Нам удалось выскользнуть из дома незамеченными, и Чонгук усадил меня в машину, наклонившись и застегивая мой ремень безопасности, чтоб затем мягко поцеловать в губы и выдохнуть, прижавшись своим лбом к моему:

— Ну наконец - то. Я думал, этот вечер никогда не закончится.

Я нежно погладила его по щеке, а затем зарылась пальцами в волосы у него на затылке, и он прикрыл глаза, откровенно наслаждаясь моими прикосновениями.

— Всё могло быть намного хуже, - тихо заметила я.

— Я знаю, милая. Но ты справилась. Поехали домой? Я все ещё помню, что обещал вымолить твоё прощение этой ночью… — вкрадчиво шепнул он, задевая тёплыми губами мочку моего уха и запуская сладкую дрожь по всему телу.

Я тихо выдохнула, обняв его за плечи, и откинулась на сиденье, когда его требовательные губы прижались к моей шее, и он спустил бретельку платья с моего плеча, а затем его ладонь скользнула вниз, слегка сжав моё колено, и поползла по бедру, поднимая платье.

— Я весь вечер хотел это сделать… — жарко выдохнул брат мне в шею, осыпая жадными поцелуями мою вспыхнувшую кожу и оставляя пылающие следы губ на ключицах и плечах.

Я не стала уточнять, что именно, ведь все было понятно без слов, когда он поднял голову, жадно накрывая мои губы своими и властно раздвигая их бархатным языком, сбивая моё дыхание и превращая его в тихие беспомощные стоны, которые тут же таяли на его губах, без остатка растворяясь в его нежности.

Его тёплая ладонь легла мне на грудь, слегка сжимая и поглаживая сквозь тонкую ткань, и он улыбнулся, осторожно прикусив мою нижнюю губу и выдохнув:

— Сможешь дотерпеть до дома, малышка?

Я усмехнулась и провела рукой по его тяжело вздымающейся груди, минуя ремень брюк и сжимая уже налитый твёрдостью член сквозь ткань.

— А ты?

Он глухо зарычал, сминая мои губы и зарываясь в волосы длинными пальцами, сжав их в кулаке и запрокидывая мою голову, чтоб снова прижаться губами к шее, где бешено бился пульс.

— Если бы мы не находились на парковке прямо перед домом твоего жениха, то я бы нашёл более приятный способ занять твои губы, чем бесполезные разговоры , — рыкнул брат, поглаживая меня по бедру собственническим жестом и ощутимо сжимая, давая почувствовать свою силу и силу его желания.

— Заводи машину, Чонгук… Чем скорее мы доберёмся домой, тем скорее ты получишь меня в свое полное распоряжение, — мурлыкнула я, дразняще проводя языком по губам и нарочно провоцируя его, зная, что играю с огнём, но не могла остановиться, видя его пылающий жадный взгляд, которым он окинул все моё тело.

Оставив на моих губах последний, невыносимо жаркий и глубокий поцелуй, он все же с сожалением отстранился и шепнул:

— Я не дам тебе спать до рассвета…

Я лишь устало улыбнулась, погладив его по щеке.

— Договорились.

Мы ехали в полной тишине, просто наслаждаясь близостью друг друга и радуясь, что все прошло относительно гладко, если бы не инцидент с Крисом. Положив руку под голову и поджав под себя ноги, наконец сбросив неудобные шпильки, я забралась на сиденье, свернувшись клубком, и неотрывно наблюдала за братом, пока он вёл машину, уверенно сжимая тонкими пальцами руль и время от времени бросая на меня полные нежности и безмолвных обещаний взгляды из-под ресниц.

То, как он смотрел на меня, всегда заставляло меня замирать, почти не дыша и полностью утопая в этом тёмном гипнотическом взгляде, и казалось, мы в такие моменты полностью настраивались друг на друга, синхронизируя дыхание, сердцебиение и даже мысли.

Вот и сейчас он без труда угадывал, о чем я думала, безотчетно облизывая пересохшие губы и глядя на него во все глаза. И, судя по всему, ход моих мыслей ему очень нравился, потому что загадочная соблазнительная улыбка не сходила с его мягких манящих губ всю дорогу.

Моя кожа покрывалась мурашками, а внизу живота приятно ныло и тянуло в предвкушении сегодняшней ночи, и я счастливо жмурилась, когда он то и дело протягивал руку и гладил меня по щеке.

Наконец, машина остановилась на подьездной дорожке, и брат вышел, распахивая мою дверь, и, не дожидаясь, пока я выберусь из машины, обнял меня за плечи, просунув руку мне под колени, и с лёгкостью подхватил меня на руки, словно я и вовсе ничего не весила.От неожиданности я уперлась руками ему в грудь, но он лишь покачал головой, шепнув:

— Обними меня за шею и держись крепче.

И, вздохнув, я подчинилась, уткнувшись ему в шею и шепнув:

— Эй, что ты делаешь? Я ещё в состоянии идти сама.

Но он лишь отмахнулся, поудобнее перехватывая меня под коленями, и понёс к дому.

— Твоя самостоятельность потерпит до следующего раза. Тем более, твои босоножки остались в моей машине.

Я прикусила губу, с опозданием вспомнив о ненужном предмете гардероба, а Чонгук довольно хмыкнул, пресекая все дальнейшие возражения. Он снова оказался прав.

— Как ты всегда оказываешься на шаг впереди? — недовольно проворчала я, все же крепче обнимая его за шею, и в отместку прижалась к ней губами.Он вздрогнул, но не сбавил шага, открыв дверь и входя в дом.

— Если бы я не был на шаг впереди, то не находился бы там, где я сейчас, — улыбнулся он.

Но я все не прекращала попыток с ним спорить.

— Поставь меня, я тяжёлая, — шепнула я, но он лишь тихо рассмеялся.

— Глупости.Ты весишь не больше новорожденного котёнка. Ты хоть ешь вообще, малыш?

Я вздохнула, поняв, что этот упрямец не отпустит меня, пока мы не доберёмся до его спальни, а может даже и там, и покорно замерла в его руках, уткнувшись ему в шею, и провела по ней носом, глубоко втягивая любимый аромат, отчего он вздрогнул и сбился с шага. Я улыбнулась:

— Смотри не урони меня.

Чонгук усмехнулся, крепче прижав меня к себе и на ходу целуя в макушку.

— Не бойся. Этого никогда не случится.

Весь дом был в нашем полном распоряжении, ведь, похоже, отец даже прислуге дал выходной в честь моей помолвки, и мы могли больше не опасаться, что нас кто-то увидит и услышит. А это означало, что мне сегодня не придётся сдерживать свои стоны, а Чонгуку — зажимать мне рот ладонью…

Я была права. Он отпустил меня только тогда, когда мои лопатки коснулись прохладного покрывала на его кровати, и то ненадолго и лишь затем, чтоб нависнуть надо мной, опираясь на руки, и, наклонившись, впиться в мои губы жадным поцелуем, лишающим голову всех мыслей и пробуждающим вполне определённые желания.

Сколько бы мы ни занимались любовью, казалось, все никак не могли насытиться друг другом, и каждый раз был, как будто первый и в то же время не похожим на предыдущий.

Жадно целуя мои податливые губы, он нетерпеливо провел ладонями по моим плечам, стягивая с них ненавистное платье, которое не давало ему покоя весь этот бесконечный вечер и, скользнув губами по подбородку, приник к моей шее. Я выгнулась, подставляясь под его руки, когда он стал мягко сминать ими мою налившуюся тяжестью грудь, спускаясь ниже и жадно сжимая мою талию и бедра.

Подцепив тонкий шёлк, Чонгук потянул его вверх, скользя подушечками пальцев по обнажённой коже моего бедра, и развёл мои ноги, вжимая между ними колено и тяжело дыша от возбуждения.

Мягкие подушечки тонких пальцев скользнули по белью, уже насквозь мокрому, и он глухо зарычал, уткнувшись мне в шею.

— Моя девочка… Такая влажная … Я так хочу тебя…

Но я все ещё пыталась сопротивляться сладкому дурману, стремительно заволакивавшему сознание от его настойчивых ласк, собрав остатки благоразумия и шепнув:

— Мне нужно в душ…

Но Чонгук лишь усмехнулся, дразняще прикусив мою шею и жарко шепнув:

— Потом, малышка… Все потом. Сходим вместе, и в этот раз тебе не удастся выставить меня за дверь, — хищно усмехнувшись, выдохнул он, накрывая мои губы своими и вовсю хозяйничая языком у меня во рту, пока его пальцы мягко поглаживали меня между ног, срывая с губ нетерпеливые вздохи, и вскоре все мысли о сопротивлении вылетели из моей головы, когда он сделал мне так хорошо, что больше я не могла думать вообще.

Длинные пальцы принялись не спеша поглаживать меня между бёдер ленивыми дразнящими прикосновениями, чуть надавливая сквозь влажную ткань и заставляя разводить ноги ещё шире, дрожать и выгибаться ему навстречу, вжимаясь в его раскрытую ладонь, пока его губы жадно сминали мои, не давая вздохнуть.

А затем он отодвинул в сторону мешающую ткань и погрузил подушечки пальцев внутрь моего изнывающего от желания и истекающего влагой тела.

О Господи… Так хорошо…

Дрожь предвкушения прошла по моим обнажённым ногам, и он протолкнул пальцы глубже, раздвигая тугие стенки, заставляя меня хвататься за его руки и разводить ноги ещё шире. Внутренние стенки сжимались, пытаясь удержать их в себе, и его пальцы утопали в смазке, которой было до неприличия много, а я уже задыхалась, ничего не видя перед глазами и хватаясь за его напряжённые плечи, зарываясь в мягкие волосы на затылке и притягивая к себе его темноволосую голову для долгих, развязных, топких поцелуев, которыми он буквально вжимал меня в постель, двигая рукой все быстрее и заставляя меня стонать и сжимать его внутри, в попытке свести ноги от невыносимого наслаждения, но он не позволял мне этого, дразня и лишь усиливая натиск.

Почувствовав, что меня вот — вот накроет, я сжала его плечи, задрожав всем телом и выгнувшись, а затем обессиленно откинулась на постель, чувствуя, как все внутри сжимается в сладких спазмах вокруг его пальцев, которые он не спешил вынимать.

Мы оба тяжело часто дышали, а на его лбу и висках выступила испарина, и я потянулась к нему, чтоб стереть прозрачную капельку влаги с его виска, улыбаясь.

— Так что ты там говорила, моя сладкая? В душ? — хрипло шепнул Чонгук, усмехаясь и зная, что ни в какой душ мы уже не пойдём. По крайней мере, сейчас.

Покачав головой, я потянулась к нему для нового поцелуя и он с готовностью ответил, давая мне все, в чем я нуждалась, как и обещал ещё сегодня утром, а в глубине его глаз начал разгораться опасный тёмный огонь, грозивший сжечь меня дотла этой ночью лишь для того, чтоб возродить к рассвету его нежными поцелуями.

Нежно сжимая, Чонгук провел ладонями по моим плечам, и я невольно поморщилась, когда он сжал чуть сильнее. Он тут же остановился, отстранившись и заглядывая мне в глаза:

— В чем дело, милая? Тебе больно?

— Немного… Крис… - шепнула я, жалея, что приходится нарушать такой момент.

Чонгук скрипнул зубами и угрожающе рыкнул:

— Я убью его.

— Тише, любимый. Всё уже позади. Теперь все хорошо, — прошептала я, успокаивающе поглаживая его напряжённую спину.

— Прости… — выдохнул он, нежно целуя мои обнажённые плечи и стягивая с них бретельки платья, покрывая невесомыми поцелуями каждый миллиметр постепенно обнажающейся кожи, словно хотел своей нежностью стереть воспоминания о чужой грубости.

Я потянулась к нему, обнимая за плечи и нежно перебирая тёмные волосы на затылке, пока его горячие губы неспешно ласкали мою грудь в вырезе платья, которое он не спешил с меня снимать теперь, когда мог делать со мной все, что хотел.

Легонько поглаживая мои плечи и ключицы кончиками пальцев, он не спеша потянул тонкий шёлк вниз, открывая его жадному взгляду кремовое кружево бюстгальтера под ним, и жадно приник губами к тяжело вздымающейся груди, мягко сжимая её большими ладонями. От всего, что он делал со мной, у меня кружилась голова и сбивалось дыхание, а от его неспешных и почти ленивых ласк сердце билось, как сумасшедшее.

Теперь, когда никто не мог ему помешать, он растягивал удовольствие, не спеша наслаждаясь моим телом и нетерпеливыми несдержанными стонами, заставляя сходить с ума и дрожать от невыносимого желания в его сильных, но таких бережных руках.

Иногда я задавалась вопросом, а был ли Чонгук таким же нежным со всеми своими девушками, или только со мной, а их просто использовал для удовлетворения похоти и брал, что хотел, особо не церемонясь?

Но сейчас было не время и не место об этом думать, когда он так тесно ко мне прижимался, что между нашими телами почти не оставалось воздуха, а его горячие губы блуждали по моей груди, жадно целуя и посасывая сквозь тонкое кружево. В нашей постели не было места призракам его бывших подружек.

Жадно втянув в горячий влажный рот напряжённый сосок, он мягко прикусил его зубами, и я выгнулась, застонав и сжав его плечи. Иногда эта его неспешность меня просто убивала, ведь он продолжал дразнить меня, в то время как мне отчаянно хотелось ощутить его в себе. Вжать в себя, ощутив его так глубоко, насколько было возможно. Но он пообещал, что не даст мне спать до самого рассвета, а значит я получу желаемое только тогда, когда он сам позволит, наигравшись.

Подумать только, всего месяц назад я ещё была девственницей, а теперь мою голову не покидали пошлые горячие фантазии с участием брата, который ночь за ночью претворял их в жизнь,давая мне все, о чем я раньше и мечтать не смела...

Наконец опустив тонкое кружево бюстгальтера мне под грудь, он тут же приник губами к обнажившимся набухшим вершинкам, жадно целуя и посасывая, и, обводя ореолы кончиком тёплого языка, стал по очереди втягивать их в рот, чуть прикусывая зубами и доводя меня до изнеможения от хриплых стонов, которые уже безостановочно слетали с моих искусанных губ.

Между ног жарко пульсировало, снова истекая влагой от того, что его губы и язык творили с моей грудью и того, что я чувствовала, как его твёрдый член прижимается к моему бедру.

Просунув руку мне под спину, Чонгук заставил меня выгнуться и, одним движением расстегнув бюстгальтер, стянул его с меня вместе с платьем, скользя лёгкими поцелуями по моему животу и стягивая последнюю деталь одежды по моим ногам.

Я облегчённо выдохнула, избавившись от мешающей одежды, но он был ещё полностью одет, и это требовалось немедленно исправить.

Снова склонившись надо мной, он мягко поцеловал меня в лоб, заставив мои ресницы затрепетать и опуститься, и тихо шепнул:

— Ты такая красивая…

От нежности в его голосе сердце сладко замерло, а то, что даже во время секса он ласково гладил меня по волосам, осыпая моё лицо лёгкими поцелуями, говорило о том, как сильно он любил меня и заботился обо мне, делая все для того, чтоб мне было хорошо с ним в постели и ставя мои желания на первое место. Я прекрасно понимала, что Чонгук был великолепным любовником: чутким, нежным, и внимательным, но в то же время пылким и страстным, и далеко не все умели в постели то, что умел делать он, хоть он и был моим первым и единственным. Но я чувствовала, что тут все дело было в том, что все, что он делал со мной, было пропитано любовью, и я буквально ощущала её на кончиках его тёплых пальцев, которыми он проводил вдоль моего тела, едва касаясь, но все равно заставляя дрожать от наслаждения, пока по коже танцевали языки обжигающе- нежного пламени, рассыпая следом снопы горячих искр.

— Ты тоже… — улыбнулась я, обнимая его лицо и проводя по его мягким приоткрытым губам подушечкой большого пальца . — Но я не могу насладиться этой красотой, пока на тебе так много одежды.

Чонгук дразняще усмехнулся, проводя кончиком носа по моей щеке, и, оставив лёгкий поцелуй у самых губ, шепнул:

— Тогда сними её с меня…

Я вздрогнула, замерев в его руках, когда его горячие губы скользнули по моему подбородку, лениво спускаясь к шее и невероятно усложняя мне задачу.

Как я должна была раздевать его, если у меня так сильно дрожали руки?..

Заметив, как сильно я дрожу, он вернулся к моим губам, склонившись надо мной, и выдохнул в них, игриво улыбаясь:

— Тебе помочь?..

Я кивнула и он обхватил моё запястье сильными пальцами, притягивая мою руку к своим губам и целуя, неотрывно глядя мне в глаза, а затем опустил ее себе на грудь, сразу на четвертую пуговицу белоснежной рубашки, ведь три верхних уже были расстегнуты.

Но мои пальцы все равно не слушались, упрямо соскальзывая по гладкому шелку, и Чонгук нежно поцеловал меня в губы, ложась на меня сверху и обнимая моё лицо тёплыми ладонями.

— Господи, ты вся дрожишь… Не стоит так нервничать, малышка…

Я покачала головой, мягко улыбнувшись:

— Это не от страха…

Он выгнул бровь:

— Тогда от возбуждения?

Я смущённо прикусила губу, выдохнув:

— Скорее, от перевозбуждения…

Он нахмурился, но затем лукавая улыбка, такая откровенно мужская и искушающая, что у меня сбилось дыхание, тронула его губы, и он наклонился ещё ближе, шепнув:

— Тогда не буду заставлять тебя ждать…

Он замер, когда мои пальцы принялись расстегивать пуговицы, вздрагивая каждый раз, когда я касалась ими его тяжело вздымающейся горячей груди, и пристально смотрел мне в глаза, ловя каждое моё движение, каждый вздох, каждый взмах ресниц, наблюдая за мной, пока я его раздевала.

Было что-то невероятно тёмное и возбуждающее в том, чтоб выполнять его приказы в постели. Но Чонгук давно привык подчинять себе людей за пределами спальни и неудивительно, что постель не являлась исключением для его властной огненной натуры лидера.

Рубашка распахнулась, обнажая его твёрдый идеальный торс и подтянутый живот с каменным прессом, и я взялась за его ремень, расстегивая его и неотрывно глядя в его глаза, потемневшие почти до черноты, пока он так же жадно всматривался в мои расширенными до предела зрачками, на самом дне которых я без труда видела все то, что он собирался сделать со мной, и сладкая дрожь предвкушения проходила горячими волнами вдоль позвоночника, заставляя гореть и дрожать под этим взглядом, как в лихорадке.

Справившись с ремнем, я потянула вниз молнию его брюк, и он рвано выдохнул и прикрыл свои гипнотические глаза, когда мои пальцы легко провели по возбужденному до предела члену.

Мягко убрав мою руку, он отстранился, стянув рубашку и нетерпеливо отбрасывая ее куда-то в сторону. За ней последовали брюки и он прижал меня к постели, вжимая в прохладные простыни и со стоном приникая к моим приоткрывшимся губам.

Я так его хотела, что у меня дрожали руки, а живот сводило сладкими спазмами,и я задрожала, когда он плавно скользнул своими бёдрами по моим, коленом раздвигая мои ноги.

— Я люблю тебя, люблю только тебя, Лиса… Ты моя. Ты останешься со мной. Ты нужна мне, — тихо шептал он, покрывая лихорадочными горячими поцелуями моё лицо, шею, плечи и проникая внутрь моего тела неторопливыми мягкими толчками.

Я обняла его за плечи, уткнувшись ему в шею и шепча, что тоже люблю его и никогда не оставлю ,и чувствуя, как он постепенно расслабляется, а его взгляд расфокусируется и затуманивается от наслаждения.

Прижав меня к себе, он двигался ритмично и размеренно, с глухими стонами погружаясь все глубже в моё разгоряченное дрожащее тело.

Мои руки провели вниз по его спине, сжав его крепкие ягодицы, и я ещё сильнее вжала его в себя, отчего он хрипло застонал от наслаждения мне в шею, прикусывая тонкую кожу и затем мягко целуя.

— Вот так, детка... Сжимай меня в себе… — мягко приказывал он, задыхаясь, а затем обхватил мои запястья, заводя их мне за голову, прижимая к кровати и переплетая наши пальцы, ускоряя темп и срываясь на глубокие размашистые толчки, от которых внутри все сладко ныло и сжималось вокруг его пульсирующего твердого члена.

Я выгнулась, застонав и подставляя шею под его жадные поцелуи, чувствуя, как внутри все дрожит и начинает сокращаться волнами, приближая оргазм, и с глухим стоном Чонгук кончил вместе со мной, накрыв меня своим телом и тяжело дыша.

Я с трудом приходила в себя после невероятно мощного, крышесносного оргазма, чувствуя, как он приподнялся на локтях, нежно отводя с моего лица разметавшиеся волосы и целуя мои скулы, виски, подбородок…

— Тебе понравилось, малышка? — дразняще улыбаясь, шепнул он. — Надеюсь, я прощен?

— Я простила тебя уже в тот момент, когда ты спас меня в том тёмном коридоре, — улыбнулась я, погладив его по щеке.

Он поймал мою руку, целуя в открытую ладонь ,и ,серьёзно глядя в глаза, шепнул:

— Не вспоминай об этом больше, хорошо? Такого больше никогда не случится.Я не позволю ему приблизиться к тебе.

— Хорошо.

Чонгук со вздохом прижался к моим губам, неспешно целуя и поглаживая мои скулы большими пальцами, обнимая моё лицо, и оттого, что я все ещё чувствовала его в себе, эта нежная ласка становилась невозможно чувственной и интимной.

— Теперь можно и в душ, — улыбнулся брат, наконец отстранившись от меня, но я протестующе застонала, притягивая его обратно, и он тихо засмеялся.

— Что такое, моя хорошая ? - с улыбкой поинтересовался он, но я лишь покачала головой, шепнув:

— Просто... Давай ещё немного так полежим?

На самом деле мне было так хорошо и спокойно, что двигаться не хотелось вообще, не говоря уже о том, чтоб куда-то идти. Чувствовать его везде, вокруг себя, над собой и внутри, прижимаясь кожа к коже, было ни с чем не сравнимо. И я просто хотела как можно дольше продлить это блаженство.

— Если мы будем и дальше так лежать, то просто уснем, а у меня на эту ночь большие планы, — дразняще усмехнулся брат, но не сделал попытки высвободиться из моих цепких рук, ни в какую не желавших отпускать его, ведь и сам нуждался в моей близости и в том, чтоб чувствовать меня рядом, ведь, казалось, стоило нам выйти за порог этой спальни, ставшей нашим убежищем и хранившей воспоминания обо всех наших жарких и нежных, горько — сладких ночах, как все несчастья мира просто обрушивались на нас, стремясь сломить и уничтожить, словно желая наказать за украденное запретное счастье.

— Пойдём, котенок, — спустя какое-то время все же мягко позвал он и приподнялся, потянув меня на себя, и я не успела опомниться, как снова оказалась у него на руках.

— Что ты делаешь? — засмеялась я, — Ты теперь всегда будешь носить меня на руках?

Он выгнул бровь и игриво подмигнул мне:

— У тебя есть какие-то возражения?

Я счастливо вздохнула, помотав головой, и уткнулась ему в шею, так приятно пахнущую, что не хотелось открывать глаза. Я бы и вовсе не отлипала от него, если б он позволил.

— Так я и думал, — довольно мурлыкнул брат и понёс меня в ванную.

Стоя под струями тёплой воды, я позволяла ему медленно водить большими ладонями по моему телу, смывая мыльную пушистую пену, а вместе с ней усталость и события сегодняшнего дня. Его тонкие пальцы зарылись в мои волосы, массируя кожу головы и заставляя меня едва ли не стонать от наслаждения, пока он смывая шампунь, стоя у меня за спиной.

Кто бы мог подумать, что принимать вместе душ окажется так приятно. Кажется, я много пропустила, столько времени отказывая ему в этом.

Я улыбнулась, прижавшись спиной к его груди и чувствуя, как тёплая вода льётся на нас сверху.

— Вот видишь, а ты не хотела. Это вовсе не так страшно, правда? — усмехнулся Чонгук, разворачивая меня к себе и целуя в кончик носа.

— Иногда мне кажется, что ты — умудренный опытом древний старец, хотя и старше меня всего на два года, — поддразнила его я, но он лишь фыркнул, крепче прижимая меня к себе.

— Я просто много знаю и умею, малышка, почему ты так удивляешься?

Я вздохнула, прижавшись к его груди и обняла за талию, прикрыв глаза.

— Я очень тебя люблю.

Он обнял меня в ответ, слегка покачивая в сильных руках и шепнув:

— Я тоже тебя люблю…

Мы стояли так несколько минут, а может часов, позволяя тёплым струям течь по нашим обнажённым телам, но затем он немного отстранился и тихо шепнул:

— Пойдём в спальню?

Но я покачала головой.

— Ты все ещё грязный, — улыбнулась я, хотя это и было не так, и я знала, что стоит нам вернуться в спальню, как мы снова окажемся потными, дрожащими и задыхающимися.

— Хочешь это исправить? —он выгнул бровь, сложив руки на груди.

— Ты позволишь?

Не знаю, почему, но я все ещё робела перед ним, чувствуя себя маленькой птичкой перед большим грозным львом. Он ласково улыбнулся, погладив меня по волосам:

— Могла бы и не спрашивать, глупышка. Я весь твой.

Я довольно мурлыкнула, взяв в руки мочалку и выливая на неё немного геля для душа, и принялась не спеша водить ею по его широкой груди и плечам, не заметив, что от усердия прикусила губу, пока он не наклонился ко мне и тихо шепнул:

— Когда ты так делаешь, у меня возникает непреодолимое желание тебя поцеловать.

Я непонимающе взглянула на него, а он мягко провел большим пальцем по моей нижней губе, на которой остался след от зубов, а затем, не выдержав, наклонился и мягко приник к моим приоткрывшимся губам своими.

— Ты всегда так делаешь, когда о чем-то думаешь или сосредоточена. Если бы ты знала, сколько раз я хотел сделать это, пока ты завязывала мои галстуки, — шепнул Чонгук, поглаживая мой подбородок.

Я улыбнулась, а он продолжал, пока я водила мыльными ладонями по его плечам и рукам, спускаясь все ниже.

— Хочешь, признаюсь кое в чем? - хрипло шепнул он.

Я кивнула, с интересом взглянув на него, гадая, какие ещё у него могут быть секреты, хотя подозревала, что скелетов в его шкафу было предостаточно и они ещё не скоро перестанут оттуда выпадать.

— Я всегда умел их завязывать, - дерзко усмехнувшись, заявил Чонгук.

Я потрясённо уставилась на него, но не смогла скрыть улыбку.

— Ах ты обманщик!

Он тихо засмеялся.

— Прости, малышка . Мне просто очень нравилось чувствовать тебя так близко, когда ты приподнималась на носочки и обнимала меня за шею, и я мог вдыхать твой сладкий запах, от которого у меня кружилась голова. Такая маленькая и хрупкая, что мне безумно хотелось прижать тебя к себе, зарывшись лицом в твои волосы.

— Почему же ты этого не делал?

— Боялся напугать тебя.

— Глупый… Я никогда тебя не боялась…

— Хорошо…

Снова нежный поцелуй и тихий вздох.

— Повернись, — тихо попросила я, и он подчинился, развернувшись и уперевшись руками в стену душевой кабины.

Я принялась водить руками по его широкой сильной спине и плечам, чувствуя, как играют стальные мышцы под моими пальцами, и нежно массируя его шею и затылок, ощущая, как он расслабляется, едва не мурлыча от моих прикосновений.

Мои руки провели по бархатной горячей коже, такой невероятно, удивительно мягкой, что я не могла перестать его касаться, и я обняла его со спины, целуя между лопаток и проводя ладонями по твёрдому прессу, а затем спустилась ниже и мягко обхватила член, чуть сжимая. Он рвано вздохнул и напрягся, но не остановил меня, позволяя ласкать его, пока тёплая вода стекала по нашим телам.

— Тебе так нравится делать это? — тихо выдохнул Чонгук, и я услышала улыбку в его негромком бархатном голосе.

— Делать что? — неслышно шепнула я, чувствуя, как его горячий ствол ещё больше твердеет под моими пальцами.

— Прикасаться ко мне, — выдохнул он сквозь зубы, тяжело дыша и прижавшись лбом к запотевшему стеклу.

— Тебе неприятно? — шепнула я, продолжая покрывать лёгкими поцелуями его лопатки, и стала двигать рукой, проводя по всей длине крепкого, чуть подрагивающего члена и сжимая у основания. Чонгук глухо застонал, и его ответ был куда красноречивее любых слов.

— Я мечтала об этом слишком долго и теперь не могу насытиться тобой, — шепнула я, целуя его спину, и он развернулся, притягивая меня к себе и жадно целуя в губы, перед этим выдохнув в них:

— Надеюсь, это не изменится, малышка, потому что я не собираюсь больше отпускать тебя. Никогда.