… «Свет луны сквозь окно, наши тени, как в кино… Губы, руки, волосы сплелись в одно, все решено… В этой суматохе дней, ночью меж простыней забудь про все, иди ко мне скорей…

… Просто проснись со мной, я не хочу быть с другой, останься здесь, пойми, прими, я твой...

Лиса

Пытаясь бороться с накатывающими волнами сонливости, я лежала на груди у Чонгука , чувствуя, как сильно и уверенно бьётся его сердце под моей ладонью, и слушая его тихое спокойное дыхание, пока он лениво гладил и перебирал мои спутанные волосы, нежно поглаживая мой затылок и время от времени целуя в макушку под звуки стихающей вдалеке грозы, заставляя меня счастливо жмуриться и вздыхать от ощущения его тёплых губ и рук на моей коже.

Чуткие пальцы брата блуждали в чуть влажных растрепанных прядях, и вместе с удаляющейся грозой уходило и это сладкое наваждение, толкнувшее нас в объятья друг друга и заставившее окончательно потерять голову, а на смену ему приходило осознание того, что только что произошло.

Но я ни о чем не жалела.

Только не с ним.

Он стал моим первым, как я и хотела, подарил мне ночь с ним, и это был самый драгоценный подарок, который он мог мне сделать.

Я знала, что Чонгук навсегда останется моим единственным, что я никому не позволю прикоснуться ни к моему телу, ни к моему сердцу.

После его любви уже ничего никогда не будет.

Эта ночь стала нашим общим безумием, схлынувшим так же внезапно, как и налетевшая ночная буря, оставив нас беззащитными перед силой наших чувств и буквально вывернув наизнанку, и мы уже не могли вернуться к тому, как все было раньше.

Точка невозврата была пройдена, но я ни о чем не жалела и надеялась лишь на то, что и он не испытывал сожалений или угрызений совести, ведь, зная Чонгука и его привычку брать все на себя и винить во всем только себя, я начинала нервничать по мере того, как его молчание затягивалось.

Словно читая мои мысли, он мягко приподнял моё лицо, внимательно вглядываясь в мои глаза, и тихо спросил:

— Ты не жалеешь?

Я повернулась на бок и невесомо провела пальцем по его щеке, покачав головой и выдохнув:

— Нет. Никогда.

Он поймал мою руку и поднёс к губам, не сводя с меня жадного собственнического взгляда и улыбаясь уголками мягких губ. Поцеловал подушечку указательного пальца, что только что гладил его по щеке, а затем и все остальные. Я вновь зависла, глядя на него, и он улыбнулся, выдохнув:

— Хорошо, — и его сильные плечи едва заметно расслабились.

Неужели он думал, что после того, что между нами произошло, я смогу отказаться от него?

То, что он делал со мной, этот ни с чем не сравнимый экстаз от близости с любимым мужчиной невозможно было описать словами. Так же, как и забыть.

Он был рядом и не позволял мне тонуть в этих чувствах, что накатывали мощными штормовыми волнами, одной. Одна я бы не смогла с ними справиться и меня бы утянуло в бездну, из которой я бы уже не выбралась.

Но он был со мной и крепко держал меня у самого сердца, не отпуская ни на миг. Только с ним я ничего не боялась. Только ему безоговорочно доверяла и была готова последовать за ним куда угодно.

— Я не разочаровал тебя? — тихо шепнул Чонгук , и лукавая улыбка, затаившаяся в уголках его мягких губ, наталкивала на не самые приличные мысли.

— Ты превзошёл все мои самые смелые фантазии… - призналась я, мечтательно улыбаясь и водя подушечкой указательного пальца по его груди.

Мягкая улыбка стала дразнящей, и он провел большим пальцем по моим приоткрывшимся губам:

— А их было много?

Я смущённо фыркнула и уткнулась ему в грудь, спрятав лицо и едва слышно пробурчав:

— Даже слишком.

Чонгук тихо рассмеялся, поглаживая меня по волосам и не заставляя больше смотреть ему в глаза, лишь шепнув:

— Что, котёночек? Я не расслышал.

Снова дразнит…

Ведь я знала, что он все прекрасно расслышал, да и сам давно догадывался, что именно о нем были все мои мысли. Именно о нем я грезила по ночам и его видела по ту сторону реальности.

— Прекрати смущать меня, иначе будешь спать тут сам, — пригрозила я, но в ответ на мою детскую угрозу, его руки ещё крепче сомкнулись вокруг меня, властно притягивая к его горячему стройному телу и мешая дышать от накатившей волны сладкой истомы, когда я ощутила, как в моё бедро вжимается уже снова твёрдый член. Внизу живота все ещё сладко пульсировало, а от новой волны возбуждения внутри все снова сжалось от настойчивого желания ощутить его в себе.

О боже…Что он со мной делал...

Похоже, я не могла держать себя в руках, стремительно превращаясь в нимфоманку, когда он был так близко и так откровенно ко мне прижимался, давая понять, как сильно хочет меня, и совершенно не стесняясь своих желаний.

— Тише, тише, малышка, не бушуй. И не разбрасывайся угрозами, которые не сможешь выполнить. Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя? Что позволю сбежать? — вкрадчиво мурлыкнул он, мягко переворачивая меня на спину и нависая надо мной, и провел губами по моей шее, отчего я снова задрожала и впилась ногтями ему в плечи.

— Ты снова играешь не по правилам… Так нечестно… — пожаловалась я, откровенно кайфуя от его ленивых дразнящих поцелуев.

Он словно хотел показать мне, чего я бы лишилась, если б сбежала от него, уступив собственной гордости.

Чонгук тихо рассмеялся, зарываясь пальцами в мои волосы, и, задевая губами мочку уха, жарко прошептал:

— Я никогда не играл по правилам, Лиса... Я думал, ты это знаешь.

Конечно, я знала.

Просто на каждое моё возражение у него всегда были в запасе весомые и неоспоримые аргументы.

И сейчас один из этих весомых аргументов нагло терся о мой живот, посылая волны взволнованных мурашек по всему телу.

Несмотря на то, что это была наша первая близость, мне казалось, что Чонгук давным-давно уже был частью меня, и я жадно притягивала его к себе, впитывая его тепло и пьянящий запах его горячей бархатной кожи.

— Мне так нравится делать это с тобой… — мурлыкнула я, уткнувшись ему в шею, и жадно втянула носом его аромат, поглаживая по широким плечам.

Брат усмехнулся:

— Ещё бы тебе не нравилось. Я умею это делать.

— Ну конечно, с таким- то опытом, — не сдержавшись, фыркнула я, о чем тут же пожалела, когда он немного отстранился, вглядываясь в моё лицо. Нет, мне давно пора было научиться вовремя прикусывать язык.

— Ты бы предпочла, чтоб я ничего не умел в постели? — тихо спросил он , и в его голос прокралось едва уловимое напряжение, ведь было видно, что ему не нравился этот разговор.

— Я не об этом, — я вздохнула, отводя взгляд, но он ухватил меня за подбородок, мягко сжимая и заставляя смотреть на него.

— А о чем?

— Я бы предпочла, чтоб в постели к тебе не прикасался никто другой, кроме меня. Я умирала от ревности каждый раз, когда ты не возвращался домой ночевать...

Чонгук глубоко вздохнул и прикрыл глаза, а затем прижался лбом к моему, тихо шепнув:

— Я знаю, малыш. Прости. Я думал, что таким образом мне удастся оградить тебя от своих чувств. От моей тьмы и моих демонов. Я думал, что если буду держаться на расстоянии, эта любовь пройдёт, так же, как и это сумасшедшее притяжение. Если бы ты знала, каких сил мне стоило сдерживаться… Наблюдать за тем, какой красавицей ты становилась, и не сметь даже прикоснуться, не говоря уже о большем, зная, что все это будет принадлежать кому-то другому, а не мне… Я просто с ума сходил, Лис…

— Но теперь это все твоё. Всегда было твоим. Я никогда не буду принадлежать никому другому.

— Знаю, малышка, — мягкий и трепетный поцелуй в губы, словно извиняющийся за всю боль, что он мне неосознанно причинил.

— Кстати, откуда ты знаешь, как обращаться с девственницами? — решила подразнить его я.

Он улыбнулся:

— Хочешь, открою секрет? — я кивнула.

— Ты моя первая.

Я улыбнулась, недоверчиво глядя на него.

— Серьёзно?

- Абсолютно серьёзно.

— А до этого были только искушённые куртизанки?

— Лиса… — предостерегающе рыкнул Чонгук и сильнее вжался в меня бёдрами, чтоб прекратила задавать глупые вопросы.

Я тихо застонала, чувствуя, как по венам растекается жар.

— Хватит болтать, малыш... — уже мягче мурлыкнул он, накрывая мои губы своими и вовлекая в неспешный, тягуче — сладкий поцелуй, от которого у меня тут же пропало желание с ним спорить, а тело расслабилось в сильных уверенных мужских руках, позволяя ему вести.

Ноги разъехались, и он снова вжал меня в постель своим телом, возбуждаясь все сильнее от того, что чувствовал, что я все ещё была влажной и горячей, и дразняще скользя членом между моих бёдер, но не входя внутрь.

— Ты мой первый во всем, — задыхаясь, шепнула я, и он улыбнулся, прикусывая мою нижнюю губу и лениво проводя по ней языком... развязно, чувственно и так сладко…

— Я знаю… Неужели ты думала, что я позволил бы кому-то другому стать твоим первым мужчиной?---хрипло выдохнул Чонгук, настойчиво вжимаясь в мои раскрытые бедра своими.

— Ты эгоист…

— Да, малышка. А ещё жуткий собственник. Я никому тебя не отдам.

— О большем я и не прошу, — и мы снова целовались, утопая в тихом шёпоте и нежности неслышных признаний, а его руки блуждали по моему телу, оставляя на коже невидимый след.

Глухо застонав, он снова вжался в меня , тяжело дыша от возбуждения, и уткнулся лбом в моё плечо, дрожа всем телом. У меня дела обстояли не лучше. Лёжа под ним, я тоже дрожала и задыхалась, водя руками по его широкой напряжённой спине.

— Это нормально, что я снова хочу тебя? — невинно поинтересовалась я, приподнимая бедра ему навстречу и ощущая, как твёрдый горячий член скользит по внутренней стороне бедра.

—Более чем, — Чонгук усмехнулся откровенно удовлетворённой улыбкой, но затем мягко провел носом по моей щеке и тихо добавил:

— Но сегодня больше нельзя, милая, — глухо прохрипел он, целуя моё плечо и словно извиняясь.

— Почему? — я сама не ожидала, что разочарование, затопившее меня, будет таким сильным.

Он мягко улыбнулся, видя, как я кусаю губы, и нежно погладил меня по щеке.

— Тебе будет больно.

— Не будет... С любимым никогда не больно, — возразила я, нежно лаская пальцами его скулы.

Чонгук прикрыл глаза, прижимаясь щекой к моей руке и откровенно наслаждаясь моими прикосновениями. Тихо дышал мне в ладонь и походил сейчас на большого ласкового кота, хоть и наглого до жути.

— Не спеши, моя сладкая… У нас впереди ещё много ночей. Каждая будет нашей, если ты захочешь… — тихо шепнул он, наклоняясь и нежно целуя меня в губы, но, заметив, что я все ещё хмурюсь, попросил, — Ну же, Лиса, улыбнись мне…

В ответ я лишь крепче обняла его, уткнувшись в его шею, и тихо вздохнула, замирая от нежности.

— А ты знала, что после первой ночи нельзя ходить? — тихо мурлыкнул он, улыбаясь, и я непонимающе нахмурилась, глядя на него, а он добавил:

— Да, и после второй и третьей тоже.

Поняв, что он просто дразнит меня, чтоб отвлечь, я тоже включилась в игру, с улыбкой шепнув:

— И что же мне теперь делать?

Чонгук склонился надо мной, проводя кончиком носа по моему, и улыбнулся:

— Я просто буду носить тебя на руках всю оставшуюся жизнь.