...
И жизнь уже была другая, а звезды все те же - прекрасные и вечные, как наша любовь, что прошла испытания временем, смертью и забвением, но вопреки всему снова привела нас друг к другу...
И в эту прекрасную ночь, сгорая от наслаждения на шелковых простынях в жарких объятиях любимого мужчины, в сказочном шатре, крышу которому заменяло бесконечное, бархатно синее небо, я смотрела на эти сверкающие звёзды - яркие, теплые, живые... и они казались мне такими близкими, словно, протяни руку - и дотронешься.
Звёзды кружились, становясь все ярче, все ближе, они затягивали меня в свой сияющий бриллиантовый водоворот, и я больше не могла сопротивляться этой первозданной стихии, чувствуя, что и любимый тоже уже на грани, на самой кромке сверкающей бездны.
Прижимая меня к себе так отчаянно, словно боялся, что я упаду в нее без него, он парой размашистых движений наконец столкнул нас обоих с края и мы рухнули... но не вниз, а вверх... и растворились среди сияющего бесконечного космоса.
И в ту ночь он был моим небом.
Небом, полным звёзд.
Мы наконец вернулись в свой рай, чтобы исправить трагедию прошлого, которой никогда не должно было случиться, чтобы сделать все правильно.
Без боли, без слез, без страданий. Но с огромной любовью, которой было так много, что она уже не умещалась в наших душах и выплескивалась через край лихорадочными поцелуями, рассыпавшимися по обнаженным, покрытым испариной телам, и таким же лихорадочно жарким шепотом, полным признаний и нерушимых клятв, навсегда отпечатывавшихся в таких же обнаженных душах, доверчиво распахнутых навстречу друг другу...
Ведь жизнь есть любовь... начало и конец всему есть любовь... Жизнь... Смерть... Все есть любовь...
И она... как рассвет... никогда не кончается... А связанные ее серебряной нитью никогда не потеряют друг друга...