Лиса
Выпутаться утром из крепких объятий Чонгука оказалось вовсе не так просто, как я думала.
Мой, всегда такой серьёзный и грозный брат - отьявленный бандит и хулиган, превратился в игривого ласкового кота и ни в какую не желал выпускать меня из постели и из своих объятий, хватая меня за руки, обнимая за талию и пресекая все мои поползновения в сторону ванной.
Я смеялась, брыкалась и умоляла, и, в конце концов, он все же отпустил меня, но при этом не переставал что-то обиженно бурчать себе под нос.
Я просто не узнавала его.
Потом последовала попытка просочиться в душ вместе со мной, но была тут же пресечена, когда я захлопнула дверь прямо перед его нахально ухмыляющейся физиономией. Прижавшись лбом к двери, я не переставала счастливо улыбаться, чувствуя, как горят щеки.
Но даже беспокойство о грядущем разговоре Тэхена с нашим отцом не могло погасить ту невероятную эйфорию, которая бурлила в моей крови и от которой дрожали руки.
Быстро приняв душ и завернувшись в полотенце, я все же рискнула высунуть нос в комнату, надеясь, что это самое полотенце не окажется в ту же секунду на полу, а я сама--прижатой к ближайшей горизонтальной поверхности (ну или вертикальной, похоже, Чонгуку было все равно).
Но на моё тело никто не покушался, а виновник моих опасений спокойно лежал на моей кровати и, казалось, дремал, прикрыв свои тёмные глаза.
На цыпочках прокравшись в комнату, я склонилась над ним и осторожно провела по его щеке пальцами.
Чонгук тут же поймал мою руку, не открывая глаз и, сверкнув озорной улыбкой, потянул меня на себя.
Смеясь, я упала ему на грудь, придерживая полотенце, и его глаза вспыхнули и потемнели, стоило лишь его жадному взгляду скользнуть по моим обнажённым плечам.
— Малышка, ты все ещё стесняешься меня? — он выразительно выгнул тёмную бровь и посмотрел на меня, склонив голову, — Даже после того, что я делал с тобой этой ночью?
Я прикусила губу, не зная, что сказать, и отвела взгляд.
Он улыбнулся, заправляя мне за ухо чуть влажную после душа прядь и наклонившись, прошептал:
— Ты такая очаровательная, когда краснеешь…
— Перестань, — шикнула я на него, но вряд ли он воспринимал меня всерьёз в одном полотенце, под которым ничего не было.
Легонько поцеловав меня в щеку, он тихо усмехнулся, обронив:
— Ладно, малыш, не сердись. Я в душ и пойдём завтракать, хорошо?
Я кивнула, и он поднялся с кровати, скрываясь за дверью ванной.
А я продолжала сидеть на смятых простынях и никак не могла отделаться от чувства, что у нас медовый месяц.
Ни вчера ночью, ни сегодня утром то, что произошло между нами, не казалось неправильным, но я все равно боялась, что вот — вот проснусь - и окажется, что все это мне просто приснилось.
Увидев, что я уже полностью оделась, Чонгук хмыкнул, скорчив недовольную гримассу, отчего я рассмеялась и погрозила ему пальцем.
Он поднял ладони вверх, улыбаясь уголками губ, и я тут же испугалась, что непозволительно низко сидящее на его скульптурных бёдрах полотенце сейчас совсем спадёт, и ни на какой завтрак мы не пойдём.
Мой взгляд и так уже добрых две минуты блуждал по его шикарному телу, зависая на широких плечах и обнажённом торсе, с которого все ещё стекали капельки влаги, и спускался вниз, к твёрдым мышцам рельефного пресса. Вода впитывалась в полотенце, скрывавшее от меня нижнюю часть его тела, но теперь я знала, что находится под ним, и никак не могла унять снова сбившееся дыхание, безотчетно облизывая вмиг пересохшие губы.
Заметив мой блуждающий расфокусированный взгляд и вспыхнувшие щеки, Чонгук дразняще выгнул бровь и улыбнулся, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к стене. Его тихий вкрадчивый голос с трудом пробился в мой затуманенный желанием мозг:
— Что, милая, трудно противостоять искушению?
С трудом очнувшись от созерцательного транса, в который он меня вогнал своей невероятной красотой, я тряхнула головой, безуспешно пытаясь прогнать сладкое наваждение.
Надо было срочно что-то с этим делать, иначе мы не выйдем из моей спальни до самого вечера.
А может и до следующего утра.
Но это самое наваждение никуда не спешило уходить, нахально и самодовольно ухмыляясь и откровенно наслаждаясь тем, что довело меня до такого полуобморочного состояния, даже не касаясь.
— Тогда я просто буду держаться от него подальше, — прошептала я непослушными губами, но мы оба знали, что я никогда не буду в состоянии выполнить эту угрозу.
Он лишь хмыкнул, а его улыбка стала ещё более хищной, когда он тихо произнёс:
— Я тебе не позволю.
Чувствуя, как стремительно слабеют ноги от его вкрадчивого голоса, больше похожего на приглушенное рычание тигра, я улыбнулась, подходя к нему.
— Теперь я знаю, что скрывается под этим полотенцем… И что же мне делать? — привстав на цыпочки, я обняла его за шею, с удовлетворением отмечая, как тут же сбилось и участилось его дыхание, а от самоуверенности не осталось и следа.
Так уже лучше, дорогой.
— Просто думай об этом, — выдохнул он мне в губы внезапно охрипшим голосом, рассыпавшим горячие искры по моей коже. Я выгнула бровь:
— Думать… Об этом? — моя рука скользнула вниз по его груди и накрыла уже довольно внушительную выпуклость под тонкой тканью.
Чонгук судорожно втянул носом воздух и неосознанно толкнулся бёдрами в мою руку, прикусив губы и подавляя едва слышный стон, а затем наклонился и жарко выдохнул у самых моих губ:
— Да, малыш. Думай об этом. Я не позволю тебе думать ни о чем другом, пока мои губы сюда не вернутся, — пообещал он, целуя меня в уголок губ, прежде чем жадно накрыть их своими, властно раздвигая языком и зарываясь пальцами мне в волосы.
Спустя бесконечно долгие мгновения, пока мы с упоением целовались, утопая друг в друге, он, с неохотой отстранившись, все-таки выпустил меня из объятий и тихо шепнул:
— Просто думай обо мне, — мягкая, чуть насмешливая улыбка, и мой любимый провел большим пальцем по моим приоткрытым губам, выдохнув в них:
— Думай о том, что я люблю тебя.
***
Завтрак по времени больше подходил под обед, и мы не спеша наслаждались едой и обществом друг друга.
После прошедшей ночи в его взгляде что-то неуловимо изменилось.
Исчезла эта затаённая тоска, которая не давала ни мне, ни ему покоя на протяжении долгих лет.
Теперь в его тёплых глазах светилось лишь безграничное обожание, смешанное с нежностью, зеркально отражая те же чувства в моем взгляде.
Но реальность никто не отменял, как бы мне ни хотелось навсегда остаться с ним в нашем сладком сне.
Поднявшись из-за стола, брат притянул меня к себе и с сожалением вздохнул, поглаживая по волосам, отчего мне тут же захотелось прикрыть глаза, подставляя голову под его широкую тёплую ладонь.
— Ты ведь знаешь, что я хотел бы провести с тобой весь день, правда?
Я кивнула, обнимая его за талию.
— Тебе нужно в офис ?
Он тяжело вздохнул, кивая.
— Думаю, отец устроит мне взбучку за то, что улетел без его разрешения. Но меня это не волнует.
Заметив тревогу в моих глазах, он нежно погладил меня по щеке.
— Не бойся, малыш, все будет хорошо. Дождись Тэхена. Позвони мне сразу же, как он свяжется с тобой, хорошо?
Я кивнула, и он отпустил меня, на прощание нежно коснувшись тёплыми губами моего лба.
Стоя у окна и глядя, как он уезжает, я с тоской понимала, что день будет долгим.