Тэхен

Чонгук возник на пороге моего кабинета так же внезапно, как резкий и порывистый ночной ветер, без спросу распахивающий двери и врывающийся в дома, и от первой же фразы, слетевшей с его губ, мои брови удивлённо поползли вверх, почти потерявшись в волосах.

— Тэ, давай напьёмся, — без предисловий предложил он, и из моей груди вырвался нервный смешок, ведь таких предложений я не получал от него... Пожалуй, никогда, как правило, сам являясь инициатором всех наших прошлых попоек и визитов в ночные клубы.

Но от одного взгляда на друга веяло такой потерянностью и обреченностью, что я невольно испугался за него, тут же отложив все бумаги , и подошел к нему.

— Давай, не вопрос! Только сначала скажи, что случилось. Вижу, что что-то серьёзное…----осторожно предположил я.

Он устало вздохнул, тяжело привалившись плечом к дверному косяку, и в упор посмотрел на меня, глухо выдохнув:

— Ты даже не представляешь, насколько серьёзное.Но, сначала виски —потом разговоры.

Я внимательно смотрел на него, пытаясь скрыть тревогу, ведь лихорадочно блестящий и потемневший почти до черноты взгляд друга заставлял меня всерьёз начать опасаться за его психику.

— Не подумай, что мне жаль для тебя моих алкогольных запасов, но сейчас всего час дня, — осторожно заметил я, складывая руки на груди.

Но он лишь насмешливо хмыкнул, покачав головой:

— Поверь, то, что я хочу тебе рассказать, на трезвую голову воспринимать категорически нельзя.

— Хорошо. Тогда заходи.

Оттолкнувшись от стены, друг уверенно прошёл вглубь моего кабинета, и я закрыл за ним дверь на ключ, чтоб нас никто не потревожил, оборачиваясь и подходя к бару.

Взяв полную бутылку виски и два стакана, я вернулся к столу, поставив её перед Чонгуком, тяжело рухнувшим в кожаное кресло, и сам сел напротив него, выжидающе глядя на друга.

Он щедро плеснул себе в стакан янтарной жидкости и пару минут молча крутил его в руках, разглядывая сверкающие в нем золотистые искры, а затем залпом осушил его и даже не поморщился, отчего у меня глаза полезли на лоб и я тихо произнёс:

— Даже не представляю, что могло случиться, чтоб ты начал пить прямо с полудня.

Чонгук поднял на меня тяжёлый, ничего не выражающий и абсолютно безжизненный взгляд и глухо выдохнул:

— Тэ , мы с Лисой не родные.

В первые секунды мне показалось, что я ослышался.

— Что? — потрясённо прошептал я, не отрывая от него взгляда и понимая, что, должно быть, эта новость ошеломила его так же сильно, как и меня, ведь всегда уверенный в себе и непрошибаемый Чонгук, смеющийся в лицо даже самой смерти, сейчас выглядел, как потерянный маленький ребёнок, не знающий, что делать.

—Лиса мне не сестра... Не сестра, понимаешь?! — с нажимом повторил он, взяв в руки стакан с виски и вновь делая большой обжигающий глоток.

Я все так же смотрел на него, не находя слов и понимая, что ему сейчас просто необходимо было выговориться и осознать эту информацию , хоть в моей голове гудел целый рой потрясенных мыслей и вопросов.

— Чонгук, это... У меня просто нет слов. Тайны вашей семьи стабильно лишают меня дара речи, — тихо сказал я, пытаясь разрядить повисшее в воздухе напряжение.

Но он словно не услышал меня, глядя в никуда пустым взглядом, и глухо произнёс:

— Я… Я даже не знаю, как теперь вести себя с ней. Господи… Я всю жизнь думал, что люблю родную сестру и сходил с ума от невозможности и неправильности этих чувств, а оказалось, мы вовсе и не родственники. И вся наша жизнь... была ложью, — он невесело хмыкнул и горько усмехнулся, залпом допивая содержимое стакана и сразу же снова наполняя его до краёв.

Наконец, немного придя в себя от услышанного, я придвинулся ближе и тихо спросил:

— Ты уверен в этом? Как ты узнал?

Чонгук со злостью сжал стакан тонкими аристократичными пальцами и процедил сквозь зубы:

— Отец сегодня проговорился. И то лишь потому, что я вывел его из себя, а если бы этого не произошло, он бы и дальше продолжал скрывать от нас с Лисой эту тайну. Скорее всего, до конца своих дней.

Я покачал головой:

— Прости, друг, но я все ещё ничего не понимаю. Расскажи мне все по порядку, хорошо?

Он устало вздохнул и как-то сразу осунулся, словно ему на плечи неподьемным грузом легла вся тяжесть мира, придавив его к земле, но все же тихо произнёс:

— Отец вчера был вне себя от гнева, когда позвонил мне и потребовал, чтоб я немедленно вернулся в Сеул. Оказывается, папаша Криса лично явился к нему по мою душу.

Услышав это, я сжал кулаки, со злостью процедив:

— Черт возьми! Как он вышел на тебя? Мы же не оставили никаких следов!

Но он лишь равнодушно пожал плечами:

— Честно говоря, мне на это совершенно наплевать, Тэхен. Я не боюсь его, тем более, что у их семьи нет никаких рычагов давления на нашу. Им не под силу противостоять нам, и многоуважаемый господин Ву это знает, потому и бесится. Но это уже не мои проблемы. Сегодня утром мы с Лисой вернулись домой, и я сразу же поехал в офис к отцу. Мы повздорили в нашей обычной манере, когда он высказал мне, что оказывается, я поступил слишком опрометчиво, бросившись спасать Лису, представляешь?! Я думал, что ниже упасть в моих глазах он уже просто не мог, но сегодня это случилось, — голос друга был полон горечи, и я тоже невольно возмутился таким отношением его отца к дочери, но его следующие слова расставили все на свои места.

Чонгук прикрыл глаза и тихо закончил:

— А когда я не выдержал и спросил его, за что он так ненавидит собственную дочь, что готов бросить её на растерзание врагам, отец сорвался и выкрикнул мне в лицо, что Лиса... не его ребёнок.

Я молча смотрел на него, переваривая эту информацию, пока он рассказывал мне историю любви его отца и матери Лисы, понимая, что все было намного сложнее, чем я мог предположить. И, чем дольше я слушал то, что он говорил мне, тем больше сам с трудом подавлял желание влить в себя содержимое стоявшей передо мной бутылки одним махом, а в ушах все ещё отдавались глухо оброненные им слова, словно тяжёлые, брошенные в воду камни.

И впервые в жизни я тоже не знал, что сказать, когда он сделал глубокий вдох, на миг прикрыв глаза, и посмотрел прямо на меня таким отчаянным и беззащитным взглядом, что у меня сжалось сердце, тихо выдохнув:

----Я... не знаю, что теперь делать, Тэ.

Я судорожно вздохнул, проводя рукой по волосам, пытаясь и сам осознать все то, что только что узнал,

а затем задал логичный вопрос:

— Гук… кто отец Лисы?

Чонгук глухо и невесело рассмеялся, откидываясь в кресле и складывая на груди руки, а затем мрачно глянул на меня:

— Кенити Синода. Человек, который согласился помочь нам сбежать.

Я пару минут потрясённо смотрел на него, а затем рвано выдохнул и неверяще покачал головой:

— Да ты шутишь… Нет. Этого не может быть.

— Ещё как может, Тэхен. И, как показал сегодняшний день, в этом чёртовом мире даже самое невероятное может оказаться реальностью.

Какое-то время мы молчали, думая каждый о своём, но затем я все же спросил:

— И… Что теперь?

Чонгук потёр лицо ладонями и тяжело вздохнул, а его взгляд начал постепенно расфокусироваться и затуманиваться от разливавшегося в крови крепкого алкоголя:

— Теперь отец хочет, чтоб я исчез из страны на какое-то время, пока здесь все не утихнет, и отправляет меня в Японию, но в этот раз нам это только на руку. Это наш шанс сбежать, даже не скрываясь. Лиса летит со мной. И ты тоже.

Я усмехнулся:

— Тебе не кажется, что в Японии я буду лишним?

Но в ответ на моё остроумие друг лишь закатил глаза, фыркнув:

— Я наплел отцу, что вы с ней хотите пожениться в Японии без лишнего шума и свидетелей, чтоб затем улететь в Европу на медовый месяц.

— О господи… Для мамы это будет настоящим ударом, ведь она уже напланировала, что наша с Лисой свадьба станет самым грандиозным событием этого года, — усмехнулся я, качая головой и уже прикидывая, где бы пересидеть последствия маминого гнева, когда я вывалю на неё это известие.

— Тэ , послушай, — тихо начал Чонгук , на секунду прижав ладони к глазам, а затем серьёзно взглянул на меня, — мне правда очень жаль, что я... был вынужден втянуть тебя во все это, и наша ложь зашла так далеко, но ты же понимаешь, что никакой свадьбы никогда не могло быть.

Я кивнул и успокаивающе улыбнулся, сложив руки перед собой и не отводя взгляда от его прожигающих меня насквозь тёмных глаз:

— Конечно понимаю. Поверь, я прекрасно знал, на что шёл, когда предложил вам помощь. И, если бы все повторилось, я снова поступил бы точно так же, не раздумывая ни минуты . Не волнуйся, я придумаю, как уговорить маму отменить все, хоть она, конечно, очень расстроится. Но, судя по всему, на медовый месяц я полечу один, так? — насмешливо хмыкнул я, печально улыбнувшись.

Чонгук смерил меня нечитаемым взглядом, а затем внезапно отвёл глаза и тихо выдохнул:

— Прости меня, Тэ. Я знаю, что ты любишь Лису и тебе тяжело все это слышать,и понимаю, что не имею права ни о чем тебя просить. Ты и так сделал для нас слишком много и если ты сейчас откажешься, я пойму и придумаю что-то другое.

Но я предупреждающе вскинул руку, останавливая его и заставляя замолчать.

— Я уже сказал тебе. Я с вами до конца, Гук. А я не из тех, кто отступает и бросает друзей в последний момент. Я думал, ты это знаешь.

Он в ответ лишь благодарно усмехнулся и протянул мне руку:

— Я знаю, Тэхен . Спасибо.

Я крепко сжал его ладонь, глядя прямо в глаза парня, которого знал почти всю жизнь и который стал для меня ближе родного брата, которого у меня никогда не было, и тихо сказал:

— Давай я отвезу тебя домой. Тебе нужно как можно скорее рассказать обо всем Лисе.