Лиса

На самом деле я не хотела, чтоб Чонгук уходил. И он это тоже знал, поэтому и играл со мной, как кот с мышкой. Все наши перепалки не имели никакого значения, ведь мы оба знали, что в конечном итоге не захотим расставаться.

Ещё немного поворчав для вида , я все же милостиво разрешила принцу остаться здесь, ведь знала, что он все равно добьётся своего, и, получив желаемое, он с самым удовлетворенным видом снова спокойно разлегся на кровати, приглашающе похлопав по покрывалу рядом с собой.

— Что будем делать? — спросила я.

Чонгук пожал плечами с рассеянной улыбкой, блуждавшей на его мягких губах.

— Мне все равно, малыш. Я просто хочу побыть с тобой, чтоб ты не чувствовала себя одинокой, — «или чтоб к тебе в гости не решил снова наведаться хозяин дома» так и сквозило в его остром взгляде.

Собственник.

Жуткий.

Невыносимый.

И... такой любимый.

Я улыбнулась.

— С чего вдруг такая забота?

Но Чонгук вдруг посерьёзнел, глядя мне прямо в глаза, и тихо сказал:

— Мне не нужна причина, чтобы заботиться о своей младшей сестре, глупышка. Иди ко мне... хватит там стоять. Можешь поворчать на меня завтра утром, если захочешь, а сейчас уже поздно и ты устала. Ложись.

Он протянул ко мне руки, и мне стоило огромных усилий не броситься к нему в тот же миг, сломя голову. Но вместо этого я просто кивнула.

— Мне нужно переодеться, и я вернусь.

Взгляд брата упал на свёрток из пижамы в моих руках, и он нахмурился, видимо, вспомнив, кто мне её дал, но затем кивнул и выдохнул:

— Хорошо, — а затем прикрыл глаза, откинув голову на подушку.

***

Скрывшись за дверью ванной, я быстро переоделась и вернулась в комнату, неслышно подлезая Чонгуку под бок и улыбаясь, когда он, не глядя, протянул руку и обнял меня за плечи, целуя в макушку. Пока меня не было, он включил плазму, висевшую на стене напротив кровати, и теперь на экране шёл какой-то фильм.

— Ты уже спишь? — тихо спросила я.

— Нет.

— Посмотрим что-нибудь, пока не уснем?

— Давай.

Лёжа под его рукой и умостив голову на широкой груди брата, мне казалось, что мы снова вернулись в прошлое, когда все было так, как должно было быть, и между нами не было никаких секретов. Этот вечер, так неожиданно вернувший мне Чонгука из прошлого, так походил на те вечера, что безраздельно принадлежали нам двоим, когда мы были младше, что меня не покидало стойкое ощущение дэжавю...

...Мы закрывались в моей или его комнате, смотря фильмы, и он довольно жмурился, пока я перебирала его волосы, и изредка комментировал происходящее на экране. Я шикала на него и закрывала ему рот ладонью, а он лишь тихо смеялся, ловя мои руки и игриво целуя пальцы, отчего я с каждым разом все больше терялась. Чувствовать его мягкие тёплые губы, скользящие по моей коже, видеть его лукавый взгляд, затененный длинными ресницами — все это вызывало непонятные чувства и незнакомую, но безумно приятную дрожь по всему телу. Видя мой растерянный взгляд, он мягко улыбался и, поглаживая мою ладонь подушечками пальцев, ложил себе на грудь, накрывая своей прямо над сердцем, и, прикрыв свои колдовские тёмные глаза, снова притворялся спящим и безобидным.

Все эти ощущения были слишком яркими и будоражащими, но тёплая тяжесть его тела на моих коленях успокаивала и дарила чувство защищённости, и я старалась не думать об этом слишком много, просто наслаждаясь тем, что он был рядом. Смотрела на него и не могла насмотреться.

Нежно убирала непослушную, тёмную, как ночь, чёлку с высокого лба, делавшую его похожим на мальчишку, невесомо гладила выразительные шелковые брови, давно забыв о происходящем на экране. Улыбалась, любуясь трепещущими длинными ресницами, такими пушистым и тёмными, что это было возмутительно и незаконно. Хотя он весь был вне закона, и в прямом, и в переносном смысле.

Видеть его таким безмятежным, открытым и расслабленным дорогого стоило, ведь, как только он выходил за порог моей спальни, снова становился беспощадным гангстером, опутывая себя аурой опасности и ледяного превосходства, что надёжно скрывала все его эмоции.

И я бесконечно дорожила этим временем, когда он так улыбался, закрыв глаза и подставляя голову под мои руки. Дорожила его доверием и готова была оберегать его покой любой ценой.

...Никто не смел нас тревожить в такие вечера. Отца почти никогда не было дома, и прислуга тоже старалась лишний раз не попадаться на глаза, и Чонгук безраздельно принадлежал только мне, позволяя видеть себя настоящего, и я чувствовала себя невероятно счастливой.

Но затем мой взгляд опускался на его беззащитные губы, такие мягкие и чуть приподнятые в уголках в моей любимой насмешливой полуулыбке, и я замирала, почти не дыша и пытаясь справиться с тем незнакомым, тревожащим душу чувством.

Чонгук тихо вздыхал в полусне , и эти манящие губы приоткрывались, но все, что я могла себе позволить — это , не касаясь, провести над ними пальцами, очерчивая их контур, и не замечала, что он смотрит на меня сквозь ресницы, лишь притворяясь спящим, и на дне его глаз плещется то самое непонятное чувство...

Сейчас же его спокойное размеренное дыхание усыпляло, но я не хотела засыпать так быстро. Проведя пальцем по тихо поднимающейся и опускающейся груди брата, я шепнула:

— Так ты... встретился со своими китайскими телохранителями?

Чонгук хмыкнул и мурлыкнул что-то утвердительное, не открывая глаз. Его тёплая ладонь пробралась в мои волосы и теперь неспешно поглаживала затылок.

— И о чем вы говорили? — я знала, что не стоило затрагивать эту тему, но у меня всегда были проблемы с тем, чтоб вовремя заткнуться. Чонгук напрягся, а его пальцы застыли в моих волосах, и я тоже замерла.

— Тебе не нужно это знать.

Ну вот, он снова разговаривает со мной, как с несмышленным ребёнком.

— А что мне нужно знать, Чонгук? — не сумев скрыть обиду в голосе, бросила я, отодвигаясь от него, и, до этого мирно дремавший кот превратился в опасного чёрного ягуара.

Не дав мне выпутаться из его рук, он одним движением перевернул нас, нависнув надо мной и прижимая мои запястья к кровати.

— Только то, что я люблю тебя и пытаюсь защитить всеми возможными способами! --- хрипло рыкнул он, и моё дыхание сбилось в один миг от его близости и жгучего, пронизывающего насквозь взгляда, которым он буквально пригвоздил меня к кровати.

Чонгук был зол, я это видела и чувствовала, как он пытается взять себя в руки, прикрыв глаза и кусая губы, чтоб успокоиться. А я... намертво зависла на этих губах, которые так долго хотела, и которые сейчас были так близко, понимая, что точка невозврата пройдена, и назад дороги больше не будет никогда.

Меня окончательно утянуло на дно, и я, словно во сне, протянула руку и коснулась подушечкой указательного пальца его потрясённо приоткрывшихся губ, ставших моим наваждением.

Меня не покидало ощущение , что я уже чувствовала невесомое прикосновение этих невозможно мягких губ к своим, когда-то, на грани сна и реальности, но это воспоминание упрямо ускользало от меня, и я не могла вспомнить, когда и где это произошло.

Чонгук распахнул глаза, и наши взгляды встретились, намертво зависнув друг на друге. В полумраке спальни его глаза мерцали и казались бездонными омутами, в которые меня затягивало с непреодолимой силой, а я смотрела в них и не могла отвернуться, чувствуя небывалую лёгкость, словно стояла над пропастью и собиралась прыгнуть, ведь сейчас... в его глубоком тёмном взгляде я видела все ---- абсолютно все, что он так долго от меня скрывал.

Любовь, нежность, трепет…

Его волнение и тревогу за меня и отчаянное желание защитить, даже от самого себя. А ещё... Я видела, что он хотел поцеловать меня, но... все ещё боролся сам с собой, в то время, как я уже давно сдалась, проиграв эту битву.

Я могла бы списать происходящее на то, что мы оба были пьяны, но было совершенно очевидно, что не настолько, чтоб не понимать, что делаем.

Мягко обхватив моё запястье горячими пальцами, Чонгук приподнялся на локте, не сводя с меня тёмного, проникающего в самую душу взгляда, и словно читая в ней все мои тайны, которые я так долго скрывала от него.

— Что... ты делаешь, малышка?.. — тихо и вкрадчиво произнёс он, и моё сердце пропустило удар, испугавшись, что он сейчас уйдёт, оттолкнет меня.

Но он не уходил, лишь смотрел на меня, настойчиво вглядываясь в глаза, словно искал в них что-то, и продолжал мягко сжимать мою руку, неосознанно поглаживая запястье.

— Я… — мой голос сорвался, и я умолкла, прикусив губу и не решаясь продолжить.

Что я могла сказать ему? Что давно схожу с ума от желания узнать, каковы на вкус его губы? Узнать, как он целуется, и такие ли они сладкие, как я думала?

— Что, Лис?.. — он придвинулся ближе, медленно переводя взгляд с моих глаз на губы, которые я продолжала покусывать, и до меня словно сквозь туман донесся его хриплый шепот, — Скажи мне, что ты чувствуешь… расскажи мне все... — его слова отозвались яркой вспышкой в сознании, но я все ещё не могла поверить, что слышу это. Я рвано выдохнула, издав какой-то полузадушенный жалобный всхлип, а Чонгук наклонился ближе, лаская мои губы сладким дыханием с привкусом виски и мяты, и совсем охрипшим голосом шепнул:

— Я ведь... все понимаю, малышка… — его хриплый глубокий голос околдовывал, подчиняя себе, и я почти перестала дышать, чувствуя, как веки тяжелеют и опускаются с каждой секундой все ниже. Он осторожно погладил меня по щеке, и я вздрогнула, прикрыв глаза, каждой клеточкой ощущая его долгожданную нежность, лишь бы не видеть его пронизывающего, подчиняющего себе взгляда, но даже с закрытыми глазами я чувствовала, как он смотрит, словно лаская, даже не прикасаясь.

— Кажется, я схожу с ума…— выдохнула я, поворачивая голову и прижимаясь щекой к его тёплой ладони. Услышала, как судорожно он выдохнул, а его тёплое дыхание коснулось моей щеки, когда он едва слышно шепнул:

— Тогда я... давно уже сумасшедший… Ты не одна в этом безумии, Лис… Ты никогда не будешь одна... — он приподнял мой подбородок и мягко приказал, — Посмотри на меня. Не прячь взгляд. Я же вижу, как ты смотришь… Как ты... всегда смотрела…

Я подчинилась и, завороженно глядя на то, как он наклоняется ближе, поняла, что он давно все знал, и мои чувства к нему не были для него тайной.

— Я не слышу, как ты дышишь… — шепнул Чонгук , поглаживая мои скулы пальцами и наклонившись так непозволительно близко, что ни о каком дыхании не могло быть и речи. Я вся превратилась в один оголенный нерв, впитывая в себя его частые тихие вздохи и жар его тела. Он всегда был таким горячим… Жарко, невыносимо близко… И так сладко…

— Чонгук … — его имя сорвалось с моих губ тихим полустоном, и он тоже перестал дышать.

— Ты ведь... хочешь этого, правда? Хочешь, чтоб я тебя поцеловал?.. — его тихий бархатный голос успокаивал, проникая в сознание, а слова, что он говорил, напрочь отключали мозг, и его нежные прикосновения словно убеждали, что в том, что сейчас между нами происходило, не было ничего страшного и запретного, ничего неправильного, пока он смотрел на меня так нежно, и мы были наедине в полутемной спальне.

Весь мир мог лететь к черту, пока я видела его глаза, с таким трепетом смотрящие на меня, и мне казалось, что время застыло, вслушиваясь в наше дыхание, и мир за пределами этой комнаты перестал существовать.

Остались только он и я.

Никто никогда не узнает... и даже если что-то пойдёт не так... наша тайна навсегда останется между нами, в этих стенах...

И я наконец... отпустила себя.

— Скажи мне да, малышка… просто... скажи мне ... Да... — прошептал он у самых моих губ, и моё дыхание ещё больше сбилось, как и его, а ведь он даже не коснулся моих губ, но я уже знала, что не остановлю его. Не захочу отказаться от него. Не смогу сказать ему нет и положить конец нашему сладкому запретному безумию.

Чонгук всегда умел уговаривать... и когда он почти выдохнул эти две буквы мне в губы, мне ничего не оставалось, как повторить их за ним, беззвучно шепнув "да."