Сегодняшняя ночь была таким же сладким сном, как и предыдущая.

Могла ли я мечтать о такой безграничной нежности, светящейся в глазах брата каждый раз, когда он смотрел на меня теперь , склоняясь надо мной, пока его бережные руки гладили все моё тело, касаясь так осторожно, что это было похоже на легчайшее прикосновение перышка к коже, когда он меня целовал?

Я могла чувствовать его любовь на кончиках пальцев, которыми он меня касался, и сама замирала от нежности, когда прикасалась к нему в ответ, все ещё до конца не веря, что он позволяет мне это делать.

Я понимала, чего пытается добиться Чонгук. Он хотел отвлечь меня, избавить мою голову от всех мыслей о том времени, которое мне придётся выдержать без него, и, признаться честно, это у него получалось просто превосходно. Я полностью потерялась во времени, растворившись в его ласках, позволив ему утянуть меня в самые глубокие воды наших желаний, туда, где было темно и спокойно, и где были только он и я.

Он хотел сделать так, чтоб я не стеснялась своих желаний, которые он во мне пробуждал, не стеснялась его, и, опьянев от его настойчивых и невыносимо сладких поцелуев, я полностью подчинилась его бережным рукам, позволяя ему делать со мной все, что он хотел.

Горячие губы Чонгука не спеша скользили вдоль моего тела, не оставляя без внимания ни одного миллиметра обнажённой кожи, выжигая на ней невидимый пылающий след, и я горела вместе с ним этой ночью, забыв о том, что когда-то наступит рассвет.

Сейчас во всем мире были только он и я. Мои тихие стоны и его сбившееся частое дыхание. Его нежный шёпот и ласковые поцелуи. Его любовь.

Моё тело само знало, как реагировать, отзываясь на откровенные ласки брата сладостными спазмами внизу живота, и я прижимала к себе его темноволосую голову, пока его жаркие губы водили по моей ноющей от возбуждения груди, а от каждого движения его бархатного языка меня словно прошивало током, и я сжимала ноги, чтоб унять пульсирующий между ними жар.

Но у Чонгука, похоже, были другие планы на эту ночь.

Сжимая мою грудь ладонями, он плавно спустился ниже. Атласные губы брата скользнули по моему животу и медленно прошлись вдоль кромки кружевного белья, но я схватила его за плечи, останавливая.

Он тут же поднял голову и ласково посмотрел на меня, мягко улыбаясь:

— В чем дело, моя маленькая ? — его тихий, глубокий и чуть хриплый голос запустил волну мурашек вдоль моей спины. Он всегда знал, что мне нравилось слушать его, и сейчас почувствовал, что мне необходимо было слышать его голос, чтоб успокоиться, но в этот раз это возымело обратный эффект--я начала дрожать ещё больше, и от желания, и от мысли о том, что он собирался сделать.

— Чонгук… Не… Не надо… — задыхаясь, шепнула я, и он сразу же понял, что к чему, и, приподнявшись на руках, лёг рядом, нависая надо мной и нежно целуя в губы, а затем в лоб- успокаивающе и покровительственно.

— Хорошо, малышка, не буду… Не волнуйся…

Я немного расслабилась, не услышав в бархатном голосе ни грамма разочарования--только заботу и нежность.

Словно читая мои мысли, Чонгук улыбнулся, поглаживая меня по щеке и приподнимая моё лицо для очередного поцелуя, чтоб затем шепнуть мне в губы:

— Не стоит так нервничать, котенок, — он мягко улыбнулся и провел тёплыми губами по моим, приоткрытым от сбившегося дыхания, чтоб затем поцеловать в уголок, дразня и словно показывая, чего я лишаюсь.

---- Прости...

---- Всё хорошо, родная, успокойся, ---- он вновь наклонился ко мне и легонько потерся кончиком носа о мой нос, заставив меня улыбнуться.

— Я не буду тебя ни к чему принуждать. Но то, что я собирался сделать, очень приятно, поверь мне.

Услышав улыбку в его голосе, я вспыхнула и закрыла лицо руками, а он тихо рассмеялся низким тёплым смехом, от которого внутри все сладко затрепетало, и мягко провел носом по моей щеке.

— Иногда я забываю, какая же ты ещё на самом деле малышка. Такая невинная… Но я обещаю тебе, у нас все будет так, как ты захочешь. Тогда, когда захочешь… Когда сама меня об этом попросишь…

Продолжая околдовывать меня тихим ласковым шёпотом, он снова нашёл мои губы, целуя до неприличия глубоко и развязно, и так чувственно, что все возражения разом повылетали из моей, ставшей вдруг невероятно лёгкой, головы.

Ведь знал же, прекрасно знал, что я не смогу долго ему противостоять, когда он так убеждал. А убеждать он умел всегда…

Наконец отстранившись от меня, но все ещё дыша со мной одним дыханием, он тихо шепнул:

— Когда будешь готова, просто скажи мне, хорошо?

Глядя на него сквозь ресницы, я все ещё удивлялась тому, как он мог так спокойно об этом говорить, когда меня накрывало волнами сладкой дрожи от одной мысли о близости с ним.

Но я не могла не улыбнуться в ответ на его обезоруживающую мальчишескую улыбку, а спадающая на глаза непокорная тёмная чёлка и вовсе возвращала его в восемнадцать лет.

— Хорошо…

Его взгляд потемнел, и он снова потянулся ко мне, словно не мог заставить себя долго не касаться меня и не целовать.

Моё дыхание все ещё было частым и неровным, а его близость и обволакивающее с ног до головы тепло, волнами исходившее от его сильного стройного тела, которое я так давно хотела, совсем не способствовало успокоению.

— Всё в порядке, малышка? Ты не боишься меня?

Ну что за глупые вопросы… Улыбаясь, я покачала головой.

Чонгук усмехнулся, с нескрываемым обожанием глядя на меня.

— Я не хочу, чтобы ты нервничала... Давай просто поцелуемся… Дай мне губы…

А дальше--горячие, властные, но такие трепетные и мягкие губы на моих, чуть подрагивающих губах, гладящие и бережные. Ощущение его горячих рук по телу, что кружило голову сильнее любого вина. И этот умопомрачительный запах летней ночи после грозы, что всегда сопровождал его.

Чонгук … Мой брат.

Мой… Любимый.

Ему было достаточно просто целовать меня, чтоб окончательно свести с ума, и вскоре я полностью забылась в его сильных уверенных руках, отдаваясь наслаждению, что дарили мне его поцелуи, и прижимаясь к нему всем телом.

Он тихо стонал мне в губы, пытаясь сдерживаться, чтоб не напугать меня, но я знала, что ему нужно большее.

И теперь это большее было нужно и мне. Когда он стал жадно целовать мою шею, обжигая горячим сбивчивым дыханием ключицы и спускаясь к груди, я уже ничего не соображала от накатывающих мощным прибоем волн желания, притягивая к себе его голову и перебирая мягкие пряди на затылке. Горячая мужская ладонь прочертила узор вдоль моей спины, заставив выгнуться и прижаться к нему ещё ближе, и он сжал моё бедро, закидывая мою ногу себе на талию.

— Уверена, что не хочешь, чтоб я сделал то, что собирался?.. — он наклонился ко мне, почти касаясь губами губ, и тёмная чёлка, такая же своенравная, как и её хозяин, упала ему на глаза.

— Я… — я прикусила губу, не зная, что сказать. Но я хотела его. Безумно. И хотела всего, что он мог мне дать.

Мои собственные желания сводили с ума, но, похоже, он угадывал их раньше меня самой. Ленивая улыбка тронула манящие губы напротив, и он шепнул:

— А сейчас?

Когда я промолчала, он все понял, и лукавая улыбка стала откровенно искушающей.

— Давай попробуем, милая? Если не понравится, скажешь мне и я остановлюсь. Так, как ты захочешь, помнишь? Доверься мне, я знаю, что делаю.

Сопротивляться и дальше такому ласковому напору было просто невозможно, и я кивнула, потянувшись к нему.

— Умница… — горячо выдохнул брат мне в губы и, оставив меня задыхаться после глубокого, влажного и откровенного до неприличия долгого поцелуя, двинулся вниз, обжигая кожу горячими настойчивыми губами, не спеша целуя шею, ключицы и ложбинку между грудей, сжимая их ладонями, а с его губ не сходила улыбка от моих тихих вздохов и стонов. Он никуда не спешил, продолжая лениво играть со мной, как довольный сытый кот с маленькой мышкой, зная, что я никуда от него не денусь, и продолжая умело распалять тлевшее внутри желание.

Он не лгал, когда говорил, что знает, что делает. Он прекрасно это знал, целенаправленно и уверенно подводя меня к грани, за которой было только всепоглощающее наслаждение, и заставляя метаться под ним, сжимая простынь, и желать его так сильно, что сейчас я бы уже не смогла ни в чем ему отказать. Именно этого он и добивался, когда так долго и умело ласкал меня, откровенно наслаждаясь тем, что был первым, кто делал это со мной. Целуя мой живот, он медленно стянул с меня насквозь влажное чёрное кружево и мягко развел мои колени, осыпая их неторопливыми поцелуями, неотрывно глядя на меня из-под густых тёмных ресниц и следя за моей реакцией, готовый остановиться в любой момент.

Но я больше не хотела, чтоб он останавливался.

Я слишком сильно в нем нуждалась...

Поняв, что я не собираюсь протестовать, Чонгук улыбнулся и стал спускаться дорожкой из лёгких порхающих поцелуев по внутренней стороне моего бедра, скользя по коже полураскрытыми влажными губами и обжигая её горячим дыханием.

Я же, казалось, совсем не дышала, завороженно глядя на него и наблюдая за тем, что он со мной делал.

И он был прав- это было так сладко…

А ведь он ещё не приступил к самому главному…

Я вздрогнула и часто задышала, когда мягкие губы брата прижались к бедру совсем рядом с лоном, а затем кончик влажного языка мазнул по такому же влажному клитору, заставив меня потрясённо распахнуть глаза и выдохнуть, вцепившись в простыни, но мои глаза тут же закрылись от невероятно сильных ощущений.

Ноги сами собой разъехались, а пальцы вплелись в мягкие волосы Чонгука, который стал не спеша ласкать меня так откровенно, как никто и никогда до него. Расположившись на животе между моими ногами, он обхватил меня за бедра, притягивая ближе к своим горячим губам, творившим невыносимо приятные вещи с моим безвольным в его сильных руках телом.

Но мне было слишком хорошо, чтоб возражать. Под уверенными и ласковыми губами и руками брата не оставалось никакого места смущению. Он умело избавлял меня от всех страхов и предрассудков, а совсем скоро собирался избавить и от девственности,стоявшей между нами ненужной преградой и лишь мешавшей наслаждаться друг другом в полной мере. В моей крови оставался лишь жар его поцелуев: пылких, нежных, страстных, сводящих с ума… И лишь одно желание - чувствовать и касаться его — всего, гладить и целовать--везде, и быть так близко к нему, насколько он позволит.

Мои губы уже успели соскучиться по его, но он был слишком занят, явно наслаждаясь тем, что делал со мной, о чем свидетельствовало его тяжёлое неровное дыхание и выступившая на висках испарина.

Мой старший брат слишком сильно любил меня и не собирался никому отдавать.

Я потеряла счёт времени, жадно хватая ртом воздух от неизведанных прежде чувственных ощущений, а он продолжал ласкать меня губами и языком, слизывая всю выступавшую влагу и заставляя меня сжимать его плечи, когда кончик горячего языка проникал внутрь. Но когда он осторожно провел пальцем по внутренней стороне моего бедра и скользнул им внутрь, подушечкой нежно поглаживая стенки изнутри, я дёрнулась и застыла, прислушиваясь к новым ощущениям, и он тут же замер, шепнув:

— Тише, малыш… Все хорошо, не бойся, я только поглажу....

Я невольно напряглась, но он не спешил убирать руку, одновременно продолжая ласкать меня губами и языком и давая мне столько времени привыкнуть, сколько мне нужно.

— Расслабься, малышка… Я не сделаю тебе больно… — шепнул он, улыбаясь, и этой улыбке и его ласковому напору невозможно было противостоять.

Я прикрыла глаза, со вздохом откидываясь на подушки и позволяя ему делать это со мной. Чонгук всегда сдерживал обещания, поэтому с ним я ничего не боялась.

Поцеловав меня в бедро, он снова накрыл губами пульсирующий клитор и стал мягко посасывать, осторожно поглаживая внутренние стенки мягкой подушечкой указательного пальца, которые вскоре расслабились в ответ на проникновение. Он мягко проникал в меня уже двумя пальцами, целуя и дразня нежную кожу, и они утопали в смазке с влажными, невероятно возбуждающими звуками. Он стал двигать пальцами внутри, сгибая и разводя их, отчего стоны с моих губ стали слетать чаще, чем вздохи, смешиваясь с его прерывистым дыханием, и я не представляла, каких сил ему стоило сдерживаться.

Он тяжело и часто дышал, и иногда в его тихих рваных вздохах мне чудилось собственническое рычание хищника, смакующего свою добычу.

А затем он ускорил темп, заставляя все внутри сладко замереть и сжаться, и меня накрыло. Я застонала, сжимая его плечи, задыхаясь и дрожа, чувствуя, как горячие и невыносимо приятные волны экстаза стекают по моему безвольному телу.

Чонгук склонился надо мной, жадно целуя в губы, и лёг на меня сверху, укрывая своим телом. Всё ещё дрожа от первой волны оргазма, я потянулась к нему, обняв за плечи, и он уткнулся мне в шею, прошептав:

— Тебе было хорошо?

— Да… — голос все ещё не слушался, срываясь, и он мягко поцеловал меня в лоб, словно успокаивая после того, что только что делал со мной.

— Почему ты остановился? — шепнула я, поглаживая его по чуть влажным волосам.

Брат улыбнулся, приподнимаясь на руках и отводя с моего лба спутанные пряди:

— Ещё рано, малыш… Поверь мне, ты не готова. Я не хочу сделать тебе больно.

— Не сделаешь, — я обняла ладонями его лицо, вглядываясь в тёмные, затуманенные желанием глаза, и пытаясь заставить его поверить, что с ним я ничего не боялась.

Но он был непреклонен, лишь мягко покачав головой и, повернув ее, поцеловал меня в ладонь.

— Не спеши, родная… Помнишь, что я обещал тебе? У нас впереди вся жизнь…

Я прикрыла глаза, сдаваясь и только крепче обнимая его.

— Пообещай мне только одно… — шепнул он,нежно целуя меня в шею.

— Всё, что угодно...

— Пообещай, что я буду твоим первым.

— Ты будешь единственным, Чонгук.... Никого никогда не было… Никого никогда не будет, кроме тебя… Только ты, любимый… Только ты…