Тэхён говорил что-то ещё, но я его не слышала из-за внезапно накатившей слабости и звона в ушах, словно резко ушла под воду, глядя в никуда пустым стеклянным взглядом, пока мой мозг пытался осознать эту информацию.

Наш отец. Мёртв.

Я все ещё не могла в это поверить.

И даже то, что, как оказалось, моим отцом он никогда не был, не меняло того факта, что эти слова придавили меня к земле гранитной плитой, не давая нормально дышать, ведь как бы сильно я не злилась на этого человека, но он был рядом всю мою жизнь и все ещё оставался отцом Чонгука, и я никогда не желала ему смерти.

Телефон все ещё был зажат в моей руке и из него раздавался взволнованный голос Тэхена, и вошедший в этот момент в комнату Чонгук тут же бросился ко мне, увидев моё побледневшее лицо и то, в каком состоянии я находилась, осторожно забирая телефон из моих побелевших пальцев и отвечая другу вместо меня.

Весь их разговор прошёл для меня словно в тумане, так как я слышала слова, но не понимала их смысла, а в голове звучало лишь:

«Ваш отец мёртв. Вам нужно срочно вернуться в Сеул …»

Парализованная этой мыслью, я не сразу поняла, что в комнате стало тихо, и Чонгук опустился передо мной на колени, мягко сжимая их ладонями и встревоженно заглядывая в мои глаза, пытаясь поймать мой остекленевший взгляд.

— Лиса...Лис, родная, ты меня слышишь? — будто из-под воды донёсся до моего слуха его взволнованный приглушенный голос.

И, наконец очнувшись, я перевела на него ставший вновь более — менее осмысленным взгляд и глухо шепнула :

— Так это действительно правда? Отец мёртв?

Чонгук помрачнел и серьёзно кивнул, не сводя с меня напряжённого взгляда, а затем сел рядом со мной на кровать, крепко обнимая за плечи и словно желая укрыть собой от вновь замаячивших на горизонте неприятностей.

— Что ещё сказал Тэхен? — безжизненно поинтересовалась я.

Чонгук глубоко вздохнул, словно собираясь с силами, как перед прыжком в пропасть, а затем глухо произнёс:

— Весь преступный мир Сеула просто стоит на ушах. Тэ уверен, что это было заказное убийство, но кто это сделал, пока неизвестно.

Я вздрогнула, крепче сжав обнимавшие меня сильные руки, и прошептала побелевшими губами:

— Как ...он умер?

— Детка… я не думаю, что... — начал он, очевидно боясь напугать меня, но мне почему-то было жизненно необходимо это знать.

— Скажи мне, прошу, — упрямо настаивала я, по-прежнему цепляясь за его руки.

Он на секунду замер, но потом все же выдохнул:

— Его застрелили прямо в машине по дороге в офис, когда он стоял на светофоре.

— Господи… — я прикрыла глаза, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, а все мои давние кошмары и страхи вновь стремительно врываются в моё сознание, хотя я была уверена, что навсегда от них избавилась.

Но, как выяснилось, они никуда не исчезли, а просто затаились и все это время выжидали удобного момента, чтоб снова напасть.

Чонгук обнял меня ещё крепче, буквально вжимая в себя и согревая теплом своего сильного тела, пытаясь удержать здесь, с ним, не дать сорваться в пропасть безумия, но я уже дрожала, как в лихорадочном ознобе.

— Тише, моя хорошая… Успокойся… — ласково шепнул он, целуя меня в висок и поглаживая по волосам, как маленькую, всеми силами пытаясь отвлечь, но это не помогало.

— Как я могу успокоиться?!. Отец, он… — прошептала я, цепляясь за его рубашку и чувствуя, что начинаю задыхаться.

— Тише, моя девочка, тише… Лис, да ты вся дрожишь… Черт!.. — он тихо выругался сквозь сжатые зубы, прижимая меня к себе так крепко , словно хотел укрыть собой от всего мира, и стал водить по моей спине широкими горячими ладонями, зная, что это меня всегда успокаивало.

И в другое время и при других обстоятельствах мне бы наверняка стало лучше, но в этот раз новости были слишком ошеломляющими.

Сделав глубокий вдох, я подняла на него глаза и почти неслышно шепнула:

— Кто мог это сделать?

Взгляд брата стал жёстким и холодным, и он глухо произнёс:

— Кажется, я знаю.И более чем уверен, что за этим убийством стоят те же люди , что отравляли нам жизнь все это время.

— Клан Криса? — потрясённо выдохнула я.

— Скорее всего, — процедил он сквозь зубы. --- Отец этого ублюдка открыто объявил нашей семье войну после его смерти, но я не думал, что им хватит смелости решиться на подобное. Но, похоже, не получив меня, он решил убить отца.

— Господи… Неужели они никогда не оставят нас в покое? — прошептала я дрожащими непослушными губами, чувствуя, что вновь начинаю дрожать от накатывающей волнами паники, хоть нас и убийц нашего отца разделяли сотни километров, но у мафии всегда были длинные руки и уйма способов избавляться от неугодных в любой точке земного шара.

Чувствуя, что меня уже снова заметно потряхивает, Чонгук крепко прижал меня к себе, целуя в лоб и прогоняя своим теплом все мои давние страхи, вновь вернувшиеся к жизни, и успокаивающе шепнул:

— Тише, тише, моя маленькая, ничего не бойся. Они ничего нам не сделают, — он обнимал меня так крепко, что мне было почти нечем дышать, но вырываться не было никаких сил, и терпеливо дожидался, пока моё дыхание немного успокоилось, а руки перестали дрожать, но даже его слова больше не могли убедить меня, что мы в безопасности. И я с горечью осознала, что наше с ним безоблачное счастье закончилось здесь и сейчас, разбившись о жестокую реальность.

— Что нам теперь делать, Чонгук? — дрогнувшим голосом прохрипела я, чувствуя, как слезы подступают к глазам, размывая его красивые черты.

Любимый глубоко вздохнул, на миг прикрыв глаза, и нежно заправил прядь волос мне за ухо, словно принимая окончательное решение, а когда вновь взглянул на меня, в его глазах не было ни грамма сомнений, а голос звучал твёрдо и уверенно, когда в тишине спальни, словно приговор, прозвучало:

— Мы должны вернуться.

Я пару секунд смотрела на него, не понимая, просто не желая понимать то, что только что произнесли его губы, а затем отшатнулась от него, выдохнув :

— Нет, пожалуйста, не надо… — я отчаянно замотала головой, чувствуя, как улегшаяся было истерика начинается с новой силой, но он не позволил ей разгореться, вновь притягивая меня ближе и укрывая в своих объятиях.

— Лисенок, послушай меня… Послушай, — он обхватил моё лицо ладонями, глядя прямо в глаза, и тихо, но твёрдо произнёс:

— Я знаю, что ты этого не хочешь, но нам действительно нужно вернуться.

— Вернуться… Но… Зачем? — беспомощно прошептала я, совершенно не понимая, зачем нам облегчать задачу убийцам, решившим уничтожить всю нашу семью, ведь была уверена, что, как только они узнают, что мы вернулись в Сеул, на нас тоже начнётся охота, и именно это я и сказала Чонгуку, — Думаешь, убив отца, они на этом остановятся?! Отец Криса одержим жаждой мести! Он не успокоится, пока не убьёт нас всех, неужели ты этого не понимаешь?! — я правда старалась сдерживать подступающую к горлу истерику, но с каждым предложением мой голос все больше звенел и повышался, а под конец и вовсе сорвался, а по щекам скатились две горячие солёные дорожки, но я даже не обратила на них внимания, во все глаза глядя на Чонгука и пытаясь хоть как-то повлиять на него и заставить его изменить решение.

Но он не дал мне больше ничего сказать, порывисто прижав к своей груди, и выдохнул мне в волосы:

— Я этого не допущу, Лис. Я клянусь тебе, все будет хорошо.

— Откуда ты можешь это знать?.. Ты ведь не всесилен, — всхлипнула я, комкая пальцами его рубашку и не желая так легко сдаваться.

Но он тоже был невероятно упрям, давно привыкнув все решать за нас двоих, и, глубоко вздохнув, прошептал мне в волосы, мягко и успокаивающе поглаживая по спине и унимая мою дрожь:

— Прошу тебя, просто верь мне, родная. Разве я хоть раз тебя подводил?

Ну вот, он снова за своё. Снова использовал этот запрещённый приём, прекрасно зная, что против него у меня не было возражений.

Я тяжело вздохнула, отодвигаясь от него и украдкой смахивая слезы с ресниц :

— Это нечестно! И дело вовсе не в этом. Я просто очень боюсь за тебя… Убийцы отца пока ведь не знают, где мы.Нам нельзя возвращаться, Чонгук! Прошу тебя, давай просто останемся здесь? Или уедем так далеко, чтоб нас больше никто никогда не нашёл... - я понимала, как по - детски наивно это звучит, но была готова цепляться за любую возможность, лишь бы держаться подальше от опасности, угрожавшей драгоценной жизни любимого,ведь я прекрасно помнила, что отец Криса требовал жизнь Чонгука в обмен за жизнь своего сына.

— Милая… — он мягко улыбнулся, предвидя мои слова, и покачал головой, нежно стирая слезы с моего лица, но по - прежнему оставался непреклонным и я отчётливо видела эту хорошо знакомую мне сталь в его взгляде, означавшую, что он уже принял окончательное решение и оно не подлежало обсуждению. И он подтвердил мои опасения, мягко прижавшись губами к моему виску, и тихо произнёс:

— Я не хочу всю жизнь оглядываться через плечо в поисках невидимой угрозы, притаившейся в тенях, и все время ожидать удара. Я не смогу так, Лис. Я не привык прятаться. Именно поэтому я должен вернуться и раз и навсегда решить эту проблему.

Я вздрогнула от звенящей стали, все ещё скрытой под бархатом его глубокого голоса, но знала Чонгука слишком хорошо, чтоб не улавливать малейшие оттенки его интонаций, и понимала, что спорить с ним бесполезно. И от этого снова почувствовала себя глупой и бесполезной младшей сестрой, которая никогда ничего не решала, во всем полагаясь на старшего брата.

— Вот как? — я горько усмехнулась, вытирая слезы и отстраняясь от него, — Значит, теперь ты станешь главой нашего клана и займешь место отца? Выходит, я все-таки была права…

— О чем ты, малышка? — голос Чонгука звучал хрипло и надтреснуто, словно он боролся сам с собой, разрываясь между нежеланием причинять мне боль и долгом перед семьёй и кланом. Меня тоже так воспитывали, и ...я его прекрасно понимала, но легче от этого все равно не становилось.

— Помнишь, я когда-то сказала тебе, что ты не сможешь долго жить обычной жизнью? - грустно улыбнулась я, протянув руку и нежно погладив его по щеке.

Он вздрогнул и прикрыл глаза, накрыв мою руку своей, и глубоко вздохнул, явно собираясь мне возразить, но я не позволила ему, продолжив :

---- Видишь, родной... я была права. Ты был рождён повелевать, а, лишившись этого, заскучал и при первой же возможности решил вернуться.

— Лис, нет...это не так. Все не так --- и ты это знаешь, — он подался ко мне и обнял тёплыми бережными ладонями моё лицо, осторожно вытирая влажные дорожки с моих скул и настойчиво пытаясь поймать мой взгляд, который я упорно от него прятала.

— Разве? — слетело с моих губ глухим безжизненным шёпотом ,и он прижался своим лбом к моему, тихо выдохнув:

— Конечно нет, малышка. Ну же, посмотри на меня, прошу, — тихо прошептал он, приподнимая моё лицо и нежно касаясь виска тёплыми губами, и, устав бороться с ним, я, наконец, подняла глаза, не чувствуя ничего, кроме опустошения, и понимая, что наше с ним бесконечное лето, в котором мы были так счастливы, безвозвратно ушло.

Чонгук смотрел мне прямо в душу пронзительным глубоким взглядом, в котором я с лёгкостью читала все его чувства и эмоции, всю его неуверенность и нежность, всю любовь ко мне и отчаянное желание защитить меня, и чувствовала, что внутри что-то ломается, ведь я так и не научилась противостоять ему. Он был моей силой, но и самой большой слабостью. И потому я уже знала, что проиграла и в этом споре, когда он тихо произнёс, нежно поглаживая мои скулы кончиками чутких пальцев:

— Любимая, прости меня... Но я... должен это сделать. Я вижу, как ты расстроена, но… Я обещаю тебе, когда все закончится, мы ещё вернёмся сюда. Или поедем в любой уголок мира, в какой только захочешь. Но теперь я должен устранить нависшую над нами угрозу и возглавить наш клан, иначе начнётся хаос. Ты же понимаешь это, правда?

Я тихо вздохнула и прикрыла глаза, прижавшись щекой к его руке, и со слабой улыбкой шепнула :

— Ты ведь уже все решил, да? Все решил сам, как и всегда. И я все понимаю, но… Мне страшно. Мне так страшно, Чонгук… Мы были так счастливы здесь, вдали ото всех. Но я знаю, что как только мы вернёмся, все изменится. А что, если…

Но он мягко прижал палец к моим губам, заставив замолчать, и, крепко обняв, поцеловал в макушку, хрипло выдохнув:

— Никаких если, Лиса. Никаких если. Просто верь мне. Я все улажу, как и всегда. Всё будет хорошо.

И я отчаянно хотела ему верить, но в этот раз это было слишком тяжело. Я уткнулась ему в грудь, пряча слезы и дрожа всем телом, неосознанно сминая ледяными пальцами тонкую ткань его рубашки, но эту дрожь не могло прогнать даже его родное тепло, всегда успокаивавшее меня.

— Вернувшись, ты снова поставишь себя под удар.Я очень за тебя боюсь, родной... После стольких испытаний нам наконец удалось сбежать, и я думала… Думала, что мы навсегда оставили этот проклятый мир позади… - предприняла я последнюю попытку переубедить его и беспомощно затихла, глотая слезы, даже не заметив, как они вновь потекли по моим щекам.

Чонгук обнял меня, поглаживая по вздрагивающим плечам, и, целуя в волосы, хрипло шепнул :

— Лиса, родная, не плачь… Прошу тебя, котенок, успокойся…поверь, все не так страшно, как ты думаешь.

— Но…

— Я знаю, что тебе страшно. Но я не позволю ничему плохому случиться с тобой. С нами. Все будет хорошо, вот увидишь. Я обещаю тебе.

... Но это обещание стало единственным, которое он так и не смог сдержать, и, крепко обнимая его и вслушиваясь в спокойный стук его сердца, я уже тогда это знала.