Просидев в гостях ещё час и с трудом выдерживая безостановочную болтовню Сохи, большая часть которой состояла из восторженных эпитетов в адрес моего брата, я с облегчением вздохнула, когда мне на выручку снова пришёл Тэхен, мой спаситель от всех жизненных неурядиц, и намекнул Сохи прямым текстом, что пора бы и честь знать, а не то я скоро упаду замертво, заболтанная её разговорами.

Сохи смущённо умолкла, но я нашла в себе силы ободряюще улыбнуться и заверила её, что все в порядке, и я очень рада была с ней повидаться.

Мы обнялись на прощанье, и, взяв с меня обещание сходить с ней на шопинг в ближайшие дни, она меня отпустила, бросив вслед, чтоб я передала привет Чонгуку.

— Тебя отвезти? — заботливо спросил Тэ, вглядываясь в моё побледневшее лицо, когда мы стояли возле дома у моей машины.Я покачала головой, слабо улыбнувшись.

— Всё в порядке, я сама доберусь.

— Уверена? Я же вижу, что ты все ещё расстроена.

— Всё хорошо.

Тэхен с сомнением взглянул на меня, сжав губы, но не стал спорить и обнял меня на прощанье, но звонок моего телефона заставил меня вздрогнуть и отстраниться.

— Малыш, ты где? Я волнуюсь, — спросила трубка до боли родным хриплым голосом, который я не слышала весь день и безумно соскучилась.

— Ты уже дома? — улыбнулась я.

— Только приехал.

— Я у Тэхена. Сохи пригласила меня в гости, а ты же знаешь её, я не могла отказаться.

— Мне тебя забрать? — заботливо поинтересовался Чонгук, и я услышала улыбку в его тихом голосе.

— Не стоит, родной, я на машине. Скоро приеду.

— Будь осторожна.Я люблю тебя.

— А я тебя. До встречи.

Тэ деликатно отошёл в сторону, чтоб не слышать, как я воркую с братом, но, стоило мне закончить разговор, тут же оказался рядом и помог забраться в машину, галантно открывая дверь и дожидаясь, пока я устроюсь внутри.

— Всё хорошо, мелкая? — подмигнул он. — Или тебя уже подали в розыск?

Такой Тэхен, беззаботный и игривый, как озорной шкодливый кот, которому прощали все шалости за красивые глазки и роскошный хвост, нравился мне намного больше, но я все ещё чувствовала себя виноватой, видя в его тёплых глазах затаенную тоску.

— Всё в порядке,Тэхени, правда. Спасибо тебе за все. Ещё увидимся, да? — улыбнулась я, протягивая ему руку, но, к моему удивлению и смущению, вместо того, чтобы просто пожать её, он мягко прижался к ней губами, не сводя с меня улыбающихся ласковых глаз, и тихо сказал:

— Непременно. Если что-то понадобится, сразу звони мне, договорились?

— Договорились, — эхом отозвалась я, пряча глаза, и он отступил, неохотно отпустив мои пальцы и позволив мне выехать с парковки перед его домом.

Взглянув в зеркало заднего вида, я увидела, что он продолжал стоять на подьездной дорожке, засунув руки в карманы джинс и задумчиво глядя мне вслед, пока моя машина не скрылась за поворотом.

Пока я двигалась в плотном потоке машин, не особо следя за дорогой, все мои мысли занимал разговор с Тэхеном и его поцелуй, все ещё жегший тыльную сторону моей ладони. Он не сделал ничего противозаконного или неприятного для меня, но, тем не менее, и его объятия, и этот поцелуй казались мне неправильными теперь, когда самые любимые руки, о которых я так долго мечтала, обнимали меня по ночам.

Задумавшись, я вновь взглянула в зеркало заднего вида и вздрогнула, заметив подозрительную черную машину, неотступно следовавшую за мной. Дрожащими руками достав телефон, я набрала номер брата, но он опередил меня.Гаджет завибрировал в моей ладони, и я вздрогнула и едва не уронила телефон, судорожно вцепившись в него пальцами.

— Милая, я сейчас не дождусь и выеду тебе навстречу. И если я узнаю, что эта китайская семейка силой удерживает тебя в их особняке, от него камня на камне не останется, — улыбаясь, мурлыкнул Чонгук, но я крепче сжала телефон, чувствуя, как к горлу подкатывает паника, а страх буквально парализует все тело.

— Чонгук, мне кажется, за мной хвост.

— Что?!Лиса, успокойся и скажи мне, что за машина? Ты видишь, кто за рулём ? — его голос тут же изменился, став жёстким и напряжённым.

— Чёрный джип. За рулём двое в костюмах, как из «Матрицы» и тёмных очках. Один - мощная шпала, а другой похож на твоего заместителя, такой же важный, только чуть постарше, - выпалила я на одном дыхании.

Но, услышав это,он тихо засмеялся, облегчённо выдохнув, хоть я не могла разделить его веселья, не понимая, чем оно вызвано, пока не услышала:

— Это Намджун и Джин, твои телохранители.

— Мои... кто?! Чонгук, у меня чуть инфаркт не случился! Ты не мог раньше предупредить?

Он тихо вздохнул и я буквально увидела, как он трёт переносицу, как он всегда делал, когда был уставшим.

— Похоже, люди Юнги понятия не имеют, что такое скрытность и маскировка. Не бойся, малыш, это твоя охрана на ближайшее будущее.

Я всё - таки добралась до дома без происшествий, хотя мои руки дрожали так сильно, что я намертво вцепилась в руль побелевшими пальцами, готовая нажать на газ и дать деру в любой момент, если вдруг подозрительный джип начнёт меня преследовать. Но он все так же продолжал ехать за мной, подстраиваясь под мою скорость и даже не пытаясь быть незаметным.

Чонгук встретил меня у дома, открывая дверь машины, взволнованно вглядываясь в моё побелевшее лицо и нежно отцепляя мои, такие же побелевшие пальцы от руля, стоило только мне остановиться на подьездной дорожке.

— Малышка, ты как? Очень испугалась? — заботливо шепнул он, остановившись напротив меня и грея мои руки в ладонях, пока они не перестали дрожать.

— Испугалась? Испугалась?! Да я в бешенстве, Чонгук! Как ты мог скрыть от меня такое?! Я чуть не уехала в Пусан, пытаясь от них оторваться! — меня буквально прорвало потоком праведного гнева, стоило мне только немного отойти от потрясения, но Чонгук лишь усмехнулся одними уголками губ, поняв, что со мной все в порядке, раз хватает сил орать на него, чего я уже давно себе не позволяла, и, наклонившись, он мягко прижался губами к моей щеке, тихо шепнув:

— Дома поговорим. Подожди меня здесь, хорошо? Я сейчас вернусь.

Всё произошло так быстро, что я даже не успела среагировать, иначе непременно высказала бы ему, куда он может засунуть свои распоряжения, раз даже своим людям не мог толком приказать, что делать, и я лишь была вынуждена смотреть на его удаляющуюся широкую спину, закипая от негодования, когда он уверенным шагом направился к припарковавшейся на другой стороне улицы машине.

Но, разумеется, я не собиралась ждать, пока он отчитает своих нерадивых подчинённых, невольно напугавших меня до смерти, потому, нарочито громко и сердито хлопнув дверцей, я вышла из машины и пошла к дому, успев заметить, как оглянулся Чонгук, и как нахмурились его брови и потемнели глаза, а губы сжались в упрямую тонкую линию, когда он отвлёкся от разговора с вышедшими из машины мужчинами, смиренно опустившими головы и выслушивавшими то, что он им говорил.

Но меня не остановил даже его предостерегающий взгляд.

Я была слишком зла и взвинченна, уверенно шагая к дому.

Он ведь говорил, что мне не о чем волноваться, а сам проворачивал дела за моей спиной, даже не собираясь посвящать меня в них, и это невольно наталкивало на вопрос о том, что ещё он мог от меня скрывать?

Эта же упрямая мысль не давала мне покоя, пока я нетерпеливо расхаживала по просторному холлу, нервно меряя его шагами, ожидая, когда он зайдёт в дом.

В окно мне было видно, что они ещё какое-то время говорили, а затем мои недотелохранители почтительно поклонились Чонгуку и, сев в машину, уехали, к моему огромному облегчению.

Я не привыкла к тому, чтоб за мной следили и неотступно следовали по пятам. Уже одно присутствие охраны настораживало и напрягало, заставляя опасаться нападения и невольно ждать его в любую секунду, а заодно и привлекало к себе ненужное внимание.

Как ни странно, но за всю мою жизнь ко мне ни разу не приставляли охрану, даже тогда, когда убили маму. Но тогда я почти не выходила из дома, утонув в своём горе.

Но раз Чонгук пошёл на такие меры, значит ситуация с Крисом была более чем серьёзной и намного более опасной, чем он позволял мне думать. А то, что виновником внезапно усилившихся мер безопасности был именно он, я не сомневалась.

Наконец, дверь открылась и на пороге возник хмурый Чонгук, явно недовольный тем, что я нарушила его распоряжение.

Но он ничего не сказал, лишь молча преодолев разделявшее нас расстояние, и, крепко ухватив меня за руку, повёл наверх, бросив через плечо:

— Идем со мной.

Но у меня в любом случае не было выбора, так как хватка его горячих сильных пальцев на моём запястье не ослабевала даже тогда, когда мы уже поднялись на второй этаж, и он отпустил меня только тогда, когда за нами закрылась дверь моей спальни.

— Лиса, вижу, ты не в духе, но, прошу, выслушай меня, — начал он, зарывшись пальцами в волосы и растрепав безупречную укладку. Он все ещё был в костюме, хоть белоснежная шёлковая рубашка уже была расстегнута на три пуговицы, а галстук, разумеется, отсутствовал. Но я впервые не была намерена его слушать, скрестив руки на груди и с вызовом глядя на него.

— Чонгук, что это за выходки за моей спиной? Почему ты скрыл от меня, что приставил ко мне охрану? Неужели ты не понимаешь, что мне важно знать, что происходит и чего мне на самом деле стоит опасаться?

— Тише, малышка, — мягко приказал он, подходя ближе и вновь взяв меня за руки. Но я освободилась, отходя от него и прошипев:

— Не вздумай меня затыкать!

Он выгнул бровь, со снисходительной улыбкой наблюдая за моими метаниями по комнате и лишь подливая масла в огонь своими следующими словами:

— Ты же знаешь, у меня в запасе есть куда более действенный способ тебя заткнуть, и ты так и напрашиваешься, чтоб я его применил.

— Что?! Нет, нет, Чонгук, не смей… нам нужно поговорить… — глядя, как он не спеша наступает на меня, подкрадываясь, словно тигр, я неосознанно стала отступать к стене, и эти игры в кошки- мышки продолжались ровно до тех пор, пока моя поясница не уперлась в стоящий у этой самой стены комод.

Чонгук лениво приблизился ко мне, остановившись лишь тогда, когда между нашими телами почти не осталось воздуха, и, оперевшись руками по обе стороны от меня, склонил голову к плечу, хищно улыбнувшись.

— Мы непременно поговорим, как только ты перестанешь фыркать и шипеть на меня, котенок… — мурлыкнул он, задевая носом мою щеку и тут же проводя по ней приоткрытыми тёплыми губами, мгновенно запуская волну предательских мурашек по спине.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но поняла, какая это была ошибка, ведь его головокружительный терпкий аромат тут же заполнил каждую клеточку моего тела, заставляя ноги слабеть и подгибаться, а разбуженные его близостью бабочки взволнованно забили крылышками у меня под кожей, заставляя низ живота скручиваться в сладкий узел.

— Ну что, малыш, ты все сказала? — улыбаясь, шепнул он, зная, как действовал на меня, и понимая, что все моё желание поговорить исчезло без следа, стоило ему оказаться так близко.

Я уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь хоть немного отодвинуться, но он не был знаком с таким понятием, как личное пространство, когда дело касалось меня. А когда он оказывался так близко и меня с ног до головы обволакивало тепло его тела, а в голову ударял аромат его горячей кожи, туманя разум, битва была окончена, даже не начавшись.

То, как быстро я сдавалась, капитулируя под его ласковым взглядом и мягкой снисходительной улыбкой, было просто непозволительной слабостью.

Даже сейчас, когда я все ещё злилась на него, моё тело предательски льнуло к нему, утопая в тепле любимых рук.

— Отпусти, — потребовала я, но мой голос предательски дрогнул, когда он обхватил горячими пальцами мои запястья, устав от моих попыток отпихнуть его, и прижал их к своей груди.

— И не подумаю, — с нажимом произнёс он, с лёгкостью пресекая все мои попытки освободиться.

— Чонгук…

— Тише, моя хорошая, успокойся. Верь мне, когда я говорю, что тебе не о чем волноваться, — тихо сказал он, но от его мягкого и покровительственного тона я снова завелась, издав возмущенный, полузадушенный его объятиями писк. Он тихо рассмеялся, уткнувшись мне в волосы:

— Это ты сейчас рычала на меня, да? — спросил он, при этом не переставая поглаживать меня по спине, как взбесившуюся, но обычно ласковую домашнюю кошечку.

---- А на что похоже? - прошипела я и прошлась ногтями по его груди, царапая её сквозь рубашку, за неимением других способов выразить свое возмущение и всё ещё отказываясь признать тот факт, что попытка бунта на корабле не удалась, безуспешно пытаясь отпихнуть его, хотя меня буквально расплющило по его твёрдому горячему торсу.

— Хватит царапаться, киса, а то поцелую. — его мягкая угроза в буквальном смысле выбила почву у меня из-под ног, ведь мы оба знали, что стоит ему поцеловать меня, инцидент будет исчерпан и я забуду все, что хотела ему сказать.

— Укушу! — прошипела я ему в ключицы, на что он тихо хмыкнул:

— Сомневаюсь… — притянув меня к себе ещё ближе, вжимая колено между моих ног и нависая надо мной.

Но я все ещё пыталась спорить, прижав ладони к его горячей груди, обжигавшей подушечки моих пальцев даже сквозь рубашку.

— Не пытайся отвлечь меня! Значит, ситуация с Крисом настолько серьёзна, раз ты приставил ко мне охрану? Ты ведь никогда ничего не делаешь просто так! Что ещё ты от меня скрываешь? Я имею право знать, Чонгук!

— Это тебе знать не нужно, поверь мне, - успокаивающе произнёс брат, -

Тебе достаточно знать, что все, что я делаю — исключительно в целях твоей безопасности. Всегда.

— Но…

— Я сказал, забудь о нем, Лиса, — тихо рыкнул он , и в его бархатном голосе отчётливо зазвенела сталь.

Он наклонился, властно обхватывая тёплыми большими ладонями моё лицо, которое я прятала от его настойчивого желания меня поцеловать, но он был сильнее, и все мои возражения закончились, когда он обхватил мой подбородок тёплыми пальцами, запрокидывая мою голову, а другой рукой обнимая за талию и притягивая ещё ближе, буквально вжимая в себя, накрывая мои губы своими и сминая их жарким поцелуем.

Я знала, что как только он меня поцелует, я забуду обо всем на свете. И он это тоже прекрасно знал. Потому и использовал этот запрещённый приём, когда ему надоело церемониться со мной и выслушивать мою истерику. Так же, как и в драке с Тэхеном, у него в рукаве всегда был запасной козырь, всегда работавший безотказно. И я очень надеялась, что именно так он собирался заткнуть меня, заставив замолчать, а не тем твёрдым и горячим предметом, что спустя пару минут уже настойчиво вжимался мне в живот, пока его властные губы насиловали мои, заставляя отвечать ему, хотя я все ещё пыталась упрямиться, сжимая их, но Чонгук не давал мне вздохнуть или отвернуться, обхватив ладонью мой затылок и мягко поглаживая, заставляя расслабиться, что резко контрастировало с его жадными, почти грубыми поцелуями.

Он ощутимо прихватил зубами мою нижнюю губу, заставив меня приоткрыть рот, и я задохнулась, когда он тут же провел по ней языком, мягко очерчивая её контур и проникая вглубь моего рта. Он не принимал отказа, трогал, гладил, целовал, пока с моих приоткрывшихся губ не слетел первый стон наслаждения.

Втиснув колено между моих ног,он заставил меня лечь спиной на гладкую полированную поверхность и наклонившись, стал осыпать горячими поцелуями мой подбородок и шею, спускаясь к ключицам и покусывая нежную кожу, оставляя влажные следы.

Тот нежный и трепетный Чонгук, которым он был этой ночью, бесследно исчез, уступая место совершенно другому--хищному, горячему и откровенно опасному.

Не успела я опомниться, как его сильные руки подняли меня, как куклу, усадив на столешницу, и он встал между моими раздвинутыми ногами и начал жадно гладить все моё тело, проводя широкими горячими ладонями по спине, зарываясь пальцами в волосы и слегка оттягивая их, сжав в кулаке и заставляя меня запрокинуть голову и открыть ему шею. Я уже задыхалась, ничего не соображая, а он и не думал останавливаться, расстегивая мою блузку и обнажая грудь в вырезе чёрного бюстгальтера, что уже налилась тяжестью и ныла, требуя его губ.

Чонгук провел горячими раскрытыми ладонями по моим ногам, сминая тонкими длинными пальцами ткань юбки и поднимая её все выше, пока не раздался жалобный треск ниток, и он удовлетворённо усмехнулся, жадно прижимаясь к моей шее, и, раздвинув мои ноги ещё шире, притянул к себе за бедра, осыпая жаркими развязными поцелуями тонкую кожу, оставляя влажные следы и небольшие укусы, словно желая наказать за непослушание. Но он не делал мне больно, только дразнил, прикусывая и тут же зацеловывая покрасневшую кожу, блуждая ладонями по моей спине и заставляя дрожать и выгибаться в его сильных руках, прижимаясь к нему всем телом.

Жаркие губы спустились к ключицам, целуя и посасывая, а горячие ладони надавили на лопатки, заставляя прогнуться и запрокинуть голову в его раскрытую ладонь с тихим стоном, пока поцелуи спускались все ниже, покрывая каждый миллиметр часто вздымающейся груди над кромкой бюстгальтера, который он не спешил с меня снимать, лишь дразняще рисуя кончиками пальцев узоры на чёрном шелке.

— Чонгук, прекрати отвлекать меня , я не хочу…- задыхаясь, шепнула я, что вызвало лишь его улыбку, и он и не думал ничего прекращать.

— Да неужели?.. А сейчас? — усмехнулся он, ощутимо сжав мою грудь и жарко целуя меня в шею, а затем нежно прикусил мочку моего уха, горячо выдохнув:

— Ты можешь лгать сама себе, Лис, но не мне… Ты хочешь меня… И мы оба это знаем…

Я беспомощно застонала ему в губы, словно подтверждая его слова, когда он снова поцеловал меня, но уже более мягко, бережно, а его руки сильнее сжали грудь, дразняще поглаживая сквозь ткань, и я поняла, что он меня не отпустит.

— Я знаю, что ты злишься, но позволь мне загладить вину…- улыбаясь, шепнул он, лаская мои скулы большими пальцами и вновь целуя, мягко, трепетно, уже не приказывая, а умоляя ответить ему…

— Ты просто невыносим… — прошептала я, сдаваясь, и притянула его к себе, обнимая за шею и с наслаждением зарываясь пальцами в его мягкие тёмные волосы.

Я не собиралась признаваться ему в ещё одной моей запретной фантазии, уже давно будоражившей мне кровь, но сегодня он сам исполнил её, даже не подозревая об этом.

Я просто переставала соображать, когда видела его в костюмах.

Ещё тогда, в машине, когда мы ехали на мою помолвку с Тэхеном, я сказала ему, что они ему невероятно идут.

Это было правдой, хотя ему шло абсолютно все, но я умолчала лишь о том, что когда видела его в строгих офисных брюках и пиджаках, небрежно накинутых поверх белоснежных рубашек, у меня подгибались ноги, а между бёдер становилось до неприличия влажно.

Так же, как сейчас.

Образ холодного неприступного красавца намертво отпечатался в моем сознании, и я не могла перестать фантазировать о том, как он берет меня прямо на столе в своём кабинете. Разумеется, мы не могли позволить себе так рисковать, но ничто не мешало мне представить, что сейчас мы были в его офисе, пока на нем все ещё был надет дорогой чёрный костюм, хоть рубашка уже и была наполовину расстегнута моими нетерпеливыми пальцами, живущими своей собственной жизнью и желавшими поскорей добраться до его потрясающего спортивного тела, скрытого тонкой тканью.

Подчиняясь моим желаниям, Чонгук стянул пиджак, отбросив его куда-то в сторону, не прекращая меня целовать, пока я расправлялась с последними пуговицами на его рубашке, распахивая её и оголяя его безупречный рельефный торс, проводя по теплой бархатной коже пальцами и слегка царапая ногтями .Он зарычал и ощутимо прикусил мою нижнюю губу, стягивая с моих плеч блузку и зарываясь пальцами мне в волосы, а затем опустил темноволосую голову и приник губами к груди, жадно сминая и посасывая её сквозь полупрозрачное кружево и шёлк и заставляя мою кровь быстрее бежать по венам.

Мы оба тяжело дышали, но никто не собирался останавливаться.

Мои пальцы очертили каждый кубик его твёрдого пресса, от одного взгляда на который мне становилось жарко, и я взялась за его ремень, расстегивая его, а следом и ширинку, и он позволил мне раздеть его, пока был слишком занят тем, что терзал мои податливые губы глубокими топкими поцелуями.

Но ещё жарче стало, когда моя рука легла на его твёрдый член, слегка сжав и заставив его глухо застонать мне в губы, подаваясь бёдрами мне навстречу и откровенно вжимаясь в мою ладонь.

Я сжала горячий крепкий ствол сильнее, обхватывая его пальцами и проводя по всей длине и чувствуя, как стремительно пропитывается жаркой влагой моё кружевное белье, пока его сильные бедра настойчиво вжимались мне в руку, без слов показывая, чего он от меня хотел.

Стеснения уже давно не было под настойчивым натиском его губ и языка, заставлявших хотеть его до безумия, и я беспомощно простонала:

— Чонгук…

— Что, малыш?.. — он поднял голову, затуманенными желанием глазами глядя на меня, и от этого завораживающего зрелища я напрочь забыла все, что хотела ему сказать или, быть может, возразить. Он своей страстью сметал все запреты, не давая протестам сорваться с моих губ, жадно зацеловывая их, прикусывая и посасывая, крадя моё дыхание и стоны, и я уже не могла сопротивляться, сама обвив руками его шею и притягивая ближе. Но когда он так на меня смотрел --- жгуче, пронзительно, до мурашек, удерживая в плену одним взглядом, не отстраняясь и не отводя потемневших почти до черноты гипнотических глаз, в которых плескалось желание, смешиваясь с нежностью, я все ещё робела и терялась перед ним и не могла справиться с дрожью в руках, которые он мягко накрыл своими, прижимая к своей горячей груди, где под подушечками моих подрагивающих пальцев сильно и уверенно билось его, такое же горячее, сердце, теряя так и не произнесенные вслух слова в поцелуях, которыми он закрывал мне рот, чтоб и думать забыла о возражениях. И я действительно забыла. Забыла обо всем. Остался только он, его губы, его руки, его дыхание…

Всё приличные мысли мгновенно вылетели у меня из головы от взгляда на то, как он облизнул свои мягкие губы, бывшие такими настойчивыми и требовательными минуту назад. Дразня… Соблазняя… Зная, что я не смогу устоять и сдамся, как и всегда.

И сейчас он тяжело дышал, пытаясь справиться с нахлынувшим мощной волной возбуждением, уносящим все сомнения и тревоги, прекращая все разговоры, такие ненужные сейчас.

— Чонгук… — это было больше похоже на едва слышный стон, чем на попытку поговорить, и он склонился ближе, обнимая горячими бережными ладонями мой затылок и не спеша поглаживая, прижавшись лбом к моему лбу и так же неслышно шепнув:

— Что?.. Что ты хочешь мне сказать, малышка? — тихо спросил он, лаская мои губы тёплым дыханием. — Я всегда тебя выслушаю, но если ты снова надумала возражать против моих методов обеспечения твоей безопасности, то даже не пытайся.

— Не буду… — шепнула я, сама потянувшись к нему и обнимая за шею.

— Умница … — улыбнулся он мне в губы. — Не переживай, все будет хорошо… Лучше позволь мне помочь тебе расслабиться… Ты разве не скучала? — дразнящая полуулыбка тронула его губы, хотя он и сам прекрасно знал ответ, но хотел услышать его от меня.

В тишине комнаты раздался мой едва слышный вздох:

— Скучала… — и я безвольно повисла в его сильных руках, позволяя ему не спеша выводить узоры на моей обнажённой спине.

Он ослабил натиск, зная, что я уже сдалась, что я и так его, вся, целиком, и теперь никуда не спешил и просто наслаждался, слушая моё частое прерывистое дыхание и ловя вздохи губами.

— Я так хочу тебя, моя сладкая… — жарко шепнул он мне в губы, вовлекая в топкий развратный поцелуй, нежно скользя бархатным языком по моим губам, словно извиняясь за предыдущую грубость, мягко раздвигая их и проникая внутрь, и через минуту уже вовсю хозяйничал у меня во рту, возбуждаясь ещё сильнее от моих приглушенных стонов, и я знала, как ему нравится слушать их.

Вот и сейчас он уже едва сдерживался, а его руки дрожали от нахлынувшего желания, когда он заставил меня отклониться назад, укладывая на гладкую прохладную поверхность, склоняясь надо мной, жадно целуя и посасывая грудь, все ещё скрытую полупрозрачным кружевом, и сминая её в ладонях. Стянув с плеч бретельки, он потянул кружево вниз, обнажая грудь и играясь языком с набухшими чувствительными сосками, и прижал ладони к моим лопаткам, одним движением расстегнув застежку и заставляя выгнуться в спине ему навстречу.

Всё тело пронзило сладкой судорогой, когда моя грудь оказалась в горячем и влажном плену его рта, и он принялся водить кончиком бархатного языка по чувствительным ореолам, слегка прикусывая твёрдые соски зубами, отчего откровенные стоны стали срываться с моих губ чаще, чем тихие вздохи, и судя по его удовлетворённой улыбке, именно этого он и добивался.

— Что ты делаешь? — улыбнулась я, зарываясь пальцами в его волосы и чувствуя всю твёрдость его намерений, нахально вжимающихся в меня, и этот аргумент, был, бесспорно, самым весомым в нашем споре.

— Разве это не очевидно?.. — он поднял голову, одарив меня дерзкой мальчишеской ухмылкой, чуть вскинув тёмные брови. Он приподнялся на руках, вжимаясь в меня ещё сильнее, снова целуя в губы, мягко, но настойчиво заставляя замолчать и не мешать ему доставлять мне удовольствие и наслаждаться самому, глядя на то, как моё предательское тело реагирует на его откровенные ласки, сдавшись намного раньше разума.

Он знал меня так хорошо, что ему даже не нужно было ничего спрашивать-- один взгляд на мои полураскрытые губы-- и он уже знал, что мне нужно и снова меня поцеловал--жарко, развязно, глубоко, заставляя задыхаться и хвататься за его широкие плечи.

—Чонгук… — новый полустон — полувздох слетел с моих влажных припухших губ, и он улыбнулся.

— Тише, моя хорошая… Ты слишком много болтаешь… - хрипло шепнул мой сладкий грех.

Даже лёжа под ним полуобнаженной и чувствуя, как его твёрдый член трётся об мою истекающую влагой промежность, я вспыхнула и отвела глаза, а он лишь тихо рассмеялся, а затем мягко прошептал:

— Даже после всего, что между нами было, ты все ещё смущаешься… Не сопротивляйся, милая. Ты же хочешь меня… Просто позволь мне дать тебе то, что нужно нам обоим… — его вкрадчивый хриплый полушепот скользнул по моей обнажённой коже, тут же покрывшейся мурашками, как текучий бархат, лаская, уговаривая, соблазняя… И я сдалась под его чарами, позволяя делать абсолютно все, что он хотел.

Для Чонгука не существовало слова нет.Он всегда получал все, что хотел, и я не являлась исключением из его правил, которые только он устанавливал в своём мире.

Вжав колено между моих ног, он не спеша тёрся об меня членом, продолжая жадно сминать грудь и целовать шею,а я просто пьянела все больше от того, каким требовательным, властным и настойчивым он сейчас был.

— Постарайся не стонать слишком громко, малышка... — горячо шепнул он мне на ухо, обняв за талию, и потянул на себя, заставив сесть, и вновь опустил меня на пол, а затем развернул спиной к себе и заставил прогнуться, стянув с меня юбку вместе с бельём, и резко вошёл, вгоняя член до основания.

Его рваный вздох замер, сливаясь с моим, и он сразу начал двигаться, быстро и резко, погружая член так глубоко, что от его сильных толчков появилась сладкая боль внутри, шумно и безо всякого стеснения дыша мне в шею и обдавая кожу жарким сбивчивым дыханием.

Он крепко обнял меня за талию, притягивая ещё ближе, чтоб вогнать член поглубже, хотя я и так чувствовала каждый миллиметр, скользящий в истекающем влагой лоне, но, казалось, ему этого было недостаточно.

Я, уже не сдерживаясь, стонала в такт его проникновениям и подавалась навстречу его сильным бёдрам, безостановочно вжимавшимся в мои.

От каждого мощного толчка раздавались пошлые влажные шлепки, смешиваясь с нашими приглушенными стонами и рваным дыханием, и это было так сладко, что я бесстыдно выгибалась в его сильных, но таких бережных и нежных руках, прижимаясь спиной к его горячей твёрдой груди и чувствуя, как все внутри раскрывается и расслабляется под напором такого же горячего и твёрдого члена, заставляя терять дыхание в стонах, чувствуя его напор и ритм и слабея с каждой секундой от накатывающих без остановки волн наслаждения.

Это желание, охватывавшее меня и мгновенно воспламенявшее кровь, когда он оказывался рядом, было слишком сильным, ему невозможно было противостоять. Да он и не дал бы мне этого сделать.

Позволив мне откинуть голову на его сильное плечо, Чонгук быстрыми глубокими рывками вбивался в моё тело, крепко сжимая мои бедра, и глухо рычал, когда я сжимала внутри его член, пытаясь удержать в себе и продлить удовольствие, но разрядка стремительно приближалась по мере того, как его толчки становились все глубже, резче и размашистей.

Он обнимал меня за талию и крепко держал, а другой рукой повернул к себе моё лицо, шепнув в губы:

— Так хорошо? — не прекращая глубоких быстрых толчков, и я смогла лишь кивнуть, прикрыв глаза и заметив его удовлетворенную улыбку.

— Дай мне губы… — шепнул он, придерживая меня за бедра одной рукой , а другой провел по шее у меня под подбородком и, повернув к себе моё лицо, впился в губы жарким, развязным, невыносимо чувственным поцелуем. И эта смесь нежности и грубости просто сводила с ума. Широкая горячая ладонь скользнула ниже, сминая мою грудь, и от передоза чувственных ощущений, его языка у меня во рту, делавшего то же, что и его твёрдый член у меня между ног, и длинных пальцев, нежно сжимавших мою грудь , меня накрыло оргазмом так стремительно, как никогда ранее, и я тихо вскрикнула, обмякая в его сильных руках и чувствуя, как сокращаются вокруг него внутренние стенки, отчего он глухо застонал мне в губы и кончил следом, содрогаясь всем телом и крепко прижимая меня к себе, зная, что стоять на ногах после такого я была не в состоянии.

Мы отдавались друг другу так, словно не виделись вечность, хотя прошло всего полдня, и за то время, что мы были вместе, на моем теле не осталось ни одного места, которое он бы не обласкал руками и губами и не зацеловал каждый миллиметр моей кожи. Он так хорошо изучил моё тело, что без труда находил нужный угол для проникновения, задевая все самое чувствительное на своём пути и заставляя дрожать и задыхаться в его руках.

Его ладонь легла мне на живот, притягивая к его разгоряченному стройному телу, все ещё дрожавшему от судорожных вдохов и выдохов,и зарывшись лицом в мои волосы, он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить дыхание, и стал нежно целовать мои плечи и затылок, заставляя разомлеть ещё больше в его сильных руках.

Я все ещё не решалась открыть глаза и посмотреть на него, поэтому просто нежилась в его руках, слушая, как постепенно замедляется его быстрый пульс и дыхание. Развернув меня к себе, Чонгук приподнял мой подбородок и заставил взглянуть на него. Я подняла глаза и застыла, зачарованная.

Он улыбался.

Волосы были в полнейшем беспорядке, щеки раскраснелись, губы припухли, а глаза сверкали и были совершенно хмельными.

Он был прекрасен.

Сделав глубокий вдох, он наклонился и впился в мои губы поцелуем-- пылким, несдержанным, благодарным и таким горячим, что я снова растаяла в его руках и улегшаяся было волна возбуждения снова стала подниматься вверх по позвоночнику.

Привстав на цыпочки, я тихо застонала ему в губы, обняв за шею, и повисла на нем, а он сильнее прижал меня к себе и приподнял, усадив на комод, и стал гладить по спине.

— Понравилось, малышка? — тихо шепнул он.

— Мне всегда было интересно, — мурлыкнула я, потеревшись носом об его тёплую щеку.

— Что же? — он выглядел заинтригованным, но мягкая улыбка не сходила с его губ.

— Что будет, если я скажу нет?

Брат отстранился, взяв в ладони моё лицо, и его тёмные глаза сверкнули хищным блеском, когда он вкрадчиво произнёс.

— Тогда я буду трахать тебя так долго и в таких позах, что ты не сможешь после этого ходить, пока не услышу «да». Не искушай судьбу, малышка. Или ты именно этого и добиваешься? — мягко приподнятые уголки губ говорили о том, что он ни на минуту не усомнился в том, что я кайфовала каждую секунду, пока он меня трахал, но все же включился в эту игру.

— Возможно, — шепнула я.

Глаза Чонгука вспыхнули опасным тёмным огнём, который проникал до самых дальних и потаенных глубин моей души, обжигая и обнажая её так же, как его руки обнажали моё тело, заставляя раскрываться и подчиняться ему, но он поспешил скрыть это пламя длинными ресницами, лишь мягко улыбнувшись, и нежно поцеловал меня в губы, на этот раз так трепетно и невесомо, словно это и не он только что трахал меня, буквально выбивая пошлые стоны из искусанных от наслаждения губ.

— Пойдём в ванную, котенок, — мурлыкнул он, и я кивнула, улыбаясь и позволяя ему подхватить меня на руки.

***

Стоя под тёплыми струями воды, мы лениво и невыносимо нежно целовались, водя руками по обнажённым, расслабленным жаркой близостью телам друг друга, и позволяя воде смыть всю усталость и раздражение после долгого дня.

Моя жизнь с недавних пор напоминала мне американские горки. События то замирали на самой высокой точке, никуда не двигаясь, а потом стремительно летели по рельсам, то срываясь вниз и заставляя сердце испуганно сжиматься, то взмывая вверх, и тогда уже хотелось кричать от восторга. Почти так же несдержанно, как полчаса назад в моей спальне. Меня неожиданно накрыло запоздалой волной смущения и я уткнулась брату в грудь, кусая губы и крепко обнимая за талию, позволяя его чутким тонким пальцам гладить и перебирать мои волосы.

— Что такое, малыш? — удивлённо спросил Чонгук, тут же ощутив перемену в моём настроении, и крепче прижал меня к себе, успокаивающе поглаживая по спине, но это вовсе не способствовало успокоению, учитывая то, что он был голый и так тесно ко мне прижимался. Нам вообще нереально быстро срывало тормоза, стоило только оказаться в непосредственной близости друг от друга в одном помещении, а теперь, чувствуя его член, трущийся о мой живот, я понимала, что достаточно одной искры - и последует новый взрыв.

— Ты в порядке? Уже не сердишься на меня? - обеспокоенно шепнул он.

Я покачала головой, немного отстранившись, и мягко улыбнулась.

— Всё хорошо. Просто в следующий раз предупреждай меня заранее о том, что собираешься сделать, хорошо?

— Договорились.

Мы какое-то время продолжали стоять и молча обниматься, но моё любопытство все никак не давало мне покоя и я снова отодвинулась, обняв ладонями его лицо, и тихо спросила:

— Что на тебя нашло в спальне?

— О чем ты? — он выгнул бровь, опустив большие ладони мне на талию и неосознанно поглаживая круговыми движениями больших пальцев, отчего толпы взволнованных мурашек побежали по позвоночнику, а ведь он даже не делал ничего эротического или непристойного.

— О сексе, — шепнула я, кусая губы и заставляя его мягко улыбнуться, поняв, куда я клоню, — Ты сегодня был таким…

— Каким? — он склонил голову к плечу, ласково улыбаясь и с обожанием глядя на меня из-под ресниц, и под этим гипнотическим взглядом я не могла думать.

— Непохожим на себя, — я сладко вздохнула, когда он притянул меня ближе, а его широкие ладони сползли на мои обнажённые ягодицы, властно сжимая.

— Я знаю, что ты любишь, когда я такой. Помнишь наш разговор перед вечером помолвки? Я тогда пообещал тебе кое-что…

— Ты запомнил? — я невольно улыбнулась, водя ладонями по его спине и прижимаясь щекой к его груди. Чонгук тихонько хмыкнул и погладил меня по голове.

— Я помню все, что касается тебя, малышка, - а затем наклонился, жарко шепнув мне на ухо и заставив кровь прилить к вспыхнувшим щекам:

— И не говори, что не понравилось, ты стонала так, что даже стены краснели от стыда, не говоря уже о прислуге, что могла проходить мимо твоей комнаты…- горячо шепнул он, наклонившись и сминая мои губы жадным поцелуем, запуская огонь в мою кровь. То, как быстро он перевоплощался из заботливого и бережного старшего брата в разгоряченного, страстного и ненасытного любовника, просто сводило с ума.

Я потянулась к нему, привстав на носочки и с не меньшим пылом отвечая на поцелуй, чувствуя, как внизу живота снова сладко потянуло от одного звука его вкрадчивого хриплого голоса и таких горячих развратных слов, и он обхватил мои бедра ладонями, приподнимая и заставляя обвить его талию ногами, и моя спина коснулась прохладного стекла душевой кабины, когда он прижал меня к ней, наваливаясь сверху и жадно целуя.

Моя голова безвольно откинулась назад, когда я ощутила, как он толкнулся внутрь моего раскрытого лона бархатной головкой твёрдого члена и жадно впился губами в мою шею, посасывая и прикусывая её зубами, одновременно с этим начиная двигаться, врываясь в моё тело неспешными глубокими толчками, заполнявшими меня полностью, заставляя стонать ему в губы и царапать его широкие плечи, пока его член двигался во мне. Его сил хватало, чтоб держать вот так, на руках, тихо постанывая и опускаясь поцелуями к моей груди, ловя губами возбужденные соски и мягко прикусывая, отчего сладостная дрожь оседала внизу живота, растекаясь по телу растопленным мёдом…

Второй раз был не менее бурным, горячим и крышесносным, чем первый, и я порадовалась, что мы и так уже были в душе, когда Чонгук кончил, с глухим рычанием прикусывая мою шею и наконец позволяя отпустить его поясницу, и я безвольно сползла по его стройному телу, по которому ручейками стекала вода, смешиваясь с выступившей испариной, чувствуя, как его горячая сперма стекает по внутренней стороне моих бёдер, тут же смываясь тёплыми струями воды, льющимися на нас сверху и зная, что сильные руки любимого не дадут мне упасть.

— Что это было, Чонгук? — едва слышно прошептала я, но блаженная улыбка упорно отказывалась покидать мои искусанные от стонов губы.

— Импровизация, — усмехнулся брат, обнимая меня, и я почти исчезла в его объятиях, полностью скрытая его широкими надёжными плечами, крепко прижавшись к его груди и нежно скользнув по ней губами.

---- С ума сойти... - только и смогла выдохнуть я, с улыбкой прикрыв глаза и чувствуя, как сладко ломит все тело от того, что он только что делал со мной.

— Прости, малышка, я тебя совсем замучил, — шепнул он, все ещё улыбаясь, и провел носом по моей щеке, уткнувшись мне в шею и все ещё тяжело дыша.Я улыбнулась, кусая губы, чтоб не рассмеяться, ведь "замучил" было завуалированным синонимом слова «затрахал», но мне все произошедшее между нами безумно нравилось и я даже не собиралась возражать. Если он до сих пор не заметил, то возражать ему мне всегда удавалось с огромным трудом, а вернее, не удавалось вовсе, когда он этого не хотел.

Я ещё могла поспорить с ним о какой-то ерунде, когда он позволял мне это, играя со мной, как кот с мышкой, зная, что последнее слово все равно останется за ним. Но в серьёзных вопросах он не оставлял мне выбора, все решая за нас двоих и даже не сомневаясь, что я последую за ним и сделаю все так, как он скажет. Другая на моем месте уже давно бы начала возмущаться и бунтовать, как я сегодня, но теперь я сама не понимала, почему сорвалась, ведь знала, что он делал все возможное и даже невозможное для моего счастья и безопасности.

— Я люблю тебя. Прости за ту сцену в спальне, - тихо шепнула я, потеревшись щекой об его грудь и вздохнув.

— Всё в порядке, милая. Я все понимаю, ты просто перенервничала. Я должен был тебя предупредить. У нас все хорошо?

Я кивнула, прижимаясь щекой к его руке, и он поцеловал меня в висок, серьёзно глядя в глаза и обнимая моё лицо тёплыми ладонями.

— Ты же знаешь, что все, что я делаю, направлено лишь на то, чтоб сделать тебя счастливой. Охрана — это лишь превентивные меры безопасности.

— Знаю, родной.

— Верь мне,Лиса… Это все, о чем я прошу… — он тихо устало вздохнул, и я обняла его так крепко, насколько хватило сил.

— Хорошо.

Когда мы, наконец, вышли из душа, за окнами, к моему удивлению, уже стемнело. Оказывается, мы совсем потеряли счёт времени, забывшись в объятиях друг друга, что, впрочем, было неудивительно, ведь так всегда происходило. Время словно переставало существовать, пока он меня целовал, заставляя забывать об остальном мире и думать лишь о нем.

Чонгук подошёл к окну, задумчиво вглядываясь в тёмнеющее небо, и я последовала за ним, обвив руками его талию, и провела носом по тёплой шее, с наслаждением втягивая аромат свежести и геля для душа, тихо шепнув:

— Мой… — и уткнулась ему в плечо, замерев и почти не дыша от нахлынувших чувств.

— Твой, родная… Только твой. Никогда в этом не сомневайся. — с улыбкой прошептал он, накрывая мои руки своими и мягко поглаживая.

Мы стояли так несколько минут, просто наслаждаясь теплом и близостью друг друга, пока его желудок не заурчал так громко, что даже я услышала, и я тихо рассмеялась, поцеловав его в спину между лопаток.

— Ты голодный?

— Как волк, — он усмехнулся, склонив голову к плечу, и развернулся ко мне.

— А ты?

Я кивнула.

— Тогда одевайся и пойдём вниз. Впереди ещё целая ночь и спать я тебе сегодня точно не дам, — он сверкнул лукавой улыбкой, глядя на меня своими тёмными глазами, и оставил на моих губах томный поцелуй, хранивший обещание намного большего.

***

И снова был тихий ужин с тёплыми улыбками и игривыми многообещающими взглядами из-под ресниц, заставлявшими все внутри сладко замирать в предвкушении, ведь мне все ещё было его мало, а впереди была вся ночь, в которой он снова будет только моим.

Поднявшись наверх, мы лежали на моей кровати и лениво обнимались, время от времени целуясь и посмеиваясь, пока брат переключал каналы, комментируя очередное шоу или сюжет фильма.

— Мои охранники вернутся? Что ты им сказал? — вдруг захотелось узнать мне.

— Что пока ты дома, ты под моей защитой, но они будут тут завтра утром, как только я уеду на работу. А что, ты уже скучаешь по ним ? — улыбнулся господин директор.

Я лениво подняла голову и ткнула его под ребра, прошипев:

— Я бы тебя посильнее стукнула, но мне лень, так что радуйся, что я так много съела и все мои силы ушли на пищеварение.

Чонгук беззаботно рассмеялся, притягивая меня к себе и целуя в нос, отчего я фыркнула, счастливо улыбаясь, и он прошептал:

— Мой боевой котенок… Боюсь даже подумать, что ты со мной сделаешь, когда я научу тебя драться.

— Ты не забыл?

— Конечно нет.

— Спасибо…

— Я прощен?

— Я думаю над этим…

— Так значит тех двух раз оказалось недостаточно? Я плохо стараюсь и мне стоит попробовать снова заслужить твоё прощение? — все это было сказано таким соблазняющим низким голосом, похожим на мурчание большой сытой кошки, и неуловимо напоминавшим отдалённые раскаты грома, что если б я стояла, мои ноги давно бы уже подкосились, а так они просто превратились в воду, и я вся растеклась лужицей, чувствуя, как жар приливает к щекам, а дыхание снова сбивается. Что он со мной делал…

Его горячие губы накрыли мои, но он не стал углублять поцелуй, и нежно погладив меня по щеке, отстранился, тут же сменив тему так быстро, что я даже не сразу поняла, о чем он говорит, все ещё во власти его сладких настойчивых губ, оставивших пылающий след на моих.

— Как ты провела время у Тэхена? — задал он вопрос, вероятно, мучивший его весь вечер, но мы были слишком заняты другими вещами, чтоб разговаривать об этом сразу после моего возвращения.

— Ну, сначала меня заставили съесть все, что их повар приготовил на неделю, так как ДжиХи без конца причитала, что я стала такой тощей, что меня скоро ветром сдует, и все время пыталась меня чем-нибудь накормить.

Чонгук тихо засмеялся, с собственническим удовольствием оглаживая мою талию и бедра, и, сжав чуть сильнее, шепнул мне в губы:

— Не слушай её, малыш, у тебя потрясающая фигура. Как думаешь, почему у меня все время стоит?

— Да ну тебя!

Я тихо фыркнула, смущённо прикусив губы, и уткнулась ему в грудь, а он снова засмеялся, поглаживая меня по волосам, и тихо спросил:

— А что было потом, после твоего героического сражения с едой и противостояния с хозяйкой дома?

Я обречённо вздохнула, шепнув:

— А потом была Сохи.

Он тихонько хмыкнул, и мне так нравилось слушать его тёплый смех, от которого у меня на сердце становилось тоже легко и тепло, что я готова была смешить его весь вечер, лишь бы слышать этот низкий, обволакивающий, чуть хриплый звук, лишь бы он не прекращал улыбаться, а вокруг его ласковых глаз собирались морщинки — лучики.

— Всё было так плохо? — поддразнил меня брат, и я снова вздохнула, погружаясь в не совсем приятные воспоминания.

— Угадай, о ком был её первый вопрос, стоило мне переступить порог их дома?

Он замер, а затем приподнял моё лицо и насмешливо выгнул бровь:

— Да неужели?

— Именно. Я начинаю подозревать, что она прилетела из Гонконга исключительно ради тебя.

Он тихо хмыкнул, успокаивающе погладив меня по спине.

— Не волнуйся, котенок, твоего места никто не займёт ни в моем сердце, ни в моей постели…

Я вздохнула, крепче прижимаясь к нему.

— Так что же она спрашивала? — улыбнулся он, рисуя узоры на моей спине и плечах кончиками пальцев.

— Она прожужжала мне все уши о том, какой ты классный, крутой и горячий, и вообще идеальный мужчина прямиком из её грёз, - недовольно проворчала я.

Он снова прыснул и покачал головой:

— Я далеко не такой идеальный, как она себе напридумывала. Это все лишь детские фантазии.

— Если верить Тэхену, она и любит тебя с детства, — ревниво прошипела я, подумав:"совсем, как я."

Но Чонгук не обратил на это внимания, позволяя мне продолжить:

— А потом начался полный кошмар… она спрашивала меня, какие девушки тебе нравятся и как ей завоевать твоё сердце.Сохи на полном серьёзе хочет выйти за тебя замуж.А когда она начала описывать вашу с ней свадьбу, на которой мне будет отведена почетная роль подружки невесты, мне и вовсе стало плохо, — пожаловалась я.

— А малышка совсем выросла, да? — задумчиво протянул он, а затем навис надо мной, нежно очертив кончиками пальцев мои скулы, и шепнул, серьёзно и внимательно всматриваясь в мои уставшие глаза:

— Лиса, послушай... Я не могу запретить ей мечтать обо мне или хотеть меня, но этого никогда не будет, ты же знаешь. У меня уже есть любимая, и я сейчас держу её в своих руках и никогда не выпущу из объятий, пока она будет во мне нуждаться.

— Знаю, родной... Но мне все равно тяжело было слушать это,ведь я всегда буду нуждаться в тебе. Ты мой воздух, моё счастье, моё все… — шепнула я, потянувшись к нему и обнимая за плечи, чувствуя, как непрошенные слезы подступают к глазам.

Он наклонился и мягко поцеловал меня в лоб, а затем в губы, ласково шепнув в них:

— Я люблю тебя, Лиса. Никогда в этом не сомневайся. Я не позволю никому встать между нами.

И я ему поверила, как и всегда.

***

Лёжа в его сильных тёплых руках и почти засыпая, я с улыбкой думала о том, что каким бы паршивым не выдался день, в его конце мы неизменно оказывались в объятиях друг друга, унимая гнев и раздражение тихим ласковым шёпотом и крепкими объятиями, стирая усталость нежными поцелуями и успокаивая тревоги невесомыми прикосновениями бережных пальцев, скользящих по нашим обнажённым телам.И пока это оставалось неизменным, мне нечего было бояться.

Чонгук

Глядя на то, как Лиса безмятежно спит в моих руках, хоть её и огорчили юношеские мечты одной несносной девчонки, я жалел, что и эта безмятежность, и сон упорно продолжали меня избегать, хоть время уже давно перевалило за полночь.

Какое-то дурное предчувствие никак не отпускало меня, и я ломал голову над тем, откуда ждать нового удара, ведь, казалось, просчитал абсолютно все варианты возможных проблем и сделал все возможное, чтоб обезопасить от них мою девочку, доверчивым клубочком свернувшуюся у меня на груди.

Секс в спальне и ванной совсем её вымотал, и я невольно корил себя за грубость, ведь не имел права срываться на ней. Но, раздраконенный визитом ещё одной избалованной взбалмошной девчонки, которая рассчитывала без труда заполучить место в моем сердце, которое было полностью занято спящей в моих руках девушкой, я сорвался, не зная, как ещё её утихомирить, как заставить поверить, что вся моя жизнь лишь для того, чтоб она была счастлива и в безопасности, ведь когда на Лису находило, она не слышала слов, позволяя эмоциям брать над ней верх.

Но, к моему облегчению, она сдалась почти без боя, а её злость и обида на старшего брата — тирана и вовсе бесследно исчезли, стоило только первому сладкому стону от нашей близости сорваться с её мягких губ.

Но мир, словно ополчившись против нас, подкинул нам ещё одну неожиданную проблему в лице Сохи.

Я никогда не воспринимал кузину Тэхена всерьёз, ведь когда мы виделись в последний раз, она была лишь маленькой девочкой, ходившей за нами по пятам и восторженно наблюдавшей за кузеном. Но, как оказалось, наблюдала она не только за ним.

Но её детское восхищение совсем не трогало меня, ведь я вовсе не был идеальным рыцарем её грёз, что доказал мой сегодняшний срыв, сначала в компании, когда я наорал на ни в чем не повинную секретаршу, которая теперь точно будет от меня шарахаться, как от огня, а затем и дома, когда практически набросился на Лису, когда она стала мне возражать.

Мы все имели собственные тайны и множество скелетов в шкафу, все хранили глубоко в душах тьму, с которой отчаянно боролись, но иногда она все равно брала над нами верх, вырываясь на свободу.

Я все ещё должен быть дать нагоняй Юнги за то, что прислал мне каких-то профанов, до смерти напугавших мою девочку.

Кто учил их быть незаметными? Видимо, сам начальник, щеголявший дорогими цацками, и с ног до головы одетый в модные люксовые тряпки. Да, Юнги и незаметность были параллельными, никогда не пересекавшимися вселенными.

Я усмехнулся, покачав головой.

Парни, в общем, оказались вышколенными и отлично знающими свою работу, но, как выяснилось, я, скорее всего, просто недооценил Лису, оказавшуюся на редкость наблюдательной, что не могло не вызвать моего восхищения. Мне и правда пора было научиться доверять ей так же, как она безоговорочно доверяла мне, ведь как я мог требовать от неё полного доверия, если сам имел больше тайн, чем она могла представить?

Она была права, когда говорила, что имеет право знать, что происходит, тем более, когда это напрямую касалось её. Похоже, мне пора было перестать видеть в ней хрупкую малышку, постоянно нуждавшуюся в моей защите и покровительстве и начать посвящать её в мои планы. Но это было сложно, ведь я был готов защищать Лису ото всех, кто причинял ей боль, пусть и неосознанно, будь то отец , Крис, Миюн или Сохи, которая в своих фантазиях обо мне и нашем невозможном совместном будущем зашла слишком далеко. Я понимал, что нравлюсь ей, но теперь это навязчивое внимание к моей персоне лишь раздражало, ведь из-за него страдала Лиса, вынужденная делать вид, что её это совсем не трогает, заставляя себя улыбаться другому. И, как я и сказал ей перед тем, как она уснула, прижавшись ко мне и доверяя охрану своих снов, в моем сердце и мыслях было место лишь для одной девушки.

И я не собирался ничего менять.